Когда закончится война... (гет)

драббл, с которого началась эта история

Когда Малфоя задели Режущим, он не удержался, поднёс руку ко рту, слизал несколько алых капель с глубокой ссадины, пришедшейся на то место, где раньше была метка. 

— Придурок! — на бегу крикнул ему Рон Уизли. — Какого драккла ты вечно дерёшься с закатанными рукавами?

— Потому что я сноб и пижон! — заорал в ответ Малфой, ещё раз лизнул ссадину и обновил пробитый Щит. Железный привкус собственной крови на языке придал новых сил и вселил уверенность, что теперь он непременно выживет.

В адской мешанине из разноцветных вспышек, диких воплей, аппарационных хлопков, стонов боли и комков сырой земли, сыплющихся отовсюду, даже с небес, его разыскала Грейнджер. На её целительской мантии не было ни пятнышка — второй год Малфой не уставал этому удивляться.

— Ты ранен, покажи! — требовательно сказала Грейнджер, но тут началась новая атака, на них двинули громадную, переливающуюся всеми оттенками чёрного, волну. Малфой заорал, поднимая свою палочку, кажется, Грейнджер заорала тоже, и все вокруг орали и чертили в воздухе защитные знаки, пытаясь не дать этой смертоносной волне поглотить их целиком.

Потом впереди оказался Поттер, ударил стихийной магией, и волна отступила, разлетелась бесформенными клочьями, которые ещё долго крутились в сером и мутном воздухе. На клочья — и на тех, кто стоял за ними — накинулись с яростным азартом и безграничной верой в победу.

Малфой совершенно забыл о своей ране и только краем сознания тревожился за Грейнджер, исчезнувшую из его поля зрения.

А после боя, на базе, он отошёл ото всех подальше и рухнул навзничь в траву, запрокинув голову и крестом раскинув руки. С левой кровь уже не капала, а текла струйкой, пока ещё тоненькой, но Малфой не беспокоился об этом. 

Он смотрел в небо — ясное, прозрачно-голубое, с комками белых облаков. Это была самая странная картина, которую ему довелось увидеть за последний месяц войны. Не менее странно было лежать на чуть влажной траве после жирной грязи, в которой ему пришлось провести сегодняшний день. Грязь ощущалась везде: за шиворотом, в карманах, в ботинках и под ногтями. 

Но сил, чтобы подняться и умыться, не было никаких. Он просто лежал на спине, чувствуя, как мелко дрожит всё тело, освобождаясь от накопленного страха.

— Ты жив? — глухо спросил кто-то сверху, кажется, Поттер, загораживая вид на облака. 

Малфой не сразу разжал зубы и проскрипел что-то вроде: «Не дождёшься». Поттер удовлетворённо кивнул и ушёл, покачиваясь. Малфой хотел крикнуть ему вслед: «Эй, ты что, железный?» Но не успел — Грейнджер возникла рядом почти бесшумно, опустилась на колени, деловито дотронулась до раненой руки, повела над ней палочкой, вполголоса проговаривая диагностирующие и заживляющие заклинания.

Малфой вяло дёрнул рукой и приподнялся на здоровом локте. Он чувствовал невероятное облегчение, что она жива и пришла исцелять его пустяковую рану, но заговорил ворчливо и хмуро. 

— Грейнджер, к твоему сведению, час назад я видел в животе Томаса дыру величиной с арбуз. Не лучше ли тебе побеспокоиться об этом?

— Дин в госпитале, — ответила Грейнджер и опустила палочку.

— Почему ты всё время ходишь с закатанными рукавами? — спросила она, не отрывая глаз от заживающей ссадины.

— Разве опущенные рукава спасут от смерти? — тихо ответил Малфой. — Просто мой Щит пробили, только и всего.

Грейнджер вскинула на него взгляд и сильно, до крови, прокусила губу. 

«Чтобы не закричать», — догадался Малфой и придвинулся к ней ближе. Грейнджер не возражала. Обнимать её оказалось очень успокаивающим занятием. Хотя когда он только начал это делать, думал, что сам станет успокаивать. Несколько минут они сидели молча, выравнивая одно на двоих дыхание, потом, словно по команде, слегка отстранились друг от друга. 

— Спасибо, — без тени улыбки сказала Грейнджер. 

Малфой, не спрашивая разрешения, коснулся пальцем её нижней губы — там, где сочилась кровь. Бережно снял алую каплю и облизал палец.

— Зачем? — спросила она.

— Потому что я сноб и пижон, — ответил Малфой. На вкус кровь Грейнджер была точно такая же, как у него. 

Грейнджер вздохнула и дотронулась до раненой руки Малфоя — кровь уже почти не текла, медленно росла новая, розовая, кожица, стягивая края ссадины. Когда указательный палец Гермионы подхватил последнюю красную капельку с его кожи, Малфой не удивился. 

И когда она вдумчиво слизала его кровь со своего пальца, он не удивился тоже. И не стал спрашивать, зачем. Спросил только: 

— Солёная, да?

— Если добавить пару заклинаний, — почти торжественно произнесла Грейнджер, — вышел бы законченный обряд кровного братания.

Малфой серьёзно обдумал эту мысль и понял, что на сегодня с него хватит. 

Он растянулся на траве, увлекая Грейнджер за собой. Удивительно, но она не сопротивлялась. Малфой крепко держал её за руку — и этому она не сопротивлялась тоже. 

— Мы с тобой одной крови, ты и я, — прошептала Грейнджер, глядя в небо.

— Что ты бормочешь? — спросил Малфой. — Заклинания? Хочешь закончить начатое?

— Это из маггловской книжки. Так странно... Разве тебя не смущает возможность провести обряд кровного братания со мной? Той, кого ты когда-то называл грязнокровкой?

Малфой улыбнулся одними уголками губ и ещё сильнее стиснул пальцы Грейнджер в своей ладони. От всего этого: статусов, ярлыков, старых традиций, прежних убеждений — не осталось ни следа. Но Грейнджер никогда не упускала возможности пройтись по малфоевской спеси и заносчивости, словно не замечая, что и от них тоже ничего не осталось.

Облака целеустремлённо летели над ними, даря прохладу и надежду. Малфою хотелось заснуть, а проснуться уже после победы. И чтобы Грейнджер вечно лежала рядом. 

Она бесцеремонно толкнула его в бок, напоминая, что ждёт ответа. Малфой не упустил возможности немного поддразнить её. 

— Какое же с тобой может быть кровное братство, Грейнджер? — спросил он, поворачивая голову набок, чтобы лучше разглядеть выражение её лица. 

Вдоволь им полюбовался и только потом закончил:

— Я не хочу, чтобы ты была мне братом. Или сестрой. Поэтому ни о каких обрядах не может быть и речи. 

Грейнджер затаила дыхание и спросила почти беззвучно:

— А чего ты хочешь?

Он устало закрыл глаза, прекратив наконец сопротивляться сну.

— Поговорим после войны, хорошо? Или хотя бы, когда я высплюсь...

Во сне Малфой видел Грейнджер. Она сидела верхом на облаке, в своей безукоризненно чистой лимонной мантии, улыбалась и пела на мотив старинной колыбельной: «Мы с тобой одной крови, ты и я...». Малфой, в сорочке с закатанными рукавами, шёл по небу ей навстречу и улыбался тоже. Ангелы — такие, какими он видел их в книгах об иудейской мифологии, — парили в небесах, трепеща белоснежными крыльями.

И во всём мире не было больше никакой войны и никакой печали...