Лекарство от меланхолии (джен)

Кира — имя героя. Значение(Кирккаус) — Яркость.

Место действия — Финляндия. Город Вантаа.

Когда у тебя не остается ничего, выйди на улицу и сделай несколько набросков — дальше они будут жить своей жизнью.

Кира четко прорисовала несколько снежинок, кружащих по воздуху, однако осталась ими недовольна. Она сидела на подоконнике и смотрела в незашторенное окно на утопающий в снегу город.

Близилось Рождество, а ей даже не с кем его отметить. Все друзья разъехались по родственникам, отмечая в кругу семьи, а она... О родителях даже говорить не хотелось, не то что ехать к ним на Рождество. Они никогда особенно не принимали Киру с ее жгучим желанием рисовать, поэтому стоило только вздохнуть, когда разговоры заходили об общении с ними. Они почти не перезванивались, что уж тут говорить.

День начинался не очень хорошо, да и заканчивался не особенно прилично. Яичница подгорела с самого утра, а потом она еще и кофе пролила на новую блузку, с таким трудом отвоеванную у какой-то дамочки на распродаже.

В общем, ничего хорошего день не принес, одни убытки.

Сейчас у Киры был такой период, когда хотелось поплакаться кому-то в жилетку. Новая коллекция картин не распродавалась, а сама девушка уже просто поселилась в своей студии.

Здесь вечно пахло маслом и акварелью, а также свой существенный вклад вносил запах угля для рисования. Майки Киры были вечно испачканы краской или на них можно было увидеть несколько росчерков от карандашного грифеля, вся синеглазая мордашка тоже была перепачкана, а о роскошных каштановых волосах не стоило и заводить разговора! — они вечно были вымазаны все той же краской.

Так вот, данный период длился у молодой художницы уже четвертый день, все шло наперекосяк, и хотелось немного поплакать, однако девушка только сидела целыми днями взаперти и пялилась в свой блокнот, пытаясь нарисовать там нечто стоящее.

Все было не то.

Она соскочила с подоконника, и блокнот с ее колен плюхнулся на пол, шелестя страницами. Огрызок карандаша — Кира постоянно мучила их до последнего — закатился куда-то под стол, но девушка на это внимания не обратила, отправившись на тесную кухоньку, чтобы навести себе еще немного бодрящего напитка.

Она решительно не знала, что делать дальше. Фантазия не то чтобы уснула, она просто куда-то забилась, завернувшись, очевидно, в пушистый плед, и не хотела вылезать из своего уютного убежища.

Когда девушка уже возвращалась в комнату c чашкой кофе в руках, то направившись к любимому подоконнику, осознала, что его уже кто-то занял. Это не могла быть Джил — она только позавчера уехала к родителям, а ключи от этой маленькой, пропахшей краской студии, были еще только у нее.

Когда неизвестная — а это была девушка — соизволила обернуться, чтобы поприветствовать хозяйку убежища, то Кира чуть не выронила чашку с кофе.

— Фейри!

— Привет, дорогуша! — благосклонно кивнула в ответ девушка, забирая у художницы чашку и делая из нее крупный глоток. — Должна признать, предыдущий кофе был отвратным, а сейчас ты, кажется, научилась его варить! — одобрительно произнесла она, вернув хозяйке напиток.

— А... ты тут как оказалась?

— Кто-то дверь забыл запереть! — передернула плечами Фейри, соскакивая с подоконника и потягиваясь. — Ну, так чего у тебя тут атмосфера такая... недружелюбная?

— Да просто ничего у меня не получается опять! — повинилась Кира.

Фейри была не то чтобы близкой ее подругой — они и виделись-то только раза четыре за все время, и даже не перезванивались почти никогда, но художница знала, что этой загадочной девушке можно открыть все секреты. Хотя бы потому, что она всегда находила из любой ситуации выход, а потом про эту ситуацию попросту забывала.

— О, творческий кризис? — понимающе кивнула Фейри. — Бедняжка!

— Не издевайся!

— Я и не издеваюсь! — усмехнулась девушка. — Тебе бы на улицу выйти, да в парке посидеть, — знающе посоветовала она, — сейчас все к празднику готовятся!

— Я не люблю Йоулу, — мотнула головой Кира.

— Ах, ну да! — кивнула Фей. — В Рождество ты обычно всегда остаешься одна... Печально, ничего не скажешь. Как твои родители?

— Я не знаю, — почему-то Фейри, когда появлялась в поле зрения, всегда спрашивала ее о родителях, а когда этот вопрос Кира задавала ей, смеялась и ловко уходила от ответа. В конце концов, художница перестала даже пытаться выспросить что-то о жизни приятельницы. Она не знала даже ее адреса, да и звонила Фейри всегда сама — с какого-нибудь автомата. И всегда, когда ей, Кире, было плохо.

Девушка предпочитала не задумываться, почему все происходит именно так. Просто... это такие совпадения, считала она.

— Слушай, Кира, пойдем, прогуляемся! — довольно ожидаемо предложила Фейри, нарушая тишину. — Плевать, что ты не любишь Рождество, давай просто посидим в парке, а то ты заперлась в четырех стенах... Тебе станет легче!

— Ладно, — со вздохом сдалась художница — спорить было бесполезно.

***

Как только девушка оделась, они вышли из высотного дома, и в лицо Кире ударил свежий зимний ветер, бросив в нее горсть колючих снежинок. Девушка фыркнула и, ведомая за руку, как ребенок, подругой, куда-то направилась.

Как оказалось, они всего лишь дошли до угла — там находилось небольшое уютное кафе — и угнездились там, за небольшим столиком «на двоих», под каким-то искусственным деревом в плетеной кадке. Вместо земли там находилась какая-то дрянь, вроде окурков и использованных пластиковых стаканчиков. Кира брезгливо поморщилась и отвернулась от кадки, уткнувшись в скудное меню.

Фей уже вовсю флиртовала с молодым официантом — хлопала глазами и просила любезно указать ей, какое же мороженое у них здесь самое лучшее, по его мнению. Тот краснел, бледнел и менял все цвета радуги, но отвечал и даже улыбался ей.

Хотя такой как Фейри сложно не улыбнуться — она всегда сама улыбается всем, да к тому же внешность у нее располагает — радужная она, в прямом смысле слова. Волосы у нее какие-то цветные, а глаза — зеленые-зеленые. Она вообще на какую-то неземную похожа. Странная, словом.

Кира только вздохнула и не глядя ткнула куда-то в первую попавшуюся строчку, указывая на нее официанту. Тот поглядел на нее очень обеспокоенно и даже не преминул уточнить:

— А... Вы точно уверены, что хотите именно это? — Фей, перегнувшись через столик, бросила мимолетный взгляд на страничку меню и, брезгливо скривившись — так совсем недавно скривилась Кира при виде окурков — попросила официанта:

— Не слушай ее! Принеси то, что принесешь мне, хорошо?

— Д-да, конечно! — поспешно закивал парнишка и бросился к стойке с заказами.

Фейри удобно устроилась в плетеном кресле и зябко передернула плечами — в квартире у Киры было явно теплее, однако она не жалела, что вытащила подругу сюда. На студии девушки все провоняло краской — даже кофе — и не чувствовалось духа Рождества.

— Хмм... — Кира что-то проворчала себе под нос и достала из-за пазухи блокнот с карандашом, оглядывая округу на предмет более или менее достойного пейзажа.

Фейри несдержанно усмехнулась — ей так и хотелось брякнуть что-нибудь в духе «я же говорила!». Только Кира на ее смешок даже внимания должного не обратила, лишь пожала плечами и принялась что-то зарисовывать.

Один штрих, второй, третий... И вот перед девушкой на блокнотном листе уже красуется окошко магазина с теснящимися на широком подоконнике подарочными коробками.

Заказ уже принесли — естественно, это было мороженое. Фисташковое. И его было очень много.

Только Кира все равно ничего не заметила. С неожиданным увлечением она крутила головой и умудрилась даже парой десятков штрихов изобразить того скромного официанта, у которого «снесло крышу» от Фейри.

Сама загадочная девушка сейчас с удовольствием накинулась на мороженое, искоса поглядывая на приятельницу и наблюдая за тем, как порхает в ее руках карандаш с мягким грифелем. Это всегда доставляло Фейри огромное удовлетворение, как если бы она сейчас сама рисовала, сидя в угловом кафе.

Наконец, Кира решительно захлопнула блокнот и принялась за мороженое. Зубы тут же свело от холода — слишком большую порцию она сразу отправила в рот — поэтому девушка, схватившись за щеку, с недоверием наблюдала за тем, как Фейри без каких-либо видимых неудобств поглощает это холодное лакомство в канун Рождества.

Она снова оглянулась на выход и заметила там двух юношей — совсем еще мальчишек, им было лет по пятнадцать. На них была какая-то яркая одежда, маски, мех и прочая ерунда, а в карманах весело побрякивала мелочь и шуршали фантики.

Девушка тихо засмеялась и снова схватилась за блокнот, а Фей, уже опустошив свою вазочку, бросила на нее вопросительный взгляд, умиленно указывая на недоеденную порцию. Получив в ответ благосклонный кивок, радужная просияла и вновь принялась за лакомство.

Домой приятельницы отправились только часа через два, когда небо совсем потемнело, и дорогу им освещали множество маленьких фонариков и гирлянд, отбрасывающих с витрин магазинов на заледеневший тротуар загадочные блики.

Кира была более чем довольна и прижимала к груди любимый блокнот, сегодня пополнившийся, наверное, десятком эскизов. Все плохое настроение куда-то улетучилось, словно его и не было, а Фейри крутилась рядом с ней и скользила по льду, смешно фыркая и вызывая улыбку.

— Ну, как? — поинтересовалась, когда они уже пришли в пропахшую краской квартиру художницы.

— Ты знаешь, Фей... — нерешительно отозвалась Кира. — Спасибо. Ты меня опять из этого кризиса вытащила! Я... я готова день и ночь рисовать!

Она обернулась, чтобы еще раз поблагодарить приятельницу, но узрела перед собой только настежь распахнутую дверь и маленький колокольчик, висящий на дверной ручке. По лестничному пролету до нее донесся легкий, похожий на звон тех же рождественских колокольчиков, смех.

В глубине квартиры зазвонил телефон. Теряя на ходу обувь и сбрасывая с себя пальто, Кира ринулась к аппарату, уже почти падая, но вовремя хватаясь на дверной косяк и беря трубку.

— Алло?

— Здравствуй, Кира!

— М-мама?..

— Да, дорогая! — засмеялся голос. — Почему ты еще не дома? Праздники надо отмечать с семьей!