Апельсиновая цедра (гет)

— А ведь между нами все могло сложиться совсем по-другому, — задумчиво сказал Рон. Погрыз мундштук, затянулся и выпустил в низкий потолок одно за другим три колечка дыма: розовое, голубое, желтое. Это нынче у «Умников Уизли» товары такие, ага. Новинки ассортимента для тех, кому табак курить не хочется или не нравится, а не курить ничего скучно. Продается исключительно совершеннолетним. Ну, то есть официально исключительно совершеннолетним, а неофициально лет так с пятнадцати. Возраст определяют, ясное дело, на глаз. Джордж утверждал, что если уж ребенок дозрел до курева, то пусть уж купит их волшебные дымилки, вреда здоровью меньше будет, чем если какой-нибудь несознательный элемент продаст ребенку настоящие сигареты. Звучит логично, но на самом деле всем понятно, что ему просто неохота упускать прибыль.

Гарри подозревал, что идею «дымилок» породил Рон, когда Гермиона нашла у него пачку магловских сигарет. Как эта пачка вообще у него оказалась, история умалчивает. И Рон умалчивает тоже. А Гермиона молчать не стала и зудела ему об импотенции и раке легких до тех пор, пока он твердо не пообещал не курить больше «эту гадость». Ну и вот, чтобы сдержать слово, ему пришлось выдумать другую гадость и курить ее. Хотя, в общем-то, не такая уж и гадость получилась. Дым разноцветный, пахучий, приятный, «никакого никотина, никаких продуктов горения, только магия», говорит Рон, и сам при этом весь такой гордый-гордый. Точно, ну точно сам придумал.

— Например, из нас мог бы выйти смешной любовный треугольник, — продолжил размышлять Рон.

Гермиона только фыркнула насмешливо, а вот Гарри подавился чаем. Прокашлявшись, он сурово взглянул на Рона:

— Если уж ты такие ужасы рассказываешь, мог бы хотя бы под руку не говорить!

— Вот уж буду я следить, где там у тебя руки, — хмыкнул Рон, но вид имел довольный. Наверняка ведь просчитал реакцию. Все-таки постоянное общение с Джорджем зверски испортило ему характер. А ведь когда-то считалось, что Рон весь из себя такой открытый, порывистый и несдержанный, и стратегию с тактикой применять умеет только на шахматной доске. А теперь и не поймешь, что он сказал просто так, не подумав, а что – очень даже подумав, и чего он этим хотел добиться. И откуда что взялось? Нет, это точно Джордж виноват. Запретить бы этим двоим общаться, желательно постановлением Визенгамота, да ничего не поделаешь, опоздали уже.

— С чего ты это взял-то вообще? – спросил Гарри.

— Ну, как же. Гермиона же у нас умница — раз, красавица — два. Отличный боевой товарищ и твой лучший друг – три. То есть, я надеюсь, что я тоже твой лучший друг, но я при этом не умница и не красавица, так что речь не обо мне. И если бы ты чуть резвее соображал и если бы не увлекся сначала Чо, потом Джинни, то наверняка оценил бы ее, начал бы по ней страдать, а дальше все зависело бы от того, кто из нас признался бы ей раньше. И, конечно, от ее выбора. По всему выходит, что я задолжал нашей неразлучной девичьей парочке десяток благодарностей, — неожиданно заключил он. — Послать им блок «дымилок», что ли? Оранжевый, который с апельсиновой цедрой. Или темненький такой, шоколадный? Или вот, лучше, как у меня, ассорти.

Гарри переглянулся с Гермионой. Она закатила глаза, старательно изображая недовольство, но особенно недовольной, честно говоря, не выглядела. Гарри невольно улыбнулся.

— Гермиона наша, конечно, прекрасна, я не спорю, но к чему ты это вообще?

— Да я вдруг вспомнил, как меня плющило, когда я от вас сбежал. Ну, после того, как понял, что наделал.

— Ой, ну ты б еще четвертый курс вспомнил! Вроде, давно же все обсудили, всех уже отпустило, разве нет?

— «Разве да». Именно поэтому я сейчас могу спокойно и почти абстрактно об этом говорить, — Рон выдохнул клуб зеленоватого дыма, на лету превращающегося из треугольника в квадрат. – О, мята и шоколад, круто как. Так вот! Хит-парад страхов Рона Уизли, блистательно сбежавшего с поиска хоркруксов. Безусловный лидер списка: вы погибнете раньше, чем я успею вас найти, или сделаете все сами без меня. Почти одинаково страшно. Серебряный призер: вас захватят Пожиратели Смерти или егеря, и спасать вас придется мне, поскольку больше некому, а я, конечно, облажаюсь – ну потому что это же я, я всегда лажаю.

— Ну что за ерунда, ничего ты не лажаешь! – возмутилась Гермиона. – И вообще ты…

— Спасибо, милая, — усмехнулся Рон, сжимая ее ладонь. – Я уже более-менее в курсе, что у меня есть свои достоинства. Но я же не о них, а о страхах. Почетное третье место, а также приз зрительских симпатий отхватила вот какая фантазия: что пока вы будете искать хркруксы, а я буду искать вас, Гарри наконец поймет, что любит Гермиону, осчастливит ее этим знанием, и потом нам всем троим придется это разгребать.

Гарри рассмеялся.

— Ну да, ревность, насколько я помню, была одной из основных тем твоих выступлений. Я-то думал, ты только с хоркруксом на шее был псих и параноик, а ты и без него продолжил в том же духе? Ну, ты даешь!

— У меня чай закончился, — скорбно объявила Гермиона. – Так что я пойду вниз, за добавкой. Вам нужно чаю или еще чего?

— Гермиона, ну Кричер же есть, зачем ты сама пойдешь, — попытался протестовать Гарри, но Гермиона уже вышла из комнаты и откуда-то почти с лестницы крикнула:

— Отвяжитесь от Кричера и дайте мне размяться!

— Поверить не могу, что она сбежала посреди такого занятного разговора, — хмыкнул Гарри.

— Просто она не хуже тебя знает, что эти мои выступления не на пустом месте появились. Вот и смущается.

Гарри очень тяжело вздохнул. Одно дело, когда сам знаешь, как обстояли дела, и совсем другое, когда твой лучший друг тебе это озвучивает, причем не в сердцах (тогда ведь можно сделать вид, что он сам себя накрутил, и ему показалось, и что ничего такого на самом деле не было), а вроде бы вполне спокойно.

— Я ведь и до всякого хоркрукса понимал, что Гермиона тебе нравится. Ну и ты ей, конечно, очень дорог, надеюсь, ты не будешь это отрицать.

— Не буду, конечно, еще чего.

— Ну и вот. Будь вас двое, у вас бы наверняка получился роман, но у вас был еще я – к счастью для меня же. И мне офигенно повезло: из нас двоих Гермиона обратила внимание все-таки на меня. Но это же не значит, что ты был ей безразличен. Ты же ее лучший друг. И герой, каких еще поискать. Благородный, с миссией, талант в ЗОТИ. Даже если отбросить в сторону славу и деньги, ведь Гермиона не поведется на такие дешевые поводы, уж это-то даже я к седьмому курсу понял, остается не то чтобы даже немало. Остается как-то, прямо скажем, до фига. Есть во что влюбиться, да?

— Тебе виднее, — сердито сказал Гарри. – Было бы странно, если бы я всерьез рассматривал самого себя как объект влюбленности.

— Ну да. Тогда поверь мне, я тебя много с каких ракурсов рассматривал – и вот не надо так на меня коситься, ничего ужасного я в виду не имел! – влюбиться в тебя очень даже можно. Особенно неглупой барышне, видевшей тебя в бою и всяких других дурацких аферах.

— Что-то я не вижу здесь толпы неглупых барышень, жаждущих признаться мне в любви!

— Так это потому что дом все еще под ошметками Фиделиуса, а то ты отбивался бы от них метлой. О чем бишь я? А, ну да. Хоркрукс только мое отношение поменял. Вместо того, чтобы верить в свои силы и в то, что если уж Гермиона выбрала, то выбрала, я стал беситься, дергаться, глупостей наделал. А то, что между вами… как там у маглов говорят, «искра пробежала»… нет, стоп пробегает кошка, а искра проскакивает. Так вот, то, что искра эта есть, было понятно и без медальона. Просто на самом деле это значит не так много, как мне тогда казалось. Гораздо больше значит выбор, помнишь, тебе Дамблдор когда-то про это задвигал, а ты мне пересказывал? Вот, не прошло и десяти лет, как мне пришлось впрок.

— Откуда ты этой ерунды про искры-то понабрался? Гермиона тебя по кино водит?

— Ну да, — кивнул Рон. – Только не она меня, а я ее. Привлек Томаса в консультанты, чего там интересного и не очень тупого идет нынче, ну и ходим, я пару раз даже сам понял весь сюжет. Глядишь, годам к пятидесяти стану несказанно умен.

— Вы уже закончили про меня сплетничать? – громко спросила Гермиона откуда-то с лестницы.

— Да мы вообще про кино разговариваем! – очень натурально возмутился Рон. И продолжил в полный голос. – Я это к чему. Пойдем в субботу с нами в кино. Будешь меня в бок пихать, если я засну. – И шепотом добавил: – И перестань, ради Мерлина, маяться, что ты нам помешаешь или что-нибудь в этом духе.

— Но я не могу, у меня в субботу… — ничего у Гарри не было запланировано на субботу, просто ему действительно не хотелось им мешать, поэтому он все-таки запнулся, не успел придумать отговорку, и Рон это заметил.

— А если будешь сопротивляться, то после кино мы придем сюда сами и приведем сестер Патил. Обеих.

— Вот это угроза так угроза, — всерьез содрогнулся Гарри. – Ладно, пойдем в кино. Только Патил не надо!

— Не надо так не надо. С тебя два галлеона, — Рон обернулся к Гермионе и победно улыбнулся ей. – А ты говорила – я его не уломаю!

— Ну да, я проспорила, — с достоинством кивнула она. – Но приобрела больше, чем потеряла. Поход в кино втроем стоит двух галлеонов, честное слово!

— А. То есть все это был развод с целью заставить меня согласиться на кино, — сообразил Гарри.

— Ну да, — кивнул Рон.

— Дай-ка мне эту свою дымилку. За моральный ущерб.

Получив искомое, Гарри вдохнул – и выдохнул рыжий-рыжий дым с запахом апельсина. Он не собрался в круг или еще какую-нибудь фигуру, как у Рона, а рассеялся вокруг, заволакивая все рыжеватой дымкой, в которой Гермиона и та выглядела медноволосой. Мерлин, какие же придурки его окружают, подумал он. Рыжие. И слишком много про него знающие. И доставучие ужасно. Странное дело, но ему это нравилось.