Не друзья (джен)

Рассвет в Сторибруке совсем не похож на своих собратьев – зловещий, кровавой полоской проходящий по небу, режущий глаза своей пестрой окраской. Рассвет, словно предупреждающий об опасности. Пэна это не волнует, ведь он и есть сама опасность, само зло, скрытое в теле невинного мальчишки. Дух Генри будто еще присутствует в нем, и это мешает. Его решительный голос походит на неожиданно пробудившуюся совесть, которой у Пэна попросту не может быть. Впрочем, скоро Пэн сможет вернуться к себе, надо только завершить начатое. Наложить новое проклятие не так-то просто, ведь Пэн не любит никого, кроме собственной жизни, а чтобы проклятие подействовало, у него должно быть сердце человека, которого он любит больше нее.

Ответ приходит достаточно быстро. У него ведь есть Феликс – верный раб, преданный своему властелину. Слуга, но даже не друг. Пэн все-таки решает попробовать. Если не сработает, он не много теряет. У него еще будет время найти замену Феликсу, если он сам выживет, конечно. А он выживет – Питер Пэн никогда не проигрывает. Не в его правилах. Питер выстраивает в голове длинную, сложную цепочку. Сначала надо устранить надоедливую мамочку Генри – это нетрудно, ведь она так ослеплена любовью к сыну, что ничего не замечает. Не замечает, что Генри – уже вовсе не Генри, а Питер Пэн собственной персоной. Пэн делает это быстро и с точностью до последней секунды. Теперь остается только пробраться к заветному колодцу в лесу и позвать Феликса. Уж он придет, Питер не сомневается.

Феликс появляется практически сразу – готовый ко всему, идущий на любое ради своего господина. Но он еще не знает, зачем Пэн позвал его. Пэна это нисколечко не беспокоит, ведь он понимает – какой бы грязной и прогнившей ни была душонка Феликса, он выше такого предательства. Не то, что сам Питер. Он ставит могущество и собственную жизнь выше всего, таковы его принципы. Когда Пэн объявляет Феликсу о своей истинной цели, где-то внутри растекается не вина, нет, скорее, сожаление вперемешку с горечью. Сложись их жизни иначе, возможно, они бы даже могли стать друзьями.

Феликс не реагирует на слова Питера, и это злит. Они оба молчат какое-то время, а потом Пэн решает, что надо бы как-то с ним попрощаться. Они не друзья, нет, но Феликс так долго был для него неким подобием семьи, что ему сложно вот так просто отказаться от этого. Даже не ему – Малькольму, который все еще здесь, в его душе, мыслях. Где-то на задворках сознания мечется Генри, его новая совесть, почти умоляя Пэна изменить свое решение. Но Пэн непоколебим, он – вечный мальчик, и какие-то отзвуки прошлого ему не указ.

Феликс стоит по стойке "смирно" и тихо ждет той самой минуты, когда ему придется пожертвовать собой ради очередной прихоти Пэна. Такова его участь, и он не собирается бороться – он был близким соратником Питера, и теперь готов заплатить за это выпавшее ему благо. Он ждет, когда же Пэн наконец протянет руку и вынет из его груди все еще бьющееся, раскаленное сердце, так преданно служившее ему. А Пэн специально тянет время, потому что понимает, что не может просто покончить с этим раз и навсегда. Он должен сказать что-нибудь Феликсу на прощание – даже этого будет мало.

Наконец, Питер решает. Он подходит к Феликсу и обнимает его крепко-крепко, прижимает к себе с такой силой, словно боится потерять. Но ведь он – вечный мальчик, ему должно быть незнакомо чувство страха. Да и боится ведь не он, а Малькольм – скребется где-то на самом донышке души, пытается выбраться на поверхность, но Пэн гонит его прочь. Сейчас не время. Он все еще обнимает Феликса, и постепенно из него уходит это невыносимое чувство горечи и страха. Уходит, чтобы на замену ему пришло другое, ясное и сильное – бесконечная месть врагам, сыну, правнуку.

И Пэн резко отстраняется от Феликса, протягивает руку и вынимает из его груди пылающее сердце. С непривычно смотрящейся на лице Генри ухмылкой он крошит сердце на мелкие кусочки, не замечая, что и его собственное одновременно распадается по частям. Он чувствует только злую радость, смешанную с облегчением – теперь он избавлен от этой странной, почти дикой привязанности к Феликсу. То ли дружеской, то ли братской, то ли какой еще.

Пэн без тени сомнения бросает крошки в колодец, и тот вспыхивает зеленым огнем. А потом он уходит, стараясь не оглянуться на распростертое на земле тело Феликса. Ведь это Малькольм может позволить себе жалеть и страдать, а в душе Пэна не должно быть места сожалению.