Необдуманный порыв Николаса Паркинсона (джен)

— А теперь мы приступим к изучению этой твари, — хорошо поставленным голосом объявил Ивэн Розье и тут же бросил через плечо: — Никки, будь добр, смени музыку... Эта слишком легкомысленная.

Николас Паркинсон не сразу сообразил, что Розье обращался к нему. Все внимание Николаса было направлено на ту самую «тварь». У твари были светлые, длинные, волнистые волосы, а огромные голубые глаза придавали ей совсем юный вид. Тварь была напугана. Она не двигалась и словно бы даже не дышала.

— Никки?! — Ивэн обернулся к нему. — Ты меня слышал? Пожалуйста, смени мелодию на более серьезную. Я не могу так работать... У каждого свои слабости, — с улыбкой пояснил он троим мальчишкам, робко топчущимся у стены.

Николас с трудом отвел глаза от твари:

— Да... Да-да, сейчас, — он потянулся к музыкальной шкатулке, передвигая тонкий шпенек.

Николас Паркинсон немного побаивался Ивэна Розье, хотя тот был на несколько лет младше. Беспричинно-вспыльчивый нрав Ивэна был всем известен.

— Никки... — Ивэн, морщась, прислушался к сменившейся музыке. — Ну разве ты не чувствуешь, что и эта мелодия нам не подходит?! Она слишком ритмичная... Найди что-то плавное.

Николас передвинул шпенек еще на одно деление.

— Поставь на второе сверху, — подсказал Люциус Малфой, не поворачивая головы.

Николас последовал его совету.

— О да-а, — Ивэн на секунду прикрыл глаза. — Эта — именно то, что нужно. Как же оно звучит... Та-та-да-там! Та-та-да-там!

Николас благодарно кивнул Малфою. Тот лишь небрежно махнул кистью руки, хотя Николас был уверен, что Малфой доволен — ему всегда было важно признание любых его заслуг.

Розье качал головой в такт музыке. Его худощавое лицо с тонкими чертами выражало вдохновенный восторг.

— Все, Ив, кончай придуриваться, — бесцеремонно вмешался Родольфус Лестрейндж, с нетерпением постукивая ногой по полу. — Переходи к делу.

Розье нервно передернул плечами, но все же вновь занялся «тварью»:

— Итак... Перед вами грязнокровное отродье. Прошу всех тщательно оглядеть ее. Вы видите, насколько точно она копирует настоящих, полноценных людей.

Тварь коротко всхлипнула. Гойл позади Николаса громко засопел. Трое мальчишек у стены, по виду — едва закончивших Хогвартс, вторили ему.

— Сходу и не отличишь, — Розье обошел тварь, тыча ее палочкой то в живот, то в бедро, то в грудь. — Хорошая подделка.

— Пожалуйста... — тихо прошептала тварь. — Пожалуйста, не надо...

Ивэн мгновенно зажал ей рот рукой:

— Ш-ш-ш! Молчи. Твои гадкие визги нам не интересны... — он отдернул руку и брезгливо встряхнул ею.

— Гойл, наполни, пожалуйста, вином вон тот кубок... Да, который побольше. А теперь вылей на мою ладонь. Только хорошее, чистое, алое как кровь вино смоет с меня грязь этой твари.

Люциус Малфой с нарочитым равнодушием зевнул. Николас исподтишка поглядывал на его бесстрастное лицо. Тварь внешне слишком напоминала жену Малфоя, чтобы Люциус этого не заметил. Но вслух, разумеется, Николас не посмел даже намекнуть на этот факт.

— А сейчас мы рассмотрим данное существо получше, — ухмыльнулся Розье. — Сними с себя эти грязные тряпки, тварь.

— Давно бы так, — пробасил Гойл. От выпитого алкоголя он слегка шатался, и, чтобы удержать равновесие, ухватился за Николаса. Тот отпихнул его.

— Давай! Делай, как я сказал! — Розье ткнул тварь палочкой в шею.

Тварь сжала тонкие ручонки, уродливо распахнула большегубый рот и издала какие-то невнятные звуки.

— Вот первое отличие грязнокровок и магглов: они тупы, — обратился Розье к мальчишкам около стены. — Поэтому им приходится повторять по нескольку раз... Сними свои тряпки, дура!

Тварь и впрямь была тупой. Она только тряслась и скулила, не делая даже попыток выполнить требования Розье.

— Идиотка... — вынес вердикт Родольфус Лестрейндж, а потом зачем-то перевернул свой бокал и с ленивым интересом наблюдал, как капли старого, тягучего вина скатываются по резной ножке стола.

Николас тоже невольно следил за вином, и пропустил момент, когда Розье встал за спиной твари и громко, отчетливо сказал ей в самое ухо:

— Раздевайся.

Тварь разрыдалась. Упав на колени, она ползала у ног Ивэна. Николас вроде бы понимал, что Ивэн делает все правильно, но ему все-таки было неприятно и противно. Хотелось отвернуться, но все остальные уставились на тварь. Николасу не стоило выделяться.

— Какая гадость, — протянул Розье. — Но это подводит нас ко второму отличию тварей от нормальных людей: у грязнокровок нет гордости. Как, впрочем, и понятия прекрасного. Разве стал бы кто-то из вас, — в упор посмотрел он на юношей у стены, — унижаться так, как эта дрянь?

Мальчишки одновременно покачали головами.

— Встань, тварь, — приказал Ивэн, делая пасс палочкой.

Тварь вскрикнула. Николас нахмурился, стискивая зубы, не желая признаваться даже перед самим собой в слабой жалости к твари. Она действительно была слишком похожа на Нарциссу Малфой. А Нарцисса в детстве дружила с младшей сестренкой Николаса.

— Встань! — Ивэн взмахнул палочкой, и волосы твари словно бы намотались на воздух, вздергивая ее тело.

Тварь отчаянно завопила, поднимаясь на дрожащие ножки. Люциус Малфой скривил губы и потер уши.

— А теперь раздевайся! — прошипел Розье.

Тварь продолжала визжать. «Мальчишки-новобранцы», как про себя окрестил их Николас, неуверенно переминались с ноги на ногу. Родольфус Лестрейндж ухмыльнулся и устроился поудобнее.

— Да используй ты уже «Империо», — резко бросил Люциус Малфой и с интересом указал на пейзаж на стене: — Руди, это один из новых художников? Что-то стиль мне незнаком...

— Да, это Джессингс. Он только начал выставляться. Стоит дешевле дохлого пикси, но, я уверен, скоро цены на его работы взлетят, — отозвался Лестрейндж. — Если хочешь, сходим завтра в «Золотую Галлерею», посмотрим его картины.

Ивэн Розье кашлянул:

— Извините, что прерываю, но у нас, вообще-то, урок, — с иронией заявил он и обратился к «новобранцам»: — Итак, мальчики, кто уже умеет пользоваться «Империо»?

— Я, сэр, — почтительно отозвался один из них, долговязый и скуластый. — Меня обучил мой дядя.

— Очень хорошо, — поощряюще улыбнулся Розье. — Как тебя звать?

— Джейсон Монтегю, сэр.

Ивэн со смешком признался:

— Обожаю, когда меня зовут «сэр». Ты умеешь льстить, Монтегю.

— Что вы, сэр, и в мыслях не было, — почтительно отозвался тот.

Розье прищурился, улыбаясь:

— Ладно, хитрец. Давай, покажи, чему там тебя обучил дядя.

Монтегю уверенно шагнул вперед:

— «Империо»!

Тварь, по своей глупости, попыталась было увернуться, согнувшись пополам, но проклятье достигло цели. Она вздрогнула всем телом и замерла.

— Выпрямись, — напряженно скомандовал Монтегю.

Двумя дерганными движениями тварь неестественно вытянулась. Малфой лениво начал аплодировать, Николас и остальные последовали его примеру.

— Браво, Монтегю, — Розье тоже сделал несколько демонстративных хлопков. — Твой дядя может тобой гордиться. А теперь прикажи ей раздеться.

Когда тварь, дико расширив глаза и противоестественно выворачивая руки, начала расстегивать блузку, Николас отвернулся. Ее насильственные движения вызывали у него тошноту.

— Факт третий о грязнокровных тварях, — объявил Розье. — Они уперты. Это существо продолжает сопротивляться, поэтому ее мышцы так напряжены, что вот-вот разорвутся. А ведь куда логичнее было бы подчиниться.

Николас невольно взглянул на тварь. Она уже разделась. Белое, стройное тело маняще изгибалось. Николас напомнил себе, что дома его ждут жена и маленькая дочь.

— Посмотри, Монтегю, — вкрадчиво произнес Розье. — Посмотри, какая у нее грудь. Хочешь ее погладить?

Тот заколебался. Затем неуверенно пробормотал:

— Д-да...

Ивэн разочарованно вздохнул:

— Неверный ответ.

И тотчас же на Монтегю из ниоткуда словно бы обрушились сильные удары: его тело крючилось не хуже, чем у сопротивляющейся твари. После третьего удара Монтегю закричал:

— Пожалуйста, не надо! Хватит! Я не хочу, я не хочу ее!

Родольфус Лестрейндж засмеялся. Гойл и два других «новобранца» нервно подхватили его смех. Розье с видимым сожалением опустил палочку и кивнул:

— Ладно, Монтегю, будем считать, что ты исправился, — он похлопал Монтегю по спине. — Имей в виду: прежде чем что-то сказать, надо подумать. А теперь, иди сюда вот ты, — указал он на другого мальчишку. — Твое имя?

— Булстроуд. Льюис Булстроуд, — быстро ответил тот. Он выглядел самым младшим из всех.

— Итак, Булстроуд... Стоп, — оборвал сам себя Ивэн, — Никки, смени мелодию. Ну как же ты не слышишь, что эта больше не подходит? Поставь ту, что пятая снизу... Пятая, я сказал! Да, теперь хорошо... Что я говорил, Булстроуд?

— Вы сказали «Итак», — с готовностью подсказал тот.

Розье весело расхохотался:

— А у тебя хорошая память, Булстроуд. Ты мне нравишься. Сними с твари «Империо» Монтегю и наложи свое.

В те краткие секунды, пока тварь была свободна от заклятий, на ее лице проявилось выражение дикого ужаса. Она метнулась куда-то в сторону Николаса, но он даже не успел испугаться, как Булстроуд уже взял ее под контроль.

— Прекрасно, — похвалил Ивэн. — А теперь, ты, третий, — поманил он последнего «новобранца». — Надеюсь, ты запомнил факты о грязнокровках и магглах, которые я называл?

— Да, сэр, — с готовностью откликнулся тот: — Они похожи на нас, но тупы, уперты и у них нет гордости.

Розье назидательно поднял палец вверх:

— Ты забыл самое главное: они не люди. Они стараются выглядеть, как люди. Стараются обмануть нас. Грязнокровки даже делают вид, что у них есть магия. Но их у нее нет. Они воруют нашу магию и используют ее. Грязнокровки — не люди. Они — выродки. Вы должны осознавать это достаточно ясно, чтобы не желать этих тварей, даже если они принимают такое привлекательное обличье, как эта, — он ткнул кончиком палочки в грудь твари.

Она застонала, тяжело дыша. Николас перекинул ногу на ногу. Ладони у него вспотели. Тварь, даже такая жалкая и отвратительная, выглядела сексуально.

— Всем понятно? — поинтересовался Розье.

Булстроуд, Монтегю и третий мальчик закивали. Николас тоже машинально кивнул.

— Буллстроуд, прикажи твари лечь. Пусть расставит ноги пошире... Еще шире... Еще... А ты, третий... Селвин, да? Посмотри на нее. Что ты чувствуешь?

Николас Паркинсон сжал кулаки. Вид беспомощной твари, в позе готовности к спариванию возбуждал его. Даже зная, что она не человек, Николас ничего не мог с собой поделать. Ее тело выглядело таким чистым, таким свежим, таким нежным... «Меня ждет дома моя Сэди и маленькая Панси», — напомнил он себе.

— Она отвратительна. Вы только вглядитесь в эту склизкую мерзость, — продолжал Розье, используя палочку вместо указки. — Это то, чем твари заманивают настоящих людей. Они хотят нашей чистой крови для своих ублюдков.

Тварь внезапно взвыла так, что Николас отшатнулся и налетел на Гойла.

— Осторожнее, — хрипло рявкнул тот. Он тоже смотрел на тварь и взгляд у него был масляным.

— «Силенцио», — приказал Ивэн твари. — А теперь, мальчики, наклонитесь. Чувствуете? Так пахнет тварь. Вы должны уметь различать людей и тварей... Хотя так сложно оставаться бесстрастным, когда самка твари копирует привлекательную девушку, правда, Монтегю?

Монтегю покраснел и поспешно отступил на шаг. Ивэн понимающе усмехнулся:

— Не бойся, не буду наказывать, сейчас ты не виноват. Это требует тренировки. И мы будем тренироваться... Но, впрочем, хватит с вас на сегодня, мы продолжим завтра. А теперь вы можете идти... И, думаю, прежде чем возвращаться домой, вам стоит сначала заглянуть в укромное местечко, чтобы снять напряжение, — хихикнул он, подмигивая.

Мальчишки обрадованно переглянулись, торопливо распрощались со всеми и исчезли в камине.

— Я тоже, пожалуй, пойду, — буркнул Гойл и выскочил вслед за ними.

Родольфус Лестрейндж расхохотался:

— Ему, видать, тоже припекло. Наш Гойл никогда не умел сдерживаться.... Но ты был неподражаем, Ив. Прямо мудрый, всезнающий наставник. Спасибо за это представление — с тобой обучение юных преемников стало в разы веселее.

— Всегда пожалуйста, — налил себе вина Розье и ехидно поинтересовался у Николаса: — Она хороша, правда, Никки?

Николас быстро отвернулся от все еще лежащей на полу твари. Сглотнув, он деланно-бесстрастно произнес:

— Жаль, что грязнокровка.

Розье секунду сверлил его взглядом, затем склонился к Малфою:

— А ты что думаешь, Люциус? — Розье произнес это с непонятной Николасу злой усмешкой. — Она тебя возбуждает?

— Глупый вопрос,— холодно отозвался Малфой, поднимаясь: — Мне пора идти.

— Ты обещал жене не опаздывать к ужину? — вредным голосом протянул Ивэн. — Ну же, Люц, признай, что эта тварь и тебя возбудила.

Малфой вскинул голову, одернул изящного покроя мантию и степенно направился к камину:

— Я действительно опаздываю, поэтому мне некогда тобой разбираться, Розье. До завтра, господа. Хорошего всем вечера.

Ивэн подождал, пока Малфой скроется в камине, и швырнул туда же свой бокал. Родольфус Лестрейндж небрежным жестом указал на тварь:

— Никки, могу я тебя попросить отвести наше учебное пособие обратно на ее место? Домовой эльф тебя покажет, куда, а ты только наложи парочку запирающих на всякий случай. Ах да, и сними с нее «Империо», завтра детишки опять будут учиться его накладывать. И, я думаю, им пора уже попробовать и «Круцио»...

Николас, еще не осознав толком, чего от него хочет Лестрейндж, уже оказался около твари. Она не двигалась, а лишь беспорядочно вращала глазами.

— Вставай,— приказал Николас.

Тварь не послушалась. Розье хихикнул:

— Никки, если бы ты думал не тем, что у тебя в штанах, то сообразил бы снять чужое «Империо» и наложить свое.

Николас разозлился: на Розье за его глупые насмешки, на Лестрейнджа, за его приказы, на тварь, за ее непослушание, на самого себя, за неуместную и противоестественную реакцию на тело твари. Он быстро снял чужое заклятие...

И тварь заорала. Она билась на полу, колотила ручками и ножками, выла и ударялась головой. Николас ошеломленно стоял рядом.

— Ник, очнись! — толкнул его Розье.— Накладывай на нее «Империо», придурок!

«Империо» у Николаса получилось с третьего раза. Спиной чувствуя презрительные взгляды Розье и Лестрейнджа, он потребовал от притихшей твари выйти в коридор. Направляемый непонятно откуда возникшим впереди домовиком, Николас шел по Лестрейндж-Холлу и досадовал на себя. Он был недостаточно чистокровен, чтобы допускать такие промахи. «Надо реагировать быстрее, надо реагировать быстрее, на-до ре-а-ги-ро-вать быс-тре-е», — выстукивали каблуки на каменных плитах. В конце концов, у Николаса были жена и дочь, он должен был делать все, чтобы оставаться полезным Темному Лорду.

Тварь шла бесшумно, так как была босиком. Одежду она держала в руках бесформенным комом. Покачивание ее бедер снова вызвало в Николасе приступ желания.

— Оденься. Только быстро, — приказал он.

Тварь тряслась, пока натягивала свои тряпки. Блузка у нее была тонкой, и Николас неожиданно сообразил, что ей холодно. Он даже подумал, не дать ли ей свою мантию, но брезгливость пересилила. Вместо этого он потребовал:

— Давай трусцой, так и согреешься.

Около одной из запертых дверей домовой эльф остановился:

— Здесь, господин.

— Отойди, — палочкой отодвинул Николас тварь. — Алохомора!

Тварь оказалась хитра. Николас совершенно не ожидал от нее непокорности, поэтому, когда она его оттолкнула и рванулась прочь, он даже не сразу бросил в нее заклинание:

— Инкарцеро! — руки у него дрожали. Не хотелось думать о реакции Лестрейнджа или Розье, если бы он упустил девку. Обозвав себя слабаком, неспособным даже наложить нормальное, долговременное «Империо», Николас зло пнул тварь.

— Нет, — ревела она, извиваясь на полу. — Нет, нет, нет!

Он вытер вспотевший лоб:

— Чего «нет»?! Иди в свою комнату, до завтра можешь отдыхать, — Николас отлевитировал тварь за порог, ослабил на ней веревки, и собрался уходить.

Слабое детское хныканье привлекло его внимание.

— Что за... — Николас быстро шагнул внутрь, переступив через тварь.

На скомканном одеяле на полу лежал, скорчившись, ребенок — маленький, не старше дочери Николаса.

— Что... Кто... Кто это? — Николас, спохватившись, захлопнул дверь, чтобы тварь не сбежала. — Это твой?!

Тварь несмело подняла голову:

— Моя сестра.

— Сестра? — Николас протянул было руку, чтобы коснуться ребенка, но вовремя отдернул. Трогать грязнокровок было противно.

— Почему она здесь?

— Нас притащили сюда, когда родителей убили, — тварь объяснила это так буднично, что Николасу стало еще противнее. Он вознегодовал: «Как можно так спокойно говорить о смерти родителей?! Грязнокровки просто бесчувственные выродки!».

— И ты собиралась сбежать, оставив ее тут?! — с презрением спросил Николас. Тварь уже не вызывала у него никакого желания. Уж слишком подлым был ее неудавшийся поступок.

— Она все равно умрет. Как Чарли, — все так же равнодушно отозвалась тварь.

Николас выругался:

— Какой еще Чарли?!

Он почти не слышал дыхания ребенка, и это почему-то тревожило его, как и заверения твари, что девочка скоро умрет.

— Чарли был моим братом, — тварь даже не делала попыток дотронуться до малышки, проверить, жива ли она еще.

Николас колебался. Надо было уйти и не лезть во все это. Глупо было бы вмешиваться только потому, что у него дочь возраста маленькой твари. Точнее, именно поэтому и не стоило вмешиваться.

— Почему она должна умереть? — все же спросил он.

— Болеет, — тварь перебралась на одеяло и подтянула к себе колени поближе. — Температура уже несколько дней. Одна женщина сказала, что никто не будет ее лечить. Сказала, что никому не надо лечить «одноразовое учебное пособие». А еще, я думаю, о ней все просто забыли.

Николас потер лоб. Маленькая тварь опять тонко захныкала, и он не выдержал, быстро шагнул вперед и коснулся ее. Она была горячей.

— У нее жар, — подтвердил он сам для себя слова старшей твари. — Что, ей совсем не дают лекарств?

— Нет. Только еду, но она не хочет есть, — тварь медленно раскачивалась, взад и вперед. Это раздражало Николаса.

Младшая тварь издала неприятный, булькающий стон. Проклиная себя за малодушие, Николас наклонился и поднял ребенка. Она весила совсем мало — его Панси была куда тяжелее.

— Сколько ей?

— Полтора года, — старшая тварь неотрывно следила за ним: — Вы ее убьете?

Николас не ответил. Ребенок был на пару месяцев старше его Панси. Сейчас, когда она была так близко, Николас мог расслышать тихие хрипы в ее груди. Он приказал себе положить ребенка на место, но почему-то никак не мог сделать этого. Ручки у нее безвольно свесились и болтались в воздухе.

— Ты... — он направил палочку на старшую тварь. — Ты... — он не знал, что ей сказать. Решив, что не обязательно объяснять твари то, чего он и сам не понимал, Николас просто направился к двери, придерживая ребенка.

— Куда вы ее забираете? — без особого интереса в голосе спросила бесчувственная тварь. — Вы ее убьете?

— Нет, — коротко ответил Николас. И направил «Обливиэйт» на тварь, прежде чем выйти. Уже за дверью, он быстро огляделся, но домовика рядом не было.

— Это хорошо, — вслух заметил Николас, прижимая к себе ребенка и накидывая на нее край своей мантии, чтобы не было видно. — Потерпи немножко. Я... помогу.

Пока он пробирался по пустынным коридорам к ближайшему открытому для него камину, Николас успел множество раз назвать себя бессмысленно рискующим идиотом. Но страха почему-то не было, хотя и ясного осознания собственных действий — тоже.

— Эймсбэри, Уилтшир, дом Паркинсонов, — он бросил в камин порошок для перемещения, и шагнул вперед.

Уже когда он очутился дома, его накрыло противно-холодноватым ощущением непоправимости случившегося. Ноги ослабели, и Николас присел на первый попавшийся стул.

«Ничего, я еще могу ее вернуть обратно. Никто ничего и не заметит», — успокаивающе подумал он, вглядываясь в бледное личико малышки с нездоровым румянцем на щеках. Губы у нее были синеватыми. Николас поднялся — и тут же сел обратно.

В дверях стояла жена, Сэди. Ее серые глаза стали совсем круглыми от удивления. Приподняв полные плечи и руки, она, не мигая, глядела на ребенка.

— Сэди... — Николас, как и в случае с тварью, не находил слов. Вместо этого он протянул ей ребенка: — Сэди, вот...

Жена не двинулась с места.

— Сэди, ее надо вылечить. Но так, чтобы никто не знал... Никто не должен о ней знать.

— Откуда ты ее взял? — Сэди, видимо, пересилив себя, приблизилась к нему и склонилась над малышкой: — Ох... Да в каком же она состоянии?! — выхватив ребенка у Николаса, Сэди, не задавая более вопросов, крикнула домовому эльфу:

— Подготовь теплую воду, а еще компрессы с эвкалиптовым маслом... Разведи его так, как для Панси. И дай противопростудное зелье для детей.

Николасу не оставалось ничего другого, кроме как со стороны следить за уверенными действиями жены. Она стрясла в горячее молоко ярко-красные, словно кровь, капли из стеклянного флакончика, и влила их в маленький ротик. Потом настал черед чего-то медового-тягучего. Николас наблюдал, как пухлые, белые, красивые руки жены погружают тощее тельце на секунду в теплую воду, растирают, обматывают компрессом. Покачивая ребенка, Сэди негромко бормотала заговоры своим грудным голосом, и Николас видел, как, на глазах, малышка преображается. Хрипы в ее дыхании пропали, цвет лица стал нежно-розовым, с губ исчезла синева. Девочка задвигала ручками и закрутила головкой. Николас в приятном оцепенении наблюдал за ней. Все мысли вылетели из его головы.

— Ну все, моя хорошая, тебе лучше? — улыбнулась ей Сэди, принимая из рук домовика подогретую бутылочку с молоком: — А теперь покушаем, — ворковала она.

Через какое-то время сытую малышку начало клонить в сон. Сэди передала ее домовому эльфу и просительно повернулась к Николасу:

— Расскажешь мне, откуда ты ее взял? — в ее голосе сквозила тревога.

Он облизал губы. Сэди была послушной женой: если бы он заявил, что не желает ей ничего объяснять, она бы смирилась. Но это было бы слишком подло. К тому же, Николас боялся, что не вынесет бремя ответственности в одиночку. Своим поступком он подверг всю семью опасности. Если кто-то вспомнит о ребенке, начнет ее искать, то, рано или поздно, они могут все выяснить. Если Ивэн Розье узнает... Или Лестрейндж. Или Малфой. Или даже Темный Лорд... Николас вздрогнул.

— Она... Грязнокровка. Она бы умерла... Надо было ее убить, но... Я не смог.

Сэди замолкла, обдумывая услышанное:

— Ее... будут искать?

Николас отвел глаза.

— Значит, будут, — правильно поняла его Сэди. — Ник... А если они узнают, что это ты? Если придут к нам?! — в ее голосе прозвучало столько страха, что Николасу стало совсем стыдно.

— Может, никто и не будет ее искать, — неуверенно пробормотал он. — Может, не будут... Сэди, я просто не смог. Она там умирала...

Николас потер лоб. Он не находил аргументов, чтобы объяснить жене причины, по котором он принес ребенка домой. Иначе пришлось бы рассказывать все — и о старшей девушке, тоже. Николас на секунду задумался, почему некоторые вещи, хотя и правильные, нужные, не предназначались для его такой же правильной, чистокровной Сэди. Но тут же отбросил эти неприятные и тревожные мысли.

Жена села ему на колени и, прижимаясь к ее упругому, гладкому телу, гладя ее веснушчатую кожу, ее жесткие, рыжеватые кудри, он старался забыть о грязнокровной девушке в Лестрейндж-холле. «О твари», — поправился Николас. Надо было называть грязнокровок их настоящим именем.

Домовой эльф принес Панси, чтобы покормить. Сэди приложила ее к своей большой груди. Малышка зачмокала, и Николасу вдруг показалось, что они, все трое, стали единым целым. Он уже не мог понять, зачем взял маленькую тварь, зачем подверг их всех опасности. Но и отнести ее обратно Николас был не в силах. Она была лишь немногим старше Панси.

— Ник, — жалобно сказала Сэди. — Завтра ко мне должна прийти Нарцисса Малфой. Я давно ее приглашала...

Николас рассматривал вздернутый маленький носик Панси.

— Ник... — Сэди погладила его по щеке: — Если она увидит ребенка... она все донесет своему мужу. Ты же знаешь Нарциссу.

— Она не увидит, — глухо отозвался Николас, поглаживая пяточку Панси.

— И слуги... Завтра придет кухарка, — настаивала Сэди.

Домовой эльф у Паркинсонов был всего один, из приданого Сэди. Кухарка же гордилась своей службой у чистокровных хозяев и презирала магглорожденных.

— Ник, мы не можем держать ее у нас. Мы должны от нее избавиться, — настойчиво внушала Сэди. — К утру она поправится. Ты должен отнести ее куда-то... В приют, например. Сквибов сдают в маггловские приюты. Возможно, она сквиб. Да если даже и нет — вырастет у магглов. Она же грязнокровка, там ей и место... — Сэди заглянула ему в глаза: — Ник, мы не можем ее оставить. Прости, что я противлюсь твоему решению, но мы же не можем! Если они узнают... А у нас ведь Панси.

Николас закрыл глаза. Сэди была права. Он и так сделал все, что мог. У него могут быть неприятности. Он поступил очень глупо, и еще глупее будет продолжать рисковать, оставляя ребенка.

* * *

— Вам повезло, — медленно вещала директрисса приюта.

После множественных «Конфундо» и «Обливиэйтов» речь у нее стала немного невнятной.

— Вам очень повезло. Эта прекрасная малышка у нас всего пару дней. Она совершеннно здорова, развитие в норме, никаких отклонений. Как раз для таких чудесных родителей, как вы, миссис и мистер Грейнджер. Вам невероятно повезло.

Мы за Лордом стремимся следом сквозь Авады слепящий свет.

И с вином поднимают бокалы те, кто живы, за тех кто — нет.

Мы отплатим такой же монетой всем, кто хочет, чтоб не сбылись

Наши светлые идеалы, наша новая, лучшая жизнь.

Мы отложим высокие чувства — благородными будем потом.

А сейчас этот мир приемлет только битвы и бури гром.

Пусть в душе от потерь стало пусто, но мы выиграем этот бой,

И очистит родную землю наша алая, яркая кровь!

Обложки:

автор — flamarina: http://www.pichome.ru/image/3Hj

автор — Altra Realta: http://www.pichome.ru/3uQ