Real Cat (джен)

Когда Панси исполнилось пять, ей подарили котёнка. Вообще-то Панси просила книззла — чистокровного и, желательно, полосатого. Отец потрепал её по голове (кажется, к этому моменту он уже смирился, что у него родилась дочь, а не сын), а мать изобразила свой любимый вздох (однажды Панси оставит миссис Паркинсон далеко позади по части таких штучек) и пообещала «посмотреть, что можно сделать». Торжественный день настал, и Панси стала обладательницей голубоглазой кошечки с белой шёрсткой и родословной на трёх свитках пергамента. Кошечке было полгода отроду, она запрыгивала на кресло с непринуждённой грацией, не подпускала к себе домовиков и обладала полудюймовыми когтями, всю прелесть которых именинница познала в первую же минуту знакомства. Рыдающую девочку увели, царапины обработали, хозяйка дома, призвав на помощь весь свой арсенал улыбок и некоторую часть запасов из фамильного погреба, направила внимание гостей в другое русло. На следующий день кошка бесследно исчезла. Панси никогда не интересовалась её судьбой.

Когда Панси исполнилось одиннадцать, она получила письмо из Хогвартса. В Косой переулок она отправилась с мамой, как подобает юной леди из хорошей семьи: заказала мантии, купила комплект учебников и самые изящные флаконы для зелий. Она даже самостоятельно выбрала волшебную палочку (ясень и сердечная жила дракона, десять дюймов), пока мама ушла по каким-то своим делам, наверняка таким же скучным, как всегда. Словом, Панси вела себя так, чтобы Виктории Паркинсон не было стыдно за свою дочь. Её миссия была практически завершена, когда на горизонте замаячило самое прекрасное для Панси место — «Волшебный зверинец».

— Мама, если ты не возражаешь, я бы хотела взглянуть на животных, — Панси прекрасно имитировала манеру речи отца, заменяя слово «дорогая» на «мама». Работало безотказно.

Миссис Паркинсон поджала губы.

— Милая, ты не обязана заводить очередное отвратительное животное.

— Может, у них есть что-то особенное? — Панси умолчала, что единственным отвратительным животным в её жизни была та самая кошка, подаренная на пятилетие. И ещё сверчки, которых она впервые увидела этим летом и кричала так, что присматривавший за ней домовой эльф чуть не разбил свою ушастую голову от отчаяния. — Тебе не кажется, что, когда я попаду на Слизерин, мне придётся соответствовать факультету?

Миссис Паркинсон насторожилась. Она обожала соответствовать — моде, традициям и семье Малфоев. Что удивительно, она на редкость умело это проделывала, несмотря на явные противоречия в данном перечне.

— Ты права. Нельзя отпускать тебя в школу без питомца, — она вздёрнула подбородок, и крошечная шляпка «Твилфитт и Таттинг» опасно покачнулась. — Что выбрал Драко?

Панси колебалась. Можно соврать и получить желаемое. Можно сказать правду и остаться в дураках. Впрочем, есть и компромисс.

— Кажется, он упоминал книззлов, — задумчиво произнесла Панси. — Но я не уверена… возможно, и змей тоже.

Миссис Паркинсон размышляла целую минуту, после чего улыбнулась.

— Уверена, Люциус не допустит никаких книззлов в поместье. У него же павлины. А Нарцисса с детства боится змей — мы подшучивали над ней в школе. Идём, надо присмотреть тебе сову.

В итоге Панси получила бородатую неясыть довольно грозного вида и урок: хитрый план надо продумывать тщательно. Даже павлинов нельзя сбрасывать со счетов.

* * *

Первый год в Хогвартсе не задался. Все — абсолютно все — обсуждали Поттера, разглядывали Поттера и хотели познакомиться с Поттером (ходили слухи, что даже Драко не избежал этой участи), а тот разгуливал по школе с таким видом, будто ему это неприятно. Вот лицемер, а строит скромника! Мальчик-который-выжил грубил их декану, перед которым благоговели все студенты Слизерина (и которого боялись все остальные, включая — Панси не сомневалась — кое-кого из числа профессоров), влипал в неприятности и ненавидел Драко и его компанию. Ему всё сходило с рук, а за самый невероятный проступок он попал в команду по квиддичу, нарушив все мыслимые и немыслимые школьные правила. По мнению Панси, Поттера следовало поучить хорошим манерам, а не трястись над ним, как над пинтой драконьей крови. Именно это она говорила Дафне Гринграсс на уроке Трансфигурации, в сотый раз пытаясь превратить шар в кубик, и уже вечером чистила кубки в Зале трофеев. МакГонагалл, женщина, явно незнакомая с образным мышлением, разумеется, заподозрила свою студентку в самых дурных намерениях. С Дафны сняли пару баллов за разговоры, хотя она не проронила ни слова (предательница!), а Панси отправили на отработку к Филчу — самому презренному созданию в замке.

Филч ненавидел детей.

Филч ненавидел магию.

Филч был старым, страшным, и у него воняло изо рта.

Против него было лишь два оружия — хитрость и бегство.

Как неизменно показывала практика, до хитрости Панси ещё не доросла, а бежать было некуда. И девочка принялась за первый экспонат — награду «За заслуги перед школой». Присвоена она была некоему Тому Риддлу — наверняка, лицемеру и любимчику учителей типа Поттера (Панси понадеялась, что и у этого Риддла был свой профессор Снейп). Панси как раз закончила с Риддлом, когда у неё появилась компания. Тощая кошка Филча — Миссис Норрис — подошла опасно близко и, кажется, что-то замышляла. Перед Миссис Норрис трепетали почти так же, как перед Снейпом. Она обладала уникальной способностью выслеживать нарушителей порядка и славилась тем, что ещё никому не удалось её приручить.

— Не вздумай меня царапать, — предупредила Панси, глядя кошке в глаза.

Миссис Норрис не отреагировала, будто это заявление никоим образом её не касалось, но ближе не подошла. Села, обернула лапы хвостом и выжидающе уставилась на Панси. Та пожала плечами и вернулась к своему занятию — протирать очередную награду тряпочкой, которая явно приходилась ровесницей Мерлину.

— Если Филч послал тебя за мной следить, то зря, — сообщила Панси кошке. — Я не сбегу. Так ему и передай.

Звук, который издала миссис Норрис, больше всего походил на хмыканье. Самое настоящее — такой звук издавал Нотт, когда думал, что он один заметил чью-то глупость. Кошка лениво прошлась по Залу Наград, а потом уселась ровнёхонько напротив Панси. Всем своим видом Миссис Норрис демонстрировала смертельную скуку, но через час неподвижного сидения в одной позе мявкнула, недружелюбно покосилась на Панси, которая к этому моменту готова была отдать десяток факультетских баллов за возможность отправиться в спальню, и направилась к выходу. Больше всего это смахивало на приглашение. И Панси решила его принять. Если Филч будет возмущаться, она скажет, что Миссис Норрис отпустила её пораньше.

И, кстати, прошла с ней весь путь до спуска в подземелья.

Возможно, Филч не просто так разговаривает со своей кошкой? Потому что она точно умнее своего хозяина.

С этой мыслью Панси отправилась спать, а на следующее утро тайком наложила на Дафну Бородавочное заклинание и почувствовала себя отомщённой.

* * *

В следующий раз они с Миссис Норрис встретились, когда Панси стояла в толпе перепуганных студентов, а кошка была подвешена за хвост и, кажется, немного мертва. Антураж дополняла кровавая надпись на стене. Кошку быстренько сняли, удостоверились, что она жива (Филч прожигал Поттера взглядом, Дамблдор всех успокаивал). Как позже ворчал Барон, это был самый шумный вечер в подземельях за последнюю сотню лет, и даже ему нигде не было покоя. Когда все желающие обсудить кандидатуру наследника Слизерина уже разошлись, осталась лишь группка первокурсников, взволнованных куда больше прочих. Драко (который, к сожалению, не был тем самым наследником) стоял у камина и выступал с речью, как прекрасен будет мир (или, для начала, Хогвартс) без грязнокровок. Панси сидела в первом ряду слушателей и думала, что Драко — не только самый симпатичный чистокровный мальчик на их курсе, но и хороший оратор. Она им гордилась; только в самом конце речи он что-то перегнул палку. Мордред с этими грязнокровками, но Миссис Норрис-то за что?

* * *

Панси было тринадцать, когда ранили Драко.

Тринадцать — слишком ранний возраст, чтобы говорить о влюблённости, но достаточный, чтобы поставить диагноз окончательной и бесповоротной любви. Именно такая и настигла мисс Паркинсон, а теперь объект этой самой любви едва сдерживал стоны боли в Больничном крыле и мог лишиться руки и блестящего будущего, а всё из-за Хагрида. Это же надо было додуматься — привести на урок гиппогрифа! Ясное дело: Поттеру всё объяснили заранее, чтобы в дураках не остался. Он ведь такой хлюпик, его бы гиппогриф и пришиб без подготовки.

«И поделом ему было бы!» — причитала Панси, возвращаясь из Больничного крыла. Было поздно, она пропустила ужин и рисковала опоздать к отбою, так что мадам Помфри выставила её за дверь. Где-то на лестнице Панси поняла, что отбой уже был, а она в одиночестве идёт по коридору и разговаривает сама с собой. Великий Мерлин, вот позорище! Хорошо, хоть свидетелей нет.

А, поправочка. Свидетель есть.

Миссис Норрис, так удачно встретившая василиска год назад, вернулась к своим обязанностям. В данный момент в её обязанности входило немедленно поставить завхоза в известность, что некая студентка Слизерина находится в коридоре после отбоя без сопровождения профессоров, старосты и наверняка без уважительной причины.

Что до Панси, меньше всего ей хотелось попасться Филчу, который так заискивал перед Снейпом, что отправлял всех нарушителей сразу в кабинет их деканов. Вероятно, таким было странное представление сквибов о милосердии. Вся школа знала, что Снейп не снимает баллы со своих студентов, вот только чистка котлов без магии и шинковка флоббер-червей по вечерам ничем не лучше отработки у Филча, и у Панси было меньше минуты, чтобы объяснить это вредному комку шерсти, который грозил разозлить и без того сердитого сегодня декана и сделать жизнь Панси на порядок сложнее.

В конце концов, однажды они уже разговаривали.

— Миссис Норрис, — проникновенно начала Панси. — Не надо звать Филча.

Уши кошки угрожающе двинулись назад, усы зашевелились, и Панси зачастила:

— Я навещала друга в Больничном крыле, Драко Малфоя, а твой хозяин очень хорошо относится к Драко. И мне обязательно надо дойти до гостиной и никого не встретить, понимаешь? Мистер Филч расстроится, если ему придётся идти к профессору Снейпу, потому что декан сегодня очень сердит! Он тоже следит за порядком, как ты, — последние слова Панси произнесла с особым выражением. — А сегодня порядок был… нарушен.

Миссис Норрис колебалась. Она переступала лапками на месте, порой оглядываясь назад, и в этом было что-то… человеческое.

— Наш декан расстроен из-за Хагрида, — осторожно продолжила Панси. — Это такой бородатый волшебник, который живёт в хижине у леса. И у него есть огромная собака.

Миссис Норрис издала низкий утробный звук, очень смахивающий на рычание, кончики ушей дрогнули. Кажется, она была невысокого мнения о новом преподавателе Ухода.

— Хагрид просто ужасный, — добавила Панси, больше для себя, чем для кошки. — Но некоторые его обожают, потому что он им всё прощает, — она помолчала. — Так что, ты меня пропустишь?

Миссис Норрис ещё потопталась на месте и отошла в сторону. Панси просияла и бросилась в гостиную. Насмешливый взгляд из-за угла она даже не заметила.

Правда, в четверг, на уроке Зельеварения, она получила в высшей степени странное послание: «Пять баллов Слизерину за блестящее знание Ухода за магическими существами. В следующий раз скажите ей спасибо». Почерк был незнакомым. Панси так нервничала, что плохо почистила смокву и чуть не испортила Уменьшающее зелье, которое варила. Теперь она точно знала две вещи. Во-первых, похоже, Миссис Норрис, несмотря на неприглядный вид, была книззлом, потому что только книззлы (или полукниззлы) способны в достаточной мере понимать человеческую речь. Во-вторых, у их разговора был свидетель, да ещё и с правом начислять баллы, и Панси понятия не имела, кто это мог быть.

* * *

— Она считает, что я похожа на мопса! Она! Эта… эта бобриха! Она специально так громко сказала, чтобы Драко услышал!

Панси плакала в пустом классе на шестом этаже. Можно было бы выбрать место поэффектнее — например, Астрономическую башню или опушку Запретного леса, но в её планы не входило:

а) умереть от холода;

б) стать посмешищем для всей школы только из-за того, что зазнайка Грейнджер сравнила её с маленькой жирной псиной.

Панси, конечно, была независимой личностью, но даже независимая личность имеет право поплакать в хорошей компании — особенно если ей только исполнилось пятнадцать, а впереди — Святочный бал.

Миссис Норрис — неизменный слушатель и теперь уже почти советчик — должно быть, решила, что дела Панси совсем плохи, потому что свернулась возле её ног, оставляя короткие волоски на чёрной мантии.

— И они все хихикали, будто это правда смешно! Даже эта дура Браун! Она ни одного зелья сварить толком не может, ни одного заклинания сотворить! Теперь Драко точно меня не пригласит!

Панси шумно высморкалась, а Миссис Норрис недовольно прянула ушами и принялась умываться. Она, очевидно, считала, что личная гигиена куда важнее чьей-то пары для Святочного бала.

— А я, между прочим, уже отказала Забини, — добавила Панси. — Ведь до бала целый месяц! Я-то думала, Драко пригласит меня первым. А теперь я останусь без пары и пойду одна, как Милли! Но Милли правда толстая, и у неё прыщи и жидкие волосы! А я просто ростом не вышла. И вообще, я за лето так похудела — пришлось половину мантий перешивать!

Миссис Норрис повозилась и принялась тереться о блестящие туфли.

— Не переводи тему, — строго буркнула Панси. Кошка мягко ударила её лапой, но слушать не перестала. — То, что ты такая тощая, ещё не значит, что все должны быть такими же. Смотри, мышей ты ловишь, Филч тебя кормит, я тебя подкармливаю — куда всё девается-то? Мне бы так!

Кошка плюхнулась пузом кверху и смерила Панси тяжёлым взглядом. Она плохо переносила замечания о своей фигуре.

— А я ведь такую мантию заказала, — Панси мечтательно вздохнула. — Светлый шёлк, банты, три… нет, четыре оборки! И серьги мамины, фамильные, и туфли с левитационными чарами, чтобы походка была легче — Грейнджер о таких и не слышала! И теперь всё зря, всё! Ай!

По чулку ползла стрелка, а на ноге Панси красовались три красные полосы. Миссис Норрис уже стояла у двери, преградив вход. Зрачки в мареве жёлтых глаз сузились, а хвост ходил ходуном.

— Ах ты, тварь, — Панси выхватила палочку. Царапины наливались цветом. — Ну, всё. Ты у меня корнем мандрагоры не отделаешься.

Кошка не дрогнула.

Панси тоже.

Минуту они разглядывали друг друга, а потом за дверью послышались шаги. Панси быстро убрала палочку и спряталась за классной доской. Ещё не хватало, чтобы её застукали зарёванной и поцарапанной!

— Она сюда не пойдёт, — бубнил за дверью Гойл.

— Не в воздухе же она растворилась! — сердце Панси замерло. За дверью был Драко — раздражённый и теперь почти недосягаемый. — Значит, так. Ищи по всему замку. И если её пригласят раньше меня, я тебя в свинью превращу.

— Да ладно, не дёргайся, — заволновался Гойл.

— И не смей ей ничего говорить! Эй, Крэбб, что в том крыле?

Голоса стали удаляться, и Панси выбралась из своего убежища. В ушах грохотала кровь: Драко ищет её, Драко хочет пригласить её на бал! Все умрут от зависти!

Она бросилась к двери и чуть не споткнулась о Миссис Норрис. Кошка невозмутимо сидела посреди кабинета и смотрела на Панси с истинно кошачьим превосходством. Весь её вид просто кричал: «Я же говорила!»

— Ладно, я была неправа, — процедила Панси. — Но могла бы и не царапать. В следующий раз Ступефай наложу!

Миссис Норрис сощурилась и насмешливо мяукнула. Она, в конце концов, была кошкой Филча и знала цену угрозам.

* * *

Когда Панси исполнилось семнадцать, она стала первой красавицей курса после сестёр Патил, научилась лгать, глядя в глаза, носила значок старосты школы и слыла амбициозной дурочкой. Она хлопала ресницами на яростные взгляды МакГонагалл, презирала Слагхорна и скромно улыбалась новому директору, а на просьбу Кэрроу применить пыточное заклинание к первокурснику однажды спросила:

— Вы полагаете, профессор Кэрроу, мой будущий муж будет неспособен на Круцио и мне придётся делать это самой?

При этом она смотрела на новоявленного профессора фирменным взглядом своей матери. Возможно, у Кэрроу и было что возразить, но мисс Паркинсон гордо носила репутацию довольно злопамятной особы, а её отцу в последнее время благоволил Лорд. Кэрроу кивал и натянуто улыбался, а Панси дожидалась вечера и шла патрулировать коридоры вместе с Миссис Норрис. Филч, робевший перед новой властью, предпочитал отсиживаться в своей каморке, предоставив кошку в распоряжение старосты.

Давно минули те дни, когда Панси жаловалась Миссис Норрис на несправедливость профессоров и равнодушие Драко. Прошла пора рассказов о заучке Грейнджер и тупице Уизли. Казалось, только вчера Панси впервые шла по ночному Хогвартсу с начищенным до блеска значком старосты, только вчера Инспекционная дружина ставила на место зарвавшегося Поттера, нахальных полукровок, прихвостней Дамблдора и прочих сомнительных личностей. Только вчера Драко намекал на чрезвычайно важное задание, порученное ему Лордом, а сердце Панси замирало от гордости.

Теперь ничего не осталось — только мертвенная тишина коридоров и постоянный страх. Драко сидел в поместье, не подавая вестей, учеников становилось всё меньше. Панси тайком читала «Придиру» и демонстративно — «Ежедневный пророк». Миссис Норрис сопровождала её по ночам, чуя ужас в ее душе. Она научила Панси тихо ступать по старому камню, двигаться как тень, слышать каждый шорох. Серая шерсть привычно мерцала в свете факелов, и Панси вздыхала свободнее. Порой она мечтала, чтобы Миссис Норрис была человеком. Это были какие-то новые, совершенно неуместные мечты, особенно когда идёт война, где-то совсем рядом умирают взрослые и дети, а твой собственный отец ходит по лезвию ножа. Виктория Паркинсон давно во Франции. Она звала Панси, но та отказалась: она должна была поддержать Драко. Драко теперь милосердно избавил её от хлопот. Будь Миссис Норрис волшебницей, а не книззлом, она точно сдружилась бы с Панси. У неё было больше ума и достоинства, чем у многих двуногих. Наверняка, к старости она стала бы настоящей стервой вроде МакГонагалл, а в молодости была бы невзрачной занудой. Промывала бы Панси мозги и велела не плакаться на жизнь, а радоваться тому, что имеешь, да читать побольше книг. Точно. Идеальная подруга.

Ближайший факел затрепетал на сквозняке, Миссис Норрис завыла. Панси привалилась к ближайшей стене и подавила желание разрыдаться. Она хотела, чтобы всё закончилось — уже неважно, как. Просто пусть волшебники перестанут рвать друг друга на части, как собаки, пусть у Драко всё будет хорошо, пусть уже явится Поттер и спасёт всех к Мордреду!

— Мисс Паркинсон?

Она подпрыгнула от неожиданности. За спиной мялся Флитвик. Миссис Норрис тотчас же выгнула спину и зашипела. По непонятной причине она не любила профессора Чар.

— Директор просит студентов собраться в Большом зале. Проинформируйте свой факультет, — вид у Флитвика был сосредоточенный, а тон — деланно безразличный.

Что ж, значит, Поттер явился.

Бойся желаний своих.

Панси развернулась на каблуках и отправилась к Филчу. Он позаботится о Миссис Норрис, а ей пора исполнять обязанности старосты — неважно, какой ценой.

* * *

Когда Панси исполнилось двадцать два, в «Пророке» появился крошечный некролог. Умер Аргус Филч. Магическое общество едва ли заметило эту потерю, но Панси, не допив кофе, набросила плащ и аппарировала в Хогсмид. После тягостного, полного невысказанных обвинений в адрес друг друга разговора с МакГонагалл она вышла из замка с корзинкой в руках. В корзине, присмирев, свернулась кошка с тусклой серой шерстью. Панси погладила книззла и предупредила:

— Будем аппарировать. Это неприятно.

Жёлтые глазищи презрительно сверкнули. Миссис Норрис слишком много повидала на своём веку, чтобы бояться аппарации. И дело не в том, что книззлы ничего не боятся, — просто когда впереди что-то новое, страх уже не имеет смысла.