Кто боится гроз (джен)

С некоторых пор Гарри ненавидел грозы, особенно ночные. Каждая вспышка молнии отсвечивала зеленым, каждый удар грома заставлял вздрагивать — и как бы он ни выматывался за день, все равно умудрялся проснуться, беспомощно, по-детски пугаясь.

Он прислушивался, ждал, вглядываясь в темноту широко открытыми глазами, и постепенно начинал расслабляться под шум дождя, уплывать в сон — но вверху снова вспыхивало и громыхало, и он возвращался на свою невеселую вахту, следя за тем, как движутся по кругу стрелки часов.

— Ну и какого хрена? — вдруг пробормотал Рон с другого конца комнаты.

Гарри притаился и замер, услыхав, как заскрипели под босыми ногами старенькие половицы. Притворился спящим. Но секунду спустя почувствовал, как съехало в сторону одеяло, как просел матрас и завизжали пружины: Рон уселся к нему на кровать.

— Подвинься, — пробормотал он, отчаянно зевая — по крайней мере, Гарри услышал именно это.

— Что? — Гарри повернулся на бок, угадывая смутную ворочающуюся тень, которая при следующей вспышке обернулась его другом — несчастным, худющим, перепуганным. Гром снова прокатился по небу, и оба, переждав его, шумно выдохнули.

— Да подвинься же, — сказал Рон, заворачиваясь в отвоеванное одеяло. — Все равно же не спим, пусть хоть какая-то польза будет.

Гарри едва не застонал — спорить с Роном никаких сил не было, особенно среди ночи.

— Давай не сейчас, — буркнул он, неохотно уступая половину нагретого места под одеялом. — Настроения нет.

Рон усмехнулся еле слышно и вытянулся рядом.

— Вообще-то я про это ни слова не сказал. Просто думал, лучше лежать вместе, раз уж все равно проснулись.

Он протянул руку, обхватил Гарри поперек живота и подтянул ближе к себе, спиной к груди.

Оба они были тощие, кожа да кости, и эти самые кости отлично чувствовались сквозь заношенную пижаму, но и только. Больше ничего не торчало — а ведь Гарри был почти уверен, что дело именно в этом. Он поворочался, устраиваясь поудобнее.

Снова загрохотало — Рон согнул руку, подгребая его еще ближе, словно испуганный ребенок прижимал к себе игрушку. Вообще-то Гарри и раньше казалось, что его держат за большого плюшевого мишку, но против он ничего не имел.

И тут в дверь постучали — очень тихо, так что звук почти потерялся в шуме дождя, и, не дождавшись ответа, открыли ее осторожно и медленно, почти без скрипа.

В коридоре было ненамного светлее, чем в комнате, но Гарри сумел различить силуэт в проеме двери.

— Гарри? — позвал тихий голос. — Рон?

— Здесь, — прошептал Гарри, подпирая голову рукой.

Гермиона проскользнула внутрь и зажгла огонек на кончике палочки — неярко, но достаточно, чтобы оба зажмурились.

— Ой, — смутилась она. — Я не вовремя?

— Ничего не было, — проворчал Рон в подушку. — Ума не приложу, то ли ты комплимент сказала, то ли наоборот.

Она вздохнула.

— Я не собиралась вам мешать. Просто…

— Не могла уснуть? — спросил Гарри. — Добро пожаловать в клуб.

— Точно, — Рон поманил ее к себе.

Гермиона нахмурилась:

— Здесь вообще-то некуда.

Гарри заморгал, прикидывая, как бы им поместиться, но Рон сообразил быстрее:

— Погоди-ка, — выпутался из одеяла, потянулся через всю комнату и ухватил с тумбочки свою палочку. Бросил чары расширения на кровать и матрас, не обращая внимания на стук и скрип разъехавшихся по полу ножек. Теперь места для Гермионы хватало, а Гарри вообще оказался где-то у стены.

Гермиона влезла с ногами и опять остановилась:

— А одеяла? Ты забыл их увеличить.

— Сейчас все будет.

Рон слишком резко взмахнул палочкой — одеяло будто взорвалось, растянувшись так, что под ним поместился бы и Хагрид.

— Блин.

— Пусть остается, — сказал Гарри, кое-как выбравшись наружу. – Просто не трогай, утром все сделаем.

Он подтащил Гермиону ближе к себе, Рон примостился с другой стороны. Некоторое время все возились и ерзали, притираясь друг к другу, пока не сбились в кучу посередине — и Гарри внезапно понял, что самому обнимать плюшевого мишку тоже совсем неплохо.

— Глупость какая, — прошептала Гермиона. — Маленькая девочка забралась в кровать к папочке с мамочкой.

Рон хмыкнул:

— И кто из нас кто?

— Прекрати сейчас же. Я совсем не о том… — она вздохнула, устраиваясь у Гарри на плече, так что ее волосы полезли ему в глаза и в рот. — Я ужасно боялась грозы, когда была маленькая, но ни в какую не хотела признаваться и терпела до последнего у себя в комнате, а к родителям бежала, только когда становилось совсем невмоготу. И они всегда разрешали мне остаться до утра.

— Очень мило, — сонно проговорил Гарри.

Гермиона приподнялась и взглянула через него на Рона.

— А ты? Тоже бежал к родителям, когда пугался?

— Шутишь? — ответил Рон. — Если б мы все к ним бегали — представляешь, какую кровать им пришлось бы отгрохать? И близнецы меня наутро просто затравили бы.

— А что же ты делал?

— По большей части сматывался к Биллу и Чарли, — он зевнул. — Они все правильно понимали. А Фред с Джорджем должны были помалкивать — сами туда же прибегали, вот так.

— Фред и Джордж чего-то боялись? — спросила Гермиона. — Представить себе не могу. Даже в детстве.

Гарри почувствовал, как Рон пожимает плечами.

— Кошмары у всех бывают.

Снова ударил гром — стекла задребезжали, но гремело уже тише и дальше: гроза уходила.

Под одним одеялом было так тепло и уютно, что даже тени казались не такими темными.

— А я не боялся, когда был маленький, — пробормотал Гарри, утыкаясь носом в Гермиону.

— Никогда?

— Быть не может, — выдохнул Рон в затылок Гарри, а Гермиона подняла голову и посмотрела недоверчиво.

— Наверно, я просто не мог ничего услышать… там, в чулане.

— …Ох.

Две пары рук обняли его, обхватили крепче, но Гарри почему-то казалось, что, наоборот, это он должен сейчас утешать их, уговаривать, что все прошло, что он выжил тогда и теперь тоже выживет. Что все выживут: подумаешь, какая-то гроза.

Он погладил Гермиону по голове и сжал руку Рона — и они едва заметили, как дождь уступил место ясной ночи, прохладной и звездной.