Наши шансы и наши танцы (гет)

Поверхность озера сверкала под полуденным солнцем, словно пригоршня жидких бриллиантов. Резала воспаленные глаза. В этом чертовом сиянии приближающуюся фигуру можно было принять за ангела.

— Ты? — Эйрел резко сел. В голову плеснуло болью, но это даже хорошо, боль прочищает мозги. И так он сподобился на редкостно глупую реплику, увидев, как по склону к нему поднимается любимая, желанная и потерянная женщина.

— Я. — Корделия улыбнулась и шагнула в беседку с решительным видом, с каким переступают государственную границу.

— Но каким чудом?

Она засмеялась, однако в ее теплом, грудном смехе ощущался оттенок скованности.

— Думаешь, отвечу, что случайно проезжала мимо и решила заглянуть в гости? Такое даже в романах звучит неубедительно. Я... оставила Бету. Уехала.

— Ко мне? — выпалил он; жалкий обрывок фразы, но Корделия прекрасно его поняла. "Ты оставила родину ради меня или тебе просто захотелось попутешествовать?"

— К тебе. — Она спокойно кивнула и присела на ручку широкого кресла. — У тебя язык заплетается и, судя по натюрморту из бутылок, не без причины. Дай угадаю. Следующим вопросом должно стать "надолго ли"?

Эйрел кивнул. Такой расклад его вполне устраивал. Она будет говорить, а он — обнимать ее за талию, употребляя все оставленные ему алкоголем силы на борьбу с искушением стянуть Корделию к себе на колени и прижаться лицом к ее груди.

Она вздохнула.

— А это нам вместе решать. Скажи, твое предложение еще в силе? Насчет замужества? Мы больше полугода не получали никаких вестей друг от друга...

К счастью, Эйрел наконец обрел дар речи.

— Да. Еще бы! Хочешь, встану на колени, чтобы сделать его тебе как положено? — Он смущенно фыркнул. — Только учти, подняться с колен у меня так легко не выйдет. Я... не ждал тебя. Не надеялся. Да и ты, вероятно, не ожидала столь неприглядного зрелища?

— Знаешь, я так хотела тебя увидеть, что прошлой ночью даже заснуть не смогла. Ты — отрада для моих глаз, хоть и безобразно пьян.

— Извини, что нарушаю порядок реплик. Давай перейду сразу к главному. Я люблю тебя. Ты за меня выйдешь?

— По сценарию эта фраза еще впереди, милый. Я приехала не одна, и... это важно, короче. Встать можешь? Мой флайер там внизу, возле дома. И да, я люблю тебя.

Не одна? Эйрел попытался угадать, кто мог бы вмешаться в стандартную романтическую мизансцену, запутался и решил делать то, что всегда — довериться Корделии. В противном случае он бы просто не одолел тропинки вниз по склону, почти что повиснув на любимой вместо того, чтобы ее обнять. Слава богу, что она ворвалась в его жизнь сейчас, а не несколько рюмок спустя, иначе пришлось бы звать на помощь оруженосцев.

Машина, стоявшая в посадочном кругу, была пуста. Эйрел недоуменно повертел головой в поисках визитера, но Корделия, открыв крышку багажного отсека, поманила его подойти поближе.

Увиденное повергло Эйрела в ступор.

— Но это же...

— Репликатор, верно. Ты уже познакомился с ними тогда, в лагере, и мне не придется сейчас объяснять, что это не бомба. По крайней мере, в буквальном смысле слова. — Она вздохнула еще раз, сейчас словно набираясь храбрости. — А внутри — мой сын.

— Ты вышла замуж? — Вот и вторая наиглупейшая реплика.

Корделия отвернулась, привычно пробежалась глазами по показаниям индикаторов.

— Нет, Эйрел. Он — плод эскобарской войны и моего недолгого общения с адмиралом Форратьером.

Эйрел замер. Словно туча набежала на солнце, хотя оно по-прежнему жарко сияло с небосвода.

— Он все-таки тебя изнасиловал? — выдавил он.

Корделия молча кивнула и, решительно взяв Эйрела за локоть, повела его к высокому бордюру вокруг стоянки. Похлопала ладонью по нагретому солнцем камню:

— Садись. Это не быстрый разговор.

Эйрел стиснул кулаки, но сел. Хотелось обнять Корделию и пожалеть, но он знал, что сейчас она не примет жалости. Скорее, примется жалеть его самого.

— Но почему ты не сказала? Не попросила помощи?

Теперь она снова смотрела на него, пусть в глазах и читалось явное недоумение.

— Зачем? Ботари воздал ему по заслугам, и я сочла эпизод закрытым. Даже ты не мог бы перерезать ему горло второй раз, милый. А про последствия я догадалась не сразу. В лагере военнопленных мой срок беременности был слишком мал, чтобы ее обнаружили...

"Ребенок Джеса. Здесь". Шок неожиданного понимания, точно удар кулаком в лицо, выбил из него хмель, но та же боль жгла и мешала думать ясно. Все же Эйрел постарался сохранить самую каменную физиономию, пока Корделия рассказывала дальше, тем же спокойным, повествовательным тоном:

— Дальнейшее решение стало моим и только моим. Я покинула Бету — не без осложнений, если честно, — а на Эскобаре обратилась в хорошую клинику, специализирующуюся на репродукции. И вот он со мной. Нелицензированное дитя, хм. Даже сейчас чувствую себя преступницей, как если бы утаила что-то от налоговой службы. По правилам мне следовало заявить о нем в министерство народонаселения, чтобы в моей родительской лицензии сделали пометку, а его репликатор отправили диппочтой на Барраяр, в компанию к тем семнадцати малышам, которых ты взял на попечение. Кстати, что с ними сейчас?

Конкретный вопрос, на который он знал ответ, вывел его из ступора.

— Ждут в Имперском госпитале своего часа, гм...

— Появиться на свет, — подсказала она. — Ведь они уже родились.

— Верно. Новорожденных переведут в приют для сирот военнослужащих, и Имперская Служба возьмет на себя их содержание до самого совершеннолетия. — Нет, Корделия спрашивала не об этом. — Ты хотела бы, чтобы и твой ребенок тоже?..

Она помотала головой.

— Ни в коем случае. Знаю, он — сын насильника и вдобавок человека, в чьей психической нормальности я сомневаюсь. Единственное, что я могу сказать в оправдание младенца и мое собственное — он в этом не виноват.

— Я и не виню... — начал было Эйрел, но она оборвала его решительным "шшш!", приложив теплый палец к губам.

— Я люблю тебя и хочу остаться с тобой на всю жизнь. Чтобы мы были счастливы вместе, чтобы у нас были дети. Наши дети. Но даже эта мечта не заставит меня бросить Стива. Если что, для него нетрудно будет придумать подходящую легенду: например, что это мой ребенок с Беты, от прежнего брачного партнера. Но тебе нужно знать правду. И уже зная ее, решать, пожениться ли нам, жить вместе просто так, или… еще что. Я в курсе, как вы, барраярцы, относитесь к незаконным детям, к детям насилия, к детям других мужчин — а Стив все вышеперечисленное сразу. — Она шумно выдохнула. — Вот. Договорила.

— Ты уже придумала ему имя? — Каким-то образом это "Стив" прибавляло определенности. Превращало создание в чреве хитрой галактической машинки в настоящего ребенка, полноправного участника этой ситуации.

— Конечно. — Она усмехнулась. — Называть своего ребенка "эй ты, в баночке" неловко, да и длинно. Он по документам Стивен Нейсмит. Чуть старше шести месяцев от зачатия и, по данным генного сканирования, совершенно здоров.

Эйрел обнял ее за плечи. Она уткнулась макушкой ему в ухо. Шок самой новости потихоньку отступал. Да к нему приехала его почти уже потерянная любовь. С ребенком. И что? Он — немолодой человек, отставной офицер, которому подходит жениться на женщине с ребенком и тихо жить себе в поместье, разводя... цветы? Кабачки? Он согласен на кабачки и даже бетанских пустынных ящериц, лишь бы вместе с Корделией. Следовательно, вывод только один.

— Ты выйдешь за меня?

— Ты все еще не передумал? — в ее голосе прозвучали одновременно радость и недоверие.

— И не надейся. А чтобы ты мне поверила и не переспрашивала больше, у меня есть целых два объяснения.

— Какие?

— Во-первых, я не соглашусь, что это дитя — твоя персональная забота, а остальным нужно отойти в сторонку. Ты пострадала из-за того, что одна ныне покойная сволочь решила отомстить мне. Не буду гадать, моя ли вина в том, что Джес пошел вразнос, да и вообще... Но есть такое слово, "ответственность". Моя ответственность за то, что случилось с моей любимой женщиной, попавшей в плен на моем — да! — флоте. Мне и исправлять результаты. — Он помолчал и тихо признался, хотя это было, наверное, самым трудным: — Есть еще одно. Это — шанс попробовать, чтобы хотя бы сын Джеса вырос нормальным. Второй шанс, совсем неожиданный. Дашь мне его?

Она улыбнулась сквозь слезы облегчения:

— Если что, весь мой бетанский психоанализ к твоим услугам, милый. И я сама, от макушки до пяток.

К черту психоанализ, подумал Эйрел, целуя ее — жадно, неловко, счастливо. Главное, что она ответила ему "да".

Но все же в сторону репликатора он суеверно пытался не смотреть. Время покажет.