Алло, мы ищем таланты! (гет)

Искусство требует жертв!

Искусство.

Хорошо смеется тот, кто смеется последним!

Жертвы.

— Коллеги, а вы танцевать умеете? — душевно поинтересовалась Минерва МакГонагалл у преподавателей, собравшихся на внеочередной педсовет.

Вырванные жестокосердной директрисой из цепких лап отпусков, отгулов, ничегонеделания и шаляй-валяйства, профессора не оценили сердечности в голосе преемницы Дамблдора. Совсем даже напротив — они почему-то сильно обиделись и решили оставить ее риторический вопрос без внимания.

— Ну, так как? — губы бывшего декана Гриффиндора сжались в тонкую линию. Присутствующие недоуменно переглянулись, пожали плечами, дружно догадались, что лето, жара и прочие природные катаклизмы плохо влияют на психику анимагов и потихоньку начали выпадать из оцепенения.

— Когда я была маленькая, — робко подала голос мадам Помфри, — то иногда танцевала перед гостями. Мамочка повязывала мне огромный бант, папочка садился за рояль, и я кружилась, кружилась, кружилась...

— А я, а я! — не осталась в долгу профессор Трелони. — А я в детском саду всегда была главной снежинкой!

Гордость за свое звездное детство сквозила в ее голосе, осанке и даже светилась где-то в глубине зрачков-буравчиков.

— Так, — директриса поставила точку в вечере воспоминаний. — А более поздних способностей к хореографии ни у кого не обнаруживалось?

Она обвела ястребиным взором абсолютно разленившийся и распустившийся, словно букет пионов, преподавательский коллектив. Коллектив остался глух к непонятным требованиям руководства и продолжил неторопливо пить чай, листать последний номер «Ведьмополитена» и страдальчески смотреть в потолок.

— Вот! — Минерва потрясла в воздухе пергаментом. — Это наша заявка на участие в танцевальном конкурсе, устроенном Министерством. Срочно нужны танцоры. В количестве не менее двух штук. Группа, так сказать. Ансамбль.

— Профессор МакГонагалл, — из глубокого кресла, стоящего возле потухшего камина, раздался голос Гермионы Грейнджер, бывшей лучшей ученицы школы чародейства и волшебства Хогвартс, надежды британской магической науки, ныне банально преподающей Защиту от Темных искусств. Она последовательно накручивала на палец каштановый локон и нетерпеливо покачивала стройной ножкой в ажурном чулке. — Если среди нас нет явных талантов в этой области, может быть, не стоит и участвовать?

— А никто и не спрашивает, — директриса устало потерла переносицу. — Дело сугубо добровольное, то есть заявку с участниками нужно отдать уже сегодня, потому что это чудное мероприятие запланировано на завтрашний вечер... Так как — ирландский рил, танго, полька-бабочка, цыганочка с выходом или брейк-данс, на худой конец?

— Бесперспективняк, — смачно выругался профессор зельеварения Северус Снейп.

— Минерва, я надеюсь, ты шутишь? — подал голос профессор Флитвик и отвлекся от глубокомысленного созерцания пейзажа за окном.

— Вовсе нет. Я и так уже тяну время... пока хоть кого-то из вас удалось разыскать... Развлекаю этого типа из Министерства, которому нужно ответ дать. Только что не пляшу перед ним. Пока мы ограничились осмотром библиотеки и прервались на обед. Домовым эльфам дан жесткий приказ кормить его вкусностями, пока влезает, а потом...

— Может быть, мне наведаться на кухню? — лениво протянул Северус, откидываясь в кресле.

— Зачем? — заинтересованно повернулась в его сторону профессор Стебль.

— Ну как же, — он скривил уголок рта, — есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы. У меня тут случайно завалялся побочный продукт возгонки арманьяка, настоянного на молодых побегах древовидной анаши, — Снейп вытащил из кармана пузырек с чернильно-черной жидкостью.

— И что это? — голос Минервы был сух.

— Понятия не имею. Заодно и испытания проведем. В полевых условиях. На типе из Министерства сам бог велел...

— Нельзя, — Минерва покачала головой, — все равно придется участвовать. Иначе не видать нам в этом году правительственных дотаций как своих ушей.

— Обойдемся! — мадам Хуч была по обыкновению энергична и звала за собой в едином порыве. — Ведь раньше-то обходились!

— Да, но в этом году нам предстоят огромные расходы! — профессор МакГонагалл достала из папки еще один свиток: — Пожалуйста: «Пункт первый — обновление инвентаря класса зельеварения; пункт второй — ремонт крыши в башне Гриффиндора...»

— Пока ты не перешла к следующему пункту, позволю себе заметить, — в голосе Снейпа сквозило злорадство, слабо замаскированное под участие, — в свете того, что гриффиндорцы обладают кармическим талантом к поиску непреодолимых трудностей — протекающая крыша пойдет им только на пользу. Я предлагаю разобрать ее уже сейчас, не дожидаясь, пока она обрушится им на головы. Это подготовит их к взрослой жизни и научит не ждать милостей от природы.

— Там еще тридцать пунктов, Северус, — устало сообщила директриса. — Так что либо спонсорская помощь попечительского совета и дотации Министерства, либо мы можем заработать эти деньги сами... хотя понятия не имею, как мы это сделаем. Хоть на панель иди!

— За тебя много не дадут, Минерва, — любезно заметил Снейп.

— Тогда мы выставим твою кандидатуру от нашего дружного коллектива, — моментально обрадовалась та.

— Куда — выставим?

— На торги... в качестве ночной бабочки... чка...

Странный ассоциативный ряд пожилой волшебницы смутил, похоже, только Филиуса Флитвика, уткнувшегося в свежий номер «Магического вестника».

— Мотылька, Минерва, мотылька, — добродушно исправил он грамматические ошибки в речи директрисы.

Профессор Снейп был бывший Пожиратель, суровый брюнет, отличный зельевар и потрепанный жизнью мужчина с загадочной душой. За это женщины прощали ему хамство, грубость, пренебрежительное к себе отношение и скотский характер. Глаза присутствующих дам загорелись. В них читалось нечто похожее на довольство кошки, дорвавшейся до сала. Быть может, даже в шоколаде.

— Спокойно, — Северус нервно запахнул мантию на груди, — я еще не настолько готов страдать ради общего блага.

Он с ужасом наблюдал за затуманиванием очей, облизыванием губ и зарумяниванием щек.

— Да у вас ни у кого и денег не хватит! — резонно заметила мисс Грейнджер, единственная, кто сохранил ясность ума перед лицом внезапно открывшихся перспектив. Северус посмотрел на нее почти благодарно.

— А мы скинемся, — не растерялась Элегия Вектор. По всей видимости, профессор арифмантики со скоростью звука оценила платежеспособность присутствующих, произвела необходимые расчеты и сделала соответствующие выводы.

— Вот видишь, — директриса ласково заглянула в глаза зельевару, — лучше танцуй. Это будет прекрасно! Твой поступок войдет в анналы истории и переживет века! Мы назовем крышу башни Гриффиндора твоим именем! И я освобожу тебя от дежурств по школе на целый месяц!

— Сожалею, Минерва, — Снейп резко выпрямился во весь свой ставосьмидесятипятисантиметровый рост, намекая, что никому не позволит плакаться в свою несуществующую жилетку и сморкаться в отутюженную мантию. А уж про наглую неприкрытую лесть и грубый подкуп и говорить нечего.

— Еще два часа, — печально пробормотала несчастная женщина, — еще два часа на поиски добровольцев. А потом придется прибегнуть к старому и испытанному средству отбора. Жестокому, но справедливому «методу тыка».

Профессор МакГонагалл направилась к двери.

— Я пойду, постараюсь отвлечь нашего дорогого гостя еще на какое-то время, а вы тут пока порешайте на досуге...

— Думаю, нам было бы комфортней страдать по поводу бездуховности и несправедливости современного мира в своих комнатах, — Северус величественно поплыл за директрисой.

— Возможно, — соизволила, наконец, улыбнуться Минерва, — но не советую. Сегодня мы травим в замке тараканов.

Она решительно шагнула за дверь, провожаемая дружным стоном шести преподавателей и зубовным скрежетом одного зельевара.

* * *

— Северус, как ты только с ними управляешься? — шипела Гермиона и, ломая ногти, пыталась расстегнуть длиннющий ряд пуговичек на черном сюртуке. Снейп был занят тем, что обнимал коллегу за талию и нежно целовал в шею.

— Немного практики, и ты сможешь делать это с закрытыми глазами, дорогая, — поцелуи становились все настойчивей, а руки все нетерпеливей и нескромней. Длинные пальцы Северуса уже ловко освободили Гермиону от мантии и сейчас беззастенчиво нащупывали застежку бюстгальтера. — И вообще, я предлагал воспользоваться магией, чтобы раздеться...

— Это неспортивно, — выдохнула растрепанная и раскрасневшаяся Гермиона, пока его губы прокладывали влажную и теплую дорожку от ключицы до самого края кружева, прикрывавшего грудь с воинственно торчащими сосками. Горячее дыхание профессора опалило нежную кожу сквозь тонкую ткань. Гермиона прогнулась и тихонько застонала. Снейп подхватил ее за бедра и ловко подсадил на преподавательский стол. А надо заметить, что стол в классе Защиты от Темных искусств был очень даже не хухры — сделанный из ценных пород дерева, он давно притягивал вожделенные взгляды своими площадями, удобством, доступностью, а главное — прочностью. Это навевало странные фантазии, по большей части неприличные, с легким налетом романтичного эротизма в особо извращенной форме.

— Я уже готов сказать Минерве «спасибо» за такую прекрасную возможность, — пробормотал Северус, любуясь делом своих рук. Вид на обнаженную Гермиону открывался великолепный: она нетерпеливо ерзала аппетитными округлостями по столу и, судя по всему, вожделела сухощавого зельеварского тела, пылая неслыханным оптимизмом. Внезапно огонь желания из ее глаз куда-то делся, она замерла и, оттопырив нижнюю губу, голосом, каким сообщают о тяжелой болезни любимых родственников, произнесла:

— Милый, я на чем-то сижу.

— Конечно, дорогая. Это твой рабочий стол, — успокаивающе произнес профессор. Он знал — женщины, когда с ними что-то случается впервые, начинают жутко паниковать и заниматься углубленной реструктуризацией своих переживаний и ощущений.

— Северус! — в голосе Гермионы прорезалась сталь. — Я действительно на чем-то сижу! Оно сделало вот так: «хрусь»!

Поймав ее полубезумный взгляд, бывший Пожиратель Смерти понял, что положение спасет только его своевременное и неотвратимое вмешательство. А потому он подхватил свою женщину на руки и умчал ее от опасности ровно на пару футов. Затем они дружно посмотрели на ровную, девственно чистую столешницу, ожидающую продолжения их неистовой и бурной страсти.

— Оно было, — твердо сообщила Гермиона, — и оно было прямо здесь!

Она провела рукой по своей очаровательной попке, сильно изменилась в лице и поднесла к глазам страшное. Последующая сцена описанию поддается слабо. Женщина, которая может одним взглядом заморозить адское пламя, довести до самоубийства пару сотен домовых эльфов и соблазнить Северуса Снейпа, прыгала по классу, размахивая руками, и билась в диком приступе ненависти ко всему живому.

— Убери, убери это от меня!!! Се-еве-еру-ус!!! Не-ет!!!

Сначала профессор испугался за здоровье Гермионы. Потом за свое: подобные нервные потрясения не проходят бесследно для мужского организма. Так ведь можно потерять форму и навеки уйти из большого секса. Но спустя пять минут метаний визжащей ведьмы, он начал находить в происходящем определенную прелесть.

Снейп с удовольствием следил за буйством эмоций и богатым набором телодвижений, позволяющим наблюдать волнующие колебания всех частей женского тела, которые могут колебаться, вызывая отток крови от мужского мозга в более низкие слои организма, тем самым становясь причиной временного помрачения рассудка.

А в это время прочь от праздника жизни полз печальный мадагаскарский таракан. Он прекрасно знал, что здесь ему не рады. Он давно привык к постоянному ажиотажу вокруг своей скромной персоны, но все равно так и не мог смириться с постоянной травлей и непониманием. И вот теперь он уйдет! Уйдет гордый, но глубоко несчастный, как ковбой навстречу солнцу. Он был поэт. В его душе цвели розы, а в сердце колосились незабудки.

Северус уже хотел исполнить свою роль спасителя Прекрасной Дамы до конца и всерьез подумывал о том, чтобы сменить преподавательский стол, навевающий кошмарные воспоминания, на парту, но тут в дверь забарабанили, и взволнованный голос с гаэльским акцентом потребовал немедленно открыть. Судя по громкости воплей, ослушаться прямого приказа руководства вышло бы себе дороже. Навыки, приобретенные в годы бурной молодости, не подвели профессора и сейчас. Пара движений волшебной палочкой — и Снейп справился с беспорядком в их одежде. Правда, ему так и не удалось поселить в глазах Гермионы безмятежность и веру в прекрасное.

Открыв дверь, он обнаружил на пороге класса оторопевшую директрису и скромного темноволосого молодого человека, который будто птенец вытягивал шею из воротничка рубашки.

— Ну? — задал свой обычный вопрос профессор зельеварения.

— Что здесь творится? И почему Гермиона так кричала? Что ты с ней сделал? Отвечай немедленно!

Северус демонстративно открыл пошире дверь, дабы присутствующие могли хорошенько рассмотреть взъерошенную профессора Грейнджер, сидящую за столом и держащую в трясущихся руках свиток пергамента. Ее перекошенное бледное лицо пугало и наводило на мысли о призраках, заброшенных кладбищах, катакомбах и пытках. С особой жестокостью.

— Ч-что здесь произошло? — выдавил из себя мистер Смит.

— Мы всего лишь обсуждали учебный план, — сухо объяснил Снейп.

— Так громко?

— Это был ужасный план, — процедила сквозь зубы Гермиона. — Более кошмарного плана я в жизни не видела! Мерзкий, гадкий и противный!

Она отбросила свиток в сторону и решительно направилась к двери. Наткнувшись на министерского работника, Гермиона сообщила ему:

— Мне срочно надо выпить чего-нибудь успокоительного!

— И мне, — поддержал ее Северус. — Учебные планы, они такие — отнимают массу времени, сил и нервов.

Минерва МакГонагалл и мистер Смит озадаченно смотрели вслед паре, с крейсерской скоростью удаляющейся в сторону лестницы. Мантия профессора развевалась, густые каштановые локоны Гермионы подпрыгивали в такт шагам. Отогнав внезапно нахлынувшее чувство дежа-вю, директриса повернулась к молодому человеку и предложила:

— А хотите, я угощу вас настоящим шотландским виски сорокалетней выдержки?!

— Вы думаете, поможет?

— Я думаю — не помешает.

И они отправились навстречу светлому будущему. Абсолютно неизвестному, а потому сказочно прекрасному.

* * *

Экскурсия, которую проводила Минерва МакГонагалл для посланца из Министерства, близилась к завершению, а директриса так и не увидела света в конце туннеля. Родители мистера Смита всегда были сторонниками заграничного образования, а потому молодой человек, получивший его в США — царстве стекла и бетона, был приятно поражен масштабами, древностью и креативностью Хогвартса. Он уже осмотрел замок, покатался на лестницах, столкнулся с Пивзом, который отделал его легким испугом, успел один раз выпить с директрисой, два раза перекусить до отвала и три раза заблудиться.

Самое последнее заблуждение привело его в подземелья. Скитаясь в потемках по катакомбам, несчастный то и дело натыкался на домовиков с опрыскивателями в руках. Существа в противогазах, с торчащими ушами, в произвольном порядке орошающие стены вонючей жижей, пугали до подгибания в коленках и холодного потоотделения.

Минерва нашла мистера Смита в заброшенной темнице, дрожащего, вымазанного в странной субстанции, призывающего к себе быструю и немучительную смерть. Она с сожалением подумала, что давно канули в Лету времена, когда гонцов, принесших дурную весть, вешали. Можно было, конечно, избавить его от страданий, попросив у Северуса какое-нибудь сильнодействующее средство, желательно поядовитее, но директриса страдала душевной добротой и была латентной пацифисткой, а потому лишь отчистила одежду несчастного с помощью заклинания, предложила хлебнуть для храбрости и отправиться на осмотр окрестностей замка. Так сказать, подышать свежим воздухом, посмотреть на травку, птичек, бабочек и других представителей флоры и фауны. Одним словом, украсить своим присутствием лоно природы.

В качестве ознакомления с ярчайшими представителями местной верхушки пищевой цепочки Рубеус Хагрид порекомендовал понаблюдать за кормлением мантикор. Мистер Смит как-то сразу догадался, что с согласием на невинную прогулку явно поторопился. Печальная фигура министерского работника, маячившая на темной тропинке, освещаемой лишь светом волшебных палочек, вызывала желание поступить в соответствии с советом незабвенных братьев Гримм и оставить бедного Джона в качестве основного блюда где-нибудь под высокой сосной. Подавив в себе острый приступ немотивированной агрессии, профессор МакГонагалл потушила огонек и стала пробираться к поляне, на которой происходил процесс питания и пищеварения любимцев преподавателя по уходу за магическими существами.

Темнота друг не только молодежи, но и директоров Хогвартса, страдающих от несознательности подчиненных. Под покровом ночи в воображении Минервы расцвела буйным цветом варварская картина, где представительница от школы Сибилла Трелони, звеня бусами и сверкая ясными очами за толстыми стеклами очков, бойко кружится в экспрессивном танце снежинки. Директриса всхлипнула, но быстро взяла себя в руки, получив от Хагрида звучное шиканье.

При ближайшем рассмотрении поляна показалась не очень юным натуралистам весьма странной. Странность заключалась в том, что в неверном свете убывающей луны мерещилось исследователям, будто посреди лужайки уже кого-то ели или, по крайней мере, пытались это сделать самым варварским способом, потому как раздающиеся оттуда стоны и вскрики явно свидетельствовали о страшных муках и тяжких страданиях, выпавших на чью-то нелегкую долю. Не сговариваясь, действуя инстинктивно, маги выхватили волшебные палочки и в едином душевном порыве вскричали:

— Люмос!

В ярком ослепляющем свете, посреди поляны выросла высокая, худая, темная фигура, разразившаяся искрометной тирадой, услышав которую мантикоры сдохли бы от шока. Минерва оказалась весьма крепкой пожилой леди, а потому лишь слегка пошатнулась. Мистер Смит, воспитанный в строгих правилах приличия, не понял о чем речь, а Хагрид расплылся в радостной улыбке:

— Профессор Снейп!

Из-за плеча сурового Мастера Зелий выглядывала Гермиона Грейнджер, которая тоже бормотала что-то весьма обидное и очень колоритное.

— Теперь я понимаю, почему за последние тридцать лет у вас была такая текучка среди преподавателей Защиты от темных искусств, — задумчиво изрек мистер Смит, — если здесь существует обычай скармливать их мантикорам, то в этом нет ничего удивительного...

— И чем вы тут занимаетесь? Снова составляете учебный план? — в голосе Минервы обнаружился сарказм, рявкнули трубы и яростно зазвенели боевые литавры.

— Методичку штудируем, — пробурчал Северус, продолжая старательно загораживать своей могучей спиной коллегу по работе.

— Ага! — обрадовано догадалась Минерва. — А я все знаю!

Над поляной сгустилась напряженная тишина. Даже ручеек захлебнулся и замер в ожидании скандала. На скулах Снейпа заиграли желваки, а мисс Грейнджер уже набрала в грудь побольше воздуха, дабы разразиться длиннющей тирадой...

— Вы тут репетировали танец к конкурсу! — блеснула Минерва гриффиндорской смекалкой.

Гермиона сдулась, как воздушный шарик. Северус гордо выпрямился с явным намерением отстаивать свою зельеварскую честь до конца.

— Я, — он выдержал паузу, в течение которой слушатели успели пристыженно поникнуть и посыпать головы пеплом, — не танцую!

— В таком случае, — скучным директорским голосом сообщила профессор МакГонагалл, — я буду вынуждена уволить двух преподавателей, которые предавались моральному разложению прямо посреди Запретного леса, то есть, фактически находясь на территории школы.

— Ты в курсе того, что это наглый и беспринципный шантаж? — бровь Снейпа вопросительно приподнялась.

— Догадываюсь, — Минерва величественно кивнула.

— Так что мы записываем в заявке? — мистер Смит жаждал побыстрее покинуть гостеприимный Хогвартс и снова оказаться в родном кабинете в Министерстве.

— Пишите: участники — Гермиона Грейнджер и Северус Снейп, танец... Северус, чем вы порадуете достопочтенную публику?

— Тебе виднее...

— Записывайте — «танцы народов мира»...

Последнее слово было начертано, перо судорожно дернулось, поставило точку, и пергамент осветился мертвенно-бледным светом. Магическое соглашение было закреплено.

* * *

К началу конкурса Северус и Гермиона опоздали. Уже отгремели в бравурном марше приветственные речи Министра и приближенных, уже отплясала свой зажигательный танец «Маленьких утят» группа пожилых ведьм из Британской Магической Библиотеки. Они буквально сразили зрителей наповал своими фееричными костюмами и оригинальной мимикой.

Несравненный спортивный комментатор Ли Джордан по высочайшему повелению Министерства переквалифицировался на этот вечер в конферансье. К середине концерта он настолько вжился в свою новую роль, что наколдовал себе галстук-бабочку, атласный фрак небесно-голубого цвета и густо набриолиненные волосы. Тешившую глаз картину портили только полосатые штаны цветов национальной сборной, выглядывающие из-под белой накрахмаленной рубашки навыпуск.

— А теперь, — жизнерадостно горланил он, словно все еще находился на стадионе, перед стотысячной толпой неугомонных болельщиков, а не в мраморном зале Министерства, с огромной хрустальной люстрой, издающей прощальный звон каждый раз, когда эхо голоса Ли отражалось зеркальным потолком, — поприветствуем хореографический коллектив в составе...

Тут он запнулся, оглядев шпаргалку с обеих сторон. По-видимому, так и не обнаружив необходимой информации, конферансье отнюдь не растерялся, а засверкав полным комплектом зубов, провозгласил:

— Танцевальная группа Невыразимцев Министерства Магии! Состав участников — секрет! Музыка — народная! Композиция называется «Под покровом тайны»!

Он отошел в сторону. Зал разразился приветственными аплодисментами. На сцену никто не вышел. Постепенно хлопки смолкли, и воцарилась оглушающая тишина. Сначала недоуменная, затем возмущенная и, наконец, смиренная. Спустя полчаса, на Ли, начавшего уже похрапывать, спикировала сова. Она уронила ему на колени свиток и, скептически ухнув, вылетела вон. Живописно дернув ножкой, конферансье сладко зевнул, развернул пергамент и обрадовался:

— Как нам сообщили из достоверных источников, танец закончился примерно десять минут назад. Поприветствуем же этот высокохудожественный и сверхсекретный коллектив с их незабываемым и сногсшибательным номером!!!

Зрители разразились одобрительными криками. Как раз в этот момент за кулисами появились Северус и Гермиона.

— Вот видишь, здесь царит обстановка всеобщей любви, добра и взаимопонимания! — укоризненно проговорила она, поплотнее запахивая плащ. Профессор, зная человеческую природу лучше своей спутницы, отнюдь не питал иллюзий насчет тотального братского единения по случаю конкурса. Он чувствовал где-то на уровне кончика хвоста, отпавшего в процессе эволюции, что еще не вечер. А только вторая половина дня.

— А ведь может что-то случиться, — с надеждой проговорил Снейп. — Стихийное бедствие, например...

Он запнулся, понимая, что нельзя полагаться на капризы природы в таком сложном и животрепещущем деле, как отмена конкурса. Столь ответственная миссия была по плечу только одному человеку, в хитрости, коварстве, уме, храбрости и талантах которого он был уверен на все сто...

— Даже не смей, — предостерегающе зашипела Гермиона. — Сорвешь концерт — дотации все равно не дадут и конкурс могут новый придумать... вот, например, ты петь умеешь?

— Нет! — твердо заявил Северус. — Я и танцевать не умею. Но петь я не умею еще больше!

— Видишь! — Гермиона осторожно дотронулась до его плеча. — А сейчас тебе почти ничего не придется делать...

— Я знаю, — Снейпу обхватил ее за талию, привлек к себе и зарылся лицом в густые каштановые волосы. Гермиона прильнула к нему, положив голову ему на грудь, слушая мерные удары сердца, отсчитывающего прожитые мгновения.

— Великий Мерлин... — благоговейно прошептал Снейп, — что это?

Гермиона подняла голову, проследила за взглядом Северуса, посеревшего лицом. На сцене стояли три танцовщицы. Три женщины невероятных форм, которым было явно тесно в небольшом отведенном для них пространстве розовых корсетов, маленьких черных шортиков с блестками и черных же шелковых чулок. Поэтому тело вылезало из всех возможных щелей, словно дрожжевое тесто — такое же сдобное и пышное. Заиграла музыка. И они пошли. Пошли модельной походкой «от бедра». Все их филейные части, увитые «перевязочками», словно у младенцев с начальной стадией целлюлита, пришли в движение, живя своей жизнью. Зал содрогнулся.

Музыка затрепетала на самой высокой ноте, дамы застыли на краю сцены, набрали в грудь воздуха и... запели. Танец, сопровождавший их вокальный эксперимент, был неприличен, вызывающ и до крайности занимателен. Груди колыхались, попы оттопыривались, ярко накрашенные губы обещали и манили. Своеобразная пластика придавала выступлению трех граций бальзаковского возраста неповторимую атмосферу и производила в массах несомненный тонизирующий эффект.

На последней ноте красотки повернулись спиной к общественности, до крайности воодушевленной их выступлением, дружно хлопнули себя по звонким ягодицам и томно помахали ручкой присутствующим. Это оказалось контрольным выстрелом. Народ лег. Старичок-визенгамотовец из президиума жюри плакал. Селестина Уорлок, сидящая рядом с ним, пошла красно-бурыми пятнами и рыдала в голос. Ли Джордан вытирал слезы бархатным занавесом, а зажмурившийся Северус Снейп нервно поинтересовался:

— Уже все? — профессор приоткрыл один глаз и, увидев, что опасность миновала, глубокомысленно изрек: — Министерские работники, в принципе, вполне нормальные люди, просто не надо давать им петь. И танцевать. Нужно законодательно запретить им делать это в общественных местах. Так ведь и инвалидом стать недолго. На почве нервного срыва.

Пунцовая Гермиона выдавила из себя пару красочных эпитетов и, всхлипывая, снова уткнулась носом в огромный носовой платок. Ли Джордан как лицо, ответственное за смену номеров в этом бардаке, не мог позволить себе подобной роскоши, а потому, подергивая членами, выполз на середину сцены и, подмигивая сам себе, объявил:

— А теперь нас порадуют своим творчеством представители доблестного Аврората! Они представят нашему вниманию «Танец маленьких лебедей»!

Тут Ли слегка замялся, посмотрел в правую кулису и добавил:

— Скажем так, это будут лебеди-подростки! Почти взрослые представители отряда гусеобразных! Будущие покорители водных просторов! Красавцы! Гордость магического мира! Одним словом — орлы!

— Я не желаю на это смотреть, — твердо заявил Северус.

— Ты должен! — Гермиона сурово сдвинула брови. — Там будет танцевать Гарри.

— Тем более, — еще тверже ответил профессор, — главный изъян в твоем Гарри то, что его фамилия — Поттер. А ты знаешь, что на эту фамилию у меня хроническая аллергия и органическая непереносимость.

— А потом будем выступать мы! — не сдавала позиции мисс Грейнджер. — Ты же не хочешь пропустить наш выход и загубить все на корню?

— Думаю, после того оглушающего успеха, который имели здесь... мармеладки, — голос зельевара дрогнул, он сглотнул, — у нас нет ни малейшего шанса. Извини, дорогая, но это не твоя весовая категория.

— Мы будем брать не количеством фунтов, а их качеством, — Гермиона важно выпятила свой второй номер и ткнула Снейпа кулаком в бок, заметив его скептический взгляд на свои прелести. Северус потер ребра, но продолжал настаивать на своем:

— Я не пойду позориться перед сотней ротозеев, половина из которых у меня училась. Помня их пламенную любовь ко мне, гарантирую, что в лучшем случае нас закидают тухлыми яйцами.

— А если мы не выступим, Министерство лишит школу дотаций! А ведь ты так хотел закупить для класса партию противовзрывных котлов. Не забудь, — многозначительно добавила мелкая шантажистка, — что через год к нам придут учиться близнецы Луны и Невилла.

— Нет, — прошептал зельевар, хватаясь за место, где у нормальных людей билось сердце. У Снейпа там остался лишь пламенный мотор, грозящий вот-вот заглохнуть.

— Да, — мисс Грейнджер была неумолима. — Полуэкт и Амвросий. Это очень древние и редкие иностранные имена. Луна кучу справочников перерыла, прежде чем нашла такие красивые.

— Два Лонгботтома? — в темных глазах Северуса все еще барахтались ужас и отвращение. Скептицизм и пессимизм давно отправились на дно.

Гермиона, эта смелая женщина, вооруженная волшебной палочкой и разными выпуклостями и впуклостями в нужных местах, лишь ободряюще похлопала профессора по руке. Тот уныло скривился:

— Не забудь мне напомнить, что надо заказать двойную партию котлов. Или даже тройную...

Его мечты прервал звук бурных аплодисментов. «Маленькие лебеди» уже откланялись. Зрители старательно хлопали, вопили: «Браво!», «Аврорат — наше все!». Женская половина зала усиленно обмахивалась платочками и закатывала глаза. Какой-то пожилой маг порывался влезть на сцену, дабы расцеловать и прижать к сердцу новых звезд магического балета. Тем временем танцоры строем удалялись с подмостков, чеканя шаг и сверкая лосинами на крепких ягодицах.

Ли Джордан присвистнул им вслед:

— Ну что ж, теперь, когда всё, ранее скрытое под мантиями, наконец-то стало достоянием широкой публики, мы можем перейти к следующему номеру. После столь впечатляющих успехов Министерства в деле всеобщей гласности, которое поддержал и наш любимый Аврорат, будем надеяться, что преподаватели Хогвартса не подведут! Встречайте: Гермиона Грейнджер и Северус Снейп! Танцы народов мира! Гавайские мотивы!

Судя по вытянутому лицу профессора, такого шквала оваций, что обрушился на них из зала, он не ожидал. Северус, всегда мечтавший умереть печальным и непонятым, внезапно осознал, что сделать это ему не удастся. Похоже, сегодня здесь собрались лишь фанаты зельеваров, апологеты танцев народов мира и поклонники очаровательных глаз мисс Грейнджер. Последнее ему явно не понравилось. Он оставлял лишь за своей темной и зловещей персоной полное право оценивать по достоинству нежность и ласку этой женщины, дарить ей светлую грусть, давать возможность страдать от истинно снейповской язвительности и нечуткости. И тут такое. Непорядок...

Вот зайти бы в директорский кабинет, сияя улыбкой во все свои тридцать два, и, прежде чем Минерва хлопнется в обморок от потрясения, сообщить ей пренеприятнейшее известие: «У тебя есть чем отравиться? Так вот слушай...»

— Прекрати! — процедила сквозь стиснутые зубы женщина его мечты. — Я что, по-твоему, зря носилась к родителям за костюмом и гитарой? Если ты немедленно не выйдешь на сцену, я расскажу нашим детям, что их отец — трус!

— Детям? — Северус с ужасом смотрел на тонкую талию мисс Грейнджер.

— Естественно, — пожала плечами фигуристая профессорша, — после свадьбы у нас будет много детей. Может быть, даже целых два!

— Это предложение? — правая бровь Снейпа застыла на немыслимой высоте.

— Хуже. Это обещание, — и прекрасная исполнительница хулы проплыла мимо него на сцену, крутя попой, как заправская хулистка. Настоящий мужчина, увидев подобное, немедленно ринулся бы покорять Джомолунгму, разить врагов или, на худой конец, зажег сердца людей страстной тарантеллой. Глядя на волнующие движения тростниковой юбки, Снейп понял, что поезд уже ушел, и он сильно опоздал с посвящением себя случайным связям, котлам с отравой и прочим забавам холостого мужчины. Это непрофессионалы могут пренебречь подобными обещаниями любимых женщин, но не старый прожженный ветеран Войны и магического труда. Он поплелся на сцену. Трезвый, несчастный и с гитарой под мышкой. Ободряемый лишь мыслями о продолжении рода.

Трагическая развязка приближалась. Северус скромно встал на фоне миленького задника в нежный цветочек, достал инструмент и начал с воодушевлением играть. Мученическое выражение навсегда застыло на гордом и мужественном профессорском лице. В последний раз он держал этот прекрасный инструмент никогда. Обычно он исполнял фуги и кантаты лишь на чужих нервах. А потому сувенирная гитара-шарманка, привезенная Гермионой из поездки с родителями на Гавайи, дрожала в его руках, дергалась в предсмертных муках и надрывно рыдала о несбывшемся. Темный маг вдохновенно крутил ручку, и душа его воспаряла к вершинам высокого искусства аккомпанемента.

Танцевальные навыки, приобретенные мисс Грейнджер там же, где и костюм, оказались весьма впечатляющими. Распущенные волосы, гирлянда цветов, спускающаяся по груди к мягкой округлости живота, юбка, едва держащаяся на бедрах и плавно колыхающаяся в такт мелодии — все выдавало в профессоре Защиты не только замечательного специалиста, но и яркую представительницу прекрасного пола. Попа в женщине — не главное, но основополагающее. А потому ее неторопливые движения, скромно прикрытые густыми зарослями гавайских растений, весьма способствовали возвышенным мыслям у мужской части населения. Мерные покачивания идеальной фигуры больше походили на танец удава гипнотизирующего вислоухих кроликов. И когда музыка смолкла, попа остановилась, юбка перестала шуршать, собравшимся в зале магам показалось, что их лишили единственной возможности приобщиться к высокому искусству. Раздались недовольный свист и крики: «Бис!», и началось забрасывание артистов свежими цветами. Всякими там пионами и хризантемами. Иногда даже розами.

Слава — вещь преходящая. Профессорско-преподавательский состав Хогвартса еще никогда не имел столь оглушительного успеха. Они бисировали. Раскланиваясь во второй раз, под бешеный восторг присутствующих, требующих продолжения банкета, стоя по щиколотку в гербарии, Гермиона шепотом поделилась наблюдениями:

— А я зря в учителя подалась. У меня-то, оказывается, талант.

— Не зря, — Северус не дал ей впасть в заблуждение, весьма опасное для его эмоционального здоровья. — Это они все никак не могут рассмотреть — есть на тебе за этой дурацкой гирляндой бюстгальтер или нет.

* * *

На церемонию награждения Гермиона и Северус не остались. Более неотложные и важные дела позвали их в одно весьма тихое и уютное местечко. Там в распоряжении профессоров оказались роскошная кровать, пара диванов, а самое главное — шикарный, просто таки умопомрачительный письменный стол.