Жизнь и обманы Гарри Поттера (джен)

Гарри Поттер лежал на своей кровати и смотрел в потолок. Плотные шторы не пропускали ни единого лучика света, а заклинания — даже малейшего шороха с улицы. Вот уже пять лет Гарри Поттера мучили постоянные мигрени, от которых плохо спасали даже лучшие зелья целителей из больницы Святого Мунго. Ему оставалось только лежать на спине в тишине и покое больничной палате и, закрыв глаза, пытаться не думать ни о чем. Однако последнее у него получалось плохо. Гарри был слишком стар — три дня назад ему исполнилось девяносто четыре года. В его жизни произошло слишком много всего, чтобы он все еще был способен на то, чтобы ни о чем не думать, даже когда в голове пульсирует боль.

Гарри Поттер был очень одинок. Прошло шесть лет со дня смерти последнего самого дорогого ему человека — сына Альбуса. Он умер от банального инсульта на руках у так ничего и не успевшей понять жены. Ей нужно было всего пара секунд, чтобы аппарировать в больницу Святого Мунго, где его сына обязательно бы спасли, но вместо этого миссис Альбус Поттер три минуты в ступоре смотрела на то, как умирает ее любимый муж. Если бы только Гарри был в тот момент дома... Но нет, в этот день он проходил плановый медицинский осмотр и вернулся домой, когда все было уже кончено. Последний дорогой ему человек умер.

А еще за три года до этого умерла Джинни, оплакавшая двух своих детей, но так до конца дней и оставшаяся лучиком света для своих близких и друзей. Видел ли кто-то ее слезы? Да. Он, Гарри, видел, но изо всех сил делал вид, что не замечал её горя. Она плакала в подушку по ночам, чтобы он не слышал, но при этом лучезарно улыбалась ему по утрам. Джинни, милая Джинни... Гарри тяжело вздыхает, когда перед его закрытыми глазами всплывает лицо жены. Он так любил ее, готов был сделать все для нее, лишь бы она больше не плакала. Но сделать самого главного не смог. Не услышал, не почувствовал, не предугадал... Просто проснулся однажды утром рядом с уже остывающим телом любимой. Джинни лежала, уткнувшись носом в еще влажную от ее собственных слез подушку.

Внезапный приступ кашля заставил Гарри отвлечься от скорбных мыслей о жене. Содрогаясь всем телом, он все никак не мог остановиться — сказывалось перенесенное меньше недели назад воспаление легких, которое, однако, целителям удалось вылечить в мгновение ока. Но от старости нет лекарства, и Гарри Поттер, живая легенда, умирал. Но, пожалуй, он был этому только рад. Смерти он не боялся. Он только отчаянно надеялся, что, умерев снова, он вновь окажется на вокзале Кингс-Кросс, где встретит уже не Альбуса Дамблдора, а всю свою семью... Родителей, Джинни, Альбуса, Джеймса и маленькую, так и не повзрослевшую, принцессу Лили...

Да, Лили Поттер не суждено было повзрослеть... После первого года обучения в Хогвартсе она на две недели поехала в гости к своей лучшей подруге — Джесси Смит, родители которой были магглами. Они все вместе ехали на пляж в обычной машине среднего класса. Вместе же и погибли под колесами встречного грузовика, водителя которого смерть забрала не в самый удачный момент. Лили уже нельзя было спасти. Гарри поседел за одну ночь.

А через десять лет, защищая от магглов-хулиганов свою жену и еще неродившегося сына, Джеймс получил несколько ножевых ранений в живот. Так и умер на улице, даже не успев достать палочку. Гарри ни в чем не винил Клэр, она была просто напуганной, еще совсем юной, да и к тому же не владеющей магией девушкой. Джеймс сказал ей бежать, и она убежала. Клэр нашли почти в десяти кварталах оттуда, заплаканную, измазанную в непонятно откуда взявшейся грязи и едва живую от страха. Она ничем не могла помочь Джеймсу, она была беспомощна... Через три месяца у нее родился сын, а еще через год она уехала в другой конец страны, лишь бы быть подальше от горьких воспоминаний о муже. Своего единственного внука Гарри видел лишь на Рождество, а к нему в больницу тот пришел лишь один раз, два года назад.

Гарри Поттер был живой легендой. Но он был безумно одинок.

Внезапно в дверь постучали, и этот тихий звук вызвал у него только новый приступ мигрени. Когда на потолке появилась тонкая полоска света, Гарри как можно громче и отчетливее произнес:

— Оставьте меня в покое. Сейчас не время.

Дверь снова захлопнулась, свет на потолке исчез. Гарри закрыл глаза. Через восемь с половиной минут его сердце остановилось.

* * *

Гарри очнулся, резко открыв глаза. Сесть он не торопился — он был уже далеко не в том возрасте, чтобы проводить такие эксперименты со своим телом. Он полежал несколько секунд, пытаясь понять, где он. Он не чувствовал боли в суставах или спине, да и мигрень больше не мучила. В следующее мгновение он понял, что обнажен, но лежит не на холодном полу, а на какой-то гладкой поверхности температуры его тела. Все вокруг было белоснежно белым, и Гарри внезапно пришло осознание.

— Я умер. И я снова на вокзале Кингс-Кросс.

Уже не страшась резкой боли в спине, Гарри сел. Рядом с ним, как и в прошлый раз, оказалась стопка чистой одежды. Его одежды, которую у него забрали, когда он только поступил в больницу Святого Мунго, выдав ему взамен больничную пижаму и халат. Не ощущая ни малейшего дискомфорта из-за обычной для него боли, Гарри быстро оделся и огляделся по сторонам. Да, это был вокзал Кингс-Кросс. Такой, каким он его запомнил еще с прошлого раза. Гарри кинул быстрый взгляд на лавочку, под которой столько лет назад лежал уродливый ребенок, оказавшийся частичкой души Волдеморта в нем самом, но, как и следовало ожидать, его там не оказалось.

— Ты что-то ищешь?

Вздрогнув, Гарри обернулся. За его спиной, в метрах пятнадцати, от него оказалась фигура в просторном балахоне с капюшоном, натянутом так сильно, что лицо было полностью скрыто густой и непроглядной тенью. Но он только что смотрел в ту сторону, и никакой фигуры там не было!

— Кто ты?

Раздался смешок.

— А сам не можешь догадаться?

Голос, который слышал Гарри не был похож ни на мужской, ни на женский. Он был совершенно никаким, безликим, непримечательным.

— Я не знаю.

Фигура начала двигаться к нему. Гарри не мог различить шагов — фигура ступала бесшумно. Полы плаща не колыхались. Создавалось ощущение, будто обладатель голоса парит над полом.

— Ты прекрасно знаешь, Гарри Поттер, ты уже встречался со мной, хотя и не подозревал, что это я. Ты же помнишь это место, да? — фигура взмахнула рукой, но рукава были настолько длинными, что Гарри не увидел даже кончиков пальцев.

— Я уже был здесь, когда... — он сглотнул, — когда умер в прошлый раз.

— И кто был здесь с тобой, ты тоже помнишь?

— Да, Альбус Дамблдор.

Фигура слегка качнула головой.

— Ответ неверный, мистер Поттер. Это была я.

Резко взмахнув обеими руками, фигура откинула с головы капюшон, и Гарри увидел лицо молодой девушки со светлыми волосами и голубыми глазами.

— Хотя, не совсем я, надо признать, — голос вдруг неуловимо изменился, становясь женским. — Тогда у меня было другое лицо. Сейчас я — Жозефина Лепаж, молодая парижанка, умершая в начале двадцатого века от испанки. А жаль, ведь это очень милое личико, ты не находишь?

Жозефина, или скорее то, что притворялось ей, сделала еще один шаг навстречу Гарри. Теперь он отчетливо услышал, как ее нога касается пола и увидел, как шелохнулся плащ в районе коленки.

— Ты — Смерть?

— Это одно из моих имен, да. Как уж меня только не называли и не изображали. А знаешь что? На самом деле у смерти нет лица. Приходится довольствоваться присваиванием чужих. Ты уже убедился, как хорошо у меня это выходит, — она обошла Гарри вокруг и вновь вернулась на свое прежнее место напротив него.

— Тогда, много лет назад, это была ты? Не Дамблдор?

— Гарри, милый Гарри. Дамблдор там, откуда не возвращаются даже самые великие волшебники, даже сюда. Конечно, это была я.

— Но ты не забрала меня.

«Жозефина» качнула головой.

— Не забрала. Потому что мне было нужно от тебя кое-что.

— И что же?

Она улыбнулась и, заложив руки за спину, качнулась на носках, слегка наклоняясь к Гарри.

— Мои Дары, конечно, — развернувшись к нему боком, Смерть заложила руки за спину и медленным шагом направилась к краю платформы. — Видишь ли, в чем дело, Гарри... Я хотела обмануть братьев Певереллов, забрать их к себе с помощью этих Даров. Но оставлять их волшебникам? О, нет, вы слишком глупы даже для того, чтобы поверить в детскую сказку. Даже те, кто искал Дары, были уверены в том, что это просто могущественные артефакты, созданные этими бездарями. Но я попала в собственную ловушку. Оказалось, что забрать их обратно я могу только если бы каждый из первых их обладателей отказался бы от них, или если бы Дары принадлежали только одному человеку. И это ты, Гарри Поттер.

Она резко остановилась и посмотрела ему в глаза. У Гарри невольно подогнулись колени. Нет, это была не Жозефина Лепаж. В этих глазах была только пустота, которую обычному смертному существу даже невозможно представить.

— Я ведь обладал Дарами уже тогда, при нашей первой встрече.

— Обладал. В каком-то смысле да, но палочка... Палочку ты даже в руках не держал. Она не была до конца твоей. Недостаточно для того, чтобы я могла забрать ее. Поэтому, тебя пришлось отпустить. К счастью, возможность для этого была.

— Но у меня нет ни палочки, ни камня.

Смерть оскалилась в ухмылке.

— Ты думаешь, для меня это проблема, мистер Гарри Поттер? Я вижу их так, словно они сейчас находятся у меня в руках. Палочка — в могиле Дамблдора, камень — в земле леса, который вы называете Запретным. Грязный, разломанный на две части, но все еще обладающий силой. Мантия — под твоей подушкой в палате больницы Святого Мунго. Я могу забрать их прямо сейчас. Мне нужно лишь услышать «Я отказываюсь от твоих Даров».

Она вдруг внезапно оказалась совсем рядом. Нависла над Гарри, уставившись ему в глаза. И к своему стыду, он почувствовал, что хотел бы провалиться сквозь землю, лишь бы скрыться от этих глаз.

— Что... Что мне за это будет? — Гарри едва смог разлепить губы, чтобы тихо прошептать это.

— О... Наш герой ищет выгоды для себя, — Смерть снова ухмыльнулась. — Хорошо, мне нравится такой подход, мистер Поттер. Я бы могла пообещать тебе, что ты спокойно отправишься к своей семье, где вы будете вечно счастливы вместе. Но, кажется, у меня есть для тебя куда более заманчивое предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

Она отвела взгляд, развернулась к нему спиной и сделала несколько шагов назад.

— И что же это за предложение? — Гарри расправил плечи, мысленно упрекая себя за минутную слабость пусть и перед этим бессмертным и могущественным существом.

— Я читаю тебя, как открытую книгу. И вижу, что тебе есть о чем сожалеть в прожитой жизни. Да, я лично забирала твоих близких. Даже не удержалась и погладила тебя по голове, когда приходила за твоей женой... Собственно, поэтому ты не проснулся, когда она позвала тебя, предчувствуя мой приход, — заметив, как Гарри сжимает кулаки, и ядовито усмехнувшись, она продолжила. — Что если я скажу тебе, что могу отправить тебя в любой момент прошлого, чтобы ты мог все исправить?

У Гарри перехватило дыхание. Пытаясь не выдать своего волнения, он сделал два глубоких вдоха и фальшиво уверенным и твёрдым голосом произнес:

— Ты... можешь?..

Смерть резко развернулась, взмахнув длинными рукавами.

— Разумеется, могу. Маховик времени — лишь жалкое подобие могущественной магии, которой владею я. Я могу отправить тебя в любой момент прошлого, ты будешь находиться в молодом теле, ты сможешь изменить все.

— Я хочу оказаться в том дне, когда мы с Джинни встречали наших детей из Хогвартса. Когда Лили только окончила первый курс.

Жозефина несколько раз цокнула языком и слегка покачала головой.

— Нет, дорогой... Время буду выбирать я. Но, поверь, ты точно сможешь все исправить. Ну что, согласен?

Гарри задумался на несколько секунд, лихорадочно просчитывая варианты в своей голове. Хуже быть уже не могло. Вся его семья мертва, в конце концов, он почти мертв. Гарри было нечего терять, но если есть шанс, что он сможет спасти хоть кого-то, — он должен использовать его.

— Я согласен.

На лице у Жозефины на мгновение промелькнуло торжествующее выражение, которое тут же сменилось той же холодностью, что была раньше.

— Тогда скажи, что отрекаешься. И я сделаю все, что пообещала тебе.

Гарри помедлил, сделал несколько быстрых вдохов и спокойно произнес:

— Я отрекаюсь от твоих Даров.

Смерть издала облегченный вздох. Он услышал какой-то шум справа от себя, но уже не успел посмотреть, что же это. Смерть приблизилась к нему вплотную и приложила ладонь к его глазам, опуская веки. Ее рука была холодна и безжизненна, как лед.

— Тогда приготовься к путешествию, Гарри Поттер. И смотри, чтобы ты не пожалел об этой сделке. Я сейчас уберу ладонь, ты досчитаешь до трех и откроешь глаза. Удачи, и помни, что все изменить нельзя.

Ладонь вдруг исчезла с его лица. Гарри честно досчитал до трех и открыл глаза.

Лишь мгновение спустя появился звук, словно кто-то быстро повернул регулятор громкости. Уши заложило от громкого гула голосов. Гарри огляделся. Он стоял в Большом Зале Хогвартса, перед ним — четыре факультетских стола, за которыми сидят ученики. Все они внимательно смотрят на него и на стоящих рядом с ним.

— Тихо! — раздается громкий голос за его спиной, совсем непохожий на голос Альбуса Дамблдора.

В зале тут же повисает тишина. Распределение! Он на собственном распределении, и ему всего одиннадцать лет! Старик в детском теле, но как же так?

Гарри быстро оглядывается по сторонам. Но где же Рон? Где Гермиона? Но в ряду с ним лишь незнакомые ему мальчики и девочки. Да и Распределяющую шляпу и трехногий табурет вынес полноватый мужчина в глухой черной мантии, а не профессор Макгонагалл. Он достает пергамент и, разворачивая его, произносит:

— Сейчас я буду называть ваши имена. Вы должны будете подойти ко мне, сесть на этот табурет, надеть шляпу, после чего мы узнаем, на каком факультете вы будете учиться следующие семь лет. Итак, начнем. Бейкер, Анна.

Маленькая девочка с темной длинной косой очень смело вышла из неровного строя будущих первокурсников и подошла к табурету. Стоило ей только надеть на себя шляпу, как та громко выкрикнула:

— Хаффлпафф!

Крайний правый стол взорвался приветственными выкриками, а Гарри лишь удивленно проводил Анну взглядом. На его курсе никогда не было девочки с таким именем и фамилией.

— Блэк, Финеас!

От удивления Гарри чуть не открыл рот. Финеас Блэк? Сириус был последним представителем этого некогда процветающего семейства. Неужели Смерть отправила его куда-то далеко в прошлое? Не в свое тело? Вообще непонятно куда?

— Слизерин! — громко возвестила шляпа.

Теперь уже слизеринцы приветствовали своего новоиспеченного ученика. Впрочем, по тому, как они подготовились аплодировать еще до того, как Шляпа была надета на голову мальчика, никто не сомневался в том, куда он попадет. Все Блэки учились в Слизерине.

— Дамблдор, Альбус.

Услышав это имя Гарри начал крутить головой, чтобы увидеть, кто же выйдет из строя. Но никто не выходил.

— Дамблдор, Альбус! — повторил толстяк, сурово смотря на выстроившихся перед ним первокурсников. — Кто из вас Альбус Дамблдор?

Тут Гарри получил вполне ощутимый толчок локтем в бок.

— Ты что, стоишь, Альбус? — зашептал ему в ухо мальчик, стоявший справа. — Тебя же зовут!

И тут внезапно Гарри понял все. Со Смертью нельзя играть честно и по правилам. Она даже ни разу не сказала, что он окажется именно в своем теле, деликатно назвав его просто «молодым». Сейчас не первое сентября 1991 года. Он оказался куда как дальше в прошлом, в теле совсем еще юного Альбуса Дамблдора. И теперь обратной дороги у него не было.

Гарри сделал шаг вперед. На слегка трясущихся ногах подошел к табурету и опустился на него, а неизвестный ему профессор надел на него Распределяющую шляпу, которая сползла до самых глаз.

— Хм, любопытно. Очень любопытно. Альбус Дамблдор... — заскрипел в ухе знакомый голос.

"Я должен быть в Гриффиндоре, я должен быть в Гриффиндоре", — Гарри крутил в голове одну и ту же мысль, надеясь, что шляпа учтет его желание, и не станет копаться в его голове и дальше.

— Гриффиндор? — удивилась она. — Я вижу не по годам острый ум. Ты станешь великим волшебником, если будешь развивать его, мальчик. Рэйвенкло поможет тебе в этом.

"Я должен быть в Гриффиндоре!" — стараясь игнорировать голос шляпы, Гарри повторял это про себя снова и снова.

— Хм... Ты ведь не знаешь, от чего отказываешься. В Рэйвенкло ты достигнешь настоящего величия!

"Я ДОЛЖЕН БЫТЬ В ГРИФФИНДОРЕ!" — уже кричал он про себя.

— Ты очень упрям. К сожалению, это не черта студента Рэйвенкло, чей гибкий ум будет искать различные пути достижения цели. Ты видишь лишь один и пойдешь напролом. Пусть будет так. ГРИФФИНДОР!

Вновь раздались приветственные крики, на этот раз с крайнего левого стола. С Гарри сняли шляпу, и от яркого света, у него слегка заслезились глаза. На трясущихся ногах он поплелся к столу Гриффиндора. "Поняла ли она, что я — не Альбус? Шляпа ведь может читать мысли..." — Гарри вдруг охватила паника. Что если все станет известно? С другой стороны, даже если шляпа кому-то что-то расскажет, то что могут сделать с ним? Исключить из Хогвартса и отправить в Азкабан? В этом он сомневался. В конце концов, в чем он был виноват? Если шляпа могла прочитать то, что он находится не в своем теле, то она вполне могла увидеть и как он в него попал. Гарри не собирался "убивать" Дамблдора. Когда он попал в его тело — он уже был почти мертв. При этом, как ни странно, он еще и не родился.

Сев за факультетский стол, он вяло пожал руку старосте, имя которого даже не услышал, и невидящим взглядом уставился в тарелку. Но что делать дальше? Выбраться из этого тела он, судя по всему, сможет только после смерти. Достаточно было прыгнуть из окна комнаты, в которой он вновь будет жить. Но Гарри этого сделать не мог. Если он умрет — вернется ли на его место настоящий Альбус Дамблдор? А если он умер в тот момент, когда в его теле оказался он, Гарри? Вряд ли их сознания объединились, ведь тогда он наверняка помнил бы что-то из жизни маленького Альбуса до школы, хотя бы лицо матери, Кендры. Но он не помнил. А если Альбус Дамблдор умрет сейчас? Что тогда будет со всем магическим сообществом? Что будет с ним самим?

Гарри быстро замотал головой, отгоняя назойливые мысли. Нет, умирать ему нельзя. Ведь он теперь Альбус Дамблдор.