Судьба  (гет)

...Настал тот самый день, когда я поняла, что смогу обрести духовную свободу. Но заслуживаю ли я её, делая несчастным человека, с которым мне было предначертано жить по закону божьему и по закону человеческому?

Я ждала этого дня с самого детства, наивно полагая, что в день своей помолвки обрету счастье — и счастливой, защищённой себя буду чувствовать не только я сама, но и множество людей, чьё будущее в скором времени будет зависеть от меня — людей, которые однажды назовут меня королевой. Осознание того, что мои надежды не оправдаются, посетило меня, когда я впервые была вынуждена встретиться лично со своим женихом.

В канун Рождества все ожидают какого-то чуда — возможно, и моя мать не была исключением. Для всех она была королевой, неустанно заботящейся о своём народе, и со стороны, пожалуй казалась любящей матерью — так говорили все, кого я знала, почтительно и смиренно опуская глаза.

В какой-то степени я могла бы согласиться с этим утверждением — до того, как этот нелепый день наступил.

— Вы хотели поговорить со мной, матушка? — спросила я несмело. Тяжелые двери за спиной, закрываясь, скрежетнули будто насмешливо.

— Да. Проходи, садись.

От этого чопорного, холодного голоса мне стало не по себе. Как я была близка и одновременно далека от той обстановки, в которой ежедневно вынуждена находиться моя мать. Какой чуждой казалась вычурность этого ее официального и, вместе с тем, откровенно равнодушного тона.

— Что случилось? — я неловко улыбнулась, пытаясь сгладить её заметное беспокойство, легко читавшееся в глазах.

— Ничего такого, о чём ты не знаешь…— голос матери прозвучал как-то уж слишком глубокомысленно и задумчиво, а беспокойство исчезло с лица столь быстро, словно она в мгновение ока скрылась за маской. — Катриона, ты всегда знала, что настанет такой день, когда на твои еще детские плечики обрушится множество государственных проблем, а вместе с ними и вынужденный союз с принцем из соседнего королевства.

— Я это знаю, но я к этому готова, — произнесла я мгновенно. — Я в первую очередь принцесса Ферлиберт, и только потом уже женщина.

Голос, звучно отразившийся от стен, прозвучал как-то слишком властно. Я сама не ожидала от себя ничего подобного. На спокойном лице матери мелькнула гордость, и, как всегда это бывало в такие моменты, всю меня переполнили, прозвучали, как звуки сладостной флейты, тепло и благодарность к ней. Однако этому приятному чувству суждено было рассеяться почти мгновенно.

— Браки, заключаемые по расчёту, всегда были ожидаемы и привычны для женщин нашего рода, моя дорогая. Но ты ведь хотела бы, чтобы и тебя полюбили тоже? — мягко спросила мать.

И этот урок я усвоила тоже, поэтому с готовностью кивнула:

— Да. И я всё сделаю, чтобы мой будущий муж смог бы проникнуться ко мне тёплыми чувствами — а в конце концов, возможно, и полюбил бы меня.

— А я могла бы помочь тебе в этом.

Эта фраза прозвучала для меня, как гром среди ясного неба. Я слышала о зелье, способном управлять людьми, которое она стремилась заполучить любой ценой, но никогда не думала, что это в действительности возможно, когда умерла колдунья, его создавшая.

— Что вы имеете в виду? — нервно сглотнув, как можно более нейтрально спросила я.

Она лишь молча протянула мне прозрачный флакон с тёмной жидкостью и произнесла:

— Сегодня, когда король Тиррион придёт для официального знакомства с тобой, ты должна будешь вылить содержимое в его бокал с вином или в его чай. И внушить ему, что ты — именно та женщина, которую он любит. Тогда твой брак будет счастливым.

— Но...

— Ты все поняла? Ничего не перепутай — это очень тонкая магия, и воспользоваться ею можно лишь единожды. Если ты скажешь не те слова, все будет потеряно.

Ее прозрачные глаза, такие же, как у моих братьев, потемнели, их словно заволокло тучами. Нхмурившись, королева продолжила:

— Через год, именно в этот день и час, ты снова дашь ему это зелье, уже будучи королевой Терравирис. Иначе чары рассеются. И каждый год, в этот день и час, до самой его смерти, ты все поняла, Катриона? — спросила она строго.

Я отважно покачала головой.

— Для меня важно не только благо нашего королевства, но и твое собственное, и мне очень жаль, если ты думала иначе, — сказала матушка тихо и мягко.

— Я не смею. Может быть, кто-то другой?

«Неужели она действительно предлагает мне, своими собственными руками, опоить зельем чужого короля?» — это действительно испугало меня, думаю, не стоит объяснять, почему. Да еще, кажется, король Ричард ненавидит ведьм... Но... "Я та женщина, которую вы любите" — повторила я про себя. Дело не в том, что мать не захотела подвергать свою жизнь опасности, совершив колдовство своими руками. Она хоть и безудержно самолюбива, однако, не до такой степени. Кроме меня, это сделать попросту некому, иначе все теряет смысл. "Я та, кого вы любите всем сердцем, всей душою..."

— И всё же возьми его, ради моего спокойствия, ради твоего счастья, — настойчиво повторила королева.

И я взяла, но лишь только из-за её просьбы. Мои пальцы неуверенно коснулись стеклянного сосуда с загадочной жидкостью. Всё-таки магия — страшная вещь. Я-то, быть может, и буду счастлива, но обманывать Ричарда будет безудержно больно. И все же это было... Заманчиво? "Я та, что вы любите". Любите. По-настоящему.

Может, это и не обман вовсе?

* * *

Я помню, как с завистью наблюдала за худенькой девочкой с непослушными кудрями, которая могла играть рядом с Ричардом. А я была ещё слишком мала, мне было всего пять лет, в то время как ему — целых пятнадцать, когда мы с матерью и Бертраном приехали с очередным визитом в столицу северного государства. Я, спрятавшись за маминым веером, осторожно выглядывала из-за него, украдкой наблюдая, как хохочет красивый, взрослый принц со своей подругой.

Мне было тогда всего пять лет, когда он подарил мне крохотную книгу со сказками наших предков, которые рассказывали друг другу еще во времена древних королей, любезно записанные придворным писцом специально для принца. Видимо, чтобы я не мешала ему играть с кудрявой девочкой, он решил отвлечь меня, подарив книгу. Любимую — её затёртый переплёт и слегка измявшиеся страницы говорили об этом. Но тогда я этого не поняла.

— Это тебе. — на его бледном, тонком лице мелькнула неестественная улыбка. Сейчас я понимаю, что ему было сложно говорить с таким маленьким ребенком.

— Спасибо!— сказала я в ответ смущенно, уронив мамин веер. Хотя мне было ужасно неловко — со мной, такой маленькой, разговаривает такой взрослый и красивый мальчик, и дарит мне свою книгу! Мне, не этой девочке в черном! Поэтому я постаралась улыбнуться в ответ как можно более искренно и доброжелательно.

Лишь этого мне хватило, чтобы запомнить этот момент навсегда, хоть я и была столь мала.

Какой я была глупой и наивной. Когда я подросла, я все равно часто вспоминала Ричарда — представляла, как он живет, там, у себя, на севере, в краю гор и болот. Как взрослеет. Иногда мне казалось, что я ясно помню не только его черты, но даже и запах. Он напоминал запах мёда с оттенком терпкой, полынной горечи.

И сейчас я шла в специально отведённые для него покои, дрожа, как осиновый лист, ведь я должна была околдовать короля по просьбе моей матери. Я не могла ослушаться её. Никогда. И за это, пожалуй, слегка себя ненавидела. Но маленький кувшин с вином и зельем был при мне.

Я осторожно постучала в дверь, но никто не отозвался. Однако заперто не было, и я отважилась войти.

Он стоял, как идеально вылепленная статуя, у окна, наблюдая за зимним пейзажем. Казалось, в плавно опускающейся на землю серебряной пелене он пытался найти утешение и вновь почувствовать себя счастливым. Никому не хочется жениться на той, кого почти не помнишь и абсолютно точно не знаешь. Это совершеннейшая глупость.

— Вас не учили, что входить без стука невежливо, миледи? — его голос был удивительно приятным, таким тихим и спокойным, как колыбельная, и даже плохо скрытое презрение не портило его голоса.

— Я не хотела огорчить вас, простите, Ричард, — мой же голос прозвучал бесцветно выражая... ровно ничего — лишь полную противоположность той буре чувств, что я испытывала в тот момент.

— Я не думал, что позволял вам называть себя по имени, разве не так? Пока вы не моя жена, вы должны обращаться ко мне, так, как этому вас учили на уроках этикета… или ваша матушка не позаботилась о вашем воспитании? — дабавил он колко.

— Прошу прощения, ваше величество, но впутывать мою мать в нашу беседу невежливо. Это только моя вина.

— Очень хорошо, что вы осознаёте это, — равнодушно сказал Ричард. — быть может, вы всё же скажете, зачем так бесцеремонно ворвались ко мне?

— Простите, что нарушила ваш покой, но я думала, что вы помните о сегодняшней, нашей с вами совместной прогулке.

— Ах, да. Но вы же знаете, для чего весь этот фарс, не так ли? — Ричард устало улыбнулся. — Ваши родные вряд ли желают, чтобы мы просто отдохнули и повеселились наравне с вашими горожанами.

Я глубоко вздохнула, и единым дыханием выпалила:

— Верно, ваше величество, но народ должен увидеть будущих короля и королеву вместе, чтобы они были уверены в том, что находятся под надёжной защитой, что никакая война не угрожает. Мы опора их мира, и они должны верить, что союз между нашими королевствами подарит им уверенность в своём будущем. Люди — обычные люди, не должны чувствовать себя в опасности, они не должны бояться за своих детей… Терравирис и Ферлиберт — это не только наши королевства, это не только наш дом, понимаете? Мы являемся душами земли, которой правим, и объединение наших общих сил может помочь прекратить людские страдания…

Я перевела дух и остановилась. Кого я убеждаю, себя или его?

Мой будущий жених с недоумением взглянул на меня своими ясными сапфировыми глазами, как будто увидел впервые. Взгляд его упал на кувшин в моих руках.

— Тогда, может быть, выпьем вина, прежде чем отправиться в путь?

— С удовольствием, — произнесла я, а в мыслях с болью промелькнуло:

«Прости меня, Ричард. Ты сам решил свою судьбу.»

Он сделал глоток...

"Я та..."

— Я та женщина, что вы любите с самого детства, с самой первой встречи, — произнесла я точно по наитию. Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой, тогда, 12 лет назад! — Вы хотите заключить скорый союз между нашими королевствами, и ничто не может вас переубедить.

* * *

Ричард открыл глаза.

— Кто здесь? Кто... ты?

— Я... Катриона, — испуганно произнесла я — о таком меня мать не предупреждала. Может, я напутала что-то?

— Впрочем нет, постой. Я узнаю тебя, — говорил Ричард медленно, как будто бы медленно очнувшись от глубокого сна. -Это умно. Ты притворяешься принцессой, Энни? Это такая игра? Как я сразу не понял, что это ты...

Да, ты прав — это определенно игра.

И я притворяюсь.

Отныне и впредь.