Тоська (гет)

Тося уже десять минут неловко топталась на углу около здания кинотеатра, и украдкой дышала в большие вязаные рукавицы, стараясь хоть как-то согреться. На улице холодало, с неба, укутанного серыми мохнатыми тучами, падал легкий белый снежок. Тося поправила платок, повязанный на голове, и снова посмотрела на большие часы, висевшие на соседнем столбе. Часы показывали половину восьмого вечера.

Тоська тихонько вдохнула и огляделась. Около кинотеатра на вечерний сеанс уже собирались парочки, а кто-то стоял один, ожидая своего спутника или спутницу. Вот и Тося тоже была пока одна, с нетерпением поджидая Максима Ивановича — начальника цеха на заводе, где она работала уже целых две недели.

Она зажмурилась и осторожно, будто кто-то мог подслушать ее мысли, произнесла про себя — «Максим Иванович... Максим...». Красивое, строгое имя. А вот у Тоси было какое-то неподходящее, тяжелое имя, церковное — Феодосья. Она всегда стеснялась его говорить и просила называть Тосей. Так было проще и понятнее, сразу ясно, что за человек такой — девушка по имени Тося.

А человек она была простой, скромный и стеснительный. Выросла в деревне в крестьянской семье, а в Москву приехала попытать удачи — вдруг получится? Город сначала поразил ее — большой, шумный, жестокий. Если бы не сельчане, перебравшиеся в столицу, одна она ни за что бы не нашла тут работу, но ей помогли, и Тося пошла помощником повара на завод.

Завод был большим, рабочих много, и первые дни на кухне запомнились ей плохо — нужно было за всем уследить, а от постоянной духоты и ароматных запахов из котлов кружилась голова. Тоська помогала везде: нужно помыть тарелки? И она спешила к мойке; протереть столы после первой смены — и Тоська уже бегала по столовой с тряпкой; нашинковать капусту — и вот она едва управлялась с большим ножом. Посолить суп? Конечно, она сейчас же...

С супом вышла история — Тоська пересолила!

Это вышло случайно, и она в первый момент не хотела об этом говорить, стыдно было признаться — всю жизнь у печи готовила, а здесь растерялась, задумалась… Но, к несчастью для Тоси, через пару минут про ее оплошность знали все рабочие, только что приступившие к обеду. Один даже встал с места и громко спросил, кто же так халатно относится к своему делу.

Через минуту вся столовая с шумом обсуждала неприятность с супом и новенькую помощницу повара, очевидно, неспособную удержать в руках пакет соли. Тоська расстроилась — вот же, ославилась в первые дни работы!

— В следующий раз будь внимательнее, — ткнула ее в бок повар и поторопила. — Давай-ка быстрее, нам здесь очереди не надо.

— Хорошо, — кивнула Тоська, утирая слезы и накладывая на тарелку котлеты. Сегодня с картофельным пюре они шли вторым блюдом. Но когда Тося подавала тарелку следующему в очереди, руки у нее дрожали. Было досадно и обидно — вот же, такой шанс показать себя и — не справилась! Захотелось спрятаться, так, чтобы ее никто не нашел. И зачем она только приехала в город?..

— Не плачь, красавица, — услышала она вдруг и подняла заплаканные глаза на говорившего. И чуть не уронила тарелку. Но рабочий ловко подхватил ее из тосиных рук и поставил на поднос. — Не плачь, — повторил он и подмигнул Тоське.

Тоська удивленно моргнула, ей хотелось что-то сказать рабочему, поблагодарить за добрые слова, но он уже садился за стол, и нужно было обслужить следующего. Тоська рукавом халата вытерла слезы и зачерпнула половником суп.

— Ишь ты, сам Максим Иваныч за тебя заступился, — шепнула ей повар. — Самый молодой начальник цеха за всю историю завода. Конечно, не первый красавец, но тоже ничего, башковитый парень.

Тоська слушала молча, стараясь сохранить в памяти слова Максима Ивановича. Но оказалось, что Максим Иванович не только очень добрый, но и справедливый. Шум в столовой постепенно замолкал. Тоська чуть высунулась из оконца, так, чтобы ее никто не заметил, и увидела Максима Ивановича.

Он встал, откашлялся и — в столовой тут же стало тихо. Максим обвел товарищей взглядом и заговорил. Говорил он долго, конец его речи Тоська не слышала — вызвалась мыть посуду, но начало ей понравилось. Максим Иванович говорил, что у них на заводе Феодосья человек новый, нужно поддержать ее, ошиблась, пересолила, с кем по первому времени не бывает? Да, суп не удался, зато котлеты получились очень хорошие, вот такие моменты пока подмечать и нужно…

На следующий день они случайно столкнулись на лестнице. Тоська спешила по поручению, а Максим шел ей навстречу. Он ее заметил и улыбнулся, Тоська тоже улыбнулась и смущенно пробормотала «Спасибо».

— За что?

— Ну как же? Вчера Вы за меня заступились, Максим Иванович…

— Пустое, — Максим Иванович снова улыбнулся и с интересом спросил, — ты ведь у нас новенькая? Не бойся, рабочие они такие, пусть и грубые, но все же добрые. А котлетки, в самом деле, вышли очень хорошо.

— Спасибо, — повторила Тоська и совсем смутилась. Максим ей нравился, и было просто чудо, что он, начальник цеха, вот так просто разговаривает с ней, помощницей повара.

— Я буду стараться, чтобы не только одни котлетки нравились, — нашлась она. — Я тут только три дня работаю, еще не освоилась, — будто извиняясь за что-то, быстро добавила Тоська.

— А до этого где работала?

— В деревне в колхозе, но там сейчас трудно, вот в город и переехала…

— А живешь ты где?

— В общежитии, тут недалеко, — Тоська махнула рукой в сторону.

— И как же тебе Москва, нравится? — Максим внимательно на нее посмотрел. — Много где уже побывала?

Тоська окончательно стушевалась. Ничего она толком не видела, да и когда видеть-то? За день с непривычки она очень уставала, только доходила до кровати — и сразу спать. И холодно было ходить смотреть Москву, а в том, в чем она приехала, Тося стеснялась появляться на людях. Стеснялась своей бедности, стеснялась деревенской простоты...

— Еще нигде почти, — выдохнула она с сожалением. — Зимой темнеет рано, вот весна придет… — И тут же заторопилась. — Ой, заболталась я с Вами, Максим Иванович, мне бежать надо!

— Беги, раз надо, — Максим проводил ее взглядом и задумчиво поскреб подбородок. Эта простая, наивная девочка со всегда немного виноватым выражением лица была ему симпатична. В больших серых глазах он видел испуг и тревогу, будто она каждую минуту ожидала нападения и не могла дать отпор. Ее хотелось защитить, такую хрупкую, ранимую, беспомощную…

И он зачастил в столовую. Обычно Максим ел быстро, уходил с обеда самым первым, чтобы немного поработать в тишине, но здесь стал вдруг засиживаться, нередко приходил за добавкой и всегда, когда видел Тосю, хвалил ее. Это было приятно и немножко тревожно — зачем уделяет ей так много времени? Кто она, всего лишь помощница повара, и кто он?

Но Тоська ценила его внимание, и когда он вдруг не появлялся в урочный час в столовой, тихонько грустила. И жалела, что нет у нее смелости спросить прямо: «А что это Вы, Максим Иванович, к нам так зачастили? Не влюбились ли часом в кого?». Тоська пугалась таких мыслей, но ничего не могла с собой поделать — Максим Иванович ей нравился с каждым днем все сильнее и сильнее. «Эх, — думала она, — была бы я красавицей… Или будь у меня побольше удачливости…».

Вот взять, например, ее соседку по комнате — Есению. У нее не только имя красивое, и сама она очень-очень симпатичная... Еся тоже недавно приехала в Москву, а уже вовсю встречается с одним майором, да как встречается! Все общежитие знало, что майор вот-вот сделает предложение, и тогда она переедет к нему жить на отдельную квартиру.

Еся часто после свиданий прибегала в общежитие разгоряченная, с горящими глазами. От нее пахло вином и дорогим одеколоном Жукова, того самого майора, она счастливая прямо в одежде падала на кровать и восторженно рассказывала, где они гуляли, как майор водил ее в кино и как они долго стояли у подъезда, прощаясь, а он все не отпускал Есению домой.

«Представляешь, — говорила Еся, — я посмотрю так лукаво и как скажу: \"Не приду к тебе завтра, дел много\", а он как меня в охапку схватит, как сдавит своими ручищами и смотрит грозно, и вроде больно немного от его силы, и приятно одновременно, сладко так становится, вот она какая, эта любовь, оказывается».

Да, Еся о любви знала много, вот и про поцелуи рассказывала, как про что-то обычное, и про то, как Жуков несколько раз зажимал ее в арке перед домом... Еся каждый раз краснела, махала руками и прятала лицо в подушку, но Тося видела, что соседка не считает это чем-то неприличным, просто не хочет ее смущать. А больше про это рассказать ей было некому.

С остальными девушками Еся не то что не ладила, скорее, это не ладили с ней. Сначала Феодосья этому удивлялась — соседка по комнате с первой же минуты показалась ей хорошей и доброй. Она всегда готова была выслушать или помочь советом, а иногда на Есению что-то находило, и она до блеска убирала комнату и готовила вкусный борщ. Но такой ее видела только Тося, остальные же завидовали — завидовали красоте, завидовали такому ухажеру, завидовали скорой свадьбе. А Тоська только радовалась за подругу и тихонько грустила — что-то будет, когда Есения уедет?

Поэтому она была очень благодарна, когда Еся вызвалась помочь ей собраться на первое с Максимом свидание. А пригласил он Тосю очень просто: подошел, когда она собиралась домой в раздевалке и повязывала на голову теплый платок, и сказал «Пойдешь со мной в кино завтра, а, Тося?».

Тоська только кивнула, ни словечка вымолвить не смогла толком, так испугалась и обрадовалась одновременно…

Есения, едва узнав про это от смущенной и разволновавшейся Феодосьи, тут же засуетилась, критично окинула взглядом ее старое платье, покачала головой и стала рыться в своих вещах. Тоська смиренно сидела на краешке кровати и во все глаза смотрела на приготовления. Сама она так бы и пошла, в чем обычно ходила дома. А на заводе у нее была униформа...

— Примерь ботиночки, — строго сказала Еся, вытаскивая из коробки коричневые ботинки на тонкой подошве. И снова нырнула под кровать.

— Еся... Они же мне велики...

— Ради Максима потерпишь! Или ты хотела в своих старых валенках идти? Чудна-а-я...

Тося смутилась, она и в самом деле пошла бы в валенках, в чем же идти, если ничего больше нет? Одними ботиночками дело не ограничилось — Еся заставила ее перемерить все платья, что были у Тоськи, потом долго возилась с тоськиными волосами, думая, какую прическу сделать. В итоге Еся решила оставить главную тоськину красоту — длинную, до пояса, косу в покое, только уложила ее так хитро и красиво, что Тоська сначала даже не узнала свое отражение. Разрумяненная от приготовлений, с новой прической из зеркала на нее смотрела настоящая красавица. Жаль только, платье было поношенное, зато чистое, отглаженное и без единой заплатки.

Есения критично оглядела Тоську с ног до головы, заставила покружиться по комнате и решительно указала на свое пальто в шкафу:

— Бери. Конечно, великовато будет, зато красиво. И к ботиночкам идет. Ой, Тоська, какая же ты у меня хорошенькая! — Она порывисто обняла подругу, всунула ей в руки сумочку, с которой сама ходила свидания, и почти вытолкнула Тосю из комнаты. — Ну беги, беги, хорошая моя.

Ошарашенная Тоська в последний момент успела схватить с тумбочки рукавицы, как тут же оказалась за дверью...

И сейчас эти рукавицы оказались очень кстати. И почему она такая стеснительная? Вот Еся на вопрос «На углу у кинотеатра встретимся?» бойко ответила бы «Давай лучше внутри!», а Тося только кивнула, не подумав, что может быть холодно. Пальто хоть и красивое, но холодное, а у ботинок подметка совсем тонкая... Тося потерла щеки и снова посмотрела на часы. Можно было пойти погреться в фойе, но вдруг Максим придет раньше и не найдет ее на месте?

Тоська вздохнула, но тут же представила, как Максим увидит ее такую красивую, и улыбнулась. У нее чуть кружилась голова — то ли от предвкушения встречи, то ли от легкого чувства голода, но это было не важно. Тоська ждала. Еще пять минут.

Максим Иванович появился ровно без четверти восемь, как они и договаривались. Тоська увидела его издалека — высокого, подтянутого, в черном элегантном пальто, с белым шарфом на шее. Максим шел быстро, но в его движениях не было торопливости, он шел, как человек, который твердо стоял на ногах и знал, чего хочет добиться от жизни. Тоська посмотрела по сторонам: ей очень хотелось, чтобы все обратили на Максима внимание и задали себе вопрос «А к кому же идет такой красивый молодой человек?»

Глядя на Максима, Тося даже чуть возгордилась, ведь он идет к ней, к простой девушке из деревни! И всю эту радость, весь восторг от предвкушения первого свидания Тося вложила в один-единственный порыв — она привстала на цыпочки и изо всей силы замахала рукой:

— Максим Иванович! Я здесь!

Он тоже заметил ее, помахал рукой в ответ и уже через несколько секунд стоял рядом. Тоська тут же растерялась, они впервые встретились не на заводе, а как вести себя на свидании, она не знала, а у Еси спрашивать постеснялась. Но Максим Иванович, видя, как она смутилась, взял дело в свои руки.

— Ты сегодня особенно хорошенькая, — заметил он, разглядывая Тосю. — Совсем по-другому выглядишь, я тебя сразу и не признал. Давно ждешь?

— Нет, Максим Иванович, — замотала головой Тося, — я недавно пришла.

Максим ничего на это не ответил, простив ей эту маленькую ложь — и так было видно, Тоська ждала давно: нос совсем покраснел, щеки горели от мороза, и сама она почти не стояла на месте, только притоптывала, стараясь согреться. «Дурак, — обругал себя Максим, спешно ведя Тосю в кинотеатр. — Назначил бы встречу в фойе, там хоть тепло».

Обычно девушки, с которыми он проводил время, редко приходили вовремя, и тогда нужно было вести их в ресторан или гулять по улицам в ожидании следующего сеанса, что весьма злило — Максим любил жить по правилам, и очень расстраивался, когда нарушался его распорядок дня. И теперь ему было несколько стыдно, что он поначалу причислил Тосю к этой категории девушек.

Но Тоська в пальто с чужого плеча, слегка накрашенная, раскрасневшаяся от мороза и волнения была такой очаровательной в своей наивности и непосредственности, что Максиму страшно захотелось ее поцеловать в щеку, зарыться носом в волосы, вдохнуть ее запах, крепко прижать к себе и ни за что не отпустить.

Его Тоську.