Допрос (гет)

Он шел по длинному темному коридору. Шаги глухим эхом отражались от каменных стен, нарушая зыбкую тишину. Мягкая прохлада бодрила. Она протягивала руку как верный спутник в пути, казавшемся ему сейчас нескончаемым. В коридоре не было ни окон, ни факелов. Но и без света, в непроглядной тьме, Снейп чувствовал себя легко. Каждый новый уверенный шаг приближал его к двери, за которой ждет она. Он знал, куда идти, и знание это направляло его. Наконец рука коснулась дверной ручки, и он на мгновение замер. Сердце готово было выпрыгнуть из груди от волнения. Он боялся предстоящей встречи с ней и в то же время все его существо ликовало. От мысли, что сейчас он увидит ее вот так, один на один, в доступной близости, счастливые воспоминания нахлынули на него, но тут же сменились невыносимой горечью, когда он подумал об обстоятельствах, даровавших им это свидание. Поудобнее перехватив папку с делом, он открыл дверь и вошел.

Зал суда Министерства Магии изменился. Эта круглая, скудно освещенная факелами комната из темного камня теперь больше походила на дно пустого колодца. Ряды скамей, поднимавшиеся амфитеатром, исчезли, равно как и кресло с цепями на подлокотниках. Вместе него посреди зала теперь стоял стол для допроса и два стула, на одном из которых сидела она. Такая маленькая и хрупкая, в одной белой рубашке, похожей на мужскую, босая, Гермиона ежилась от холода. Ее обычно волнистые и густые каштановые волосы сейчас мокрыми прядями обрамляли бледное лицо.

— Профессор? — она удивилась, увидев его. Вместо принятой в волшебном мире мантии Снейп был одет в легкое черного цвета двубортное пальто-плащ до колен, застегнутое на все пуговицы. Но не маггловская одежда смутила Гермиону, а сам Снейп. С ней что-то не так, раз позвали его?

Ничего не ответив, Снейп прошел к столу и сел напротив. Делая вид, что не обращает никакого внимания на Гермиону, он открыл папку и принялся изучать материалы.

— Профессор, вы можете...

— Вам не кажется, что такая форма обращения ко мне весьма неуместна? — холодно перебил он.

— Как мне вас тогда называть? Мистер Снейп?

— Называйте, как вам... привычнее, — последнее слово Снейп произнес с особым значением. Отвлекшись от документов, он принялся пристально рассматривать Гермиону, чем смутил ее, и она опустила взгляд.

— Хорошо, — сказав это, Снейп снова вернулся к изучению содержимого папки.

— Что происходит? Почему я здесь?

Снейп поднял голову.

— Вы не знаете?

Гермиона начала раздражаться.

— Нет, не знаю, — она старалась, чтобы голос ее звучал твердо, но дрожь все равно проскальзывала. — Меня схватили, завязали глаза и привезли сюда. Никто не потрудился даже объяснить, в чем меня обвиняют. Похоже, авроры больше не считают нужным тратить время на такой пустяк!

— Вам причинили боль? — как ни в чем не бывало спросил Снейп.

— Нет.

— Тогда в чем дело? Авроры, как вы изволили назвать этих людей, действовали весьма расторопно, так что, возможно, вы еще поблагодарите их.

Гермиона замолчала. Она... изволит их... так называть? Слова насторожили ее. Скажи их кто-нибудь другой и в другом месте, возможно, она не придала бы этой странности никакого значения, но их сказал Снейп. Снейп, внимательно разглядывающий ее, взвешивающий каждое слово, каждую интонацию.

— Почему прислали вас?

Снейп не отвечал, продолжая смотреть на нее. К его печали, он больше не замечал блеска в ее карих, прежде полных жизни и тепла, глазах.

— Вы не имеете права допрашивать меня, — страх все сильнее овладевал ею. Мысли беспорядочно путались, а происходящее казалось полным абсурдом, с каждой новой секундой затягивающим все глубже в свою трясину. — Вы всего лишь внештатный консультант. Почему не пришел никто из авроров?

— Вы хотели видеть мистера Поттера?

Внутри у Гермионы все полыхнуло при упоминания этого имени. Гарри был ее лучшим другом, но она ничего не могла с собой поделать. Ей не хотелось ни видеть его, ни слышать его имя.

— Нет! — вскинув вверх подбородок, отрезала Гермиона.

Снейп вздохнул.

— До меня дошли слухи, вы с мистером Поттером крупно поссорились. Что ж, прискорбно. Такая крепкая дружба — жаль, если ей пришел конец. На вашем месте я бы уже дал поработать своим хваленым мозгам и не спешил разбрасываться друзьями. Настоящими друзьями.

— Что вы вообще знаете о дружбе? У вас никогда не было друзей, и вряд ли уже будут, — Гермионе захотелось ужалить его. Ей не нравилось, когда ее учили жизни.

Но Снейп не обиделся. Только нестерпимая печаль, которой он так боялся, навалилась на него с новой силой. Слова Гермионы растревожили мысли, которые он предпочел бы на время допроса запереть глубоко внутри. Снейп боялся, что эти мысли возобладают над ним, боялся, что потеряет самообладание и не сможет помочь Гермионе, если позволит навязчивым приступам желания одолевать его. Будь его воля, он бы навечно остался с ней в этой комнате или увел бы ее с собой, но поступить так означало бы не любить Гермиону. А он любил ее больше всего на свете.

— Кое-что знаю, — с грустью заметил Снейп. — Но в одном вы правы: друзей у меня уже не будет.

Гермионе вдруг стало жалко Снейпа: таким подавленным он сейчас выглядел. Но Снейп не собирался предаваться своей печали, не за этим он сюда пришел.

— Так значит, вы не знаете, почему вы здесь?

— Нет.

— Тогда позвольте, — и он перевернул страницу в журнале. — Вы подозреваетесь в покушении на убийство. Сегодня вечером около семи часов в вашем доме было найдено тело девушки. Как вы это объясните?

— Ч... Что? — запинаясь, еле слышно переспросила Гермиона. — Это шутка такая? Да?

— Отнюдь.

Словно оглушенная, она вглядывалась в неподвижное лицо Снейпа. Это чей-то злой розыгрыш. Гермиона старалась сохранять спокойствие. Она никого не убивала, а значит, опасаться ей нечего. Сейчас она позволит Снейпу задать стандартные для такой процедуры вопросы, он поймет, что все это нелепое недоразумение, и отпустит ее. Но чем дальше Гермиона пыталась собрать мозаику из разумных доводов, тем чаще под руку ей попадались пазлы, вносящие нервную дисгармонию в сюжет картины. На лбу выступили капельки пота. Гермиона зажмурилась и ущипнула себя за руку, потом еще и еще раз, потом сильнее. Это все только сон. Страшный, жуткий сон. Но она не проснулась. Зал суда никуда не исчез. Гермионе даже показалось, что стало еще холоднее. Напротив все так же сидел Снейп. Неподвижная фигура, не сводящая с нее своих черных глаз.

Неожиданно для самой себя Гермиона вскочила с места и бросилась к двери. Она принялась с силой дергать за ручку, но тщетно. Дверь была заперта. Тогда Гермиона принялась стучать и кричать, чтобы ее выпустили. Но ничего не произошло. Гермиона затихла и прислушалась, но не услышала ничего, кроме тишины.

— Вас никто не услышит, — раздался голос Снейпа. — Никто не придет. Единственный ваш шанс выйти отсюда — это я.

Не собираясь сдаваться, Гермиона кинулась ко второй двери, через которую пришел сюда Снейп, но и она оказалась запертой. Не в силах больше сдерживать себя, Гермиона расплакалась.

— Ну же, — неслышно Снейп подошел к ней и осторожно взял за руку. Спокойствие и мягкость его голоса подействовали на Гермиону. Она немного расслабилась и принялась вытирать слезы. В конце концов, ей придется позволить Снейпу допросить ее. Она высвободила свою руку и вернулась на место за столом для допроса.

— Мне холодно.

Снейп наколдовал Гермионе плед и бережно накинул ей на плечи.

— Чаю?

— Да, спасибо.

На столе появился чайник и две чашки. Когда Гермиона немного согрелась и успокоилась, Снейп продолжил допрос.

— Что вы делали сегодня? Опишите ваш день. С самого утра.

— Утром я ходила в Косую Аллею.

— Во сколько это было?

— Часов около одиннадцати.

— Зачем вы туда ходили?

— У меня кончилась настойка полыни.

Снейп сделал еще одну пометку в ее деле. Гермиона пыталась подсмотреть записи, но, к своему удивлению, не разобрала ни слова. Между тем Снейп продолжал:

— Вы купили настойку полыни и вернулись домой?

— Да.

— Во сколько это было?

Гермиона задумалась.

— Где-то около двенадцати.

— И чем вы занялись дома?

— Спустилась в лабораторию и немного там поработала.

— Над чем?

— Сварила напиток живой смерти.

В последние месяцы лаборатория стала для Гермионы убежищем, куда она сбегала от нескончаемого разочарования, в которое превратилась ее жизнь. Здесь, в подвале своего дома, в царстве котлов и запахов зелий Гермиона наконец-то обретала покой. Она часами работала в полной сосредоточенности, но хотя даже если заняться было нечем, Гермиона и тогда могла подолгу не выходить из лаборатории, а скромно устроившись в углу на стуле, глядеть на полки и шкафы с ингредиентами, на рабочий стол и приборы на нем. Это зрелище успокаивало ее и вместе с тем навевало невыносимую грусть.

А Снейп молчал и смотрел на Гермиону так, словно ожидал от нее какого-то особенного признания. Не получив ничего, он продолжил:

— А что было потом?

— Потом... потом пришел... Гарри, — ей было тяжело произнести его имя, от него веяло бедой.

— Во сколько пришел мистер Поттер?

— В половине второго.

— Зачем он приходил?

— Просто так. Мы выпили чаю, поговорили о былом, и он ушел. После чего я отправилась в душ и легла спать, — выпалила Гермиона, предваряя последующие вопросы Снейпа.

— Вы помирились с мистером Поттером?

Гермиона старалась не смотреть на Снейпа. Она сидела, гордо вздернув подбородок, невидящим взором уставившись в темные каменные стены зала.

— И больше к вам никто не приходил?

— Нет.

— Но что-то ведь произошло, раз около семи часов вечера вы вдруг, словно безумная, выбежали из своего дома и побежали по улице, пока не столкнулись с... аврорами, как вы их назвали. После чего в вашем доме было обнаружено тело женщины. Ничего не хотите добавить к своему рассказу? — Снейп сложил руки на груди и откинулся назад.

Гермиона молчала. Снова и снова она прокручивала в голове сегодняшний день, но ответить Снейпу ей было нечего. К своему страху, она совершенно не помнила, как оказалась на улице около семи часов вечера.

Снейп наблюдал за ней. Наблюдал, как она хмурится, силясь найти ответ на его вопрос, как при этом закусывает губу. В этот миг прошлое было живо, как никогда. Оно проникло сквозь эти холодные каменные стены и заполнило собой зал. Прошлое пахло ароматным чаем, за которым они проводили свои вечера. Оно звучало в ее смехе и отражалось в блеске ее глаз. Оно шагало ее походкой и осталось спать рядом с ней на подушке в первых лучах рассвета. Прошлое было ею. Ею и осталось.

— Я... я... мне нечего добавить, — запинаясь, еле слышно ответила Гермиона.

— Хорошо, — с досадой проговорил Снейп. — Попробуем еще раз.

Он перелистнул страницу.

— Скажите, Гермиона Джин Грейнджер, тридцати трех лет от роду, проживающая в доме номер 4 на Рэндом-стрит, — зачитал Снейп и поднял взгляд на Гермиону, — что заставило вас оставить успешную карьеру в Министерстве?

Гермиона безразлично пожала плечами:

— Устала.

— Ладно, — вздохнул Снейп и поставил очередную пометку в деле. — Однако вы резко тогда изменились. Скрытность и неприязнь к некогда лучшим друзьям, особенно к мистеру Поттеру, стали вашим вторым «я». Что же произошло на самом деле?

Снейп поднялся со своего места и, приблизившись к Гермионе, прошептал ей на ухо:

— Что ты хочешь скрыть? Забыть?

Его теплое дыхание скользнуло по ее шее, незаметно обволакивая легкой дымкой. Гермиона сжала руками виски. Зал суда поплыл перед глазами, и в пелене стали возникать образы. Сначала едва различимые, потом все более отчетливые. В одном из лиц Гермиона узнала Гарри. Измученный и напуганный друг что-то говорил ей, но она не могла его слышать. В голове шумело. Скоро в шуме стали звучать голоса. Они приближались издалека, и их какофония становилась сильнее и невыносимее с каждой долей секунды. Гермиона зажмурилась, скривившись от боли, но тут режущий гул голосов пронзил женский крик, и все стихло.

— Гермиона, пожалуйста, — раздался в тишине голос Гарри. Его тон был умоляющим: — Выслушай. Я не осознавал, что делаю. Пожалуйста, Гермиона....

— Хватит! Довольно! — на этот раз кричала уже она. Голос исчез, но Гермиона так и осталась сидеть неподвижно. По щекам ее текли слезы, она боялась открыть глаза. Открыть и вновь увидеть призрачное лицо друга, обращенный к ней взгляд, полный слепого отчаяния и бессилия.

Осторожно Гермиона разлепила веки. Туман исчез. Она снова была в зале суда, а рядом, внимательно наблюдая за ней, стоял Снейп.

— Дурные воспоминания? — спросил он.

Гермиона вытерла рукавом рубашки мокрые от слез щеки.

— Мы часто строим стену из собственных страхов, не замечая, что запираем сами себя. Мы бежим от свершившегося, будто бегство что-то изменит. Мы прячем самые ужасные воспоминания в большом сундуке, а потом сидим на нем всю оставшуюся жизнь. Вы ведь храбрая, Гермиона. Так встаньте со своего сундука и оставьте его там, где ему место, — все это время Снейп неотрывно смотрел на Гермиону, которая сидела молча, опустив голову. — А теперь продолжим допрос.

Снейп вернулся на свое место. Достав из ящика стола маленькую коробочку, он протянул ее Гермионе.

— Узнаете?

Внутри лежало кольцо. И снова острая боль пронзила мозг.

— Оно было найдено у вас дома, в нижнем ящике шкафа под грудой старых вещей. Красивая вещь. Должно быть, грехи ее воистину ужасны, но власть над вами по-прежнему велика, раз, даже сокрыв ее от своих глаз, вы не избавились от стойкого гнетущего ощущения, что она все еще с вами.

Гермиона надела кольцо на палец. Красота его казалась ей постыдной, уродливой. Каждый раз, когда она смотрела на него, кольцо словно бы смеялось над ней. Иногда Гермионе и вправду мерещилось, что металл на ее пальце растекался в злорадной насмешке, оттого что счастью ее так и не суждено было сбыться. Она запрятала его подальше, чтобы больше никогда не видеть. Но и тогда ей порой казалось, что она слышит его смех.

Со злостью Гермиона сняла кольцо и швырнула на стол Снейпу, который ловко накрыл его ладонью.

— Оно отвратительно!

— Жаль, что вы так считаете. По мне, оно прекрасно. Мы сами наделяем вещи чертами, а после безумствуем, что они такие есть. Оно, — Снейп взял кольцо, — ничто без вас. Простое украшение, но на вашем пальце это уже целая история. Жаль, что мы не можем извлекать из вещей память: сколько бы историй они поведали нам — трагичных, волнительных, смешных — но их голоса слышны только их владельцам.

Он еще немного повертел кольцо в руке, будто предаваясь собственным воспоминаниям. Потом аккуратно поставил его ребром на стол и начал вращать, будто маховик времени. Оборот, еще оборот. Гермиона завороженно следила за ловкими движениями тонких пальцев, продолжавших вращать кольцо. Оно крутилось все быстрее и быстрее, пока не превратилось в шар. Шум от него разнесся вокруг, обволакивая и вбирая в себя Гермиону. За пределами этой звуковой сферы мир перестал существовать. Вдруг шум стал настойчивее. Гермиона закрыла глаза, сжав руками голову. Но спасение не пришло. Звук стал тише, но теперь она падала, падала в разверзшуюся бездну. Кто-то схватил ее за плечо.

— Гермиона.... Гермиона, ты слышишь меня?

Гарри. Это был голос Гарри, доносившийся откуда-то извне. Но больше она ничего не слышала. Тьма поглотила ее.

* * *

Пробуждение оказалось не из легких. Голова болела, как после сильного удара. Гермиона смутно помнила, что ей снилось, но ощущала, пусть и уже совсем слабо, липкое дыхание страха. Она боялась открыть глаза, боялась пошевельнуться и снова оказаться во власти только что пережитого кошмара. Незаметно остатки сна рассеялись, и к Гермионе вернулось чувство яви. Тело затекло от неудобного положения. Осторожно она приоткрыла глаза.

Она находилась в круглой, скудно освещенной редкими факелами комнате из темного камня. Помещение вдруг напомнило ей зал суда в Министерстве Магии, только без рядов скамей, возвышавшихся амфитеатром. Сама Гермиона обнаружила себя уснувшей за столом в центре этой мрачной комнаты. Или она уснула раньше? Не здесь? От этой мысли Гермионе стало не по себе. Как, впрочем, и от следующей — точнее, от невозможности ответить: как она попала сюда? Последнее, что она помнила, — авроры, преградившие ей путь.

— Сон разума рождает чудовищ, не так ли? — Гермиона вздрогнула, услышав знакомый голос. Выпрямившись на стуле, она наконец увидела Снейпа, который сидел напротив нее, развернувшись в пол-оборота, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. С едва заметной ироничной улыбкой на губах он внимательно смотрел на Гермиону.

— Северус? — Гермиона не ожидала увидеть его тут.

— Как ты? — спросил Снейп.

— Неплохо, если не считать, что я не помню, как оказалась здесь, — усмехнулась Гермиона. — Что произошло?

— Ты здесь по обвинению.

— По обвинению в чем?

— По обвинению в покушении на убийство.

Некоторое время Гермиона смотрела на Снейпа, пытаясь найти на его лице признаки сумасшествия.

— Это шутка такая? Да?

— Отнюдь. Но прошу, избавь меня от истерик. Никто не желает тебе зла. Будешь вести себя благоразумно и честно отвечать мне, и у нас все получится.

— Только ответь для начала, почему, если меня обвиняют в попытке убийства, несправедливо обвиняют, — слово «несправедливо» Гермиона произнесла с особым нажимом, — почему допрашивать присылают тебя? Мне казалось, ты только внештатный консультант, и допросы преступников не в твоей компетенции.

— Я рад, что ты не растеряла свой здравый смысл, но кое-что ты все-таки упустила. Если дело требует моего вмешательства, то даже такая нудная процедура, как допрос, может, оказаться в перечне моих компетенций.

— Мой случай такой необычный, что требует твоего ценного вмешательства? — издевалась Гермиона. — Или сюда тебя привели личные симпатии?

— Кажется, ты сама говорила, что не помнишь, как оказалась здесь, как и не помнишь совершение преступления. Чем не работа для меня?

— Но...

— Ты стала чересчур забывчивой, — перебил ее Снейп. — Впрочем, я слышал, что ты сильно изменилась в последнее время. Бросила работу, которую раньше любила, отгородилась от друзей, выглядишь ужасно. Наше расставание определенно не пошло тебе на пользу.

— Если ты пришел глумиться...

— Нет, я пришел допросить тебя. Ты, наверное, снова забыла, — напомнил Снейп.

Терпение Гермионы лопнуло, и она сама не ожидала, как бросилась на Снейпа, схватив его за воротник пальто.

— Ты мерзкий обманщик!

— Я же просил избавить меня от истерик, — обреченно вздохнул Снейп.

— Сначала даришь кольцо, просишь выйти за тебя замуж, а потом бросаешь! Ты... ты... Надеюсь тебе хорошо сейчас! Ведь рядом нет занудной, вечно все знающей и лезущей во все дела Гермионы!

Гермиона не могла успокоиться. Она кричала на Снейпа, а слезы лились по щекам. Осторожно Северус взял ее за руки, чтобы она отпустила его. Но прикосновение еще сильнее встревожило Гермиону, и она вдруг залепила Северусу пощечину.

Звук удара отрезвил Гермиону. Она словно сама испугалась того, что натворила. В глазах застыл страх перед Снейпом, перед его гневом. Но в лице Снейпа не было ни намека на ярость или на попытку обуздать поднимающуюся внутри волну раздражения. Снейп по-прежнему оставался спокоен, чем еще сильнее обескуражил Гермиону. Губы ее дрогнули, и новый поток слез хлынул по щекам. Дрожа, она осела на холодный пол.

Снейп опустился на колени рядом с ней и обнял ее. Он утешительно гладил ее по спине, и Гермиона постепенно стала успокаиваться. Сильнее прижавшись к нему, она обняла его в ответ.

— Гермиона?

Она молчала. Закрыв глаза, Гермиона мирно опустила голову ему на плечо.

— Нам нужно продолжать, Гермиона, — мягко напомнил Снейп.

— Нет... нет... — слабо отозвалась она. — Прошу тебя, не надо.

— Вспомни дьявольские силки. На первом курсе ты была много сообразительнее. Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее они тебя душат.

Гермиона не отвечала. Плотно закрыв глаза, она прокручивала в голове только что произошедшее. Ей было стыдно за свою слабость. Все случилось в мгновение ока. Она перестала сдерживать себя, поддавшись охватившему ее безумию. Гермиона вдруг испугалась собственной необузданности. Уже не в первый раз она не может совладать с собой. Возможно... Гермиона сильнее вцепилась в Снейпа. Зловещее предчувствие свершившейся трагедии завладело ею. Что если на этот раз рассудок ее вконец помутился? Снейп располагал верными сведениями, говоря, что она замкнулась. Что если за стенами этой отчужденности, безразличия ко всему, кроме жалости к самой себе, она вскормила чудовище? Чудовище, которое сегодня вечером убило человека, а она, Гермиона, теперь этого не помнит. От этой мысли ей стало нехорошо, и она ощутила подкатывающую к горлу тошноту.

— Ну так что? — раздавшийся голос Снейпа спугнул дурные мысли. Гермиона слегка отстранилась и кивнула в знак согласия продолжать.

Когда она заняла свое место, Снейп протянул ей носовой платок.

— Спасибо, — тихо отозвалась Гермиона, вытирая лицо.

— Итак, — вернулся к допросу Снейп. Он не сел на свое место, а принялся расхаживать взад-вперед. — Утром ты проснулась и часов около одиннадцати отправилась в Косую Аллею, где заглянула в аптеку, дабы приобрести кончившуюся у тебя настойку полыни. После этого ты сразу же вернулась домой. Так?

Гермиона кивнула.

— Вернувшись домой, ты сварила напиток живой смерти, после чего к тебе зашел мистер Поттер.

Имя Гарри неприятно отозвалось в душе у Гермионы.

— Вы выпили чаю, после чего мистер Поттер ушел, а ты, приняв душ, легла спать. А после?

— После?

— Да, после. После того, как ты, Гермиона, легла спать, и перед тем, как выбежала на улицу около семи часов вечера.

Молчание.

— Хорошо. Раз ты продолжаешь отрицать нахождение в твоем доме сегодня кого-либо еще, кроме мистера Поттера, предлагаю вернуться почти на полгода назад, в декабрь, когда тебя почти арестовали за незаконное проникновение в Отдел Тайн.

При упоминании Отдела Тайн Гермиона вздрогнула.

— Ты помнишь, что ты там искала?

Гермиона мысленно вернулась в тот день. Вот ей удается незамеченной проскользнуть в большой круглый зал. Вот она находит нужную дверь, ведущую в комнату времени. Вот она что-то судорожно ищет, боясь, что ее обнаружат. Хрупкая надежда рушится, слезы отчаяния катятся из глаз. Она уже собирается уходить, но тут незнакомый голос окликает ее. Что она здесь делает? Она не знает, что ответить, и вот ее уже ведут прямо в кабинет министра магии под пристальными взглядами и перешептываниями сотрудников министерства. Но ей плевать на них. Кингсли, словно оглушенный, слушает рассказ невыразимцев, после чего просит оставить их с Гермионой одних. Он говорит, что понимает ее, что хочет, чтобы она оставила свои иллюзии, которые не доведут до добра, но как министр он не может ослушаться закона. Ей все равно. Она бы и так уволилась после Рождества.

Гермиона помнила тот день предельно ясно, за исключением детали, о которой спрашивал сейчас Северус. Что ей понадобилось в Отделе Тайн? Это было странное, болезненное ощущение игры в прятки с собственным разумом. Гермиона знала, прекрасно знала, что она искала в Отделе Тайн, но каждый раз знание это ускользало от нее и пряталось в лабиринте памяти.

— Я не помню.

— Тогда, может, это поможет тебе вспомнить, — с этими словами Снейп достал из ящика со своей стороны стола несколько фолиантов и разложил их перед Гермионой.

— «Материя времени», «История магических изобретений», «Величайшие волшебники-изобретатели», — прочитала она.

— Найдены у тебя дома.

Гермиона взяла в руки «Историю магических изобретений» и начала листать. Вдруг резкая боль пронзила голову. Гермиона стояла в комнате времени и плакала, отчаянно плакала, потому что все они разбились. Разбились во время битвы в Отделе Тайн более пятнадцати лет назад. В тот день она уничтожила собственное будущее.

Открыв глаза, Гермиона продолжала смотреть на книгу, раскрытую на странице, посвященной истории изобретения маховика времени.

— Маховик времени. Его ты искала в тот день в Отделе Тайн.

— А когда не нашла, — продолжила Гермиона, — обратилась к книгам. Заучка Гермиона, дура, наивно полагающая, что в книгах можно найти ответы на любые вопросы, — она снова расплакалась. — Но в этот раз даже книги оставили меня. Все оставили меня. И ты тоже.

— Неправда, Гермиона, — Снейп присел рядом с ней и взял ее за руку. — Твои друзья никогда не бросали тебя. Невозможно помочь человеку, если он сам противится этому. Все время, что ты находишься в этой комнате со мной, ты только и делаешь, что противишься мне, сопротивляешься всем моим попыткам помочь тебе. Больше всего на свете я хочу помочь тебе, Гермиона, больше всего на свете.

Теплота и глубокая любовь, с которой он произносил каждое слово, только сильнее уязвили Гермиону. Она зарыдала пуще прежнего.

Северус закрыл глаза. Идя сюда, он не думал, что столкнется со столь крепкой защитой. Он надеялся, что Гермиона сохранила еще крупицы здравомыслия, что его появление, если не пробьет, то нанесет весомый урон защите, за которой Гермиона так отчаянно пыталась скрыться. Но довольно быстро стало ясно, что она не намерена так легко сдаваться. Ему пришлось осаждать и штурмовать эту крепость, прибегая ко всем имеющимся у него орудиям, чтобы подобраться к самой высокой башне, в которой Гермиона сама себя заточила. И вот он уже у двери. Осталось только справиться с замком.

— Так ты расскажешь мне, зачем тебе понадобился маховик времени? — мягко спросил Снейп.

Гермиона, все еще всхлипывая, помотала головой.

— Ну, хорошо.

Поднявшись, Снейп прошел к своему месту и достал из ящика еще одну улику — небольшой флакон из под зелья.

Гермиона сразу узнала его. Этим флаконом часто пользовался сам Северус и оставил его ей, как и все остальное, когда ушел от нее.

— Его нашли в твоем доме рядом с телом женщины, — Снейп принялся расхаживать перед Гермионой взад-вперед, сложив руки за спину. — На стекле остались следы от содержавшегося там зелья, так что я смог провести экспертизу и выяснить, что в этом флаконе был напиток живой смерти. Но что более интересно, — эти слова Снейп произнес с особенным торжеством, — сварен он был с ошибкой. Преднамеренной ошибкой.

И снова, снова резкая, жгучая боль пронзила голову. Тяжело дыша, Гермиона судорожно сжала виски. Перед глазами замелькала беспорядочная череда образов, среди которых один ей все же удалось уловить. Молодая женщина в одной белой рубашке, очень похожей на мужскую, кажется, мирно спит, свернувшись клубочком поверх одеяла. Рука ее продолжает сжимать пустой флакон. Мокрые пряди волос рассыпались по подушке, а на лице застыло долгожданное умиротворение.

— Не найдя в себе сил, ты обрела приют в объятиях Морфея, — а Снейп продолжал говорить. Его голос, казалось, звучал отовсюду. — День ото дня его безликая безмятежность становилась все притягательнее, и решение пришло само. Чарующая красота сна, незаметно переходящего в вечность. Но ты и думать не могла, чтобы воспользоваться зельем сна без сновидений, которое принимала уже более полугода. Ты не могла превратить такое событие, как собственное убийство, в еще одно звено в цепи похожих друг на друга дней. Маггловское снотворное? Эта мысль кажется тебе пошлой, и ты возвращаешься к зельям. Твой последний штрих в картине должен быть чем-то свежим и в то же время неброским. Он должен быть красив своей неподдельностью.

Слушая Снейпа, Гермиона плакала. То, что она так страстно стремилась скрыть, скрыть от самой себя, потому что Снейп знал все с самого начала, давило своей силой, с которой вырывалось наружу.

— Самое сильное усыпляющее зелье, напиток живой смерти. Ошибка в приготовлении — и сон становится смертью. Опьяненная своим замыслом, ты спускаешься в лабораторию, дабы проверить необходимые ингредиенты. Недостает только настойки полыни. Тогда ты собираешься и отправляешься в Косую Аллею, а по возвращении варишь желанное избавление. Но звонок в дверь откладывает финальный аккорд, и симфония звучит чуть дольше. Это мистер Поттер уже не в первый раз приходит с надеждой вернуть прежнюю дружбу и помочь. Тебе не хочется портить мирную мелодию ожидания громкими нотами скандала, и ты изображаешь согласие, которое скоро ничего не будет значить. Когда за мистером Поттером закрывается дверь, ты переходишь к обряду очищения. Как жаль, что холодный душ не в силах отрезвить твой разум, и ты поднимаешься в спальню, оставаясь как никогда тверда в своем намерении. Но зачем?

Теперь Снейп обращался уже к Гермионе.

— Зачем, Гермиона? Почему?

Гермиона боялась поднять на Снейпа полные слез глаза. Продолжая рыдать, она отчаянно замотала головой. Схватив со стола одолженный Северусом платок, стала вытирать лицо.

Внезапно рыдания стихли, и на лице Гермионы застыл ужас. Платок, который она все еще сжимала в руке, был весь в крови, как и ее ладони. Медленно Гермиона подняла голову и взглянула на Северуса.

Он стоял перед ней, застегнутый наглухо в свое пальто. Худое лицо было мертвенно-бледным, а в глазах застыла холодная печаль.

— Прости, — тихо вымолвил Снейп. — Совсем забыл про платок.

И он стал расстегивать пуговицы пальто, одну за другой, обнажая багровые следы на белой рубашке. Глубокие порезы на груди, будто ее исполосовали мечом, продолжали кровоточить, и алые пятна, как пауки, расползлись по телу.

— Северус!

* * *

Конец октября в этом году выдался особенно тоскливым. Противно моросил дождь, и холодный ветер пробирал до костей. Сильнее закутавшись в пальто, Северус Снейп подошел к витрине старого кирпичного универмага, на дверях которого постоянно висела вывеска «Закрыто на ремонт». Мечтая как можно быстрее оказаться в тепле холла больницы св. Мунго, он назвал уродливому женскому манекену цель своего визита и незаметно от глаз магглов прошел сквозь стекло.

Очутившись в приемном отделении, Снейп прошел мимо пухлой блондинки за столом с табличкой «Справки» и направился к лифту. Последнее время с ним, Северусом, творилось нечто странное. Обычно ему без труда удавалось сосредоточиться на работе, дисциплинировать себя. Но вот уже которую неделю ему приходилось совершать подвиг, чтобы не думать о Гермионе так часто. Определенно, он не был против подобного рода занятия, даже очень не против, но не тогда, когда оно отвлекало его от дела повышенной важности, не тогда, когда от него зависела жизнь Гарри Поттера, самого важного человека в магической Британии после, конечно же, самого министра магии. Раньше Северус никогда не замечал за собой, чтобы чувства мешали ему работать. Он всегда очень четко разделял личное и профессиональное. Хотя, возможно, такое происходило только из-за недостатка или, скорее, полного отсутствия первого. Поначалу он определил у себя любовную лихорадку, но не поздно ли появились первые симптомы? Они с Гермионой уже довольно давно вместе, пусть сначала оба и не осознавали толком своих чувств или боялись признаться самим себе, а рассеяность поразила его только сейчас. Поэтому списать сей вирус на ослабленный иммунитет Северусу не удалось. Вероятнее, виной тому ее простое, но столь важное для него «Да!». Со сладостным волнением ожидал он дня, когда Гермиона — уже меньше чем через месяц — станет его женой. С приятным трепетом он думал о семье, которая теперь у него будет. Возможно, с возрастом он стал чересчур сентиментальным...

— Пятый этаж. Недуги от заклятий, — размышления его прервал женский голос, объявивший, что Северус уже прибыл.

Выйдя из лифта, Северус сразу же столкнулся с одним из дежуривших в этот день авроров.

— Оу, — молодой Дженкинс не ожидал увидеть его здесь. — Мистер Снейп, доброе утро!

Только вчера вечером Снейп покинул палату его начальника, будучи вне себя из-за неудачи. Он был совершенно уверен, что сыворотка — плод его упорного труда и бессонных ночей, бесчисленных проб и ошибок — поможет: она было естественно верным решением против такого проклятия. Но улучшение не наступило. Не наступило оно ни через час, ни через два, ни к вечеру. Ни малейшего намека. Поттер продолжал смотреть на него безумным взглядом своих ярких зеленых глаз. Ждать долее было бессмысленно, и, злой на себя, Северус вернулся домой.

Ужинали они поздно. В попытке понять, где, на каком этапе своего исследования он ступил не на ту тропу, и не в силах более сдерживать гневной досады, он рассказал обо всем Гермионе. Она и раньше интересовалась и предлагала помочь, но он отказывался, уверенный в собственных силах. Не хватало еще, чтобы Гермиона помимо своей работы стала выполнять и его.

— А настойка полыни? Если...

— Что? Не говори ерунды. При чем здесь настойка полыни? Она только уменьшит тонизирующий эффект сыворотки.

Уязвленная его тоном, Гермиона замолчала и вернулась к своему салату. Северус прав, о таком действии полыни она не подумала.

Но случайно оброненное зерно попало на плодородную землю и взросло.

— Полынь... — бормотал Северус, отрешенно ковыряясь в своей тарелке.

Гермиона уже принялась убирать со стола, а Северус так и сидел, его ужин был едва тронут. Она не решилась предложить ему чаю, боясь тем самым нарушить лихорадочную работу мысли.

— Точно! В большом количестве она снизит эффект, но вот если разбавить каплей сок имбиря, основу сыворотки, то будет достигнут лучший баланс и....

Гермиона, сама того не подозревая, подсказала ему верное решение. Северус подскочил к ней и крепко поцеловал в губы.

— Гермиона, ты умница!

Он бросился в лабораторию. Если сейчас его расчет верен и полынь поможет стабилизовать основу, то уже завтра Поттер будет на пути к выздоровлению.

Гермиона лишь покачала головой, убирая ужин Северуса в холодильник. Она, без сомнения, тоже переживала за Гарри, но нельзя же, как Северус, почти не есть и не спать. Правда, лишения эти оказались не напрасны — противодействие проклятию он нашел довольно быстро. Хотя Гермиона подозревала, что такое рвение Северус проявлял не из любви к Гарри, а из-за нее. Он хотел успеть снять проклятие до их свадьбы, чтобы ничто в этот день не тяготило ее сердца.

— Снова к мистеру Поттеру? — спросил Дженкинс. — Я провожу вас.

«Будто за столько визитов я не запомнил дорогу к палате», — раздраженно подумал Снейп. Ему было откровенно лень что-либо говорить. Вместо этого Снейп просто прошел мимо и свернул в коридор направо. Дженкинс увязался рядом.

— Сэр, вам удалось придумать что-то еще? Что поможет мистеру Поттеру?

— Возможно, — сквозь зубы процедил Снейп.

Около палаты их встретил еще один аврор. На вид Райли был чуть постарше своего напарника. При приближении Снейпа он вскочил со своего стула.

— Доброе утро, сэр! Сэр? — остановил его Райли, не давая войти в палату. — Ваш галлеон.

Министерство и лично Кигсли сочли, что двух авроров, непрерывно дежуривших у палаты Поттера, недостаточно для обеспечения безопасности знаменитого пациента. Решено было выдавать зачарованные галлеоны тем, кому разрешалось посещение Поттера, чтобы никто другой не смог проникнуть в палату под личиной родственника или друга. Каждая монета привязывалась особыми чарами к своему владельцу так, что если другой возьмет ее, рисунок на ней пропадал.

Снейп вынул из кармана пальто свой галлеон и протянул его Райли. Тот проверил заклинанием его подлинность и вернул Северусу.

— Все в порядке. Позвольте.

Райли уже было сделал шаг к двери, чтобы войти в палату первым и убедиться в относительной безвредности пациента. Поттер был безумен, и целители настаивали на присутствии авроров во время посещений, памятуя, что даже без палочки он может быть опасен своей непредсказуемостью. Снейп не был простым посетителем и легко добился у Кингсли права на полную свободу действий. Ему не нужна была охрана, он мог сам без труда справиться с Поттером, если потребовалось бы, да и что мог сделать ему Поттер без палочки. Он и с палочкой-то не имел бы никаких преимуществ. А посторонние, наблюдающие за его работой, раздражали Северуса. Однако в отличие от других авроров, не смеющих перечить Снейпу, Райли всегда, когда была его смена, предпочитал входить в палату первым. На всякий случай, объяснял он Снейпу, не скупившемуся в эти моменты на язвительные замечания. Но в этот раз Снейп его опередил. Дотошность Райли уже порядком надоела ему. Едва Северус вошел в палату, как сразу же раздался крик Поттера:

— Сектумсемпра!

Все произошло в один миг. Словно невидимые удары меча рассекли его грудь. Кровь хлынула из ран. Галлеон выпал из разжавшейся ладони и звонко застучал по полу. В это же мгновение откуда-то из коридора закричала целительница, минутой ранее вышедшая из палаты.

— Моя палочка! У него палочка!

Северус рухнул сначала на колени, а потом уже на пол. Он успел заметить взгляд Поттера. Из него исчезло безумие, словно содеянное отрезвило его. Он выпустил из рук палочку и сейчас, в ужасе застыв на месте, испуганно смотрел на истекающего кровью Снейпа. Дженкинс бросился за целителями, а Райли упал на колени рядом с магом.

— Северус! Ты слышишь меня?! Северус!

Сквозь туман Северус слышал, как столпились вокруг него целители, как пробовали различные заклинания и магические средства, а он один знал контрзаклятие и не мог вымолвить ни слова, захлебываясь собственной кровью. Багровой рекой жизнь утекала из него, отдаляя его все дальше и навсегда от Гермионы.

* * *

В холодной тишине зала суда Северус присел на свое место и устало откинулся на спинку стула. Кровь, пропитавшая всю рубашку, засохла. Пальто же так и осталось лежать на полу, словно сдернутый занавес. Ожидая, пока Гермиона придет в себя, Снейп достал из папки «Ежедневный пророк». Большую часть первой полосы занимала его черно-белая фотография и сообщение о гибели. Но снова возвращаться к подробностям собственной смерти ему не хотелось. Вместо этого он стал читать начинавшуюся справа от главной статьи колонку:

Гарри Поттер идет на поправку.

Даи Сметвик, целитель госпиталя св. Мунго, где продолжает оставаться Гарри Поттер, поделился с нами новостями о знаменитом пациенте, на чью долю выпала нелегкая роль жертвы и убийцы в этой печальной истории.

— Произошедшее спровоцировало у мистера Поттера очень сильный эмоциональный выброс, что дестабилизировало проклятие. Он еще не пришел полностью в себя, но уже на пути к выздоровлению. Поттер пока не осознал того, что сделал, самое страшное для него еще впереди. Сейчас с ним рядом находятся его жена и близкие.

Также, по словам Сметвика, сыворотка Северуса Снейпа пациенту уже не требуется.

Напомним, что глава Аврората Гарри Поттер был проклят во время ареставолшебника Грега Тардински, промышлявшего сбытом темномагических артефактов.

Северус вздохнул. Его смерть была бестолковой, и вместе с тем он видел в этом тень коварной насмешки. Почти двадцать лет его жизнь подчинялась одной-единственной цели — защитить Гарри Поттера от Волдеморта. Сначала годы ожидания, потом действий. И вот теперь, когда жизнь начинает благоволить тебе, смерть, словно ревнуя, вкладывает клинок в руки человека, чье спасение и защита были когда-то смыслом твоей жизни, а чтобы посмеяться как следует, выбирает твой собственный клинок. Невесть почему Поттеру вздумалось в приступе безумия бросаться в первого вошедшего «сектумсемпрой», заклинанием, что когда-то, еще будучи учеником Хогвартса, создал сам Снейп.

— Северус, что теперь будет? — едва слышно спросила Гермиона.

Снейп отложил газету в сторону.

— Теперь, когда ты все знаешь, у тебя есть выбор. Отсюда ведут две двери. Куда, думаю, ты уже догадалась. Тебе решать, через которую уйти. Но, — тон Снейпа стал строгим, — я не позволю тебе уйти со мной.

— Значит, у меня нет выбора, — грустно улыбнулась Гермиона.

— Тебя это удручает?

— Что если я не хочу обратно? Что если там мне плохо без тебя? — она снова плакала. Слезы стали ее скверной привычкой.

Гермиона подошла к Северусу и протянула к нему руку. Пальцами она медленно коснулась его щеки.

— Холодный.

— Ты еще теплая, — ответил он, накрывая ее ладонь своей. Черные глаза встретились с карими, и между ними невидимой нитью, сотканной из волокон памяти, протянулось то, что уже навсегда низверглось в пучину прошлого. Твердой поступью время безвозвратно шагает вперед, оставляя позади каждую секунду, каждую минуту. Аппетиты его возрастают, и вот оно уже с жадностью поглощает наши минуты, часы, дни, месяцы и целые годы — до тех пор, пока не остается ничего, что мы можем ему предложить. Кажется, что настоящего нет, а мы восходим к обрыву, шаг за шагом превращая в песок ступени и слыша, как за спинами крошится камень. Мы восходим к вершине, чтобы с ее высоты наконец узреть вечность.

Шли минуты, пока Северус и Гермиона просто сидели обнявшись. Она устроилась у него на коленях, крепко прижимаясь к груди. Слезы высохли, оставив едва видимые дорожки на щеках. Закрыв глаза, Гермиона мысленно вспоминала, как часто она так устраивалась в объятьях Северуса, как нравилось ей ощущать, как вздымается его грудь, вдыхать запах его тела и слышать стук его сердца. Сейчас она отчаянно пыталась уловить, запомнить эти последние мгновения близости с ним, возможность снова коснуться его. Только все эти попытки были ложью и самообманом. Дыхание не теплилось и сердце больше не билось.

— Знаешь, — произнес Снейп, — мне казалось, что из нас двоих если кто и будет способен на сегодняшнее преступление, то это я. Ты всегда была такой сильной, сильнее меня.

— Всему бывает предел.

— Но порой это всего лишь иллюзия. Все мы нуждаемся в спутнике, будь то друг или дело, что отвлечет, что выведет на дорогу, когда снова можно будет свободно дышать. А ты бежала от того, в чем могла бы укрыться, чтобы одной и безоружной бороться с голой болью. Заведомое поражение.

Болью. Сейчас Гермиона уже не чувствовала ее. Ей было спокойно. Спокойно в этой холодной тишине, нарушаемой негромким звуком его голоса. Неожиданно Северус отстранился.

— Нам нужно продолжить. Осталось совсем немного.

Гермионе пришлось вернуться на свое место, а Северус положил перед ней пергамент с пером и поставил чернильницу.

— Последнее, что от тебя требуется, это признание в убийстве, совершенном сегодня вечером. После ты будешь свободна, тебя и так там уже заждались.

— Г... г... Гарри? — робко переспросила Гермиона, беря перо.

— А Поттер особенно.

Гермиона потупила взгляд. Ей было стыдно за свою трусость, которую она всегда презирала в других людях. Она помнила, как через несколько месяцев после финальной битвы пришла к Северусу с просьбой помочь вернуть память ее родителям. Как неожиданно для себя набросилась на него с требованиями взять себя в руки. Она назвала его трусом, который просто боится жить дальше, который постоянно оглядывается в прошлое, пытаясь отыскать там подсказки, когда смотреть надо вперед. Северус тогда промолчал, но сам думал так же. Память ее родителям они так и не вернули, но той весной Северус начал вдыхать первые запахи новой для него жизни.

Гермиона обмакнула перо в чернила и приготовилась писать.

Кап.

Она посадила кляксу на пергамент.

— Северус?

— М-м-м?

— Можешь дать другой пергамент?

Снейп прошел к своему месту за столом и заглянул в папку.

— Прости, но больше пергамента у меня нет. Придется писать, не обращая внимания на кляксу, — с притворным сожалением Снейп развел руками. — К тому же, — он встал рядом с Гермионой, — ущерб не так уж и велик, бывает хуже.

Гермионе ничего не оставалось, как прислушаться к Северусу. Еще раз она макнула перо в чернильницу и стала писать.

Поставив, наконец, точку, Гермиона обернулась к Снейпу. Он неспешно прохаживался по залу за ее спиной.

— Все? Молодец, — он подошел к ней и забрал пергамент. Проверил написанное, после чего поставил печать. Потом вложил признание в журнал с делом и убрал все в папку.

— Вот теперь все.

— Как?

— Прости?

— Если у меня есть выбор, значит, я все еще жива. Но как?

— Увеличенная доза сока дремоносных бобов превращает напиток живой смерти в яд, но убивает он не сразу. Несколько минут проходит, прежде чем сон станет смертью.

— Я знаю это, — в резком тоне Гермионы звучала обида. Она прекрасно знала, как действует зелье. — Но... здесь я уже точно больше, чем несколько минут и...

— Здесь нет времени.

— Тогда... — Гермиона запнулась, взвешивая слова Северуса. — Все равно, кто мог бы спасти меня? Никого не было рядом со мной. Я была в доме одна.

— Поттер.

— Гарри? — она не верила своим ушам. Это было невозможно. — Но... но... он ушел. И после ухода прошла уйма времени.

— Когда ты закрыла за Поттером дверь, он на самом деле вернулся домой, но все это время дурное предчувствие не покидало его. Твое спокойствие и гостеприимство его насторожили, но Поттер старался гнать от себя дурные мысли. В конце концов, такое ведь не в твоем духе. Как же он ошибался. Но здесь ты даже меня перехитрила, — горько усмехнулся Снейп.

— Но он вернулся. Вернулся именно тогда, когда я только выпила зелье.

— Считай это моим последним подарком, — Северус грустно улыбнулся. — Надеюсь, ты сбережешь его.

— Северус... — только и смогла вымолвить Гермиона.

— Поттер тоже хорошо помог. Довольно податливое сознание, что на этот раз весьма кстати, — усмехнулся Снейп. — А теперь тебе пора. Колдомедики скоро будут.

Уже у двери Гермиона обернулась к Северусу. Он подобрал с пола пальто, отряхнул его и надел.

— Северус?

Снейп взглянул на нее.

— Как там?

Он подошел к ней.

— Всему свое время, Гермиона. И мы еще увидимся с тобой.

— Но...

— У тебя хорошие друзья. Лучшие. Не теряй их больше.

— Северус?

— Ммм?

— Ты мне мерещишься?

Он провел пальцами по ее щеке.

— Ты по-прежнему не веришь, что я пришел к тебе?

— Верю, только кто ты сейчас?

— Может быть, твой здравый смысл, которого тебе так не хватало? — он улыбнулся ей.

Северус вернулся к столу, взял папку и еще раз посмотрел на Гермиону.

— Смелее. Теперь дверь уже открыта.

Она повернула ручку и провалилась в темноту.

— Гермиона?! Гермиона, ты слышишь меня?!

В глаза больно ударил свет. Она снова лежала в своей постели, а над ней склонились расплывчатые силуэты каких-то людей. Люди суетились, о чем-то говорили. Из-за стекол очков на нее смотрела пара испуганных ярко-зеленых глаз, и Гермиона различила черты Гарри.

— Гермиона?!

Солнце уже катилось к закату, но утром оно взойдет снова.