Высокомерие (гет)

Когда-то злые боги захотели создать опасное оружие, что разрушит не одну человеческую жизнь, что исковеркает не одну судьбу. И вот, после долгих помыслов, боги создали его. Идеальное, прекрасное, смертоносное оружие. Имя этому оружию — высокомерие.

Ты читаешь мою легенду и смеешься над ней, необидно, беззлобно, так, как умеют это делать лишь друзья. Тебе это кажется смешным: какое же это оружие? Ну, высокомерие и высокомерие. Не приведет же оно к смерти-то! Тебе десять лет, ты наивное, невинное дитя. Я усмехаюсь: то ли ещё будет, дитя моё. То ли ещё будет…

Тебе двенадцать, и ты красуешься перед зеркалом: соседский мальчишка назвал тебя красивой. Ты пытаешься найти то, что отличает тебя от других, от серости. Меня ты не видишь, я стою сзади тебя, не отражаясь в зеркале. Я мягко подталкиваю тебя к зеркалу, ты недоуменно осматриваешь себя, словно впервые замечая ладную фигурку, роскошные волосы, миловидное личико… Я напускаю тумана, запутывая пока ещё невинное, детское создание. Гордость превращается в гордыню.

Ты невольно останавливаешься перед каждым зеркалом. Ты восхищаешься собой, ты тратишь время попусту, делая прекрасные прически. Для кого? Для себя. Тебе хочется выглядеть прекрасно.

Тебе пятнадцать, и мама, восхищаясь дочуркой, дарит тебе новое, дорогое платье. Ты восхищенно визжишь и моментально примеряешь обновку. Вертишься перед зеркалом: ты кажешься себе такой взрослой с этим кофейным оттенком ткани, декольте, разрезами на бедрах. Снова мой выход. Я мягко касаюсь рукой твоих плеч, таких детских, таких обманчиво беззащитных и нашептываю тебе на ухо. Ты изумленно оглядываешься, отказываешься узнать голос, что звучал у тебя в голове в тот момент, когда ты читала в детстве любимый сборник мифов и легенд. Конечно же, ты никого не видишь: мне не нужно тело сейчас, нет, у меня другие планы. Ты меняешься в лице и с нескрываемым презрением смотришь на маму, пришедшую спросить, как платье. Словно лучик солнца, проглядывает на миг та прежняя, детская внешность на этом надменном лице не девушки, но маленькой женщины. Проглядывает и вновь скрывается. Я выполнил свою работу, осталось лишь понаблюдать за тобой, хотя и рано повзрослевшее, но все же дитя.

Тебе шестнадцать, и ты победоносно сидишь за партой, ловя завистливые взгляды одноклассниц. На парте высится гора валентинок. Ты читаешь наивные строки влюбленных мальчишек и медленно разрываешь аляповатую розовую бумагу на мелкие кусочки. Все охают, но тебе нет дела до этих людишек. Они тебя недостойны.

Тебе восемнадцать. Мальчишка, что в детстве гонял вместе с тобой голубей, что вечно смотрел на тебя влюбленным взглядом, мальчишка, чью валентинку ты порвала у него на глазах, робко спрашивает тебя, не хотела бы ты пойти вместе с ним. Ты смеешься неудачнику в лицо. На балу ты с неожиданной болью смотришь, как ловко он вальсирует с клушей Светкой. Сама ты танцуешь с физиком: только он не успел найти себе пару, впрочем, как и ты.

Тебе двадцать три года. Перед тобой открыты все дороги, но ты, наплевав на всех, даже на старушку-мать, отправляешься в путешествие. Ты горда и полна надежд, тебе никто не нужен. Ты величаво ступаешь на не родную землю, ловя восторженные взгляды. Ты сейчас правишь балом. Ты и только ты.

Тебе тридцать три года. С нарастающим беспокойством ты начинаешь следить за собой, ведь красота не вечна, тебе все сильней начинает казаться, что твоя красота убывает день за днем, час за часом… Ты начинаешь сомневаться в правильности своего решения.

Тебе тридцать пять. Впервые за несколько лет тебя тянет домой. От родных новостей не поступало давно. Конечно, для тебя это не повод, но тот проблеск наивности, что делает твое лицо таким милым, как в детстве, пусть даже оно и начинает стареть, заставляет тебя сделать это. Ты приезжаешь домой, входишь в пустую, покинутую квартиру. С ужасом ты узнаешь, что мать умерла два года назад. Для пущего результата я появляюсь рядом и небрежно, словно грязное белье, скидываю пелену высокомерия с твоего лица. Словно очнувшись ото сна, ты рассматриваешь серый пейзаж, пыль на мебели, занавешенные зеркала.… На твоем лице медленно проявляется мука понимания. У тебя нет ни друзей, ни семьи, ни крова. Ты оседаешь на пол с животным криком, а я исчезаю так же беззвучно, как и появился. Еще одна разрушенная жизнь, еще одна исковерканная судьба.

Злые боги создали идеальное оружие, и имя ему — высокомерие.