Дуэльные сказочки (гет)

Крик сторожевых птиц разорвал тягучую тишину, окутывающую старый замок. Ворота с болезненным скрипом начали распахиваться, выпуская на свет Божий несколько десятков блестящих худых теней. Они гордо взлетели и остановились в метре от дубовой ограды в виде своеобразного сверкающего тумана.

Ещё один жуткий крик — и грифоны, неуклюже переваливаясь и разминая крылья, слетели с крыши сторожевой башни и застыли чуть позади теней, нарочито щёлкая мощными клювами. Всего семь больших пернатых, величественных и могучих. Старая защита старых королей.

Войско, осаждающее замок, содрогнулось. Мало кто из них прежде видел этих существ, разве что на картинках редких книг с запрещёнными сказками. Предводитель, молодой воин в серых, неказистых на первый взгляд, доспехах из лучшей аланийской стали, шумно сглотнул слюну. Но бояться времени не было. Для спасения принцессы нужно было разрушить этот последний оплот старых порядков…

***

— И пришла королева Сестания в этот край, край небесный, край божественный, где изящные птицы с разноцветными крыльями танцевали свой невероятный танец, слетаясь и улетая, творя радость касанием клюва, очищая ветви высоких благородных деревьев золотыми перьями из своих длинных хвостов, где рыбы с потрясающей серебристой чешуей, грациозно совершая мерный свой путь в толще воды, творили музыку, достойную самих ангелов, своим тонким безмолвием, где животные с великолепной мягкой шерстью, лоснящейся от ежедневного купания в чистой, как сами небеса над этой благословенной землёю, воде неподражаемо тихо двигались средь просторов лесных, время от времени даруя миру прекрасные звуки, порождаемые их непостижимым разумом… — Старец запнулся, переводя дыхание, и испытующе взглянул на белокурую девочку, сидящую у него на коленях.

Но дитя, казалось, не заметило этой перемены. Карие, как морские водоросли в закат, глаза заволокло пеленой образов, посетивших невинную головку после того, как было прочитано описание края. На лице ребёнка расцветала мечтательно-робкая улыбка, как у человека, который раньше не знал, что такое по-настоящему улыбаться.

— Как красиво… — прошептала она, невольно соскальзывая с коленей старого человека и протягивая ручонки к совершенно, казалось бы, непостижимому, но от того ещё более желанному.

Старец наблюдал за ней с лёгкой усмешкой, едва ли заметной на его морщинистом мудром лице. Подождав минуту, он, не закрывая книгу, отрывки из которой вот уже несколько дней по паре часов в сутки читал девочке, встал с древнего, древнее, чем он сам, кресла и подошёл к совершенно забывшейся в плену своих мыслей малышке, чуть вкрадчиво и со спокойным нажимом спросив:

— А ты бы хотела отправиться туда, моё солнышко? Хотела бы увидеть этот край своими глазами? Танцевать вместе с птицами, наслаждаться музыкой рыб, гладить животных? А ещё… Ты ведь помнишь, что я тебе читал о народе королевы Сестании? Помнишь об этих добрых людях, умеющих творить чудеса без ужасных мыслей?

— Да, — закивало юное создание, повернувшись и обратив свой радостный взор к старому человеку. — Я помню… Я очень хочу там оказаться! Искупаться в водах лесного озера, а потом поиграть в мяч с малютками, у которых белые крылышки, а ещё никогда не думать о нужде…

На лице старца появилось удовлетворённое выражение, которое уже не могли скрыть никакие морщины. Он взмахнул рукой, хорошо осознавая, что тратит последний свой резерв, но желание весило значительно больше физических возможностей. И через секунду девочка исчезла, оставив после себя только отчётливые следы босых ног на пыльном полу…

***

Молодой полководец озадаченно опустил копье, глядя, как грифоны, теснившие его воинов и даже не дающие воспользоваться луками, вдруг взмыли и устремились к крыше той самой башне, с которой слетели. Он не надеялся на это отступление. Семь птиц, ассоциирующихся у многих солдат с порождениями самого дьявола, из-за наличия этого практически благоговейного страха вводили бывалых вояк, прошедших жёсткую муштру, в оцепенение и пользовались этим, существенно уменьшая их количество. Блестящие тени, внося лишь лёгкую путаницу, казались на их фоне шутами и довольно быстро просто исчезли, оставив после себя лишь невесомое покалывание на кончиках пальцев. Теперь же преграда в виде забытых и запрещённых из-за жесткой необходимости живых воплощений старого мира самоустранилась. Ворота также никто не стремился закрывать.

Нехорошее предчувствие закралось в мысли юного предводителя. Велев своим отрядам оставаться на месте, он в одиночку помчался в замок, не замечая ни вычурных нелепых хозяйственных построек в маленьком дворике, ни крутых поворотов извилистых лесенок в жилой башне. Ничто не могло его остановить.

Но в захламленной комнатке под самой крышей герой увидел лишь старого колдуна, уже явно находившегося на издыхании. Принцессы нигде не было. Только дух её ещё витал здесь, не запах, а именно дух, так характерный для юной наследницы престола.

— Что ты сделал с моей сестрой, жалкий паяц?! — воин, подскочив к старику, ухватил его за полы халата, чуть сдавив и утрудняя тем самым агонизирующее дыхание умирающего человека.

Колдун странно застрекотал, забулькал, трясясь в руках молодого принца, агония на время прекратилась, уступив невероятной силе воли.

— Ты уже ничего не сможешь сделать, героишка! Когда твоя сестра вернётся оттуда, куда я её отправил, она даст вашему жалкому миру чудеса выбора, утерянные из-за вашей гадкой прямолинейности! Она вернёт вам волю, потерянную из-за жалости к дауноподобной слабости! Она обретёт истинную силу и одарит ею эту Вселенную… Волшебство воцарится, а сказка будет дописана.

Сказав это, старец испустил последний дух и безжизненно повис, заставив молодого воина вздрогнуть, выпустив тело колдуна из рук. Мертвец с гулким шумом упал на пол, заставив целое облако пыли взмыть едва ли не до потолка, но принц этого не замечал. Он думал о том, вернётся ли его сестра. Юная девочка, которой были чужды кровопролитные битвы за равенство, так часто происходившие в нынешние времена.

Собирая войско для атаки замка последнего выжившего колдуна-старовера, похитившего наследницу королевского престола, главнокомандующий защитой королевства и настоящий сын своего отца даже не думал о том, насколько это правильно.

Теперь же в его душе неистовыми стаями носились сомнения. Будет ли дописана сказка?