Особняк (джен)

Коляска, украшенная родовым гербом тряслась по неровным дорогам от самой Одессы. Стояла весна, но в карете было душно, как в бане. Елена утомленно обмахивалась веером и нервно поглядывала в окно. Рядом сидела ее служанка Онор. Девица аккуратная и хорошо воспитанная, сейчас она дремала, положив голову на плечо. Напротив Елены сидел её отец. Мистер Бреннер увлеченно читал газету, купленную в, Херсоне, кажется. Хоть Херсонская губерния на тот момент была, чуть ли не самой большой и могущественной на территории южной Малороссии, Елене не очень понравился этот город. Рядом с ним прокладывали новую железную дорогу до Симферополя, куда они сейчас и направлялись, и там стоял невыносимый шум, было грязно, пыль летела прямо в глаза. Вообще-то Симферополь стали называть Симферополем сравнительно недавно, раньше во всех документах, письмах и разговорной речи, его упоминали, как уездный город С. Только после того, как императрица Екатерина II лично посетила губернию, про город, наконец, вспомнили. По сути, Елене было совершенно все равно, как называли Симферополь и Симферополь ли это вообще, единственная мысль крутилась у неё в голове, как бы быстрее доехать. По началу, они с отцом хотели ехать поездом, но, как оказалось, железнодорожный путь был проложен только до Одессы, дальше он только проектировался.

Вскоре, холмы и поля кончились, обнажив шпили соборов города. Елена облегченно вздохнула и, полюбовавшись с минуту на пейзаж, воскликнула:

— Папа, мы приехали!— господин Бреннер взглянул на дочь поверх газеты и улыбнулся. Веер был отброшен в сторону, и Елена принялась расталкивать Онор.

— Онор, вставай скорее, приехали! Ну вставай же!

— Что такое, сударыня?— заспанно пробормотала девушка, но Елена уже рылась по своему беленькому саквояжу, в надежде найти новые летние перчатки, купленные в Одессе.

Город стремительно приближался, через несколько минут закончились последние виноградники, и коляска въехала на главную дорогу. Елена нетерпеливо глядела по сторонам. За окном сменяли друг друга разнообразные пейзажи: сначала торговая площадь, запруженная людьми и телегами, затем здание театра, возле которого толпились франты, с целью попасть в гримерную, большая гостиница, возле которой вереницей выстроились кареты, маленькие кварталы с таким количеством домов, что было удивительно, как их еще не умудрялись строить друг на друге. Наконец, коляска господина Бреннера, сделав крутой поворот, въехала на небольшую площадь, на которой торжественно возвышался собор. Люди расступились, давая проехать коляске, запряженной двумя белыми и двумя черными лошадьми. Она сделала круг по площади и остановилась возле красивого, двухэтажного особняка.

Елена ахнула от восторга. Она знала, что её отец, господин Бреннер, дарит ей этот дом, с тем, чтобы она жила в нем, пока у него будут дела в Крыму, и как-то слышала, что его стоимость составляет двести тысяч рублей. Дом Бреннеров располагался в старом аристократическом квартале Симферополя и был построен четыре года назад. Построенный из красного кирпича, дом поражал идеальной симметричностью архитектуры, по фасаду тянулся ряд прямоугольных окон, над входом возвышался большой балкон. Каретная и конюшня размещались чуть выше по улице. Строение стояло на углу Октябрьской и Пролетарской улиц.

Выйдя из коляски перед широкой двойной лестницей, которая вела к главному входу, Елена рассматривала дом широко раскрытыми от удивления глазами. Дом оказался гораздо большим, чем она ожидала, впечатляющим и роскошным. Двести тысяч рублей! Елена даже представить себе не могла такую сумму. Тем временем Онор уже разобралась с багажом, а господин Бреннер отдал указания лакею насчет сундуков, саквояжей и шляпных коробок. Теперь он стоял возле дочери и ждал, пока она что-нибудь скажет.

— Папа, я даже не предполагала такой красоты!— мистер Бреннер улыбнулся и хотел что-то добавить, когда на втором этаже открылось окошко, и в нем показалась женская голова.

— Господин Бреннер! Ну наконец-то вы вернулись! Без вас дом совсем опустел!

Она словно не замечала, что рядом с Бреннером стояла девушка. Елена взглянула на женщину с любопытством. «Это, должно быть, госпожа Сент-Клер»— подумала она. Елена много слышала о ней. Это была смотрительница особняка. Приезжая из Франции, она была какой-то дальней родственницей отца. Бреннер много рассказывал ей об Елене, но, сам того не желая, в своих рассказах создал образ энергичной и чрезмерно любящей наряды и развлечения девушки, и мадам Сент-Клер уже заочно невзлюбила её.

Елена с отцом, в сопровождении Онор и лакеев с багажом поднялись по лестнице к парадному входу в дом. Дверь им отворил еще один лакей в красивой синей ливрее, и они вошли в просторный вестибюль. Красивые наборные полы, резная дубовая мебель, картины на стенах и дорогие, тяжелые шторы— все это свидетельствовало о комфорте и богатстве. И тем не менее, создавалось впечатление строгой умеренности, а не нарочитой роскоши. Елена хотела было присесть на красивый, обитый бархатом табурет, но в этот момент за их спиной послышались шаги, девушка обернулась и увидела мадам. На мгновение Елена и Анна Сент-Клер встретились взглядом— быстрым, пронизывающим, недобрым женским взглядом, потом Анна посмотрела на владельца дома.

Елена тут же про себя отметила то, что мадам совершенно не имеет представления о том, как нужно одеваться. Тридцати двух лет отроду, высокого роста, Анна выглядела в своем наряде намного старше. На ней было простое черное платье, с большим белым полотняным воротником, плотно закрывавшим горло, и широкими полотняными манжетами. Её светло-каштановые волосы почти полностью закрывала маленькая накрахмаленная шапочка, ленты которой доходили ей до плеч. Никаких украшений не было кроме кольца с рубином. Рядом с такой простотой Елена, которая считала себя весьма скромно одетой, выглядела наряженной с вызывающей роскошью.

— Дорогая моя,— обратился Бреннер к дочери, взяв её за руку,— позволь представить тебе женщину, любезно согласившуюся присмотреть за твоим домом, мадам Сент-Клер. Сударыня, познакомьтесь с моей дочерью.

Мадам ахнула и побледнела, как мел. Она знала, что эта своевольная девица получит дом, но не знала, что так скоро. Несколько мгновений Анна напряженно глядела на хозяина, а когда она повернулась к Елене, лицо её выражало откровенный ужас и оторопь. Она вроде бы отдавала себе отчет, но ничего не могла поделать. Эта её реакция рассердила Бреннера, но Елена, уже готовая к недоброжелательному приему, слабо улыбнулась и кивнула головой.

— Теперь этот дом принадлежит ей. Помогите ей обосноваться, покажите комнаты, распорядитесь насчет багажа.

— О,— протянула смотрительница,— конечно, мсье Бреннер, сию секунду пойду накрывать на стол.

— Я сам покажу тебе комнаты, Елена, идем.