Сила любви (гет)

В комнате царил таинственный полумрак. Мерцали свечи, отбрасывая редкие блики на украшенную к празднику елку и на веточку омелы, парившую в воздухе над массивной кроватью.

Притаившиеся в углу старинные напольные часы пробили полночь.

– С Рождеством, милая, – Драко пригубил вино и, отставив бокал, приблизился к неподвижно лежавшей на постели Гермионе.

– У меня для тебя подарок, – мягко произнес он, доставая из кармана мантии небольшую бархатную коробочку. Повинуясь нажатию на потайную пружинку, крышечка откинулась, открыв взору изящный серебряный браслет в виде змейки.

– Эта вещица когда-то принадлежала моей бабушке, затем матери. Теперь я дарю ее тебе, – зрачки Драко полыхнули огнем. – В честь нашей помолвки.

В застывшем взгляде Гермионы отразился неподдельный ужас.

– Прости, – он осторожно надел браслет на ее руку; блеснув изумрудными глазками, змейка обвила тонкое девичье запястье. – Так вышло.

Он бережно провел подушечками пальцев по губам Гермионы и усмехнулся.

– Я расскажу. Хочу, чтобы ты знала.

* * *

Это началось ровно год назад, в сочельник. Стоит сказать, поганое у меня на шестом курсе выдалось Рождество: отец прозябал в Азкабане, мать томилась в фамильном поместье, в котором хозяйничали прихвостни Волан-де-Морта, ну а я метался в поисках выхода из, казалось бы, безвыходной ситуации. Прошло уже полгода, а я так и не смог выполнить приказ Лорда и убить старика Дамблдора – отмеренное мне время таяло на глазах.

В Большой зал я спустился в отвратительном настроении. Слава Мерлину, за праздничным столом было немноголюдно. В этом году желающих отмечать Рождество в Хогвартсе было даже меньше, чем обычно: многие хотели побыть с близкими, насладиться последними днями мирной жизни. Из учеников остались единицы, в том числе, ты, я, Поттер и Пэнси.

Я занял самое дальнее место и, едва удостоив взглядом наряженную ель, падающий прямо с потолка зачарованный снег и прочую рождественскую мишуру, погрузился в размышления. Речь директора прошла как в тумане, но одна его фраза все-таки достигла сознания. «Не стоит недооценивать силу любви», – сказал тогда Дамблдор. Если бы я только знал, насколько старик окажется прав…

Я почти разделался с десертом, когда ко мне подсела Пэнси.

– Драко, дорогой, – проворковала она, нарочито надувая пухлые губы. – Ты в последнее время такой нелюдимый...

А я застыл, не в силах отвести взгляд от ее чертовых губ. Пэнси прекрасно знала, как усыпить мою бдительность, заставить плясать под свою дудку.

– Вечно где-то пропадаешь; я почти тебя не вижу, – обиженно сказала она и, протянув мне бокал со сливочным пивом, попросила: – Выпей со мной в честь праздника.

Конечно, я не смог отказать...

И с этого момента мой мир изменился до неузнаваемости.

– Темный Лорд больше не намерен ждать, – неожиданно жестко произнесла Пэнси, когда мы допили пиво. – Ты не справился, поэтому наказание последует незамедлительно.

– О чем ты? – Я непонимающе посмотрел на Пэнси, и она кивнула в твою сторону. Тогда я перевел взгляд на тебя – и буквально замер. Как же я раньше не замечал, насколько ты прекрасна? Хрупкая, с густыми волнистыми волосами, в алом (а ведь я ненавидел этот цвет) облегающем платье, открывающем соблазнительные плечи, – мне казалось, я вижу перед собой вейлу.

Поттер, который сидел рядом с тобой, отпил из своего стакана и что-то сказал. Ты улыбнулась, а я... Я перестал дышать: твои губы стали моим наваждением. Ты стала моим наваждением.

Внезапно голос Пэнси вернул меня с небес на землю.

– В твоем напитке было любовное зелье, – произнесла она, явно наслаждаясь моим замешательством. – Могу только представить, какое это унижение – полюбить грязнокровку… И учти, Драко: противоядия не существует, процесс необратим. – Губы, ещё недавно казавшиеся такими соблазнительными, изогнулись в жестокой усмешке. – К тому же Грейнджер никогда не ответит тебе взаимностью.

Я вздрогнул.

– В составе снадобья была кровь Лорда, – пояснила Пэнси. – Совсем немного, но достаточно, для того чтобы разбудить мрак, дремлющий в твоем сердце. Тьма оттолкнет светлую душу Грейнджер, страсть сведет тебя с ума.

– За что, Пэнси? – прошептал я, когда наконец нашел в себе силы заговорить.

Она пожала плечами.

– Ничего личного, Драко. Я не могла ослушаться приказа Темного Лорда, – Пэнси перевела взгляд на Поттера, и я заметил, что он тоже на нее смотрит: с нескрываемым восхищением, будто видит впервые.

– Ты и его опоила, – уверенно сказал я, и она не стала отпираться.

– У меня новое задание. Зачем тратить время на Дамблдора, если можно со временем получить самого Гарри Поттера?.. К слову, побочные эффекты зелья непредсказуемы. Я бы очень не советовала тебе раскрывать связавшую нас тайну. По крайней мере, пока жив Лорд Волан-де-Морт.

Зло рассмеявшись, Пэнси демонстративно чмокнула меня в щеку и выскользнула из-за стола.

* * *

Следующие дни я бродил по замку сам не свой, пытаясь держаться от тебя подальше. Я ощущал, как что-то мерзкое, темное поднимается из глубин подсознания, пожирая меня изнутри, оголяет дремлющее пороки и запретные желания. Я боролся. Тщетно – я оказался в западне.

Однажды я наткнулся на Поттера и Пэнси, целующихся под омелой. Они меня не заметили. А я смотрел и смотрел, не в силах отвести взгляд, чувствуя, как во мне просыпается мучительная, неистовая, звериная жажда – жажда обладания. И я сдался, пообещав себе, что ты непременно станешь моей. И чертова омела будет цвести для нас вечно.

– Гарри, любимый, полегче, – промурлыкала Пэнси, когда руки Поттера, до этого гладившие ее спину, опустились ниже.

– Пэнс, я с ума по тебе схожу, – простонал он.

– Неужели? – игриво протянула она, погладив его по щеке.

Я готов был поклясться: в зрачках Поттера на мгновение вспыхнул пламенный отблеск.

* * *

Наступило тридцать первое декабря, приближалось новогоднее торжество. На этот раз я решил остаться в слизеринской гостиной. Я устал, хотел побыть в одиночестве. Но моему желанию не суждено было сбыться. Из женской спальни выпорхнула празднично одетая Пэнси, в ее волосах россыпью драгоценных камней искрилась изысканная диадема.

– А Поттер знает толк в подарках, – заметив меня, усмехнулась Пэнси и поправила украшение, ненароком коснувшись крупного сапфира посередине. – Прелесть, правда?

Не дождавшись ответа, Пэнси капризно надула губки – меня при этом передернуло – и, хмыкнув, направилась к выходу.

* * *

Закончились праздники, школьники возвратились в Хогвартс, жизнь вошла в привычное русло. Но не для всех. Тьма завладела мной окончательно, искалечив душу, переродив разум. К тому времени я перестал бороться, просто хотел быть с тобой. А ты скользила по мне равнодушным взглядом, не отвечала на оскорбления, не замечая, проходила мимо.

Я мог взять тебя силой, но получил бы только тело – не любовь.

Нет, нужно было действовать иначе. Осторожно, обдумывая каждый шаг. И я перешел на сторону Ордена Феникса.

– Глупо, Драко, – сказала тогда Пэнси; я наткнулся на нее после уроков. Встревоженная, бледная, она сидела на подоконнике в безлюдном коридоре и вертела в руках подаренную Поттером диадему.

А через неделю Темный Лорд добрался до моей матери, не помогло даже заклятье Фиделиус, наложенное на ее временное убежище. Ее смерть была ужасной. Окружающие думали, что я раздавлен, но они ошибались. Я притворялся. Тьма забрала боль, сердце очерствело: Волан-де-Морт знал толк в черной магии.

Ты меня жалела, Уизли, скрипя зубами, сочувствовал, Поттер делал вид, что сочувствует.

Но жалость – не любовь. Ты по-прежнему меня сторонилась, а когда я решился пригласить тебя в Хогсмид, в твоих глазах промелькнул неосознанный страх... Конечно же, ты отказала.

В поисках выхода я засел за книги, ведь ты всегда обращалась к ним в трудную минуту. Библиотека стала моим вторым домом.

Однажды, зачитавшись допоздна, я услышал приглушенные всхлипывания, доносившиеся из-за стеллажей. Как оказалось, плакала Пэнси. И в ее руках снова была диадема.

Увидев меня, Пэнси разрыдалась еще сильнее. Бросившись мне на шею, она просила прощения, умоляла о помощи. Я буквально кожей чувствовал ее тревогу. Наконец успокоившись, она рассказала мне все.

Волан-де-Морт переиграл сам себя. Выпив зелье с несколькими каплями его крови, Поттер не только полюбил Пэнси, он стал меняться. Его темная сторона пробудилась слишком быстро, и крестражу (ты ведь догадывалась, что в годовалом возрасте Поттер выжил не просто так?) понадобилось всего каких-то пара дней, чтобы осознать себя и начать действовать. Крестраж подчинил себе Поттера, он сам стал Поттером. Он больше не хотел быть всего лишь осколком чьей-то души, он хотел новой жизни, бессмертия, власти. Теперь он мог существовать без Волан-де-Морта.

А еще ему нужна была Пэнси. Поттер должен был быть уверен, что она останется с ним навсегда. Пэнси вернула крестраж к жизни, и теперь он не мыслил без нее своего существования. Еще одно побочное действие зелья.

Проникнув в мысли Волан-де-Морта, Поттер узнал, что Пэнси рядом держит не любовь – приказ. И решение нашлось – еще один крестраж, спрятанный в Хогвартсе много лет назад.

Достать диадему Кандиды Когтевран для того, кто некогда сам был осколком души, не составило труда. К тому же связь между крестражами крепла день ото дня.

А затем Поттер подарил бесценное украшение Пэнси, избавиться от которого она уже не смогла.

Я до сих пор не понимаю, как вы, его близкие друзья, не заметили произошедших с Поттером метаморфоз (его отношения с Пэнси не в счет – их вы с самого начала не одобряли). Думаю, крестраж оказался достаточно коварен, а вы – слишком наивны. Впрочем, спорю на что угодно, ты чувствовала неладное.

А вот Дамблдор допустил оплошность, хотя я готов списать все на действие смертельного проклятия, которое к концу лета окончательно доконало старика. Хотя, в конце концов, какая теперь разница?

Но прости, милая, я отвлекся.

* * *

Диадема начала менять Пэнси. Крестраж, оставленный в неодушевленном предмете, не мог захватить чье-либо сознание, но повлиять на мысли, внушить чувства было ему по силам.

– Эта штука опасна, – тихо сказала Пэнси, поглаживая огромный сапфир в оправе из бриллиантов. – Каждую ночь я слышу ее голос. Она шепчет имя Поттера. Мне снится его лицо, глаза… Драко, я боюсь!

Вскочив на ноги, Пэнси с силой швырнула проклятый артефакт, но через несколько мгновений диадема уже лежала у ее ног.

– От нее невозможно избавиться, – прошептала Пэнси, в бессилии опускаясь на пол.

– Откуда ты узнала о крестражах? – спросил я, присаживаясь рядом.

– Я знаю все, что знает она, – кивнув на диадему, Пэнси невесело усмехнулась.

– Значит, Поттер непременно узнает об этом разговоре?

Пэнси в ужасе закрыла рот рукой.

* * *

Паркинсон снова меня подставила. На этот раз неосознанно, но это были сущие пустяки по сравнению с поселившейся в сердце надеждой.

Мне нужно было исчезнуть из школы. Созревший в голове план требовал детальной разработки, к тому же мне нужны были труды по темной магии, достать которые в школе было невозможно. Да и от Поттера жизненно важно было держаться подальше.

Очень вовремя в Азкабане скончался отец, и Дамблдор отпустил меня улаживать семейные дела. Не без наблюдения, разумеется, но обвести охрану вокруг пальца оказалось не слишком сложно.

Я не мог уехать не попрощавшись. Затаившись, я ждал тебя недалеко от входа в гриффиндорскую гостиную. И когда ты, наконец, появилась, ты была не одна, а с Кормаком Маклаггеном. Я видел, он тебе противен, но не мог не беситься, наблюдая, как он пытается взять тебя за руку. А потом он резко прижал тебя к стене и попытался поцеловать. Мой разум затмила ярость, но звук пощечины вернул способность мыслить.

Я уехал в тот же день. А ночью Маклагген упал с лестницы и свернул себе шею.

* * *

Я вернулся только в конце учебного года. Впереди маячила перспектива несданных экзаменов, но меня это не сильно беспокоило. У входа в Большой зал я с удивлением обнаружил стоявших в обнимку Поттера и Пэнси – к счастью, они не заметили меня в толпе спешащих на ужин учеников – в глазах Пэнси светилось неприкрытое обожание.

Я не смог скрыть улыбку: задумка Поттера удалась.

* * *

На следующий день через один из тайных ходов Пожиратели смерти проникли в Хогвартс.

Волан-де-Морт больше не мог медлить. Он знал о пробудившемся сознании одного из своих крестражей, не мог не ощущать, как крепнут ментальные нити, соединившие раздробленные кусочки некогда единого целого. Теперь Лорду предстояло сражаться не с Мальчиком-который-выжил, он вынужден был противостоять куда более опасному противнику – самому себе.

Целью нападению был Гарри Поттер. Его нужно было обезвредить, ранить, пленить, но только не убивать.

Поттеру было не легче – сомневаюсь, что осознавший себя крестраж нашел способ избавиться от создателя, не навредив себе.

А вот для меня все складывалось превосходно. Фортуна мне благоволила.

В начале сражения я незаметно оглушил тебя заклинанием, выведя тем самым из-под удара, и отнес в больничное крыло, где обнаружил лежавшую без сознания Пэнси. Мы с Поттером мыслили в одном направлении, вот только я оказался удачливее.

* * *

Не знаю, как Поттер заколдовал Пэнси, но заклинание Энервейт в моем исполнении все-таки привело ее в чувство.

– Не стоит недооценивать силу любви, – произнес я, поправляя веревки, которыми она была привязана к высокой каменной колонне недалеко от выхода из огромного захламленного зала.

Заклятье немоты не позволило Пэнси ответить, но ее взгляд сказал мне о многом. Усмехнувшись, я надел на ее голову диадему. Сапфир внутри раскалился – крестраж почувствовал опасность.

Отвернувшись, я направился к выходу. Перешагнул порог, обернулся и, направив палочку на старый потрепанный жизнью шкаф, четко произнес:

– Адеско Файр!

Взревел адский огонь. Крестраж зашипел. Пэнси задергалась в путах – впрочем, безрезультатно: Инкарцеро у меня всегда получалось превосходно.

– Ничего личного, Пэнси, – крикнул я, и дверь в Выручай-комнату захлопнулась. Навсегда.

* * *

Когда я вернулся, битва уже закончилась. Прекратилась сама собой, после того как Лорд Волан-де-Морт и Гарри Поттер исчезли во внезапно вспыхнувшем пламени, которое поглотило их обоих на глазах у изумленных свидетелей.

Я был уверен, с осколками души темного мага покончено навсегда – не зря же потратил отведенное время на изучение темномагических фолиантов. Теперь я знал о крестражах многое, если не все. Оставалось только применить полученные знания на практике.

* * *

После гибели героя магического мира замок погрузился в траур, но жизнь не остановилась: ученики, сдав экзамены, собрались разъезжаться по домам.

Наступил день отъезда. Ты стояла на перроне вдали от друзей и плакала, до сих пор не в силах принять смерть Поттера. Я хотел подойти, утешить, но Уизли меня опередил. Ты крепко его обняла, а через несколько мгновений он тебя поцеловал.

Справившись с подступающей яростью, я понял: медлить нельзя, нужно закончить начатое во что бы то ни стало. По возвращении из Хогвартса я заперся в родовом поместье, чтобы завершить то, к чему так тщательно готовился.

В июле Орден Феникса прекратил свое существование, в августе скончался Дамблдор. А еще через месяц из школы бесследно исчез Рональд Уизли. Ты была безутешна. Шло время, поиски продолжались. Впрочем, безрезультатно: авроры лишь разводили руками, но ты продолжала надеяться, хватаясь за любую соломинку.

И неудивительно, что, когда на рождественских каникулах до тебя дошли слухи, будто я случайно напал на след пропавшего Уизли, ты так легко мне доверилась и, несмотря на внутренний трепет, бросила все и разыскала меня в Малфой-Мэноре.

Ловушка захлопнулась.

* * *

– Финита, – тихо произнес Драко.

Гермиона было дернулась, но проклятый браслет неожиданно ожил – и змея зашипела, обнажив острые, как иглы, клыки.

– Милая, пожалуйста, не делай глупостей, – мягко предостерег Драко, и Гермиона вновь откинулась на подушки.

– Сколько крестражей ты сделал? – спросила она с отчаянием.

– Всего один, – и Драко погладил притихшую на ее руке змейку.

Гермиона вздрогнула.

– Ты ведь уже догадалась, кого я убил?

– Не может быть… нет… Только не Рон… – голос Гермионы задрожал, а ее глаза наполнились слезами.

– Т-с-с, – Драко придвинулся ближе, – не стоит плакать из-за этого ничтожества.

– Драко, пожалуйста, не надо…

Гермиона задрожала всем телом, когда Драко склонился над ней и прошептал ей прямо в губы:

– Прости, но я слишком долго ждал.

Полыхнув зачарованным огнем, браслет на запястье Гермионы защелкнулся, ее глаза затопила тьма, а крик потонул во властном, жестком поцелуе.

Зависший над постелью цветок омелы распустился багряно-красными лепестками.

КОНЕЦ