Точка невозврата (гет)

В шатре было темно и слишком душно, чтобы сосредоточиться, и Маглор битый час продолжал бессмысленно разглядывать свиток пергамента перед собой, силясь разобрать хоть слово.

Прекрасно известно было ему содержание грамоты — однако ж Маглор перечитывал ее снова и снова, и легче от этого не становилось.

«Проявить благоразумие... Освободить мои земли... Пока жив заложник...»

Письмо было от Моргота, и Маглор успел выучить его требования наизусть, прежде чем принять решение, что тяжким грузом лежало теперь на его плечах.

Маглор устало потер виски. Голову непривычно сдавливал венец дома Феанора, который после смерти отца должен был перейти к старшему сыну, но...

Маглор прикрыл глаза и с силой надавил пальцами на веки, словно бы в надежде забыться, выбросить из памяти все, что произошло за последние пару лет, не думать о тех, кто остался на том берегу и кто никогда уже не появится в его жизни вновь.

В голову лезли непрошеные мысли о старшем брате — вот же он, прямо перед глазами: легко взбирается на скалистый уступ, оборачивается к Маглору с широкой зазывающей улыбкой на устах, и летят по ветру волосы цвета расплавленной меди...

Маглор нетерпеливо потряс головой, и Маэдрос вдруг исчез, сменившись высокой золотоволосой девой, что танцевала ввечеру на главной площади Тириона, и рекой лилось повсюду легкое мандариновое вино, а эльдар смеялись, покачиваясь в такт переливчатой музыке.

Певец был поразительно похож на Маглора — сидел перед огромной золоченой арфой, и песнь его полна была восхищения и чистой, ничем не замутненной любви... К той золотоволосой девушке? Маглор этого не знал. Образы перед глазами слишком яркие, и он уже не понимал, где реальность, а где — драгоценные воспоминания, не оскверненные еще предательством и кровью сородичей.

Леди Артанис обернулась к нему, и сердце в груди принялось колотиться вдвое быстрее.

— Милорд, — произнесла она — мужским голосом.

Маглор вздрогнул.

— Милорд, — вновь прозвучало над головой.

Он нехотя открыл глаза и увидел одного из своих стражников, который мялся в проходе и деликатно покашливал.

— В чем дело, Дарион?

— К вам с визитом пришли... ваши кузены.

— Что?! — Маглор вскочил на ноги и подошел к стражнику почти вплотную. — Но это невозможно!

Дарион лишь плечами пожал — он и сам выглядел растерянным.

Это определенно невозможно. Если только... если...

— Хорошо, — произнес Маглор. — Впусти их.

Стражник высунулся наружу и поманил нежданных гостей внутрь шатра, а в следующий миг Маглор увидел ее — решительно шагая впереди Финрода с Фингоном, Артанис протиснулась мимо Дариона, и, замерев на мгновение напротив нового короля нолдор, с силой ударила его по лицу.

Маглор от неожиданности пошатнулся; тяжелый венец съехал набок и едва не упал.

— Остынь, сестра, — Инголдо мягко удержал ее повторно занесенную руку. — Мы пришли с миром.

— Нет, нет... Мне понятен твой гнев, Артанис, — Маглор слегка кивнул в ее сторону; щека все еще саднила.

— Мы хотели бы знать... — начал было Финрод, но сестра его оборвала.

— Нечего церемониться с этими предателями, Инголдо! Они оставили нас на милость погибели! — Артанис бросила яростный взгляд на Маглора, но между ними настойчиво вклинился Фингон, и она умолкла.

— Мы слышали, — молвил темноволосый кузен, — что вашего отца больше нет, однако ж венец его должен был перейти к Майтимо... Отчего он на твоей голове?

Маглор поглядел на него, и в глазах Фингона промелькнул неподдельный ужас.

— Майтимо... Он...

— Жив. Наверное... — негромко добавил Маглор. — Не хочу тебя обнадеживать, Финдекано, он в Ангбанде.

Фингон безмолвно упал в ближайшее кресло, а Финрод и даже его решительно настроенная сестра разом уставились на нолдорского государя.

— Расскажи нам обо всем, что произошло, — проговорил наконец Инголдо, устроившись в одном из свободных плетеных кресел.

Маглор медленно кивнул и, бросив быстрый взгляд на золотоволосую кузину, начал свое повествование.

Позже, совершенно измотанный и опустошенный, Маглор занял свое место за столом и уронил голову на расставленные ладони, — выслушав его историю, кузены ушли, пообещав вернуться вместе с лордом Нолофинвэ на рассвете следующего дня, и Дарион отправился проводить их; однако ж в шатре по-прежнему ощущалось чье-то присутствие, и Маглор почему-то уверен был, что знает, чье именно.

— Почему ты не ушла вместе с остальными?

Ответом его не удостоили.

Маглор поднял голову с рук и, разлепив глаза, увидел ее прямо перед собою — Артанис почти нависала над ним, и кончики ее золотых волос касались пыльной поверхности стола.

— Хочешь ударить меня снова? — грустно поинтересовался Маглор. — Что же, я это заслужил — ударь.

Он подставил ей нетронутую щеку, чтобы удобнее было бить, однако ж Артанис не шелохнулась — только гипнотизировала его странным взглядом, и Маглор теперь видел, что веселье и беззаботность благословенного Валинора бесследно исчезли из ее глаз, уступив место пылающим огням Лосгара и вздыбленным льдам Хэлкараксэ.

— Я любил тебя все это время, — промолвил Маглор, поддавшись этому взгляду.

Раньше он боялся даже посмотреть в ее сторону, теперь же это не имело ни малейшего значения; за какие-то пару лет они оба повидали такие вещи, что не боялись больше ни взглядов, ни слов.

— Я знаю, — спокойно сказала Артанис. — Трудно было этого не заметить.

— Я пытался остановить их... — Маглор на секунду прикрыл глаза, и тотчас перед ними полыхнуло пламя, беспощадно пожиравшее корабли. — Сможешь ли ты простить меня хоть когда-нибудь?..

Она вдруг протянула руку с тонким запястьем, и пальцы, унизанные серебристыми перстнями, легли на его плечо. Маглор поднял голову — кузина смотрела на него почти с жалостью, и раньше, чем слова сорвались с ее уст, он осознал, что именно она скажет.

— Есть вещи, которые простить нельзя, Макалаурэ. Мне жаль, но когда-нибудь ты и сам это поймешь.

Рука исчезла — как исчезла и сама Артанис, и вновь шатер погрузился в угрюмую тишину. В ушах звенело — будто она ударила его вновь.

Лучше бы ударила.

Маглор устало потер виски. Тяжелый золотой обруч невыносимо сдавливал голову.