Я пьян, и у меня Рождество (гет)

Рон и Гарри толкали друг друга у зеркала, пытаясь занять собой всё отражение, истязали галстуки на шеях и попутно застёгивали рубашки. Вечернее солнце светило им в спины, припекало тёмные занавески и пол; в комнате было жарко.

— Я впервые буду отмечать Рождество не с семьёй, — бурчал Рон.

— Поверь, там все такие будут, — ответил Гарри.

— Мерлин, может, откроем окно? — проскулил Рон.

Гарри раздражённо бросил злосчастный галстук на постель.

— Ага, откроем окно, — фыркнул Гарри, — и Тедди простудится. Мне голову оторвут!

Годовалый карапуз лаконично агукнул, ползая по большой кровати.

— Когда его уже заберёт Андромеда? — застонал Рон. — Я, конечно, люблю его, но…

На лестнице послышался стук каблучков, и в спальню поднялась Гермиона. Уложенные волосы, вечерний макияж, яркие босоножки и махровый халат.

— Ты ещё не готова?! — возмутился Гарри.

Гермиона невозмутимо прошла к кровати, взяла на руки Тедди и его мишутку и спустилась вниз. Рон, наконец, справился с галстуком, заправил рубашку в брюки и теперь искал в шкафу подходящий пиджак. Гарри, бросая злобные взгляды на галстук, что всё лежал на постели, оставил верхнюю пуговицу расстёгнутой, закатал рукава и надел жилетку.

— Я ещё раз напоминаю: я не верю ни единому их слову, — невзначай сказал Рон.

— Как будто я верю, — Гарри закатил глаза.

— Но ты же был «за»! Мы проголосовали, и вы с Гермионой были «за»!

По ступенькам опять застучали каблучки. Гермиона вошла в спальню уже в вечернем платье до колена. Она положила на комод три волшебные палочки, открыла окно, и подул морозный ветер. За окном вовсю бушевала зима.

— А почему чёрное? — усмехнулся Рон, оглядев платье. — Чёрное — знак траура.

— Чёрный стройнит, Рональд, — сухо ответила Гермиона. — Андромеда забрала Тедди.

— Где они будут? — всполошился Гарри.

— Они поехали в «Нору», Молли решила остаться.

— Я уже перестал удивляться, — вздохнул Рон. — О, а вы послали Джинни сову?

— Ещё с утра, — сказала Гермиона. — Она тоже не приедет.

— Почему? — вздохнул Гарри.

— Потому что вы поссорились и потому что она на соревнованиях…

— Спасибо, Рон, — прорычал Гарри, — это был риторический вопрос. Лучше за Лавандой присматривай.

— Ха, она точно не придёт, с её-то шрамами, — сказала Гермиона. — Мы только втроём, как в старые добрые времена…

— Ну, да, и помимо нас там будет всё Министерство, бывшие Пожиратели смерти и эти лгуны из «Пророка», — фыркнул Рон. — И уж меньше всего мне ради этого хочется тащиться в Малфой-мэнор.

— Рональд, перестань, — отмахнулась Гермиона. — Всю неделю это повторяешь, смени пластинку. Мы работаем в Министерстве, а бывшие Пожиратели взамен на отпущение всех грехов организовывают благотворительный фонд, и это значит, что…

— Что мы вынуждены улыбаться им весь вечер и делать вид, что не хотим поубивать друг друга, — закончил за неё Гарри. — Лично я не вижу смысла этого «гостеприимного» вечера. Могли просто подписать все бумаги и спрятаться в свои особняки. Это худший способ испортить Рождество.

— Хватит ворчать, мальчики. Никто из нас не в восторге, но надо идти — это наша репутация.

— Репутация?! — взревел Гарри. — Да они…

Гермиона подняла руку в знак молчания.

— Всё, поняла, молчу. Мы и так опоздали на полчаса.

Они поочерёдно посмотрелись в зеркало, добавили к образам последние штрихи вроде часов и браслетов, надели пальто и шарфы и трансгрессировали, взявшись за руки.

Они оказались на широкой пустой дороге, мощенной гравием. Впереди виднелся заснеженный дворец, и каждый про себя отметил, что внешне по благородству мэнор ничуть не уступает даже половине замка Хогвартса. Уже ближе к воротам росли вечнозелёные, аккуратно стриженые кустарники. Начиная от входной решётки, дорожка была очищена от снега. По обе стороны через каждые десять метров стояли яркие фонари — солнце довольно быстро пряталось за горизонт. От главной дорожки в стороны отходили мелкие тропинки, ведущие к замёрзшим фонтанам и беседкам. Повсюду были развешены венки из омелы, яркие гирлянды, волшебные огоньки и елочные шары — было безумно красиво. Гермиона, Гарри и Рон проходили мимо всего этого спокойно, словно их ничего не может раздражать.

Подходя к широкому крыльцу, они уже слышали музыку. Во всех окнах горел свет. Возле входной двери стояла заколдованная деревянная фигура, открывающая дверь гостям. В последний раз многозначительно переглянувшись, они сняли пальто, оставив их фигурке, и зашли внутрь.

Было шумно. Здесь собрались все влиятельные персоны из Министерства Магии, три-четыре журналиста и фотографы из «Ежедневного пророка» и «Магического вестника» и, конечно, бывшие Пожиратели смерти. Эти лицемерные, лживые люди, которые всего год назад хотели уничтожить магглорожденных и полукровок, а сейчас хотят им помочь восстановить своё состояние в обществе. Ха, разве можно им верить? Однако все делали вид, что верили: улыбки, разговоры, смех и танцы скрывали презрение и ненависть друг к другу. Гарри заметил нацеленные на них колдоаппараты и дёрнул друзей за руки — на лицах Рона и Гермионы сразу появились правдоподобные улыбки.

— О, а вот и они, звёзды этого вечера! — пропела Пэнси Паркинсон, приближаясь к ним.

На ней было длинное платье вызывающего бордового цвета, в руках бокал шампанского. Она подозвала официанта, что разносил напитки по всему залу.

— Приятно, что вы пришли, — улыбнулась она.

Рон поспешил пожать ей руку; Пэнси сделала лёгкий реверанс. Гарри по-прежнему оставался «глазами» троицы, взяв всех папарацци на себя: он улыбался им, отвечал на вопросы и не отказывался от снимков. Гермиона высокомерно посмотрела на официанта.

— Хм, а почему не эльфы всех обслуживают? — поинтересовалась она, взяв бокал с подноса.

— Все знают, как ты борешься за их права, поэтому мы решили не расстраивать тебя, — ответила Пэнси.

— О, это весьма благородно, — завидев рядом журналиста, сказал Рон.

— Конечно, держать людей за рабов гораздо благороднее, — не успокаивалась Гермиона.

Пэнси склонилась поближе и прошептала:

— Они все пришли сюда добровольно и получат за вечер больше, чем ты за месяц. Хватит, Грейнджер.

Гермиона обиженно поставила бокал обратно на поднос и, взяв Рона за руку, ушла вперед. Гарри остался один, окружённый журналистами. Обернувшись, Рон увидел, как к нему подходила Пэнси.

— Единственное, что могло меня добить… — шипела Гермиона под нос, — … и они это сделали…

Она крепко вцепилась в ладонь Рона.

— Перестань, ты привлекаешь внимание, — одёрнул он подругу. — Пойдем, надо со всеми поздороваться. Улыбайся.

Они подошли к столу с закусками; Гермиона осматривала всё великолепие еды, приготовленной, наверняка, эльфами. Рон сразу опрокинул две стопки огневиски, пока никто не обращал внимания.

— Только наши сверстники, — прошептала Гермиона, — а где же старшее поколение?

— Вяжут носки внукам! — громко ответил кто-то за спиной.

Рон и Гермиона резко обернулись: то был Драко Малфой. В лощёном костюме, с зализанными волосами он выглядел точь-в-точь как его отец. Драко рассмеялся над собственной шуткой, и народ подхватил волну веселья.

— Это уже слишком, — Рон закатил глаза.

Но Драко сделал вид, что не заметил этого. Он подошёл к ним и, подняв один из подносов, протянул его Гермионе чуть ли не в нос.

— Попробуйте тарталетки, они исключительно вкусные, — он улыбался так же, как и Пэнски. — Я сам готовил.

— Оу, Малфой, ты умеешь готовить? — удивилась Гермиона.

— Когда рядом Рита Скитер, я умею всё, — усмехнулся он, впервые искренне за это время.

Рон попробовал одну тарталетку, Гермиона же воздержалась.

— Так где же твои родители? И мистер и миссис Паркинсон? Миссис Забини? Нотт? — начала перечислять Гермиона.

— Они в другой комнате, — Драко указал на закрытые двери. — Решили нас спасти.

— В каком смысле? — спросил Рон.

— Ну, вы видите здесь, к примеру, Кингсли?

Рон рассеянно огляделся.

— Нет.

— Вот именно, — с долей гордости сказал Драко. — Наши родители предложили дать интервью совместно с главами Министерства. Так что пока мы тут развлекаемся, подписываются все необходимые бумаги, решаются все вопросы, о которых стоит знать только им, и всё прочее. Это я придумал.

— Ты всё можешь превратить в рассказ о себе, да? — нахмурилась Гермиона.

Драко поставил поднос обратно на стол, хлопнул в ладоши — и музыка в зале стала немного громче.

— Можем поговорить о тебе, Грейнджер. Но, честно говоря, я бы лучше поговорил с Поттером, уж не сочтите за грубость. Надо для заголовка.

— Что, тоже твоя идея? — хмыкнул Рон, поглядывая на огневиски.

— Вообще-то, родителей… Так, неважно, — отмахнулся Драко. — Где он?

Гермиона огляделась в толпе. Рон в этот момент выпил ещё одну рюмку, да и Драко опустошил бокал шампанского, вероятно, для храбрости.

— Кажется, он стоял вон там, — она указала на окно, — разговаривал с кем-то из «Магического вестника».

— К нему Пэнси подходила, — добавил Рон, — спроси у…

Как раз в эту секунду к ним практически подбежала Пэнси, слегка запыхавшаяся. Взгляд её метался по их лицам, губы сжаты.

— Это какой-то кошмар… — прошипела она.

— В чём дело? — одновременно спросили Драко и Рон.

За спиной Пэнси появился Гарри, с довольной улыбкой и влюблённым взором. Гермиона в преддверии чего-то ужасного взяла бокал. Пэнси подбежала к ней и отняла бокал.

— Нет, не пей, — стараясь не повышать голос, сказала Пэнси. — Оно отравлено…

Драко, который в этот момент как раз допивал второй бокал, чуть не захлебнулся.

— Ты прекрасна... — пропел Гарри.

Рон и Гермиона стояли как громом поражённые.

— Что за чёрт? — подал голос Драко.

— Кто-то, наверное, добавил ему в бокал Любовное зелье, — сокрушалась Пэнси. — Я дала ему только один бокал, больше он ничего не ел и не пил. Мы только отошли от журналистов, как вдруг…

— И как я раньше не видел твоей красоты? — разговаривал, видимо, сам с собой Гарри.

Пэнси многозначительно посмотрела на Драко.

— И так уже минут десять. Не иначе как Амортенция.

— Точно, Амортенция, — в изумлении прошептала Гермиона. — А кто-нибудь ещё пил шампанское?

— Да все пьют, — сказал Рон. — Погляди. Вот я: я пьян, и у меня Рождество. Наверное, кто-то хотел отравить Гарри, — и он злобно посмотрел на Пэнси.

Та от возмущения даже топнула ногой.

— Зачем мне это, подумай? Тем более, сейчас, м? Я бы лучше Грейнджер отравила, она уж посимпатичнее Поттера.

— Ещё чего не хватало, — фыркнула Гермиона. — Ладно, мы уведём его…

— Нет! — Драко схватил Гермиону за руку. — Его подпись должна быть на нескольких договорах!

— Подпишет завтра или… А у вас есть запасы зелий в доме?

— Есть! — обрадовался Драко. — Но… — улыбка его померкла, — они в кабинете отца. А кабинет как раз за гостиной, где они сейчас сидят. И нам туда нельзя.

— Ты, что, маленький мальчик? — запричитал Рон. — Видишь, человеку плохо!

— Мне так хорошо ещё не было никогда, — на своей волне распинался Гарри.

— Я не пойду, — вознамерился Драко. — Отец запретил.

— Запретил что? Заходить к ним или заходить в комнату с зельями? — не отставала Гермиона.

— И туда, и туда. Мне неприятности не нужны. Хочешь — иди сама.

— Драко, я не собираюсь терпеть его весть вечер, — угрожающе сказала Пэнси.

— Может, отвести его в какую-нибудь комнату наверху и запереть? — предложил Рон. — Там он никому не навредит, если, конечно, Пэнси останется с ним.

— Только если ты тоже останешься, — кивнула Пэнси. — Вдруг он начнёт приставать? Палочки все оставили дома, а ты… сильный вроде.

Драко и Гермиона переглянулись. Другого решения они пока не видели, Гарри должен был остаться до конца.

— Сделай так, чтобы их никто не заметил, — сказала Гермиона Драко.

Он кивнул и хлопнул в ладоши. Пластинка сменилась, и заиграла лиричная мелодия.

— Дамы и господа, объявляю белый танец! Дамы приглашают мужчин, прошу вас!

Дабы не дать «Пророку» новых поводов для расспросов, все разбились на пары и закружили в танцах.

— Второй этаж, третья дверь слева, — сказал он Пэнси.

Рон и Пэнси подхватили Гарри под руки и повели наверх, пока он что-то мелодично говорил. Драко снова хлопнул в ладоши, и лестница скрылась в полумраке: освещение стало более мягким и было устремлено на танцующих. Драко обнял Гермиону за талию и встал в позу для вальса.

— Ты что делаешь? — прошипела Гермиона.

— Грейнджер, я же объявил медленный танец, — ответил он, — не привлекай внимания.

— Я не умею танцевать.

Он сделал пару ведущих шагов, и Гермиона неумело задвигалась в такт.

— На Святочном балу ты танцевала с Крамом, — сказал Драко.

— Это было четыре года назад, — усмехнулась Гермиона. — И кстати, тебе разве не противно танцевать с магглорождённой? Или, как ты любишь говорить, гряз…

— Заткнись, — с улыбкой прервал её Драко, — рядом всё ещё папарацци.

Они улыбались друг другу и танцевали, как неотёсанные калеки: Гермиона норовила наступить Драко на ноги, сбивалась с ритма, и иногда её заносило в другую сторону. Драко терпеливо продолжал, и когда заиграла другая мелодия, он отвел её к креслам.

— Я не чувствую ног, — улыбаясь гостям, шикнул он.

Гермиона покраснела.

— Я тебя предупреждала, что не умею танцевать. Сам виноват, — буркнула она. — Пойдём уже за зельем.

— Не могу я, — он повернул к Гермионе голову, — я же сказал! Отец мне голову оторвёт!

— Ты, что, такой паинька? — смешливо спросила она.

— Ну, допустим, и что такого? Уж лучше быть паинькой и жить припеваючи, чем… — он осёкся.

Гермиона снова покраснела, на сей раз от злости.

— Чем что? Договаривай, Малфой, ну же, не бойся, что я тресну тебе по голове.

— Лучше жить так, как я, чем так, как ты, — в сердцах бросил он.

У Гермионы отвисла челюсть.

— Прости, что?

— А что такого? — он закусил губу. — Вот ты, к примеру, героиня войны, а живешь без родителей. Стёрла им память по глупости, а могла их спрятать в доме Уизли, или тёти Меды, или ещё где. А теперь мучаешься и не можешь им память вернуть.

— Ты… Да ты совсем обнаглел?! Как у тебя вообще совести хватает такое говорить?!

— Я просто не могу представить, как можно жить без родителей… Я без своего отца и год прожить нормально не смог.

— Может, это было как-то связано с тем, что его посадили в Азкабан?

— Важна сама суть, — он поднял палец вверх.

— Не затрагивай больше эту тему, папенькин сынок, — сказала Гермиона.

— Я маменькин, — надулся Драко.

— Мерлин, и это сын Пожирателя смерти?

— Да Вольдеморт… — начал Драко.

— Вольдеморт переворачивается в гробу каждый раз, как ты произносишь его имя. Пошли к Гарри.

— Стой…

Гермиона повернулась к Драко и увидела, как меняется его выражение лица.

— Кажется, отравили не только Гарри… — шепнул он. — Неужели это и вправду Пэнси?

— Ох, пошли скорее, — спохватилась Гермиона.

У неё в голове не укладывалось, зачем Пэнси решила «влюбить» в себя столько парней. Да и зачем, на самом деле? Это глупо. А если это не она, то кто? Драко вдруг взял её за руку.

— Я поведу тебя, малышка, — мягким голосом сказал он.

— Малышка?! О, нет.

Глаза Драко были полны восхищения.

— Нет-нет, только не это… — взмолилась Гермиона, — только не здесь.

— Я люблю тебя, — забвенно прошептал Драко.

Он потянулся к ней, но Гермиона увернулась, схватила его за локоть и потащила к лестнице; сзади послышались щелчки колдокамер.

— Слушай, — развернувшись, шепнула Гермиона, — можешь убрать свет на лестнице? Объяви ещё один танец или пригласи всех к столу.

— И мы поднимемся в мою спальню? — с надеждой спросил Драко.

— Да, поднимемся.

Драко улыбнулся, хлопнул в ладоши: музыка стала тише, а невидимые прожекторы устремились на журналистов, гостей и столы в зале, заполненные закусками. Гермиона, подорвавшись с места, полетела наверх, за ней спешил и Драко.

— Третья дверь слева… — бубнила себе под нос Гермиона, поднимаясь по лестнице.

Вход на второй этаж блокировала массивная прозрачная дверь, определённо наколдованная. Драко что-то шепнул, дверь открылась, и по коридору эхом пронеслись бранные слова. По высоким воплям и упоминаниям Салазара стало понятно, что ругается Пэнси. Драко галантно распахнул Гермионе двери, и они увидели забившуюся на кровать Пэнси, зареванную и с длинной статуэткой в руках. Гарри сидел на софе у окна и потирал распухшую кисть. Из ванной слышались рвотные позывы.

— Мерлин всемогущий, что произошло? — воскликнула Гермиона.

— Э-эти… Они н-ненормальные просто! — взвизгнула Пэнси. — Когда ваш Уизли успел так напиться?! Он полез ко мне, Поттер заступился, и мы закрыли его в ванной.

— Гарри, что с твоей рукой? — волновалась Гермиона.

— Что с его рукой?! — продолжала визжать Пэнси из уголка кровати. — Лучше спроси, заслужил ли он это. И я отвечу, Грейнджер, — заслужил. Поттер ничем ни лучше Уизли. Тоже ко мне полез…

— Я хотел поцеловать тебя, — вступился Гарри. — Я ведь люблю тебя!

— А я нет, — Пэнси пригрозила ему статуэткой, — так что сиди там и помалкивай, — она повернулась к Драко: — Малфой, я так больше не могу, иди за зельем.

— Он… не сможет, — вздохнула Гермиона.

Драко прошествовал вперед, садясь рядом с Гарри.

— Девочки, нельзя так отвергать любовь! — заявил он. — Гарри любит тебя искренне, Пэнси! И я люблю тебя искренне, Герм…

— Замолчи! — шикнула Гермиона.

Пэнси уронила статуэтку на пол.

— Грейнджер, это конец, — заключила она. — И это сделала не я.

— И уж точно не я. И уж тем более никто из них.

— И что нам теперь делать? — запаниковала Пэнси. — Грейнджер, я не учила зелья, спасай.

Гермиона села в изголовье кровати рядом с Пэнси. К ним мигом подсели Гарри и Драко. В ванной послышался шум воды.

— Он там не утопится? — осторожно спросила Пэнси, кивнув на дверь.

— Он всегда так делает, когда пьян, — сказала Гермиона. — Уже третий раз.

— Почему так?

— Потому что у него погиб старший брат, к примеру, — прорычала Гермиона. — Оставь эту тему, Паркинсон, я и так на антидепрессантах. Малфой, отвали!

Драко как раз в этот момент пытался взять её за руку, но после крика обиженно надул губы и вернулся обратно на софу. Впрочем, через секунду его лицо снова озарила влюблённая улыбка.

— Вспоминай про зелья, прошу, — заныла Пэнси.

— Ладно! Так… — Гермиона сосредоточенно смотрела в одну точку, — Амортенция — это самое сильное любовное зелье. Вызывает одержимость, сильное влечение. Противоядие легко готовится. Воздействие зависит от срока давности изготовления…

— Это тебе не магазин продуктов, — отозвалась Пэнси.

— Я сейчас закрою тебя с Гарри в ванной, — гаркнула на неё Гермиона, — если не замолчишь.

Пэнси показала ей язык.

— В состав входят ноготь, волос… — продолжала вспоминать Гермиона.

— Ха, ну да, я просто взяла и бросила свой волос в бокал с шампанским, а потом ещё и маникюр испортила, конечно! — ухмыльнулась Пэнси. — И всё это, пока Поттер отвернулся к колдографам.

Гермиона резко вскочила с кровати. Драко и Гарри машинально поднялись на ноги.

— Так вот же оно! — радостно воскликнула Гермиона.

— Что — «оно»? — Пэнси непонимающе посмотрела на неё.

— Не «оно», а «она», — самоуверенно поправил её Драко. — И «она» восхитительна. Я про Гермиону, если что.

— Малфой, — окликнула Пэнси.

— Да?

— Заткнись.

Гермиона не обращала на мальчиков внимания.

— Это не Амортенция! — восторженно сообщила она.

— Но…

— Да, это любовное зелье, но кто сказал, что это может быть только Амортенция? Я ходила на все занятия, в отличие от тебя, Паркинсон…

— Хвастунья, — фыркнула Пэнси.

— Есть три вида любовных зелий: Амортенция — зелье продолжительной влюблённости, Кьютенция — зелье мимолётной симпатии, чтобы завлечь кого-то, и Обсенция — зелье для имитации практически пожизненной привязанности. Тебе надо было читать сноски в учебниках.

— Зачем, если есть ты? — Пэнси облегчённо вздохнула.

— В нашем случае, я полагаю, речь идёт о Кьютенции, то есть о зелье мимолётной симпатии. Оно обладает своеобразным действием: выпивший зелье обращает внимание на стоящего рядом человека противоположного пола. Для этого даже волосы не нужны, тем более у тебя, Паркинсон, концы секутся, — съехидничала Гермиона.

Пэнси злобно сощурилась.

— К тому же, оно действует непродолжительно, противоядие не понадобится. Гарри выпил один бокал?

— Я готов пить из бокала нашей любви вечно, — ответил за неё Гарри.

— Просто он поссорился с Джинни, — отмахнулась Гермиона. — Зелье действует полчаса, а прошло минут пятнадцать-двадцать.

— А Драко? — спросила Пэнси. — Он-то ни с кем не расставался.

У Гермионы округлились глаза.

— Значит… Кхм, он просто выпил два бокала. Или вроде того.

— Я хочу на свежий воздух, хочу к гостям, — заныла Пэнси. — Больше не могу выносить этого Поттера.

— Тебе придётся либо остаться здесь, либо забрать его с собой, — Гермиона пожала плечами.

— Я пойду за тобой куда угодно, — возвышенно произнёс Гарри. — Я отдам тебе все свои деньги, богатства…

— Хм, а он начинает мне нравиться, — рассмеялась Пэнси.

Гермиона преградила им путь.

— Паркинсон, даже не думай этим воспользоваться. После прекращения действия зелья он будет всё помнить.

— Ой, я пьяна, и у меня Рождество.

Она схватила Гарри за руку, и они вышли в коридор. Рон в ванной начал тихо напевать. Гермиона присела на кровать, рассеянная и расстроенная. Она не могла понять, кому и зачем — ну в самом деле — понадобилось проделывать такое. Разве что какому-нибудь гаденькому журналисту из «Пророка» или «Вестника», но ведь их сейчас здесь нет, да и вряд ли они заметили что-нибудь. Драко подсел к Гермионе и взял её за руку.

— Малфой, отвяжись, — устало пробормотала Гермиона.

— Я не буду приставать с расспросами или лезть с поцелуями…

— Ну, слава Мерлину.

— Я просто хочу поговорить, — сказал он, заглядывая ей в глаза. — У тебя очень приятный голос.

— И о чём хочешь поговорить?

— На личные темы ты вряд ли будешь со мной разговаривать…

— Это уж точно, — отрезала Гермиона.

— М, может, о погоде? — с улыбкой предложил Драко.

— О погоде?

Гермиона поднялась с кровати, подошла к окну. Вся улица была покрыта снегом, что изумительно переливался под светом фонарей. Снегопад казался таким уютным и мягким, что хотелось зарыться под сугробы, как под одеяло, и греться там.

— Ну, я люблю зиму, — неловко произнесла Гермиона. — Люблю Рождество.

— Я тоже.

Она вздрогнула, ощутив его дыхание на плечах. И не заметила даже, когда он успел подойти так близко. Поворачиваться и отталкивать его не хотелось, да и пока не было нужды: Гермиона могла постоять за себя, отец раньше показывал ей различные приёмы.

— Это я уговорила ребят прийти сюда, — внезапно для себя призналась Гермиона, — они не хотели, а я… Я решила, что вы все изменились, решили сделать доброе дело. Захотелось поверить, что люди могут быть хорошими.

— Ну, я ничего такого не планировал. Это всё родители, я только гость на этом вечере. Если бы можно было спрятаться на весь вечер в спальне, я бы так и сделал.

— Ты и так в спальне уже довольно долго.

— Хм, тогда всё идеально, — улыбнулся Драко. — Если бы только Уизли не рвало в моей ванной… Это из-за тарталеток, я думаю. Ведь их действительно готовил я. Тестировал на наших эльфах — у них отравление. Поэтому и наняли официантов.

Вместо возмутительных речей Гермионе захотелось рассмеяться. Она повернулась к Драко и оказалась на уровне его ключиц — да, он был довольно высокого роста. Она подняла взгляд на его лицо, и Драко слегка склонил голову.

— Я всегда говорила, что ты безнадёжен, — прошептала она.

— Я безнадёжно влюблён, — ответил Драко.

Он наклонился к её губам, но Гермиона отпихнула его.

— Так, Малфой, соблюдай дистанцию!

Драко будто током прошибло. Он удивлённо посмотрел на Гермиону, ощупал себя, проверил карманы, словно потерял что-то.

— У тебя магнит на платье, да? — скривился он.

— Что, прости?

— А как иначе объяснить, почему я стоял рядом с тобой?! — чуть ли не визжал Драко.

Гермиона с наслаждением посмотрела на часы.

— Ну, наконец-то. Странно, что тебя раньше отпустило, чем…

На улице кто-то радостно завизжал. Гермиона и Драко бросились к окну: по белому снегу прыгали Пэнси и Гарри с бутылкой вина наперевес, обнимались и целовались.

— Джинни убьёт его, — сокрушалась Гермиона.

— Это я убью его! — прорычал Драко. — Он же…

— Ой, помолчи уже, — махнула на него Гермиона, — Гарри под действием зелья, а Паркинсон… видимо, порядочно пьяна.

— Лично я не помню ничего про Кьютенцию, где ты это прочитала? — спросил Драко, отлепившись от окна.

— В библиотеке, мадам Пинс посоветовала для досуга, — Гермиона пожала плечами.

Из ванной послышался стук.

— Выпустите меня, мне лучше, — жалобно попросил Рон.

Гермиона открыла дверь. Драко вытащил из прикроватной тумбочки флягу и протянул вышедшему из ванной Рону. Тот держался молодцом, хотя было видно, что огневиски — совсем не его напиток.

— Выпей это, — сказал Драко, — сразу станет легче. И не налегай на тарталетки. Пойдёмте вниз.

Рон осушил флягу, поморщился и поспешил вниз.

— Ты же хотел провести весь вечер в спальне, — прищурилась Гермиона, — зачем же спускаться вниз?

Драко поставил пустую флягу на тумбочку и, взяв Гермиону за локоть, подвёл к двери.

— Если ты в курсе, кто такие джентльмены, то я просто хотел, чтобы вы двое вышли и оставили меня одного. Я буду придумывать смерть для Поттера и Пэнси. И какое-нибудь мощное заклятие для стирания памяти получше Обливейта.

— Зачем?

— Чтобы ты забыла, что я к тебе приближался, Грейнджер, — фыркнул он. — Или тебе хочется лелеять это воспоминание до конца своих дней?

Гермиона язвительно улыбнулась.

— Струсил, значит? Не способен признать, что тебя кто-то одурманил и что ты счёл меня привлекательной?

— Не строй иллюзий, я бы лучше поцеловал Поттера, — парировал Драко.

Гермиона победно скрестила руки на груди.

— Неужели? А ты знаешь, что ещё значится в той главе про любовные зелья?

— И что же?

— Что при действии Кьютенции выпивший зелье не просто помнит всё, что говорил…

Драко сглотнул.

— …Но и всё, что он говорит, имеет под собой правдивую почву. То есть, это не безосновательные фразы. То есть…

— Ты мне не нравишься, Грейнджер, — резко сказал Драко. — Я это говорил, чтобы… просто так, в общем. Ты слишком много думаешь.

— Я всегда много думаю, в отличие от тебя, — хмыкнула Гермиона.

— Ты девушка, ты впечатлительна и у тебя наверняка ПМС, — лаконично ответил Драко.

Внизу раздались аплодисменты, шум, крики; послышалось несколько хлопков от пробок шампанского и шипение бочек сливочного пива.

— С Рождеством, — сухо произнесла Гермиона.

Как только она развернулась, чтобы уйти, Драко схватил её за руку и притянул к себе.

— Извини, — шепнул он ей в самые губы.

— Знаешь, Рождество — это время, когда хочется сказки, хочется провести этот вечер с друзьями и близкими…

Драко лучезарно улыбнулся.

— Так вот, — продолжила Гермиона, — когда станешь моим другом, тогда и будем обниматься, а сейчас — убери руки!

Она оттолкнула его и заспешила к лестнице.

— Говорили, что к полуночи все буду расходиться. Удосужься прийти хотя бы на окончательное подписание, — на ходу бросила она.

Внизу все, и вправду, начали потихоньку расходиться, так сказать. У кого-то дома уже были дети, которых нельзя оставлять надолго одних. Кто-то всё же попробовал малфоевские тарталетки и рванулся выключить дома несуществующий утюг. Некоторые попросту утомились и хотели спать. Всё-таки, Рождество — это семейный праздник, а не гламурная вечеринка. Рон оживлённо болтал с официантом о сложностях обучения в Хогвартсе, в этот момент в дом вернулись Пэнси и Гарри, с поджатыми губами и поправленными причёсками. Из второй гостиной вышло «второе поколение», а именно миссис Забини и миссис и мистер Малфой.

— Вы как вовремя, мистер Поттер, — мягко улыбнулась Нарцисса Малфой. — Мистер Уизли, и вас я тоже попрошу зайти. Дамы и господа, — обратилась она ко всем оставшимся, — мы с мужем благодарим вас за то, что вы смогли прийти сегодня на праздник! Спасибо так же и замечательным поварам, миссис Забини и нашим друзьям из «Ежедневного пророка» и «Магического вестника», что смогли помочь в организации праздника!

Все похлопали речи, которая показалась действительно искренней, и допили свои коктейли.

— Мистер Уизли, мистер Поттер, прошу, — пригласила их жестом Нарцисса.

Гарри переглянулся с Гермионой и Пэнси.

— Я… я сейчас подойду, — рассеянно сказал он.

Рон, пожав плечами, прошёл в гостиную к старшим. Гарри же потащил за собой Пэнси, Гермиона спустилась им навстречу.

— Ты как? — заботливо спросила Гермиона.

— Как я? — шипел Гарри. — Эта психованная побила меня, потом напоила, потом чуть не изнасиловала…

— Тебя случайно Гойлом по голове не били? Ты, может, от него заразился?! — повышенным голосом сказала Пэнси. — Я ничего такого не делала!

— Я видела вас в саду, — жестко сказала Гермиона.

— Да он сам предложил выпить!

Пэнси уже не обращала внимания на всё ещё присутствующих гостей и не сдерживалась в криках. Как, в принципе, и Гарри. Гермиона просто отошла в сторону.

— Я же был под действием зелья! — кричал Гарри.

— Поттер, зелье действует полчаса, ты, что, не слушал?! Ты предложил выпить!

— Да, потому что на трезвую голову ты кажешься исчадием Ада!

— А выходить в сад было зачем? Чтобы никто не видел нас вместе, верно?

У всех обернувшихся на лице было практически написано: «Хлеба и зрелищ».

— Ты просто невыносима!

— Да ты же сам лез ко мне целоваться! — защищалась Пэнси. — Причем, дважды! И во второй раз ты уже был не под «действием зелья».

— А что ещё делать, если ты без умолку болтаешь? У любого уши разорвёт от твоего балоболства!

— Ты называл меня Джинни, а потом извинялся и говорил, что я лучше, — чуть ли не со слезами на глазах отвечала Пэнси.

— Это чтобы ты не ревела… Вот, как сейчас.

— Я не реву! — завопила она. — Просто ты не можешь брать ответственность за свои поступки!

— Всё, Паркинсон, ты меня достала! Завтра идёшь со мной на свидание, поняла?

— Не ори на меня!.. Что?

— Что? — поразилась Гермиона.

— Всё, я сказал, — «по-мужски» сказал Гарри. — Завтра пришлю тебе сову. Пила со мной, разговаривала, целовалась — получай свидание.

— Н-но… Джинни? — изумлённо сказала Пэнси.

— Мы уже давно не вместе, просто поддерживали репутацию. А ты на меня зельем подействовала. Не пойдешь на свидание — я тебя так напою, понятно?

Щёки Пэнси порозовели.

— Ну, я… Я должна подумать…

Гарри по-свойски поцеловал её в щёку и направился ко второй гостиной.

— Что?! — удивился он реакции гостей. — Я пьян, и у меня Рождество. Так что отстаньте, трусы Мерлина вам на головы… — пробормотал он у дверей.

Гермиона всё ещё стояла, открыв рот.

— А я всегда говорила, что в Поттере что-то есть, — смутилась Пэнси.

Удивленческая нервная система Гермионы сдалась.

— Эм, Паркинсон, я всё ещё тут.

Толпа под шумный шепоток обсуждения продолжила свой расход по домам. Со второго этажа спустился Драко.

— Гермиона, можно с тобой поговорить? — спросил он, подойдя к девушкам.

Пэнси и Драко обменялись многозначительными взглядами, и Пэнси, по всей вероятности, окрылённая Поттером и вином, устремилась к потоку уходящих.

— Я знать не хочу, что ты там собираешься мне сказать, — огрызнулась Гермиона, глядя перед собой.

— Ну, а я всё равно скажу, — настаивал Драко.

— Как будто я буду слушать…

— Хватит, Грейнджер, — он рывком развернул её к себе: — Ты можешь притворяться, что тебе всё равно, сколько угодно, но ты знаешь правду. И я не очень-то хотел, чтобы ты это узнала таким способом. Да и вообще, чтобы ты когда-либо узнала правду, и мне очень стыдно…

— Стыдно, что тебе может понравиться грязн…

— Магглорождённая, — поправил её Драко.

Гермиона принюхалась и тут же скривилась.

— Ты когда успел выпить?

Он пожал плечами.

— Пока сидел в спальне и думал о… об этой ситуации. Примерно полбутылки огневиски. И мне нехорошо.

— Ещё бы, — Гермиона закатила глаза.

— Так, послушай меня, наконец, пока меня не вырвало! — он топнул ногой, снова привлекая внимание толпы. — Ты действительно мне нравишься, и это длится уже не первый год…

— Что, два года? — ёрничала Гермиона.

— Где-то с шестого курса. Ты на Зельеварении что-то отвечала Слизнорту, что-то про Амортенцию. Я тогда тайком понюхал зелье, и оно… Оно пахло тобой, то есть тем запахом, который исходил от тебя — яблоки и что-то цветочное…

— Это маггловские духи, — вставила Гермиона.

— Я с тех пор всегда был на твоей стороне, и никогда не желал тебе и даже Поттеру и Уизли зла.

— Опустим тот момент, когда ты стал Пожирателем смерти, — Гермиона подняла руку.

— Мерлин, ты просто невыносима! — не сдержался Драко. — Я пытаюсь тебе хоть что-то объяснить, а ты даже не пытаешься меня слушать!

— Я же предупреждала, — холодно ответила она.

Шепоток толпы становился всё тише, интрига нарастала, ровно как и желание всех уйти домой.

— Знаешь, как бы ты не держалась за своё хладнокровие, но эмоции тебя пересиливают, и всем это видно, — не выдержал Драко, разворачиваясь к лестнице. — И там наверху — всё было правдой, я не пытался лукавить.

— И про безнадёжность? — с насмешкой спросила Гермиона.

— Да! Но теперь это уже неважно, потому что ты ведешь себя, как бесчувственная сорокалетняя стерва!

Он стал подниматься по ступенькам. Гермиона, прикусив губу, раздумывала над тем, правильно ли она его осадила, но остановить свой напор уже не могла:

— Ха, ты в своём амплуа! — крикнула она ему вслед. — Опять сбегаешь! Ты всегда сбегаешь, как только нужно отвечать за свои слова или поступки. Трус!

Драко быстро сбежал по лестнице и налетел на Гермиону, едва не сбив её с ног. Зрачки его были расширены, сам он слегка покачивался — алкоголь давал о себе знать.

— Я трус?! А не ты ли оттолкнула меня в спальне?

— Потому что ты был под действием зелья! — возмутилась Гермиона.

— Но сейчас со мной всё в порядке, зелье уже не действует! — гневно вещал Драко.

— Ну, так чего ты ждёшь? — фыркнула Гермиона.

Она осознала, что именно она сказала, как раз в тот момент, когда Драко прижался губами к её рту. Кислый привкус спиртного разъедал обветренные зимним морозом губы.

— Вот мой подарок, — прошептал Драко, чуть-чуть отстранившись. — Я пьян, и у меня Рождество.

Послышались щелчки колдокамер, гости одобрительно загудели, раздались аплодисменты. Двери второй гостиной распахнулись, довольные подписанным контрактом министры и бывшие Пожиратели вышли в общую гостиную и сразу попали в лавину оваций и обсуждений. Драко, завидев шокированных родителей, глупо улыбнулся.

— Сегодня день исполнения желаний, волшебный — именно волшебный, а не магический, — праздник, и я хочу открыть всем правду, что бы потом со мной не сделали. В конце концов, я подросток.

— Он изрядно выпил, — шепнула Нарциссе на ухо подбежавшая Пэнси.

Рон старательно соблюдал спокойствие, хотя глаза его готовы были лопнуть от увиденного. Гарри что-то говорил Пэнси, Люциус Малфой плеснул себе по лбу рукой.

— Чтоб я ещё хоть раз позволил тебе колдовать в моём доме, Забини! — в сердцах воскликнул он. — Больше не позволю искать себе мужа в моём доме!

Миссис Забини вздернула подбородок и пробурчала себе под нос не самые миловидные послания в адрес Малфоя.

— Так, все вон! — шикнул Люциус Малфой. — Я сожгу к чертям всю выпивку в этом доме, а ты, — он указал на Драко, — будешь посажен под домашний арест на весь год!

— Люциус! — одёрнула его Нарцисса. — Мисс Грейнджер, хоть вы можете это объяснить? — как можно спокойнее спросила она.

Гермиона, признав, что это сумасшедший сон, тронула пальцем горящие от поцелуя губы. В голове её крутились тысячи мыслей, и одной из них было то, что она всё ещё стояла рядом с Драко, положив руку ему на плечо, а сам Драко обнимал её за талию.

— Ну, миссис Малфой, что тут скажешь: они пьяные, и у них Рождество.

Нарцисса многозначительно посмотрела на Пэнси, Рона и Гарри.

— А я трезвая, — добавила Гермиона.

Драко повернул голову, как бы изучая стену.

— Меня сейчас стошнит, и я хочу быть тебе хотя бы другом — это две вещи, которые тебе надо знать.

Обескураженная толпа, наконец, покинула дом. Гарри, Рон, Пэнси тоже вышли. Нарцисса и Люциус, решившие отругать миссис Забини, поднялись на второй этаж. Гермиона «передала» им Драко и перед уходом в последний раз оглядела дом: официанты прибирали со столов, выключили музыку, включили настенные бра вместо яркого света. Гермиона выходила из особняка со странным чувством недосказанности. Лучшие друзья были заняты устройством своей жизни и решением своих проблем, бывшие Пожиратели смерти оказались людьми, а не чудовищами. И да — Рождество отныне вовсе не семейный праздник, Драко Малфой отбил вообще желание праздновать что-либо. Мысль о глупых разговорах с ним, поцелуе была сама по себе абсурдна и нелепа, Гермиона твёрдо решила забыть об этом до завтрашнего утра. Но, по правде, внутри у неё что-то колыхнулось, и столбик ненависти к семейству Малфоев понизился до минус четырёх. Она подозвала одного из официантов, когда уже стояла на пороге и застёгивала пальто.

— Скажите Драко, пусть наведается завтра в Министерство. Будем праздновать Рождество.

И тут она поняла, что забыть что-то до завтрашнего утра никак не получится.

Всё-таки, надо было выпить.