Работа над ошибками (джен)

Тренировку снова отменили. Даже для Англии погода последнее время отвратительная: дождь, гроза, порывистый ветер. Какой уж тут квиддич. Кэти вздыхает. Ее стихия — небо, в воздухе все ощущается по-другому: ярче, красочнее, динамичнее. На земле как-то неуютно и обыденно — статично.

Она оглядывает Косой переулок и невольно ежится. Люди бегут, как крысы с тонущего корабля, — кто куда. Серые, безликие. Они слишком приземленные, а она привыкла летать…

Мысли лениво толкаются в голове, тело вспоминает чувство полета, когда взгляд спотыкается на пестром пятне в толпе черного и серого. Ярко-розовое пальто может быть только у одного человека. Только… Руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Кэти до крови прикусывает губу, чтобы удержать себя в руках.

Жаба, противная, склизкая жаба! Спокойно идет по улице, останавливается, с кем-то говорит, извивается как уж на сковородке — наверняка льстит и изворачивается, умасливает.

Лживая лицемерная садистка! Кэти распаляется все больше: дыхание сбивается, по виску стекает капля пота. Кэти сдерживает себя из последних сил.

Эта… Эта… Эта… Она не видит лица, но уверена, что это Амбридж. Кэти не находит слов, чтобы выразить разрывающие ее эмоции. Физически коробит от того, что она просто стоит и смотрит из-за стекла. Будто ничего не случилось, будто все по-прежнему, будто прошлого нет. Кэти прижимается лбом к витрине. Как же она ее ненавидит! Хочет унижать, издеваться, причинить боль, пытать. Как та когда-то.

Кэти хочет убить… Эта мысль настолько ей не свойственна, что мгновенно отрезвляет. Оказывается, Кэти намертво вцепилась в палочку, а губы шепчут проклятия. Неосознанно, инстинктивно.

Кэти пугается себя. Выпускает палочку из ослабевших пальцев, та падает на пол, и красные искры летят в разные стороны. Кэти замирает. Не может поверить, что способна желать кому-то смерти. Даже такой… жабе. Поднимает взгляд, но Косая аллея снова выглядит как однородная серая масса. Ни намека на розовый цвет.

Может, ей померещилось?

С губ срывается еле слышный стон. Ей нужна помощь. Хватит оттягивать неизбежное.

* * *

— Здравствуйте.

Кэти не оглядывается по сторонам, пристально смотрит в глаза женщине напротив. Идти в колдопсихологу глупо, но она не хочет говорить друзьям. Они, конечно, не осудят, но и не поймут. Ей нужно выговориться.

Кэти всегда была милой и доброй, даже на войне до последнего защищалась, ранила, если только не было другого выхода. «Насилие не выход», — повторяла про себя. Но при виде Амбридж потеряла контроль. Превратилась в один пульсирующий сгусток ненависти. И это не дает Кэти покоя. Гложет ее, съедает изнутри, потому что такие сильные темные эмоции чужды ей.

Поэтому она идет к колдопсихологу. Упрямо смотрит той в глаза, сосредотачивается на них, отрешается.

— Присаживайтесь, — голос кажется смутно знакомым. Он завораживает, спорить невозможно. Как будто к Кэти снова применили Империус.

Она покорно садится.

— Чем я могу помочь?

Вопрос выбивает из колеи. Кэти не так представляла сеанс — откровенно говоря, вообще не представляла, — и совсем не знает, что ответить. Она не знает, чем ей помочь. И можно ли. Вдруг это воображение, вдруг на самом деле она и не видела Амбридж. Но как же вспышка ненависти… Чувства, на которое она не способна. Думала, что не способна.

— Я хотела убить человека, — срывается с губ само собой, потому что ей нужно поделиться. Выплеснуть из себя эту тьму.

С каждым словом и правда становится легче или Кэти убеждает себя в этом? Она путается во времени, захлебывается эмоциями и говорит, говорит, говорит.

* * *

Кэти закрывает глаза и считает до десяти. Вокруг гробовая тишина, все в ожидании. Крики с той стороны все громче, по стене бежит паутина трещин. Кэти готовится бежать. Так быстро, как только сможет. Если мадам главный инспектор Хогвартса так усердно бомбит стену, то пойманным пощады не будет. Кэти не будет «стучать» на друзей, а значит, ее ждет наказание. Она сжимает ладонь в кулак. Она не имеет права попасться.

Кэти кажется, что она выбегает первой, когда стена Выручай-комнаты все-таки рушится. Удирает со всех ног, не разбирая, куда бежит. Главное, подальше от Амбридж. Коридоры путаются, лестницы меняют направление. Кэти выбивается из сил, но не останавливается. Амбридж не должна одержать вверх и в этот раз, Кэти не позволит.

Ложась в свою постель, она торжествует. Не попалась. Сейчас ее не интересует, что Гарри поймали, что Эджком их выдала, — какая разница, если она ускользает из-под широкой лапы Амбридж. Для Кэти это самое важное.

* * *

Удивление сменяется недоумением, а затем и злостью. Зачем? Зачем нужен такой преподаватель? Переписывать учебник много ума не надо, на шестом курсе любой владеет этим в совершенстве. Очередное: «Палочки прочь, перья достанем» — режет лезвием по ушам. Не то, чтобы Кэти мечтает стать асом в Защите, но без практики не сдать ЖАБА. Без практики сложно что-то противопоставить сопернику, если вдруг всерьез война. Если Поттер говорит правду. Если…

— Мисс Белл, у вас закончились чернила? — приторная доброжелательность в голосе сквозит презрением.

Кэти передергивает.

— Нет, профессор.

— Тогда почему вы не записываете тему урока? — Амбридж склоняется к ней, заглядывает через плечо в чистый пергамент. — Вы же не хотите остаться после уроков?

— Нет, профессор.

Кэти поднимает голову и поспешно записывает появившиеся на доске слова. Амбридж довольно хмыкает и идет дальше по проходу между партами. Кэти отчаянно хочет запустить ей в спину каким-нибудь мерзким заклинанием, но вместо этого записывает чушь, которую та диктует. Глупые формулы, ненужные законы, которые в жизни не пригодятся. Палочку не уговорить колдовать, если знаешь только теорию.

— Кхе-кхе. — Кэти хочет заткнуть уши, но вместо этого поднимает голову и смотрит на Амбридж. Она упивается своей властью, расплывается в фирменной лживой улыбке и становится похожа на своих мерзких кошек. Стоит отвернуться, и вцепятся в горло. — Все свободны. В коридорах палочки не доставать, опасно.

Кэти представляет, что Амбридж не говорит, а квакает, еле сдерживается, чтобы не прыснуть. Хоть какая-то польза от урока. Сомнительная, но все же.

Надо попрактиковаться в Защите, чтобы не растерять навыки.

* * *

— Я наведу здесь порядок, — довольно ухмыляется Амбридж и выгоняет из команды Гриффиндора Гарри и близнецов Уизли.

Вопиющая несправедливость и апофеоз бесчинства. Кэти распирает от возмущения, но она ничего не может сделать. Факультетская команда по квиддичу обезглавлена, это понимает даже последний идиот. Лучшие игроки отстранены без права восстановления. Да, они сами нарвались. Да, насилие неприемлемо, но Малфой напросился. Ему можно, потому что он в любимчиках, умеет подлизываться к нужным людям в нужное время, но это не достоинство. Это неправильно, неправильно, неправильно!

Кэти хочет закричать на весь Хогвартс, но ее не услышат. Заработает лишь одобрение за спиной и наказание от Амбридж. Она здесь закон, кто бы что ни говорил. Дамблдор молчит, другие преподаватели не вмешиваются. Ученики бессильны перед произволом. Так же, как Кэти. Остается молчать или уходить в подполье. Она не Гарри Поттер, чтобы на каждом углу кричать о своей правде, да и он поплатился. Амбридж нашла повод. Захотела и нашла, и он ничего не может сделать.

Профессор МакГонагалл сжала губы так, что они побелели, но и она может только развести руками. Посоветовать Гарри и близнецам не высовываться. Пока министр потакает произволу Амбридж — если не одобряет, — у всех связаны руки, и Кэти раздражает это молчаливое повиновение. Она хочет выйти на середину Большого зала и прокричать: «Лицемеры!», но вместо этого вяло ковыряется вилкой в тарелке, не поднимая головы. Она заложница своего эгоизма. Чем тише ведешь себя, тем меньше проблем. Не всем быть воинами, как Гарри. Кто-то просто терпит, пока может, а потом… Что может быть потом, Кэти предпочитает не думать. Последствия проявления свободной воли непредсказуемы.

* * *

Каждая тренировка забирает все силы. Кэти еле тащится от квиддичного поля. Новички честно стараются, но до Поттера и Уизли им работать и работать. У Кэти опускаются руки. Им не выиграть Кубок без двух загонщиков и ловца, хоть наизнанку вывернись. Атмосфера уныния разносится со скоростью света. Кэти вздыхает и поворачивает в очередной коридор, где нос к носу сталкивается с Амбридж.

— Мисс Белл, почему вы до сих пор не в спальне? — она почти мурлыкает, довольная собой донельзя, а Кэти хочет выцарапать ей глаза.

— Иду с тренировки, — она слишком устала, чтобы притворяться и юлить.

— Так поздно? Ай-яй-яй, лучше бы так на учебу налегали, результаты-то посредственные, — елейно улыбается, а Кэти жалеет, что оставила метлу в раздевалке. Вот бы сейчас заехать по этой самодовольной роже.

— Постараюсь, — с трудом выдавливает из себя Кэти.

— Конечно, постараетесь, а чтобы помочь в этом похвальном стремлении, отстраняю вас от тренировок на две недели.

Кэти хватает ртом воздух, не знает, что ответить.

— Вы же не всерьез, — лепечет она.

— Разве? — Амбридж улыбается настолько приторно-гадко, что Кэти срывается. Она так долго копит в себе недовольство и возмущение, что уже не в силах остановиться.

— Вы не имеете права вести себя так! Подавлять и унижать тех, кто не согласен! Это… это…

— Продолжайте, не стесняйтесь.

У Кэти сводит зубы от снисходительности Амбридж. Она чувствует свое превосходство, получает удовольствие от злоупотребления властью.

— Вы монстр! — бросает Кэти и отворачивается, делает пару шагов и приклеивается к полу. Она и не ожидала, что уйдет просто так.

— Неделя наказаний в моем кабинете, — довольно пищит Амбридж — Я вытравлю из вас бациллу свободомыслия.

И она значительно преуспевает. С каждым разом все сложнее сдерживать рвущиеся стоны, но Кэти сжимает зубы и терпит. Она не может сломаться. Она должна выдержать. Амбридж не выиграет и в этот раз.

— Зачем так истязать себя? Шрам же останется, — дразнит Амбридж, будто это инициатива Кэти — приходить сюда каждый день и писать своей кровью. — Но если уж вы настаиваете… — довольно тянет она и отходит к окну, где еще можно разглядеть тренировку гриффиндорской квиддичной команды.

А Кэти медленно выводит: «Я не должна перечить старшим». До боли закусывает нижнюю губу, но не произносит ни звука.

* * *

Когда она выныривает из воспоминаний, ее бьет мелкая дрожь. Не один год прошел, а словно все случилось только что.

Кэти переводит взгляд на колдопсихолога и замирает. По ее лицу идет рябь, черты искажаются, и она готова поклясться, что перед ней Амбридж. Чуть постаревшая, но такая же высокомерная и слащавая. Кэти закрывает глаза и тут же резко распахивает: ничего не меняется, только женщина — Амбридж? — тянется к стоящей на столе темной бутылке.

Кэти сама удивляется, насколько быстро подскакивает и буквально выхватывает ее из рук. Принюхивается, так и есть — Оборотное. Не нужно быть гением в Зельеварении, чтобы понять это. Кэти настолько ошарашена, что не замечает вовремя движения слева.

— Остолбеней, — любовно шепчет Амбридж и тянет толстые руки к бутылке, но не успевает поймать. Содержимое разливается по ковру.

В глазах Кэти торжество: хоть что-то пошло не так, как задумывает Амбридж. Хоть в чем-то она помешала.

— Думаешь, победила? Ты всего лишь неудачница с детскими комплексами. И не то чтобы мне не приятно, что я их причина, — ухмыляется в своей излюбленной манере. — Тебя можно разве что пожалеть, но я не умею.

Кэти тонет в темной, разъедающей душу ненависти, желание убить возвращается. Она же только сделает одолжение миру, если придушит эту склизкую жабу. Сотрет ее с лица земли. Никто и не заметит, аврорат все равно не может ее найти уже несколько лет. А вот она, прячется на виду у всех и ни в чем себе не отказывает.

Злость окутывает кольцами тело и застилает глаза. Кэти пытается отвлечься и смотрит на стены за спиной Амбридж. Все те же кружевные салфетки и тарелки с кошками. Они неподвижны, но настолько же отвратительны. Амбридж не стала менять ничего, кроме внешности, и этого оказалось достаточно. Как все просто.

— Удивлена? — она расплывается в одной из самых мерзейших улыбок. — Мое преимущество в том, что я знаю, как работает аврорат. Кричи о себе погромче, тогда точно не заметят. А это, — она обводит взглядом кабинет, — непыльная и прибыльная работенка. Всегда есть психи, которым нужно поплакаться в жилетку. Я предоставляю им такую возможность и получаю удовольствие, смакуя чужую ничтожность. Два в одном, знаешь ли. — Амбридж опускается в кресло и закидывает ногу на ногу. Совсем не скрывается и не таится. Теперь нет смысла.

У Кэти ощущение дежавю. Будто она снова пришла отбывать наказание в кабинет Амбридж в Хогвартсе. Вне себя от негодования, но покорная. Ей некуда деться. Но ведь теперь многое изменилось. Амбридж ей ничего не может сделать. Она никому ничего не может сделать. Кэти прикрывает глаза и сосредотачивается. Гарри удавалось сбросить Империус, а здесь легкий Остолбеней, подумаешь. Амбридж смакует свой триумф, не ожидает подвоха.

— Думаешь, легко слушать этих нытиков и качать головой? Иногда их хочется заавадить, но приходится вежливо улыбаться.

Похоже, Амбридж изливает душу. Зачем?

У меня давно не было собеседников, кроме них, — она будто отвечает на мысли Кэти, — а ты благодарный слушатель. — Явно довольная своей шуткой Амбридж смеется чуть квакающим смехом. Точно ведь жаба!

То ли она и вправду теряет хватку, то ли полагается на силу заклинания, то ли попросту недооценивает Кэти, но действительно удивляется, когда веревки опутывают ее по рукам и ногам.

— Как? — изумленно смотрит то на Кэти, то на веревки. — Ты должна слушаться старших! — истерично взвизгивает.

Кэти чувствует, как к горлу снова подступает животная ярость. Сжимает руки в кулаки так, что ногти глубоко впиваются в ладони. На одной руке до сих пор белеет шрам — напоминание о совершенных ошибках, о безрассудстве, о максимализме. Но, глядя сейчас на Амбридж, Кэти думает, что то решение было единственно верным. Она должна была пройти через все это, чтобы понять себя. Увидеть не только хорошую, но и темную свою сторону. Осознать и принять ее. Балансировать на грани, но удержаться от мести. Легче не станет, а Амбридж будет только счастлива.

Кэти вызывает Патронуса и шепчет ему несколько слов. Серебристая кошка — судя по выражению лица Амбридж, она оценила иронию — виляет хвостом и ускользает в окно.

— За это вы воевали? — Амбридж кривит губы. — Я ведь почти не скрывалась, меня просто не особо хотели найти, — приводит она последний аргумент и торжествующе улыбается, будто забивает последний гвоздь в гроб правосудия.

— Вы хотели, чтобы вас нашли, — понимает Кэти. — А я не должна перечить старшим, — она повторяет единственный ценный урок, преподнесенный ей Амбридж.

Одновременно с этими словами в кабинет врывается группа авроров во главе с Гарри Поттером.

— Никто не должен лгать, Долорес, — свой урок он тоже усвоил.

Амбридж улыбается почти радостно и даже не сопротивляется. Ее ученики сделали работу над ошибками.