Повелитель далеков (джен)

Give me some more

To run out of steam

© The 88 — At Least It Was Here

Кто-нибудь обязательно назвал бы его действия признаком трусости, но Габриэль полагал, что все дело в привычке. Спрятавшись много столетий назад за маской Трикстера, он не заметил, как она приросла к его истиной сущности, и теперь, пытаясь стащить ее прочь, избавиться от нее, Габриэль ощущал себя жертвой настоящего Трикстера. Жертвой, которая пытается отодрать от лица пластмассовую рожицу с отверстиями для глаз, но лишь расцарапывает себе кожу до крови.

Все его усилия были напрасны, все его слова плюшевыми воробьями вылетали в когда-то любимые небеса. Габриэль не стал бы убивать брата. Отдавая Винчестерам диск с заключенной в нем надеждой на избавление мира от грядущего Апокалипсиса, он чувствовал себя так, словно медленно всаживает в сердце брата клинок. Габриэль не хотел этого делать, но, кроме того, он, скорее всего, и не смог бы. Не смог, потому что Люцифер не был бы собой, если бы дал подойти к себе близко.

Люцифер бы не стал делить мир с тем, кто пытался его убить, не захотел бы понять, как можно выбрать третью сторону, когда их всего две — он и Михаил. Ведь насекомые не в счет. Габриэль не врал, что выбирает людей, только он не собирался ввязываться в разборки между Адом, Небесами и Винчестерами. Он собирался исчезнуть.

Позволять другим думать, что они убивают его, давно стало частью его жизни, почти такой же неотъемлемой, как шоколадки. Зачем убегать, если можно просто дать убить подставного себя и навсегда избавиться от преследования? Когда ты мертв, ты никому не нужен, и можно не опасаться, что кто-то вдруг решит отомстить тебе за какую-нибудь давно забытую тобой проделку.

Вся его жизнь с момента примерки на себе личности Трикстера состояла из розыгрышей, проделок, фокусов и обмана. Из кирпичиков сказанной им за все это время лжи в пору было строить неприступную крепость, где в одной из потайных комнат устроился на мягком кресле, поедая фисташковое мороженое, настоящий Габриэль, и теперь щелкает пультом, перебирая каналы в поисках чего-нибудь интересного.

Обманом заманить Люцифера в ловушку и убить было практически невыполнимой задачей. Но обмануть Люцифера, сделав так, чтобы он убил подставного Габриэля, было не самым сложным из того, что когда-либо проделывал Трикстер. Гораздо труднее было после смотреть на свои крылья, раскинувшиеся на полу залитого кровью богов отеля «Елисейские поля», и не разодрать себе лицо, пытаясь перестать быть тем, кем он привык быть. Сколько смертей еще случится из-за того, что Габриэль поступил так же, как раньше — ушел в сторону, предпочел не вмешиваться? Сколько людей, сколько ангелов погибнет из-за того, что он не в состоянии вынести, как враждуют его братья, и не намерен уподобиться им и ввязаться в эту бессмысленную войну?

Стирая со своего клинка кровь языческих богов, попавшую туда с пальцев Люцифера, Габриэль почти уверил себя в том, что нужно перестать прятаться в несуществующей крепости и наконец-то вернуться на небо. Вернуться и прекратить творящийся там хаос. Остановить Люцифера, остановить Михаила, спасти этих смешных неидеальных людей, пьющих по утрам отвратительный растворимый кофе и не видящих и половины мира таким, какой он на самом деле есть. Дать им возможность узнать этот мир, дать им будущее. Он мог бы хотя бы попытаться.

— Я попытался, — сказал Габриэль, щелкая пальцами и наблюдая за тем, как бесследно исчезает с пола его копия. У нее в руках был его ангельский клинок и если бы вдруг — смешно, но если бы — Люцифер не понял, что разговаривает не с Габриэлем, а всего лишь с его двойником, то другой ненастоящий Габриэль вполне мог Люцифера убить. — Попытался же, — повторил он.

Спрятанный в крепости Габриэль рвал фантики в клочья, швырялся круглыми красными леденцами в стену, и те разлетались в разные стороны мелкими острыми обломками, из которых уже невозможно было собрать цельный леденец, как нельзя было вернуть прежний уют на небо. Земляничные карамельки в его кулаках превращались в липкую крошку. Габриэль вытаскивал сладкими руками ангельский клинок из внутреннего кармана своей куртки и точным ударом в центр экрана убивал надоевший ему телевизор, где среди трехсот каналов невозможно было найти ничего стоящего. Щелчок пальцами, и комната возвращалась к своему первоначальному виду, а Габриэль разворачивал первый фантик. И все начиналось сначала.

Все повторялось, пока Габриэль шел меж окровавленных стен к выходу из отеля. Он больше не чувствовал за своей спиной крыльев. Никогда раньше он не умирал, как ангел, а теперь ему казалось, будто в этой фальшивой смерти было что-то настоящее. Габриэль остановился на крыльце и закрыл глаза, пытаясь убраться подальше от этого места. Все получилось, только ощущения были теперь не такие, как раньше. Вместо полета по ветру, он как будто бы провалился в бездну.

В конце концов, подумал Габриэль, Винчестерам он помог, и теперь вся надежда на них, на обычных людей, которым время от времени удается совершать невозможное.

* * *

Он сидел в кофейне на Пятой авеню за столиком у окна и доедал девятый по счету чизкейк, когда в толпе людей появилось агрессивно настроенное одноглазое создание, нечеловеческим голосом орущее о своем желании всех уничтожить. Одного щелчка пальцами было достаточно, чтобы вместо угроз существо стало предлагать всем желающим посетить Эмпайр-стейт-билдинг. Прохожие вымученно улыбались на предложение подняться на смотровую площадку, а существо мигало лампочками на своей металлической голове и выглядело ужасно растерянно, когда из того, что являлось его левой рукой, в небо поднимались мыльные пузыри.

Габриэль видел его впервые, но, казалось, все остальные — нет. Когда они слышали его скрипучий голос, то вздрагивали. Многие спешили поскорее убраться подальше, а существо все ездило туда-сюда мимо окна, у которого сидел Габриэль, и продолжало рекламировать Эмпайр-стейт-билдинг. И только один человек в толпе никуда не спешил. Он ходил следом за существом и как-то взволнованно наклонялся, чтобы внимательнее рассмотреть то место, откуда один за другим вылетали мыльные пузыри.

Габриэль выбрался на улицу и, остановившись у входа в кофейню, стал наблюдать.

Мужчина достал из кармана своего твидового пиджака какой-то цилиндрический пульт с одной кнопкой, светящийся зеленым с одного конца и неприятно жужжащий, и направил его на существо. Затем еще раз.

— Далек как далек, ничего не понимаю, — пробормотал он.

«Далек» выпустил раз в десять больше пузырей, чем прежде, и беспомощно повертел тем, что было у него вместо рук. Мужчина задумчиво поправил темно-синюю бабочку на своей шее.

— Ты выглядишь так, будто отлично знаешь, кто ты. Значит, это не какой-то из ваших безумных планов, в которых я выступаю тем, кто подтверждает, что вы далеки. Хорошо. Прекрасно. Но что с тобой делать? Что делать, как думаете? — он посмотрел налево, посмотрел направо, стукнул себя по лбу и щелкнул далека по голове: — Хочешь покататься в Тардис?

— Эм-пайр-стейт-бил-динг? — произнесло существо. — По-се-ти-те? По-се-ти-те? По…

— У-нич-то-жить! — раздалось за спиной Габриэля и он едва успел щелкнуть пальцами до того, как еще один далек, появившийся на Манхэттене, чуть не прикончил дамочку в черной шляпке. В небо полетели мыльные пузыри, они переливались на солнце, лопались, а люди на улице отмахивались от них и ругались.

Габриэль почувствовал, что его взяли за руку. Он опустил взгляд и увидел чудака с бабочкой и странным пультом, который нюхал его пальцы, дергал их и изучал так же пристально, как несколько минут назад делал это с далеком. Он проводил своим пультом вдоль его ладони, пульт жужжал и светился, а Габриэлю было чуть-чуть щекотно.

Странный человек, совершенно не похожий на остальных, надавливал на подушечки его пальцев и с преувеличенным интересом рассматривал следы от шоколада на них. Руку не хотелось одернуть, не хотелось вообще ничего предпринимать, сколь бы фамильярным не было поведение этого человека.

Пульт заверещал и неожиданно смолк.

— Ты сломал мою звуковую отвертку. Зачем ты это сделал? — спросил человек и, не дождавшись ответа, тут же продолжил: — Но сейчас о другом, — отпустил руку Габриэля и подпрыгнул, оказываясь одного с ним роста. — Я — Доктор. А это — далеки. А ты — ты расскажешь мне, почему они себя так ведут.

— Мне-то откуда знать?

Доктор придирчиво осмотрел его куртку, еще раз проверил руку, потом другую, несколько секунд, не моргая, пялился Габриэлю в глаза, после чего похлопал его по плечу и, бросив равнодушное «хорошо, как скажешь», пошел прочь по Пятой Авеню. Он растворился в толпе, растаял, как молочный шоколад на языке, даже не дав возможности осознать, что произошло, когда и как. Доктор был событием, которое случалось только однажды. Со всей этой ерундой, творящейся на Небесах, от которой Габриэль убегал уже очень долго, Доктор помог ему справиться, только присутствуя где-то рядом и делая какие-то глупые, противоестественные вещи, наблюдая за которыми, у Габриэля получилось забыть обо всем, вообще обо всем, что не относилось к гуляющему по Манхэттену печальному далеку.

Теперь печальных далеков было двое, они мешали людям спокойно идти по своим делам. Заполонившие небо мыльные пузыри поднадоели Габриэлю, и он щелкнул пальцами. Далеки замерли, лампочки на их головах перестали мигать.

— Ага! — торжественно провозгласил голос Доктора. — Не знает он! И кто ты такой? Повелитель далеков?

Габриэль вполне мог быть Повелителем далеков. Это было так просто, так привычно — притворяться тем, кем его хотели видеть другие. Обычно он не трудился придумывать, кто он. Зачем? Другие вполне могут справиться с этим занятием и без его участия. И хотя он почти не представлял, кто такие эти далеки, он кивнул, и Доктор вдруг резко стал серьезнее и сложил на груди руки.

— Нет никаких Повелителей далеков, я их выдумал.

Габриэль поднял правую руку и щелкнул пальцами. Далеки снова ожили и продолжили зазывать туристов на Эмпайр-стейт-билдинг.

— Да? И кто я тогда, по-твоему? — спросил он.

— Так ты отдаешь им приказы? — Доктор щелкнул пальцами. — Как именно ты ими управляешь? Они выполняют все, что ты им прикажешь, или только определенный набор действий, на который изначально запрограммированы? Что за изменения были проведены в оболочке далека, что он теперь может детей в Центральном парке развлекать, а моя звуковая отвертка при этом показывает, что все по-прежнему? Сколько их здесь? Сколько таких, как ты? Ваша цель?

— Ладно, ладно, — Габриэль поднял руки. — Сдаюсь. Никакой я не Повелитель далеков, я даже не знаю, кто они такие.

— Но, — Доктор ткнул пальцем в Габриэля, — тем не менее, ты можешь ими управлять. С какой ты планеты?

Габриэль не раз подшучивал над напыщенными идиотами, отрицающими жизнь на других планетах, теми, кто не верил в инопланетян или смеялся над возможностью их появления на Земле, но теперь, стоя напротив Доктора, ему хотелось задавать вопросы вроде «Ты пьян?», потому что поверить, что этот человек — человек ли? — спрашивает его серьезно, не удавалось. Пока другие планеты были чем-то далеким, достаточно абстрактным, поверить, что где-то там тоже может быть жизнь, было просто. Но Доктор одним вопросом, словно движением руки, придвинул их ближе, он как будто положил на свою ладонь уменьшенные копии всех существующих во Вселенной планет, где была жизнь, и попросил выбрать среди них ту, с которой пришел Габриэль. Габриэль ни откуда не приходил.

— Что ты за существо? — в ответ спросил он, разглядывая ладонь Доктора.

Габриэль встречал столько разных существ за свою жизнь, но Доктор не являлся ни одним из них. Он выглядел как человек, но теперь Габриэль уже не сомневался, что в действительности этот Доктор — почему Доктор? — всего лишь выглядит как человек. Габриэль не был уверен наверняка, но, казалось, у Доктора два сердца. Это чувствовалось. Похожее ощущение возникало, когда перед ним в человеческой оболочке находился демон.

Никто из них так и не ответил на вопрос другого: в толпе появился третий далек, и перед тем, как Габриэль заставил его присоединиться к товарищам, рекламирующим смотровые площадки Манхэттена, тот успел разрушить часть стены одного из домов. А Доктор куда-то исчез и нашелся только минуту спустя, лежащий на тротуаре и прикладывающий по очереди каждое ухо к крышке люка. Он нажимал на кнопочку своего противно жужжащего пульта и пальцем проверял почти незаметные сферические углубления по краю люка.

— Я же вроде сломал эту штуку?

— Не так, чтобы я не мог ее починить. Ты знаешь, что это? — спросил Доктор, указывая на люк. — Телепорт! — не дождавшись ответа, пояснил он. — Телепорт в центре Манхэттена, и угадай, кто им пользуется.

— Далеки? У них тусовка где-то на орбите?

Доктор отвлекся от люка и удивленно посмотрел на Габриэля:

— Не думаю, что на орбите, иначе их бы уже давно заметили. Скорее где-нибудь на краю Солнечной системы. Но да, ты угадал, Повелитель далеков. Скажи мне, ты можешь отправить целый корабль далеков болтаться по космосу и пускать в межпланетное пространство мыльные пузыри? Надо только вернуться в Тардис, вычислить их местоположение, используя сигнал, который получает этот телепорт, тогда мы подберемся ближе и…

Габриэль щелкнул пальцами. Корабль далеков, забыв о Земле, отправился развлекать Вселенную.

* * *

Доктор затолкал его в открывшуюся около одной из скамеек Центрального парка невидимую дверь, которую он называл дверью Тардис, и за объяснениями, что надо бы проверить, что стало с целым кораблем далеков, прежде чем прощаться, Габриэль разглядел нежелание Доктора выпускать его из виду.

— Стой, — сказал Доктор, когда они оказались за дверью. Он в несколько прыжков добрался до висящего над панелью с кнопочками экрана и включил его. — Проверю, что с кораблем.

Габриэль сделал осторожный шаг назад и скрылся от человеческих глаз, оставив на том месте, где был, своего двойника. Он поднялся вслед за Доктором и остановился за его спиной, глядя в экран — вопреки тому, что Доктор говорил, сканировал он далеко на Солнечную систему, а стоявшего перед ним Габриэля. Экран рябил, но на запросы Доктора выдавал одно и то же: «человек». Доктор, словно не веря, повторял сканирование. Габриэль усмехнулся, экран мигнул, и там высветилось «Повелитель далеков». Пока Доктор озадаченно изучал появившуюся надпись, Габриэль вернулся туда, где был.

— Что это за место? — спросил он, поднимаясь к Доктору по ступеням.

— ТАРДИС. Машина, на которой я путешествую сквозь пространство и время.

— Путешественник во времени, значит?

— Повелитель времени, — поправил его Доктор. — Так называется моя раса. В отличие от Повелителей далеков, она не выдуманная.

— Есть и другие такие чудики, как ты?

— Нет. Других нет, — чуть помолчав, ответил Доктор. — И я все еще не знаю, как тебя зовут.

— Могу сказать тоже самое о тебе.

— Я — Доктор.

— Это многое объясняет.

Доктор понажимал каких-то кнопок на панели, после чего показал Габриэлю медленно двигающуюся прочь от Солнца точку — корабль далеков.

— Ты действительно сделал это. А теперь не хочешь мне рассказать, кто ты такой? И вот еще, — Доктор нажал на вытянутую черную кнопку, возвращая на экран надпись про Повелителя далеков. — Как у тебя получилось обмануть Тардис?

— У тебя здесь есть кухня? — игнорируя все вопросы Доктора, спросил Габриэль.

Он выбрал один из проемов и отправился по нему вперед. Прошел мимо гардероба с каким-то немыслимым количеством одежды, причем половина там явно была женской, и после, там, где коридор заворачивал, нашел кухню. Это было уютное и просторное помещение с зеркалом на стене и фотографиями вокруг него, полукруглым столом и четырьмя привинченными к полу высокими табуретками. В раковине валялись три чашки и три блюдца, оранжевый чайник стоял с открытой крышкой. В одном из ящиков нашелся мешочек с конфетами. Габриэль достал его и, усевшись за стол, стал разворачивать фантики.

Доктор, пошедший за ним, остановился в проеме. Габриэль прожевал несколько конфет, после чего посмотрел на Доктора:

— Габриэль. Меня зовут Габриэль. Я с Земли. Но не человек. Ты не поставишь чайник?

Доктор ответил что-то невнятное про то, что обычно Эми ставила чайник, и так и остался стоять на пороге. Габриэль хотел спросить, кто такая Эми, но не стал.

Почему-то здесь, на кухне машины времени незнакомого чудика с бабочкой на шее, не получалось в полной мере быть тем, кем он привык быть. Здесь не хотелось вмешиваться в чужие дела, и его Трикстер не плясал в предвкушении розыгрыша, здесь не хотелось врать и прятаться за масками, устраивать представления, добавлять новые кирпичики к стенам крепости или менять реальность появляющимся на столе горячим чаем.

Он поднялся и сам набрал воды в чайник. Когда тот закипел, Доктор все же переступил порог и сел напротив, взяв в руки оранжевую чашку.

— Не человек? — спросил он. — Кто тогда?

— Предлагаю сделку. Одно путешествие на твоей машинке, и после я рассказываю тебе о себе.

— Я никуда тебя не повезу, пока не узнаю, что ты из себя представляешь.

— Печально, — сказал Габриэль. — А что ты знаешь о будущем этой планеты?

— Многое.

— Когда тут все рухнет?

— Еще не скоро, — ответил Доктор. — Хотя время постоянно переписывается, а Земле нравится находиться на волоске от конца света. Этих людей постоянно приходится спасать.

— Этих смешных неидеальных людей, — повторил свои недавние мысли Габриэль и развернул очередную конфету.

Он чувствовал взгляд Доктора на себе, пока разглаживал фантик и складывал его пополам, и этот взгляд был скорее теплым, чем тяжелым, хотя было понятно, что Доктор не верит ему, не доверяет, и пустил в свою Тардис только для того, чтобы узнать, кто Габриэль такой. Но почему-то ему все равно было уютно там, на этой кухне, где все казалось каким-то заброшенным и потерянным, в том числе и сам Доктор.

— Одно путешествие, — наконец произнес Доктор. — Только одно.

* * *

Они оказались в будущем двести лет спустя, и это было хорошее будущее, вполне себе светлое, в прошлом которого не случилось Апокалипсиса. Оно приветствовало их рекламой разумных роботов в каждый дом, шумом машин и звонками мобильных повсюду, и идти против потока толкающихся людей было даже приятно.

Двести лет — сущая ерунда, конечно, но Тардис высадила их именно здесь, а Доктор объяснил, что выходит везде, куда она его приводит, почти без исключений. Даже если это Манхэттен вместо планеты Ом-3, сказал он, но объяснять не стал.

Небо было затянуто облаками, у входа в парк продавали сладкую вату. Габриэль щелкнул пальцами в кармане куртки и там появились деньги, которыми он расплатился за сладкую вату для себя и Доктора.

— Благодарю, — настороженно и в то же время весело произнес Доктор. — И откуда у тебя местная валюта? — он вытащил из кармана Габриэля цветные бумажки двумя пальцами, повертел их и понюхал, а после засунул обратно. — Такие стали выпускать только тридцать лет назад. Ну?

— Надо ведь было чем-то расплатиться.

— И ты просто достал из своего кармана деньги будущего?

— Сам не знаю, откуда они там взялись, — притворился удивленным Габриэль, отрывая кусочек от своей сладкой ваты и отправляя его в рот.

Они зашли в сувенирную лавку и их вышвырнули оттуда из-за несущего чушь Доктора. На углу, где продавали мороженое, у них украли созданные Габриэлем из ничего деньги. Мальчик на скейтборде облил их газировкой, а после пожилой мужчина с зонтиком-тростью увязался за ними, жалуясь на постоянные дожди и рассказывая, что творят последние модели роботов.

С его слов выходило, что роботы, которых здесь заводили для помощи по дому, воровали у своих хозяев драгоценности, чему Доктор был несказанно рад, будто это была лучшая новость, которую можно было услышать за двести лет в будущем. Габриэль, следуя за ним к одной из последних жертв ограбления, названных тем мужчиной, думал о том, что роботы, грабящие дома, это забавно.

Когда они стучались в дверь к миссис Браун, ему показалось, что происходящее похоже на то, чем занимаются Винчестеры где-то в далеком прошлом, и он даже полез во внутренний карман за фальшивым удостоверением. Они с Доктором сделали это одновременно, только вместо агента ФБР, которым представился Габриэль, Доктор назвался представителем отдела по контролю за разумной робототехникой и вытащил из кармана своего пиджака соответствующее удостоверение. Миссис Браун поправляла кудри и была невообразимо счастлива, что ее заявление приняли к сведению.

Новенький темно-серый робот, напоминавший рослого и тощего подростка, неуклюже переступал с ноги на ногу, держал в руках поднос и голосом, очень похожим на человеческий, спрашивал, что еще он может сделать. Меньше всего он походил на грабителя.

— Почему вы думаете, что ваш робот вас обокрал? — Доктор достал свой жужжащий пульт, который он называл звуковой отверткой, и потыкал им в ожидающего указов робота.

— А кто еще? — прошептала миссис Браун. — Я слышала, в последнее время такое случается все чаще и чаще, но не верила этим слухам, пока не обнаружила, что все мои украшения исчезли.

— И где же, по-вашему, он их теперь прячет? — спросил Габриэль, и все трое уставились на робота, словно пытались отыскать ответ в его едва заметных покачиваниях из стороны в сторону.

— Это же ваша работа, выясните! Я принесу вам полный список того, что пропало.

Она ушла в соседнюю комнату, и Доктор указал звуковой отверткой на Габриэля:

— ФБР? Просто к сведению: здесь уже давно нет никакого ФБР. Хорошо, что миссис Браун об этом не знает.

Доктор протянул ему руку, и Габриэль положил на его ладонь фальшивое удостоверение агента ФБР. Оно было идеальным, кроме того, конечно, что не было настоящим, и Доктор совершенно забыл о роботах и миссис Браун, изучая его. Он даже облизал обложку, пытаясь понять природу этой вещи, но смог узнать только то, что у нее медовый вкус. Это здорово его развеселило, и он поделился своим секретом про психобумагу.

Они забрали у миссис Браун список пропавшего и покинули ее квартиру. На улице шел дождь. Доктор, стоя на крыльце, попробовал капли на вкус и, заключив, что это самый обычный дождь, шагнул под прохладные струи. Габриэль щелкнул пальцами и догнал его уже с зонтом в руках.

Доктор смерил зонт над своей головой подозрительным взглядом и, решив, видимо, что Габриэль позже расскажет о том, откуда тот взялся, указал на магазин, за витриной которого пылесосил ковер робот той же модели, что и у миссис Браун. Они остановились около банкомата рядом с витриной, и после нескольких секунд противного жужжания звуковой отвертки, Доктор стал запихивать Габриэлю в карманы вылезающие из банкомата купюры.

— У каждого свои чудеса, — пояснил он, почесав затылок. — Но эти деньги хотя бы не из воздуха. Итак, роботы-грабители. Купим себе одного?

Полчаса спустя они вышли из магазина в компании светленького робота, которого Доктору пришлось тут же взять на руки, чтобы тот не упал в лужу, и направились к ближайшей гостинице, где сняли номер. Габриэль спрашивал себя, что вообще они делают, но это не было по-настоящему важно — важно было то, что происходящее его забавляло.

Доктор оставил его с роботом в холле гостиницы, а сам сбежал на улицу. Когда Габриэль поднялся на этаж и открыл дверь в их номер, Доктор уже был там, он разбирал чемоданы, которые внутри определенно были больше, чем снаружи, и в них, среди старого барахла, виднелись корона и меч.

Габриэль велел роботу постучать через минуту и, оставив его в коридоре за дверью, посмотрел на Доктора.

— Хочешь, чтобы нас ограбили, — сказал, наблюдая за тем, как Доктор раскидывает вещи. — Тогда пусть будет так.

Щелчок пальцами. Вокруг все заблестело, оказалось завалено фальшивыми сокровищами, а Доктор развел в стороны руки:

— Серьезно, как?

В дверь постучали. Габриэль пропустил их робота внутрь, и они, попросив его убраться в этом бардаке, растворились в воздухе, спрятавшись в невидимой снаружи Тардис, находившейся около окна. Доктор включил наружное наблюдение, и они стали следить за тем, как бедняга терпеливо перебирает тряпки и золото.

— Сделка, — напомнил Доктор.

— Мы еще не вернулись обратно.

— И не вернемся, если не скажешь, кто ты?

Габриэль замер, прижимая палец к губам, не зная, с чего начать. Как ответить на вопрос, кто он такой, если он сам не знает, кем сейчас является?

— Повелитель далеков, — произнес Доктор, — а также зонтиков, фальшивых удостоверений и денег, ты меняешь реальность щелчком пальцев. Я не из тех, кто не верит в невозможное, но то, что делаешь ты, немного выходит за грань. Мы встретились часа три назад, и все это время я придумываю правдоподобные объяснения тому, кто ты такой, но захожу в тупик. Если бы ты не был материален, я бы решил, что Тардис снова наглоталась галлюциногенной пыльцы. Но, — Доктор потыкал его плечо, — ты материален. И твои иллюзии очень даже реальны. Ненавижу не понимать.

— Некоторые знают меня, как Трикстера, — сказал Габриэль, и Доктор от него отшатнулся. — Это был не я, — тут же добавил он.

— Что не ты?

— Ну, очевидно, ты встречался с Трикстером. Так вот, то был не я. К тому же, я им всего лишь притворяюсь. Моя собственная программа защиты свидетелей.

Доктор кивнул, и Габриэль рассказал ему о том, кем он был, когда сбежал с Небес, о братьях, их разборках между собой. На экране робот складывал монетки в башенки, Доктор хмурился, а Габриэль говорил, не останавливаясь. Не обрывками и неполными фразами, как это было с Винчестерами, не «да-да, такие дела», когда Кали и другие узнали о том, кто он такой, а как-то по-человечески и напрочь забыв о том, что формально он теперь мертв. Он вспомнил об этом, только дойдя то того момента в своем рассказе, где он подстроил свою смерть и спрятался в тени.

— Тоже считаюсь мертвым, — сказал Доктор, протягивая ему руку. — И теперь еще, вроде бы, официально никогда и не существовавшим.

— От кого удираешь?

— От всех понемногу. Годы путешествий по Вселенной, и вдруг оказывается, что есть немало желающих видеть меня мертвым.

Робот продолжал уборку, комната постепенно приобретала приличный вид.

— Значит, архангел, — произнес Доктор задумчиво, но не успел продолжить — в дверь номера постучали. Постучали не два раза и не три, а выбили четкий, сложный ритм.

Робот пошел открывать, хотя не должен был. Он распахнул дверь и отошел в сторону, пропуская внутрь молодого человека с рюкзаком за спиной. Тот увидел аккуратно разложенные по комнате сокровища и громко присвистнул, открыл рюкзак и стал его набивать. Когда в нем не осталось места, грабитель вышел, прикрыл за собой дверь и вновь в нее постучал. Робот мотнул головой и вернулся к своей работе.

— Как все просто, — обрадовался Доктор. — Дыра в программе, всего-то.

Габриэль щелкнул пальцами, заработав вопросительный взгляд в свою сторону.

— Не смог удержаться, — сказал он, разминая руку.

— И что ты сделал?

— Ерундовый фокус, — ответил он. — Но теперь все увидят, что у него в рюкзаке.

Доктор улыбнулся и быстро напечатал сообщение, пояснив для наблюдавшего за ним Габриэля, что Тардис отправит его письмо производителям роботов и сообщит им, какие следует устранить ошибки. Он покрутился на месте, выбрался в комнату, откуда забрал свои чемоданы и корону с мечом, после вернулся и начал вводить координаты, чтобы отправить Тардис туда, где он случайно подобрал архангела.

— Откуда у тебя корона? — спросил Габриэль.

— Было дело, я обедал с королевой… — Доктор не договорил, с которой именно королевой он обедал, посмотрел на Габриэля и спросил: — Что ты скажешь насчет планеты Ом-3?

* * *

Ему казалось, Доктор не перестает жалеть, что взял его с собой, с тех пор, как Габриэлю пришло на ум, что на других планетах тоже бывают стрип-клубы. Где бы не приземлялась Тардис, Доктор начинал подмечать странное, неправильное, а Габриэль выспрашивать, где тут можно развлечься и хорошо отдохнуть. Они пересекали пространство и время, оставляя за собой след из фантиков и чудес.

— Кто они? — однажды спросил Габриэль, сидя с Доктором на кухне Тардис и пробуя конфеты из далекого-далекого будущего. Он снял со стены одну из фотографий и показал на изображенных на ней людей.

— Понды, — ответил Доктор, будто это все объясняло.

Затем была планета, которую пытались захватить киберлюди, и Габриэль щелчком пальцев сделал их бесполезными металлическими оболочками, отправляющимися поливать цветы и подстригать газоны, как только им хотелось вновь кого-то захватывать. Была колония, где жили маленькие человекоподобные создания, впадающие в депрессию из-за постоянных облаков, и после того, как Тардис улетела оттуда, там стало больше солнечных дней — простая иллюзия, но и ее было достаточно, чтобы уничтожить депрессию. Были космические станции, где не хватало развлечений, и случайная встреча с тем самым кораблем далеков, пускающим мыльные пузыри.

А после Тардис перехватила сигнал тревоги и они вытаскивали из плена Сонтаранцев кудрявую женщину с фотографий, одну из Пондов.

— Привет, сладкий, — сказала она Доктору.

— Во что ты опять ввязалась, Ривер?

— Это все ты. Будущий ты, — она заглянула в гардероб и после исчезла где-то в дальних комнатах Тардис.

— Оу, сладкий? — насмешливо переспросил Габриэль.

— Жена, — указав в направлении, где скрылась Ривер, сказал Доктор.

— Ты не упоминал.

Они снова сидели на кухне. Ждали, когда Ривер вернется, и снова ели конфеты, и было все так же уютно. Габриэль любил это место больше прочих: оранжевый чайник, закипающий в тишине и вечном полумраке, заначки конфет, фотографии, на которые Доктор почти не смотрел. Здесь все было не так, как в любом другом месте этой Вселенной…

— Эми и Рори, я путешествовал с ними, — неожиданно заговорил Доктор, снимая со стены фотографию на фоне строящейся Эйфелевой башни. — Ривер их дочь.

И Доктор рассказал о них, рассказал все, от первого дня встречи и до последнего. Он порвал обертку от марципановых конфет на сотню кусочков, пока говорил, и после стал собирать из этих обрывков пазл, будто это было возможно — вернуть то, что было.

Ривер вернулась неожиданно, в свежей одежде и с влажными волосами, и Доктор замолчал.

— На орбите Ары построили парк развлечений, в котором пропадают люди, — сказала она. — Что думаете?

Доктор оживился, и вскоре они уже выходили из Тардис в искусственном многоэтажном парке на орбите планеты Ара. Ривер вытащила откуда-то фотоаппарат и сделала снимок Тардис, припаркованной между детскими качелями и кассами. Когда Доктор и Габриэль одинаково недоуменно на нее посмотрели, она раздраженно объяснила:

— Это будущий ты сказал мне, что я этим занималась, когда мы тут были. А когда я не поверила, так еще и фотографии мне показал. Так что теперь мне придется все тут щелкать, потому что один кадр был, видите ли, важным, а вот какой — этого ты мне уже не сказал.

— Я тебе еще ничего не говорил, — Доктор щелкнул ее по носу. — О, Повелитель далеков, смотри, местная сладкая вата, — и он, забравшись к Габриэлю в карман за деньгами, секунду спустя уже был в очереди среди детей.

— Повелитель далеков? — окинув Габриэля изучающим взглядом, спросила Ривер. — Вот ты какой, оказывается.

— Слышала обо мне?

— Ну разумеется. Даже чуть-чуть ревновала, — шепотом сообщила она и, присев, сфотографировала искусственный куст. — Чтоб тебя, Доктор!

Доктор вернулся со сладкой ватой, и они отправились в неторопливую прогулку по парку, а Ривер ходила вокруг них и снимала все подряд. Дорога, по которой они шли, иногда уходила вверх полукруглыми ступенями, иногда вновь опускалась вниз, и еще много времени прошло, прежде чем они подошли к стеклу, за которым была видна Ара, окутанная голубоватым свечением.

— Давайте я хоть вас сниму, — сказала Ривер и отошла на несколько шагов.

Габриэль застыл, Доктор оперся о его плечо. Ривер сделала кадр.

— Какая-то тень, давайте еще раз, — сказала она и сфотографировала их повторно. — Опять. Что… что это?

Когда они подошли, Ривер проматывала предыдущие кадры, но с ними все было в порядке. Это были унылые и бессмысленные однотипные снимки, без всяких лишних теней, что особенно злило Ривер. Неожиданно Доктор взял фотоаппарат из ее рук и приблизил одно из снятых деревьев.

— Пожалуй, мы нашли нужную фотографию. Смотри, вот здесь.

Габриэль ничего особенного не увидел, но Ривер Доктора поняла.

— Другое измерение. Вот где пропадают люди? — она посмотрела на цифру в углу экрана. — Больше двухсот снимков, ты издеваешься! Будущий ты такой вредный.

Они пошли обратной дорогой, и Доктор, облапав все пространство вокруг нужного им дерева, в конце концов нашел то, что искал. Он открыл дверь, за которой находился бесконечный лабиринт, и посмотрел на Габриэля. Щелчок пальцами — стены лабиринта постепенно сравнялись с полом, и где-то далеко впереди вдруг показались шатающиеся люди.

— Впечатляюще, — сказала Ривер. Она посмотрела на фотоаппарат в своих руках и нахмурилась. — Сдается мне, важным был кадр не с деревом, — она перемотала снимки до конца и взглянула на последнюю фотографию, где были Габриэль и Доктор на фоне Ары. — Хм, похоже на крылья.

И она протянула Габриэлю фотоаппарат, на маленьком экранчике которого за его спиной отчетливо были видны ангельские крылья.

* * *

Ривер попрощалась с ними, оставив на щеках обоих по поцелую, и они вновь остались вдвоем. И все было как прежде: планеты, чай с конфетами, будущее, чуть-чуть прошлого, сладкая вата и Доктор, отказывающийся пойти с Габриэлем в инопланетный стрип-клуб.

— Ну же, будет весело! — то и дело повторял Габриэль. — Тебе стоит увидеть автонов у шеста.

Все было как прежде, только теперь Габриэль вновь чувствовал свои крылья, как это было на протяжении многих сотен лет до того, как он встретил Доктора. Увидеть их на фотоснимке оказалось достаточным, чтобы поверить, что они никуда не делись. Фальшивая смерть не отняла их у Габриэля, и фото, затерявшееся на стене среди снимков Пондов, было тому подтверждением.

Иногда они с Доктором садились на пороге Тардис, и наблюдали издалека за вспышкой сверхновой, и тогда можно было долго говорить о каких-нибудь новых фокусах. Доктор придумывал, а Габриэль воплощал их в жизнь. Однажды они даже устроили спектакль для маленьких адипоуз, а после за ними погнались джудуны, и им пришлось инсценировать свою поимку, чтобы их не преследовали по всей Вселенной.

Габриэль замечал, что все чаще и чаще разделяет Вселенные на «эту» и «ту»: до встречи с Доктором и после. Они не пересекались. Они были похожие, но при этом — совершенно разные, и Доктора это настораживало.

— Почему, — спрашивал он, — ты никогда не видел далеков до нашей встречи? И других инопланетян, почему ты никого из них не встречал за столько лет, прожитых на Земле?

Они бегали, постоянно бегали, и Габриэль уставал щелкать пальцами. Иногда он забывал о том, на что способен, и притворялся обычным человеком. Они с Доктором злили окружающих, потом спасали, после от них спасались, и в конце каждого приключения доставали конфеты и ждали, когда вскипит оранжевый чайник.

Крепость, построенная Габриэлем, опустела и стала рушиться, в потайной комнатке среди смятых фантиков стоял забытый им телевизор. Стоял включенный, пока однажды Габриэль не вспомнил о нем и о пустоте на многочисленных каналах. Он огляделся вокруг: Тардис, чудесная Тардис, больше внутри, чем снаружи, с уютной кухней и запасами конфет; удивительный Доктор, который случился с ним именно тогда, когда было нужно; и Апокалипсис, которого не было…

Габриэль щелкнул пальцами и все застыло. Он обошел Доктора, склонившегося к консоли, и провел ладонью по его предплечью. Настоящий ли он? Теплый, вроде даже живой, но настоящий ли? А Тардис? А космос за дверью? Весь этот мир?

Он вновь оказался в той комнатке в своей крепости, прошел по раскрошенным леденцам и, вытащил ангельский клинок, ударил точно по центру экрана. Экран погас. Окружавший Габриэля мир зарябил и пропал.

Он стоял на крыльце, за его спиной находился отель «Елисейские поля», а впереди ждал Апокалипсис.

— Да пошли вы, — сказал он небесам и щелкнул пальцами.

Тардис приветствовала его мигающими огоньками. Доктор развернулся на месте и сунул в карманы руки:

— Так что, Повелитель далеков, куда дальше?

~fin~