Мальчишка (гет)

Горький кофе на пустой желудок, две таблетки цитрамона, запитые им же, — мой привычный завтрак. Мама уже на работе. Отец еще нет, но тоже скоро уйдет. Как раз зашел на кухню, чтобы со мной попрощаться. Увидел мой внешний вид, сделал красноречивый фэйспалм, развернулся на сто восемьдесят градусов и ушел, так ничего и не сказав.

Хмыкнул, отправил ложкой в мусорку кофейную гущу, вымыл чашку. Последнее заняло минут двадцать, хотя она уже давно была чистой. Люблю ощущение горячей воды на руках. Школа на девять. До выхода еще полчаса, как раз успею привести себя в порядок. Прошелся босиком по холодному паркету в коридоре и открыл дверь в свою комнату. Диван, на котором никогда не было порядка, занимал кошак — серо-белый перс, отъевшийся на казенных харчах. Звали его чаще всего Каракулем, но изначально Аароном. Кличка не прижилась, ввиду несоответствия внешнему облику.

Собрался, закинул на плечо сумку, бросил в неё ключи и телефон, который, впрочем, как обычно был выключен. На пару минут вышел на балкон — просто полюбоваться видом на город. После чего прошел в коридор, успев погладить кота, и начал обувать кеды. Послышалось недовольное \"мяу\". Каракуль не любит оставаться один. Недовольная плоская морда только показалась из комнаты, когда я уже захлопывал дверь. Дождался лифта, спустился и вышел на улицу.

Всю дорогу до школы удивлялся, c чего это сегодня такая тишина? Даже голова болеть перестала, что удивительно. Солнечная погода несколько портила настроение, но это было терпимо. Пока добирался до школы, успел устать от вечных заинтересованных взглядов. Да, без лишней скромности, многим моя внешность нравится, но назвать меня красивым нельзя по ряду причин. Первая — шрамы. Вторая — низкий рост и излишняя худоба. Отец, правда, меня не понимает, впрочем, как и мать. Хотя они оба высокие. Также моей отличительной чертой является любопытство. Хотя есть вещи, в которых я вряд ли когда-нибудь разберусь, но это касается только меня и моей шизофрении. Или шизофрений, черт их знает.

Должен признать, эти голоса в голове бывают весьма полезны, но когда начинают спорить — проще застрелиться.

И всё же интересно, с чего это вдруг меня оставили в покое?

По спине пробежали мурашки. Надеюсь, это не навсегда и они еще вернутся.

Забавно, когда же я успел настолько к ним привыкнуть...

* * *

Всё началось, когда мне исполнилось четырнадцать.

Самый, что ни на есть, обычный школьный день. После уроков я еще на какое-то время задержался, помогая учителю. Когда вышел из класса, школа была почти пустой, по крайней мере, в коридоре никого не наблюдалось. И тут мне резко стало плохо. Сильно закружилась голова, исчезло зрение, пульс стучал в ушах. Только и смог, что схватиться за голову, опустившись на пол и привалившись к стене. Кажется, до того времени я еще ни разу не ругался.

Потом... позже я понял, что это чужая душа пыталась связать нас. И ей это удалось. Но это всё было многим позже, а тогда казалось, что жить мне осталось считанные секунды. Дальше всё помню весьма смутно. Секунда,— и я теряю сознание. Пришел в себя почти сразу, но в голове была звенящая пустота и всё будто в тумане. Как-то дошел до остановки, как-то доехал домой. Ключи искать не стал, только уперся одной рукой в стену, чтобы не упасть, а второй в звонок.

Кажется, родители что-то спрашивали, но это уже прошло мимо сознания. Не знаю, как меня хватило на то, чтобы разуться, но после этого я забрался в кровать и, не переодеваясь, заснул. Проспал почти двое суток. Когда проснулся, то узнал, что родителям пришлось обзвонить всех друзей и отменить праздник. Тогда у меня еще были друзья, хоть и немного.

Первый раз услышав в своей голове посторонний голос, кажется, даже не удивился. Он был такой спокойный, невесомый, шелестящий. Адриан. Вампир из мира, название которого я, как всегда, забыл. Очень любопытное, но и рассудительное создание. Для него забраться в мою голову было лишь новым интересным опытом. Для меня же стало чем-то намного большим. Первый и самый верный из заглядывающих на огонек в мою черепную коробку. Между нами установилась столь устойчивая связь, что иногда, очень редко, пока всего пару раз, он мог вытаскивать меня к себе. Не полностью, но и этого мне хватает.

Первые полгода отказывался верить, что они все не моя шизофрения, позже, после бесконечных споров, несколько успокоился. Да и доказательств вполне хватало. Хотя до сих пор иногда приступами начинаю убеждать себя, что это лишь сумасшествие. Собственно, шрамами я обязан им. Когда чувствуешь сильную чужую боль, — не суть, моральную или физическую,— собственная отрезвляет и позволяет не потерять себя. Хотя в последнее время порезы не только для этого. Я знаю, что далеко не один такой, но пока не встречал других. Адриан смеется и не понимает, зачем я раз за разом рыскаю в инете, надеясь найти хоть упоминание, а мне просто важно знать, что есть еще подобный псих, с которым можно хотя бы пообщаться. Увы, всё безуспешно.

На самом деле, я рад тому, что они есть. Теперь уже не боюсь даже смерти, поскольку знаю, что душа — бессмертна. Да, многие религии учат этому, но одно дело недостоверные источники, и совершенно другое — слова того, кто сам умирал бессчетное количество раз. На моей памяти, вампир умирал трижды. Это обусловлено тем, что скорость течения времени у нас тоже разная. За один год на нашей Земле у него проходит почти тысячелетие. А вообще время везде разное. У Шера наоборот: два наших года равны одному его. Поэтому он и появляется столь редко, в отличие от остальных.

Шер не относится к тем, с кем у меня постоянная связь. Вряд ли для этого есть какой-то специальный термин, но попробую объяснить. Каждая душа индивидуальна, кого-то мне проще вытаскивать к себе, кого-то сложнее. С теми, кто подходит мне и достаточно часто приходит, у нас устанавливается постоянная связь. С кем-то сильнее, с кем-то слабее. Очень крепкая связь дает возможность управлять моим телом, например. Есть те, кто не подходит мне, с ними я общаться не могу. Хотя некоторым, через завязанных на меня, имею возможность \"передавать приветы\".

Еще существуют те, кому для полного присутствия связь не нужна вовсе. Однажды нарвался на такого, подчинил меня за считанные минуты, играючи. Я даже пальцем пошевелить не мог, тела не ощущал вообще. Очень сильная душа попалась. Если б не вмешательство Адриана, то кирдык бы мне случился. В общем, поосторожней надо быть с этим всем. Но это всё лирика, главное, пока что жив и сейчас знаю столько, что впору строить тайный орден какой-нибудь, ну или хотя бы секту, на худой конец.

Не знаю, как до сих пор не выдал себя даже Тёме. Комната эн на эн метров с мягкими стенами и желтой дверью уже давно ждет меня. Неуравновешенный мазохист-шизофреник, блин.

* * *

Быстро иду от остановки до школы и успеваю за семь минут до начала урока. Здороваюсь с учителем и прохожу на своё место — последнюю парту у окна. Первый урок проходит спокойно, поскольку многие еще досыпают необходимое время. Ага, поднять подняли, а разбудить забыли. Многие еще не перестроились после летних каникул. Мне обычно для выспаться хватает четырех-пяти часов, что очень и очень удобно с моей любовью к ночным прогулкам.

На большой перемене Ксавера, очередная \"приходящая\", перехватила контроль над телом, чтобы порисовать в заранее припасенном для нее альбоме. Мои причитания о том, что сейчас не совсем подходящее для этого время, были проигнорированы. Сави, кстати, весьма сильный маг. Она даже в моем теле умудряется выполнять несложные магические действия, хотя это чертовски трудно. Рисует она просто потрясающе, в отличие от меня. Это было одним из тех, что заставило меня поверить, что это всё реальность, а не бред моего воспаленного мозга. Сейчас она увлеченно что-то штриховала черной гелевой ручкой. Темные внимательные глаза, короткие слегка растрепанные волосы, едва заметная улыбка, узор, сползающий от виска к шее. Мне этот портрет почему-то напоминал сказочного принца. Краем уха услышал, что кто-то сказал о том, что до звонка осталось три минуты.

\"Сави, — осторожно позвал, не желая того, но всё равно отвлекая её от своего занятия. — Тебе пора\".

\"Сейчас. Мне нужно совсем немного времени\".

\"Ладно\".

Через минуту Сави резко выдохнула, как она обычно делала, когда была довольна своей работой, и вернула мне управление телом. \"Это мой сын,\" — шепнула она напоследок и ушла совсем. Я еще с полминуты смотрел на рисунок, а после мигом бросился в класс, поскольку прозвенел звонок.