И падал снег (гет)

Люсьен говорил коротко, отрывисто. Слова слетали с его губ подобно быстрым птицам и тут же терялись где-то под сводами форта Фаррагут.

Дали недоуменно нахмурилась, рука привычно отбросила со лба волосы.

— Что такое Зачистка?

Лашанс смотрел ей в глаза, и в темных зрачках девушке чудились угроза и… сожаление.

— У Черной Руки появились сведения, что в Убежище завелся предатель. Ты должна убить всех его обитателей, пока зараза не распространилась на все Братство. Можешь зарубить их в открытой схватке, можешь отравить, подстроить ловушки — как тебе будет угодно. Но Убежище должно опустеть.

Дали молча смотрела на убийцу. Она не стала задавать лишних вопросов — приказ Черной Руки есть приказ Черной Руки.

— Я все сделаю правильно. Во имя Ситиса, они будут мертвы в течение трех дней, — очень тихо, но решительно произнесла она.

Люсьен кивнул, будто и не ждал от нее другого решения.

— Я знал, что ты поймешь, дитя мое. Братство можно спасти только так. А теперь иди, и да пребудет с тобой благословение Матери Ночи.

Девушка чуть склонила голову и молча отвернулась. В груди что-то сжималось при мысли о том, что ей придется убивать тех, кто стал ее настоящей семьей.

* * *

— Тебя что-то тяготит, сестра? — осторожно поинтересовалась у нее Теландрил, эльфийка, тренировавшаяся в зале.

Дали, пытаясь отвлечь себя от невеселых мыслей, метала кинжалы в мишень. Как бы девушка ни была разбита или подавлена, навыки убийцы оставались на высоте: все три ножа воткнулись в груди, в районе сердца.

— Нет, Теландрил, — покачала головой Дали, расшатывая нож и вытаскивая его из чучела. — Просто давно не было контракта, и я заскучала…

Убийца понимающе улыбнулась и, подойдя поближе, положила руку ей на плечо:

— Зайди к Очиве, сестра. Может, у нее найдется что-нибудь… Правда, я слышала, что сам Люсьен Лашанс вызывал тебя к себе и дал тебе какое-то задание. Ты уже справилась?

Дали, проглотив комок в горле, натянуто улыбнулась и кивнула:

— Да, я работаю над этим.

Лицо Теландрил просветлело, и она хлопнула девушку по спине:

— Отлично! Будь у меня такое задание, я бы костьми легла, чтобы угодить ему…

Дали неловко повела плечами и, расшатав последний нож, выскользнула из зала. Ей невмоготу было находиться в убежище, однако покидать его было нельзя: нужно было убедиться в том, что все члены Братства останутся в Чейдинхоле.

— С тобой все хорошо, сестра? — послышался голос сзади.

Дали обернулась, заметив Тейнаву, сидящего за угловым столиком у стены.

— Ты выглядишь слишком бледной.

Руки сами собой сжались в кулаки. Ничего не было хорошо, ничего: одна мысль о том, что ей придется убить свою семью, вызывала тошноту и отвращение к себе.

Дали не колебалась бы, прикажи ей Люсьен лишить жизни женщину, старика или ребенка. Но пересилить себя и поднять оружие на братьев и сестер она не могла.

— Очива? — тихо позвала она.

Аргонианка сидела за столом в своей комнате. В руке у нее была тонкая потрепанная книжка — Дали узнала «Пять догматов» Темного Братства.

— Что такое, сестра?

— Собери всех, пожалуйста. Нам нужно поговорить.

Очива долго смотрела на нее, и девушка поежилась — взгляд, казалось, проникал в самую суть.

— Хорошо.

Кивнув, Дали вышла из комнаты и направилась в главный зал. За угловым столиком по-прежнему сидел Тейнава.

— Что там такое? — произнес ящер, глядя в коридор, который уводил к комнате Очивы.

— Очива собирает всех здесь. Есть разговор, — Дали опустилась на свободный стул и с силой сжала ладонями виски.

Голова раскалывалась на куски, и больше всего на свете убийце хотелось лечь и заснуть, чтобы наутро весь этот кошмар растаял без следа. С закрытыми глазами Дали слышала шаги членов Темного Братства. Кто-то проскользнул в спальни; хлопнули тяжелые деревянные двери. На плечо опустилась чья-то рука.

— С тобой все хорошо, Дали? — тихо спросила Мария Антуанетта.

Девушка не нашла в себе сил ответить, только еле заметно качнула головой. Открывать глаза не хотелось, но тот разговор, на который она решилась, был слишком тяжелым, чтобы можно было позволить такую роскошь.

Она выдохнула, устремила взгляд куда-то в сторону, внимательно рассматривая потрескавшуюся от времени кладку старых каменных стен. Вокруг уже собрались остальные: Тейнава легко поднялся со стула, уступая место Очиве, Гогрон откуда-то приволок еще два стула, чтобы сели Мария Антуанетта и Теландрил. Темные братья остались стоять вокруг стола. М`Раадж Дар лениво прислонился к стене, в лапах теребя отравленное яблоко — весь его вид выражал нетерпение.

— Братья и сестры, — начала наконец Дали. Голос был хриплым, она кашлянула и продолжила. — Недавно я получила приказ, исходящий от Черной Руки.

Очива тут же пристально посмотрела на девушку — Дали вздрогнула. Взгляд — будто ледяной водой окатили.

— Надеюсь, сестра, ты не собираешься… — предостерегающе начала аргонианка, но тут поднял руку Винсент.

— Не надо, Очива. Пусть девочка скажет.

Глава Убежища недовольно прищурилась, перевела взгляд на Тейнаву.

— Винсент прав. Пускай говорит, раз решилась, — поддержал вампира ящер.

Гогрон невозмутимо повел могучими плечами, размял шею, приготовившись слушать. Девушки переглянулись между собой и неуверенно кивнули. Кота никто и не спрашивал — каджит обладал скверным характером, в основном зацикливаясь на продаже своих товаров и не интересуясь жизнью братьев и сестер.

Собравшись с мыслями, Дали отчетливо произнесла:

— Приказом Люсьена Лашанса и Черной Руки все обитатели Убежища в Чейдинхоле должны умереть.

Пути назад не было.

Тишина, повисшая в Убежище, стала почти осязаемой. Никто не обратил внимания, но остановился даже скелет с топором, бессменный страж этого места. Замерла большая крыса в углу, которую в Братстве использовали вместо сторожевой собаки.

Первой от шока оправилась Очива:

— Сестра моя, — ласково начала она. — Ты просто переутомилась. Может, тебе поспать?

Дали стиснула зубы — обида пополам с разочарованием захлестнули ее с головой.

— Подожди, Очива, — негромко сказал Винсент Вальтиери. Он подошел к Дали, присел на корточки, внимательно заглянул девушке в глаза. — Ты уверена, что правильно поняла приказ Люсьена?

Дали, у которой чуть ли не слезы из глаз лились, молча кивнула, сглатывая противный ком, застрявший в горле.

— Ты хоть понимаешь, что натворила? — тихо проговорила Теландрил. Лицо ее было бледным, в глазах плескался страх. — Ты нарушила приказ Черной Руки. Если они узнают об этом, а они узнают…

Гогрон хлопнул ладонью по столу, Дали вздрогнула.

— Пока никто ничего не узнал. Надо думать, что делать дальше. Будет гораздо интереснее, если предателем окажется один из нас.

Тейнава довольно долго молчал, вертя кружку с элем.

— Раз Дали нарушила приказ, то у нее были на это основания. И сейчас было бы глупостью проигнорировать ее слова. Дали, надеюсь, ты осознаешь, что сейчас сообщила?

Девушка глубоко вздохнула и резко произнесла:

— Пусть благословение Матери Ночи навсегда покинет меня, если я солгала.

Братья и сестры переглянулись. Такими словами не разбрасывались — все знали, что Нечестивая Матрона существует, и случайно брошенная фраза могла погубить человека.

— Полагаю, нам стоит подумать. Сколько у нас времени? — поинтересовалась Очива.

Причудливые тени перепуганными тварями метались под потолком. Где-то далеко, в лабиринтах форта Фаррагут, неистово выл ветер.

— Во славу Ситиса.

Отблески свечей отражались в темных глазах Лашанса. Дали зябко передернулась и обхватила себя руками — ей было холодно.

* * *

Без семьи было тяжело. Дали шаталась по городам Сиродила, как неупокоенная душа, перемещалась с места на место. Люсьен отдал ей свою лошадь — Тенегрива, и это было единственной отрадой для убийцы.

Она выполняла контракты один за другим, безразлично являя волю Отца Ужаса, Ситиса. Ночевала убийца в тавернах, снимала комнаты на одну ночь и покидала город. Дали стояла на деревянном причале Анвила и мерзла в Бруме, морщилась от вони в Бравиле и шагала по каменным дорогам Скинграда. Единственное место, куда она зареклась приходить — Чейдинхол. Опустевшее Убежище Темного Братства напоминало о прошлом. Дали вернулась туда на следующий день после исполнения задания Люсьена и, дрожа от неясного чувства тревоги и холода, покинула тайное место.

Всю ночь она провела среди оглушающей тишины, нарушаемой изредка только мерными шагами скелета-стража. Было странно и страшно без привычных звуков других обитателей Убежища — шороха крысы-сигнализации, еле слышного передвижения Тейнавы, шипящего голоса Очивы, глубокого баса Гогрона… Невыспавшаяся и разбитая, наутро она поскорее вылезла через колодец, мысленно поклявшись никогда больше сюда не возвращаться.

Подобрав из тайника очередной контракт, Дали внимательно вчиталась в задание. Эльф Унголим, живет в городе Бравил, но каждый день между шестью вечера и часом ночи он приходит, чтобы поклониться статуе Счастливой Пожилой Леди. Убийца скомкала бумажку и сунула за пазуху. Она не любила пропахший тиной и отбросами Бравил, но несколько раз там бывала и про статую слышала что-то от нищих. Кажется, горожане любят эту достопримечательность и считают, что если прикоснуться к ней, то удача никогда их не оставит.

Также в контракте сообщалось, что эльф предупрежден о нападении и всюду ходит вместе со стражей. Для Дали это не было проблемой — всегда можно занять позицию на крыше и расстрелять из лука, прежде чем жертва вообще поймет, откуда был нанесен удар.

В Бравил она прибыла к полуночи, когда в город освещался только тусклыми светильниками и факелами. Один из стражников в воротах заинтересованно присмотрелся к одежде и особенно луку убийцы, но второй покачал головой и без слов впустил ее внутрь. Дали невесело усмехнулась — стражник помнил ее со времени последнего приезда, когда она дала ему денег, чтобы тот закрыл глаза на подозрительную амуницию и наличие боевого лука.

На улицах было тихо, даже нищие давно попрятались по своим углам. Изредка покой нарушал четкий отзвук шагов стражников — Дали вжималась в темные стены домов, благословляя про себя одежду, позволявшую слиться с тенями.

Девушка на секунду отложила лук в сторону, потянулась всем телом, словно кошка, — сразу после приведения приговора в исполнения, нужно было бежать и очень быстро. Ну, по крайней мере, скрыться от головорезов Унголима, хотя Дали не сомневалась, что расстреляла бы их из лука прежде, чем они успели забраться на крышу.

Уже давно стемнело, Дали, которая провела на крыше почти целый день, прячась за деревянным выступом, терпеливо ждала, когда у статуи Счастливой Пожилой Леди появится Унголим. Уже когда девушка отчаялась и решила, что в этот день глупый эльф изменил свои планы, снизу у статуи появилась процессия.

Унголим шел впереди, четверо его стражей почтительно замерли на расстоянии. Убийца тихо взяла лук и наложила стрелу на тетиву. Эльф стоял лицом к ней, и достаточно было один раз попасть точно в сердце, чтобы убить жертву. Он не видел ее, и девушка получила время, чтобы прицелиться и выстрелить.

Стрела пробила грудь эльфа, он поперхнулся воздухом и, корчась, упал на землю. Рядом бестолково забегала охрана, а потом раздались крики, и где-то вдалеке было слышно бряцанье тяжелых доспехов городских стражников. Дали не собиралась больше задерживаться на этой крыше. Аккуратно опустив лук за спину, она отступила назад и повернулась, чтобы по веревке спуститься вниз и покинуть город.

И нос с носом столкнулась с призрачной фигурой в капюшоне.

— Так не могло дальше продолжаться… — тихо сказал Лашанс. — Ты убила свою семью, ты вырезала почти всю Черную Руку, а под конец — застрелила самого Слушателя. Неужели ты думала, что мы не найдем тебя?

Последние слова сопровождались мастерским ударом ножа, направленным в сердце. Дали с трудом увернулась, вытаскивая свой.

— Что происходит, брат? Я всего лишь выполняла контракты! — крикнула она.

Зашарив свободной рукой за пазухой, она извлекла помятый конверт и протянула Люсьену. Тот взял его, развернул, внимательно глядя в ровные строчки.

— Отлично. Ты была всего лишь орудием в руках предателя. Но если не ты, то… Черная Рука решит, что я предал их!

Холодная волна ужаса окатила Дали, как только она осознала происходящее. Она убивала не просто своих братьев — она убивала тех, кто стоял рядом с Ситисом и Матерью Ночи, и Черная Рука логично рассудит, что Люсьен Лашанс предал Темное Братство. Потому что именно он раздавал контракты девушке.

— Иди в Анвил, забери деньги и постарайся проследить, кто положит следующий контракт. Найди предателя и вычисли, где он. Встретимся на ферме Эпплвотч рядом с Брумой. Форт Фаррагут теперь небезопасен. Удачи тебе, дитя мое.

Люсьен подошел на шаг и поцеловал Дали в лоб, а она обняла его, с трудом сдержав порыв расплакаться. Убийцы не плачут.

— Поторопись, сестра моя, и да пребудет с тобой благословение Матери Ночи.

Темная фигура в плаще подернулась дымкой и растворилась в воздухе, но Дали видела его силуэт, пока Лашанс шел к краю крыши и спускался вниз.

Чем ближе она подъезжала к Бруме, тем холоднее становился воздух. Бессмертный Тенегрив не боялся снега и ветра и не ведал усталости, но развить скорость еще больше был не в силах. Дали, стиснув зубы, поплотнее укуталась в плащ и в очередной раз дернула поводьями, сворачивая на короткую дорожку, ведущую к ферме.

Неясное чувство тревоги окутывало ее, дрожью пробирая до костей. В окна дома горел свет. Убийца резко притормозила лошадь и, спешившись и бросив поводья, поспешила внутрь.

Дернув тяжелую деревянную дверь, Дали проскользнула внутрь, и приготовленные для Лашанса слова застряли у нее в горле.

Он и вправду был здесь. Неподвижный и, наверное, уже мертвый, он лежал на полу в луже крови. Черное одеяние Спикера намокло и потемнело, хотя, казалось, куда еще темнее…

Высокая девушка в капюшоне поспешила к Дали.

Только тогда она приблизилась к телу Лашанса и опустилась на колени.

Он еще дышал, еле заметно, так, что было непонятно, проживет ли он еще хотя бы несколько минут. Дали осторожно распахнула тяжелое, намокшее от крови черное одеяние и выдохнула — на теле живого места не было.

Убийца прекрасно обращалась с ножами и могла представить себе, как был нанесен каждый из ударов. Они окружили Люсьена, вчетвером против одного, не остановившись, пока он не выронил свой нож и не упал на пол.

Веки Спикера задрожали, он приоткрыл глаза, с трудом сфокусировав взгляд на Дали.

— Девочка моя…

— Молчи, брат. Тебя нужно перевязать…

Руку Дали, потянувшуюся оторвать подол плаща, перехватили слабые пальцы мужчины.

— Нет, сестра. Мне уже ничем не помочь. Ты нашла предателя?

— Мэтью, Мэтью Белламон, Спикер. Это он подменял контракты.

Ладонь Люсьена отпустила пальцы Дали, он заметно расслабился и вздохнул, тут же закашлявшись.

— Иди с ними, девочка. Накажи предателя, и пусть Мать Ночи никогда не отвернется от тебя. Когда-нибудь мы встретимся, потому что после смерти Ситис вознаграждает своих самых преданных последователей. А теперь уходи…

Дали не двинулась с места. Дыхание Лашанса становилось все более медленным, но он не отводил взгляда темных глаз. Девушка обнимала его, все еще пытаясь как-то зажать раны и понимая, что это бесполезно.

Спикер не произнес больше ни слова, как и сама Дали, но она сидела с ним до тех пор, пока не затихло его дыхание и не погас живой огонек в глазах. Но и после она не выпустила его тело, прижимая к себе, и плевать, что теплый плащ пропитывался кровью.

В ту ночь ни один стражник, к своему счастью, не проехал мимо фермы. Находящаяся в каком-то трансе, шокированная и разбитая, Дали без вопросов застрелила бы его.