Гораций. Гоменум Ревелио (джен)

Странные люди эти магглы. В их крошечных домах находится место для чуланов, в которых можно разместить склад «Сладкого королевства», но нет места для нормальной ванной комнаты! Приличному человеку в зрелом возрасте просто не пристало пользоваться таким корытом. Приходится каждый день сначала расширять помещение, а потом трансфигурировать ванну. Столько мороки, чтобы удовлетворить элементарные человеческие потребности! А у половины магглов даже камина нет. Как можно жить в доме без камина? Как согреться дождливым вечером, когда за окнами воет ветер, а по подоконнику бьют капли? Чем заменить уютное потрескиванье дров и томный жар, идущий от огня? Как можно добровольно лишить себя каминной полки? Великая Нимуэ, что происходит в головах магглов, если они отказываются от прелестей многочисленных рамок, заполненных воспоминаниями о прошлом, от очарования старинных часов, отсчитывающих мгновения настоящего, от дорогих сердцу безделушек, каждая из которых напоминает о том, как много ты уже успел и как много тебе предстоит в будущем?

Странные, странные люди! Вы только не подумайте, что я их осуждаю. Нет-нет. Я человек без предрассудков. Я не порицаю, я сочувствую, и только. Разве запрещено сочувствовать магглам? Вот лежу в этой неудобной посудине, по уши в пене — и сочувствую. Я-то год так живу, а они всю жизнь, бедолаги.

На этой мысли меня прерывает бесцеремонное верещание Оповещающих чар. Мерлин, за какие грехи я это заслужил? За то, что однажды поддался очарованию юности, воспринял как должное жажду знаний и тягу к неизвестному? За то, что был так поглощён собственным тщеславием, что не разглядел мрачных замыслов за невинным видом? Если бы кто мог ответить на этот вопрос!

Призываю пижаму и полотенце. У меня меньше трёх минут, а я ещё не знаю, кто ко мне пожаловал. Будем надеяться, что не бывший состав моего Клуба, а то этим летом они заходили в гости к Амелии Боунс — неприятная вышла история. Так, драконью кровь не забыл, можно начинать.

Для начала — Гоменум Ревелио!

Ничего. Ладно, идут они не быстро. Вежливые какие.

Слышу шаги — твёрдые, но походка шаркающая. Старик. Лёгкий на ногу старик. А, и ещё кто-то помоложе. Любопытно.

Ну, разумеется. Тут никакие Чары обнаружения не помогут. Альбус Дамблдор мне не враг, но, пожалуй, останусь я креслом. С такими друзьями мне тоже жить недолго осталось. Вы только не подумайте, что я его осуждаю. Нет, я человек без предрассудков.

Отцы Основатели, где мои манеры? Забыл представиться. Меня зовут Гораций Слагхорн, и, кажется, я скоро покину этот мир.

* * *

Хогвартс почти не изменился, а ведь я не был здесь лет пятнадцать. Студенты стали шуметь чуть больше, подземелья стали чуть темнее, а путь в совятню — чуть дольше. Неизменным остался Большой зал — все эти свечи и тучи, серебряные кубки и восхитительное крем-брюле на десерт… Мерлин, как я скучал.

Хогвартс почти не изменился. К сожалению, в это «почти» входит и тот факт, что родители некоторых слизеринцев сидят в Азкабане. Вот, например, юный Малфой — неглупый молодой человек, очень неглупый, но я прекрасно осведомлён, что стало с Люциусом. Драко варит прекрасные зелья, он даже способнее своего отца, но он не ладит с мистером Поттером (большая ошибка с его стороны!), да и вообще смотрит на ребят исподлобья. Ох, недобрые глаза у этого молодого человека. Каждый раз, когда он покидает мой класс, я бурчу под нос: «Гоменум Ревелио». Никого. А на душе такое чувство, будто мистер Малфой всё ещё здесь, всё ещё сверлит меня своим взглядом. Не подумайте, что я его осуждаю, вовсе нет. Просто после уроков в их классе я съедаю на две конфеты больше, чем обычно — и это в лучшем случае. Стресс, как пить дать. А в мои годы нельзя нервничать. Поппи говорит, что и сладкого в мои годы тоже столько нельзя — мол, недалеко мне до диабета. Поппи очень добра. На самом деле, мне недалеко до паранойи.

Устраивая первое официальное собрание Слаг-Клуба, я тщательно просматриваю список тех, кого планирую пригласить. Гермиона Грейнджер — магглорождённая, но такая талантливая юная леди! Очень напоминает мне Лили. На днях я невольно стал свидетелем того, как она отчитывала двух третьекурсников. Уж не знаю, что они натворили, наверняка задирали малышей — я стал туговат на ухо и уже не могу расслышать всё. Такая девушка далеко пойдёт. И мистер Поттер очень ей благоволит. Мне всегда нравились такие пары — когда сходятся двое равных, двое достойных. Кроме того, мисс Грейнджер очень здравомыслящая особа, а вот мистеру Поттеру этого не хватает, я заметил это в самую первую нашу встречу. Гарри дерзок, но ему идёт. Надеюсь, эта дерзость пойдёт ему на пользу. Стало быть, Гарри — тоже в списке. Мистер Лонгботтом — непременно, хотя бы ради Августы… Мисс Уизли — да, определённо. Никогда не видел такого впечатляющего Летучемышиного сглаза! Бедный мистер Смит, должно быть, он не давал девочке прохода… Возможно, её брат? Они близко общаются с мистером Поттером. Нет, пусть пока будет только одна Уизли. В конце концов, право присутствовать на моём вечере надо заслужить. Вычёркиваем мистера Уизли. Так. Маклагген, Белби, Боббин — они могут пригодиться в дальнейшем, хотя Белби, кажется, совсем не общается с дядей. Ладно, вычеркиваем Белби. Мистер Нотт. Ах, нет. Его отца постигла незавидная участь после того случая в Министерстве — всё время об этом забываю! Конечно, дело не только в этом, не подумайте ничего дурного! Я человек без предрассудков. Просто мистер Нотт — не самый блестящий студент. Вот и всё.

Мне чудятся шаги за дверью.

Гоменум Ревелио.

А, видимо, показалось. Надо бы выслать пригласительные и сжечь список. На всякий случай.

* * *

Я не сплю четвёртую ночь. Ещё сутки — и меня нельзя будет подпускать к классу Зельеварения. Я попросту что-нибудь взорву, и тогда мне не сносить головы.

Школа стала адом. Просто удивительно, почему никто ещё не добрался до меня, почему меня терпят. Когда Дамблдора… После смерти Альбуса я хотел бежать — бежать куда-нибудь в Штаты или в Новую Зеландию. Говорят, в Америке проще слиться с толпой. Там можно сменить документы, купить новую палочку, начать новую жизнь. Деньги у меня есть — достаточно, чтобы обеспечить безбедное существование на год-другой, а там уж я как-нибудь приспособлюсь. Мы, слизеринцы, способны на многое, и умение приспосабливаться — одно из главных наших достоинств. Я выдержу. И это в любом случае лучше, чем смерть.

Судьба внесла свои коррективы: сова принесла мне письмо от нового директора Хогвартса — Северуса Снейпа — с убедительной просьбой вернуться в школу в качестве преподавателя Зельеварения и декана Слизерина. Клянусь Морганой, среди моих учеников было много противоречивых натур, много пугающих личностей, но теперь, на старости лет, я вынужден признать, что не знаю, чего боюсь больше — возможной встречи с Тем-Кого-Нельзя-Называть или вполне реальной угрозы со стороны Северуса. Чтобы принять решение, требуется время (три с половиной часа), коробка шоколадных котелков (двенадцать штук), чай с Огденским (две чашки) и некоторое количество загубленных нервных клеток (не поддаётся подсчёту). Я отправляю сову с вежливым согласием и цветистыми благодарностями, а потом провожу вечер с палочкой в руках.

Мерлин, как мне всё это надоело.

И вот теперь — это. Кэрроу — бестолочи Кэрроу, которые только и горазды кидаться Непростительными (а ведь когда-то они были тишайшими студентами; не помню, чтобы с ними были какие-то проблемы), — сидят за преподавательским столом и смотрят на Минерву с презрительным превосходством. Филиуса они и вовсе не удостаивают взглядом, зато мне кивают при каждой встрече. Даже не знаю, радоваться этому или печалиться. Видимо, есть какой-то негласный уговор, по которому я остаюсь фигурой неприкосновенной. Впервые ловлю себя на мысли, что мне неловко перед коллегами. Раньше такого не было — понятия не имею, когда успел стать таким мнительным.

Слизеринцы сходят с ума. Такое чувство, что они мстят за все годы ненависти и унижений — мстят другим факультетам и учителям, мстят всем, кто косо смотрел в их сторону. Я едва успеваю их контролировать. Разумеется, мне известно, что творят на своих уроках Амикус и Алекто, но пусть это остаётся на их совести — и на совести тех моих учеников, которые идут на ЗОТИ и Маггловеденье с азартным блеском в глазах (в такие моменты я чувствую себя до отвращения беспомощным и очень старым). Я повторяю изо дня в день, что наследники чистокровных семей не должны вести себя подобно плебеям, что и на других факультетах есть достойные студенты. Мой Клуб теперь состоит из слизеринцев и когтевранцев. Это наименее опасное сочетание. Иногда я приглашаю пару тихих пуффендуйцев — ребят из хороших семей, которые полушёпотом рассказывают об успехах в учёбе и проводят большую часть вечера, ковыряясь в своей тарелке.

А теперь пришла неизменная спутница нервной жизни — бессонница. Довольно неприятная штука, скажу я вам, а для человека, каждый день сталкивающегося с взрывоопасными смесями и такими же взрывоопасными детьми, это неприятно вдвойне. Я одеваюсь и иду патрулировать коридоры — теперь инициатива приветствуется, а я уже неделю провожу вечера, запершись в своих апартаментах.

В замке тихо, но тишина не умиротворяет — она пугает. Не шевелятся потёртые гобелены, спят, отвернувшись от всех, кто проходит мимо, портреты. Даже призраки куда-то подевались. Замок похож на раненое животное, которое молча ждёт последнего выстрела.

Я прислоняюсь к стене. Надо немного передохнуть, а потом можно подниматься на следующий этаж. Именно в этот момент я слышу шаги за углом. Моей фантазии хватает только на то, чтобы нырнуть в ближайшую нишу, завешенную гобеленом. Пришло время пожалеть о каждом съеденном сахарном пере, о каждой рюмке наливки. Ради Мерлина, надеюсь, меня не заметят.

Шаги приближаются, и я понимаю, что человек в коридоре находится под Дезиллюминационными чарами.

Что ж, пришла пора совершить ещё одну глупость — будем надеяться, не последнюю.

Гоменум Ревелио.

В щёлку между гобеленом и стеной я вижу Северуса. Он торопится, лицо у него взволнованное, напряжённое, губы сжаты. Не помню, когда я в последний раз видел его настолько эмоциональным. На нём дорожная мантия и плащ, а на поясе — меч Гриффиндора. Я вижу рукоять, торчащую из-под распахнутого плаща, и попросту не могу поверить своим глазам. Директор исчезает в конце коридора. Я стою столбом и боюсь лишний раз вздохнуть. Вдруг получится слишком громко. У меня уже начинают затекать ноги, когда Северус возвращается. Он без меча, подол плаща испачкан в грязи, а от ботинок остаются мокрые разводы. Он в ярости — мне прекрасно знаком этот его взгляд! — но почему-то улыбается — криво, неловко, будто не умеет. Вероятно, так и есть.

Я провожаю его взглядом и возвращаюсь в свои комнаты. Мне есть, над чем поразмыслить. Кажется, я что-то упустил.

Через некоторое время выясняется, что несколько студентов во главе с мисс Уизли и мистером Лонгботтомом (я сразу понял, что они далеко пойдут!) пытались выкрасть меч Гриффиндора из кабинета директора, а в наказание получили отработку с Хагридом, я понимаю, что упустил всё на свете.

Впервые в жизни я сомневаюсь, не предал ли ненароком хорошего человека. Возможно, я выжил из ума. Возможно, мне чудится то, чего нет. Однако если я прав, Северус находится в чудовищной опасности. Мерлин, если бы я мог хоть с кем-то поговорить, не рискуя быть убитым в собственной постели!

* * *

Хмурой майской ночью меня будит жуткий шум в коридоре. Я натягиваю халат поверх пижамы, хватаю палочку и выскакиваю в коридор. Мимо проносятся Филиус и Помона в пижамах, совсем рядом гремит голос Минервы. Что происходит?

— Гораций, не отставай! — успевает крикнуть Помона, и я, чертыхаясь, пытаюсь их догнать.

Безуспешно.

Когда я, наконец, присоединяюсь к остальной компании, состоящей, помимо моих коллег, из мистера Поттера и мисс Лавгуд (слава Мерлину — живы!), Минерва мечет молнии, а в окне одного из классов зияет огромная дыра, подозрительно напоминающая человеческие очертания.

— Он мёртв?

Что же вы так категорично, мистер Поттер.

— Наш директор взял кратковременный отпуск, — Минерва торжествует.

А потом набрасывается на меня и мой факультет.

Неужели эта женщина правда считает, что слизеринцы выступят против Того-Кого-Нельзя-Называть? Гриффиндор, да и только. На душе у меня тяжело. Я знаю, что половина тех, кто сейчас так браво бросается на защиту замка и Гарри, не переживёт эту ночь.

Гостиная Слизерина пуста.

Гоменум Ревелио.

Протего Тоталум.

Можно идти в спальни — я уже слышу, как шумят студенты. Должно быть, они тоже кое-что слышали. Я поплотнее запахиваю халат, приглаживаю усы, распрямляю плечи. В конце концов, я их декан.

Меня зовут Гораций Слагхорн, и я собираюсь выжить.