Пределы мечты (джен)

«А у него дедовские глаза» — это было первым, что подумал Эйрел. Эхом раскатился топот сотен пар сапог: команда "Принца Зерга" выстроилась, вытянувшись во фрунт, все как один, в честь прибытия на борт своего императора.

Похожи были не просто глаза: Грегор Форбарра, император Барраяра, был точным подобием молодого Эзара Форбарры, вплоть до скупой, лишенной веселья улыбки, тронувшей уголок его рта, когда он встал у двери катера, обозревая собравшиеся войска.

За недели отсутствия он потерял в весе, хотя доклады Майлза и заверяли, что Кавилло обращалась с императором достаточно хорошо. Это подчеркнуло его худощавое сложение и рост, который он резко набрал в последние годы взросления. Неловкость, так контрастирующая с властным статусом кронпринца, наконец-то исчезла — нет, скорее была сознательно оставлена, едва Грегор перерос ее полезность. Эзар умер; его наследник вступил в свои права. Грегор больше не был зеленым, непроверенным юнцом, каким он оставался еще год назад. Ему не было необходимости прятаться за маской безобидности в ожидании дня, когда он сможет взять власть. И все же до опытного тактика, каким он себя, похоже, считал, ему было далеко, особенно теперь, когда его тайная миссия провалилась, обернувшись полным хаосом. Никто не знал точно, о чем думал император, когда слез с того балкона на Комарре, проскользнул мимо охраны и зафрахтовал уходящий с планеты корабль. Но Эйрел был почти уверен, что в планы Грегора никак не входило быть арестованным, потом спасенным Майлзом, снова взятым в плен Кавилло, и наконец, снятым с крючка опять Майлзом, единственным, кому это оказалось под силу …

И все же он стоял здесь — правитель, обозревающий свои владения, спокойный и уверенный, словно это не он поверг правящие круги Барраяра в полное смятение и чуть не довел до инфаркта своих премьер-министра и шефа охраны.

Эйрел тихонько вздохнул:

— По крайней мере, сейчас он в безопасности.

Человек рядом с ним, на воротнике которого поверх капитанских нашивок сверкали серебряные Глаза СБ, что-то уклончиво буркнул. Эйрел с усмешкой покосился на него.

— Я полагал, Саймон, ты выразишь больше облегчения, видя, как твой подопечный вернулся целым и невредимым.

Капитан Иллиан, глава подразделения СБ военной разведки, только пожал плечами. Возможно, подумал Эйрел, тот просто вымотался до предела — после лихорадочных недель, когда они носились кругами, точно курицы с отрубленными головами, было чудом, что оба еще держатся на ногах.

— Я делаюсь слишком стар для такого, — пробормотал Иллиан.

— Ну да, — фыркнул Эйрел и придушил поднимающийся смешок, когда взгляд Грегора описал полный круг по причальному ангару и задержался на них двоих. "Когда это мальчик успел стать таким сильным?" — спросил он себя и почувствовал, как мурашки пробегают по позвоночнику при воспоминании о совсем другом кронпринце.

Зерг. Эйрел не знал точно, что именно Грегору известно про своего отца, но вряд ли Эзар долго хранил от мальчика правду. Не в натуре старого императора было кого-либо баловать или защищать.

— Сир, — произнес он, делая шаг вперед. Иллиан не шагнул за ним, и Эйрел вряд ли мог его винить. Воздух был сейчас так наэлектризован, словно рядом несколько раз выстрелили из нейробластера. Грегор, при всей своей молодости, прекрасно сумел привлечь к себе внимание всех до единого и удержать, пришпилив каждого как бабочку булавкой. Черта, которую он перенял у Эзара, должно быть, подчеркнутая его естественной аурой командующего.

— Адмирал, — улыбка Грегора сделалась шире самую малость, а глаз практически не затронула. — Скорость, с какой флот совершил переход от Барраяра до Ступицы, достойна похвалы. Похоже, вам удалось, как всегда, прибыть в самый нужный момент.

Эйрел склонил голову, запрещая себе разбирать слова Грегора и искать в них скрытый подтекст. Он давно замечал за молодым императором этот прием: попытку отвлечь оппонента, чтобы вывести того из равновесия. Но сейчас это был всего лишь обманный маневр. Настоящая битва состоится в другом месте — где? Он ощутил, как поднимаются его мысленные защиты, как обостряется бдительность. За недолгие три года, прошедшие с момента коронации Грегора, премьер-министр с императором редко — или никогда — не доводили до прямого конфликта. Но у Грегора была привычка превращать любое событие в бой, в очередную интригу, неважно, была ли в этом насущная необходимость.

Эйрел мысленно вздохнул. Саймон прав, они делаются для таких игр слишком старыми. Мгновение слабости, и его разум предательски выстроил перед ним тот несуществующий мир, где он не позволил Эзару загнать себя в угол и сделать премьер-министром, а удалился в отставку вместе с Корделией настолько далеко, что длинная тень политики туда не простиралась. Он снова вздохнул и отодвинул эту мысль подальше.

Грегор ждал, его взгляд был проницательным и понимающим. Эйрел осознавал, что следующий ход за ним, и выбрал путь наименьшего сопротивления — в качестве попытки не столько уклониться от грядущего столкновения, столько выяснить, откуда начнет Грегор.

— Если вы прикажете, "Принц Зерг" немедленно отправится в Ступицу Хеджена. Ваш эскорт готов отбыть к Барраяру, как только вам будет удобно.

На мгновение в глазах Грегора вспыхнуло удовлетворение, и Эйрел понял, что сыграл сейчас именно так, как тот ожидал. Он почувствовал, как спина его напряглась, точно принимая вес. Сейчас.

— Вернуться на Барраяр, милорд адмирал? — переспросил Грегор мягко, глядя на него сверху вниз с посадочного пандуса. Его голос отчетливо разносился по всему ангару.

А-а, подумал Эйрел. Он не станет играть. Он отказывается.

— Мы входим в зону боевых действий, сир, — ответил он спокойно, покосившись на Иллиана. "Поддержи меня".

Но Иллиан промолчал. Эйрел подавил досаду: шефу охраны было не свойственно уклоняться, когда речь шла о вопросах императорской безопасности.

— Мы так и понимаем, учитывая, что прибыли как раз оттуда, — ответил Грегор холодно.

— Тогда, надеюсь, вы в состоянии оценить риск, которому подвергнетесь, оставшись на борту во время военной операции, — парировал Эйрел, ощущая, как в мозгу у него тикают часы. Каждая секунда, впустую потраченная сейчас, означала лишнюю секунду, которую Майлзу придется сдерживать атаки цетагандийцев. И с каждой секундой может оказаться слишком поздно.

— Неужели самый талантливый из Наших адмиралов допустит, чтобы Наш флагман был уничтожен? — уточнил Грегор, и — черт бы его побрал — несколько младших офицеров заметно вздрогнули при этом заявлении.

— Война полна превратностей, — ответил он. — Любой риск свыше необходимого неприемлем, если речь идет о безопасности императора. Я уверен, что Имперская СБ со мною согласится.

Взгляд Грегора скользнул по лицу Иллиана. Эйрел поглядел в ту же сторону.

— Я бы согласился, — ответил Иллиан, — в принципе.

"Что за дела, Саймон?"

— Но, учитывая все обстоятельства, — продолжил тот с едва заметной неохотой, — я бы сказал, что будет не меньшим риском позволить императору подняться на борт корабля-курьера, летящего с небольшим эскортом в неохраняемом пространстве.

Ошеломленный Эйрел проглотил ругательство. Он не мог возразить Иллиану, не подвергнув сомнению его компетентность перед лицом сотен свидетелей. Нет, на глазах у команды генеральный штаб должен быть един. И любая дискуссия будет стоить им еще толику бесценного времени. Грегор, черт возьми!

— Безопасность явственно выразила свою позицию. У вас есть еще какие-то возражения, адмирал Форкосиган? — вопросил Грегор. Так мягко, так спокойно. Так явственно видна сталь под облаченными в бархат словами. — Возможно, есть еще какая-либо причина, по которой вы предпочли бы, чтобы Мы отсутствовали на борту корабля Нашего флота?

Если двигаться по этому пути и дальше, то возражать — значит напрашиваться на обвинение в измене. Грегор явно это спланировал, а Саймон нанес удар, откуда не ждали… и хороший тактик знает, когда бой проигран и пора отступать.

— Нет, сир, — ответил Эйрел, преодолевая искушение заскрипеть зубами.

— Прекрасно. — К чести Грегора, тот не злорадствовал. Вот что, наверное, отличало его от Зерга: даже имея склонность перегибать палку для полной уверенности, что он получит желаемое, Грегор не разу не показал себя высокомерным.

— Но есть еще одно, — добавил Грегор. Эйрел резко перевел взгляд на него. — Союз Ступицы Хеджена понимает, что командующим объединенным флотом должен быть я. Это укрепит общую уверенность, что дальнейшей дестабилизации дипломатической ситуации в Ступице не произойдет. На время кризиса.

Ловко сделано, подумал Эйрел, в голове которого удивление сейчас мешалось с уважением, несмотря на неприкрытый факт шантажа. Грегор неопытен, не проверен, но Эзар отлично его обучил. Если бы он просто явился сюда и сам объявил себя командующим, он выглядел бы не лучше, чем властолюбивый идиот или мальчишка, который играет в солдатики... Он встретился глазами с Грегором и увидел в них ожидаемый блеск. "Шах и мат. Ты знаешь, каким будет мой следующий ход. Ты, без сомнения просчитал его, еще когда договаривался с верванцами, просчитал до самого конца. И ты, конечно, прав. Этот раунд ты выиграл".

"Но, Грегор, насколько больше бы ты выиграл, если бы только научился доверять…"

— Для нас это будет честью, сир, — ответил он.

Грегор кивнул.

— Тогда поспешим в бой.

* * *

Вспышки света, падающие, словно дождь, сквозь вражеский строй… Искажение восприятия — эффект выхода из прыжка — сливало изображение со звуком в одно целое, и мигающие огни на пульте казались продолжением какофонии переговоров в командирском шлеме. Корабли уходили — трудно сказать, делал ли адмирал этот вывод из исчезновения радарных отметок или из докладов, обтекавших его как поток воды, но это было и не важно: и то, и другое было информацией, неважно, из какого источника, и он уверенно в ней ориентировался.

Минут пять, и худшее было позади. Сияющие щиты за иллюминатором мостика включились, когда прямо по курсу цетагандийский корабль налетел на гравикопье "Принца Зерга", и тогда остальные его собратья бросились врассыпную со всей возможной скоростью.

Все кончено, подумал он, на автопилоте отдавая приказы — перестроиться, обеспечить безопасность П-В туннеля, занять оборонительную позицию на случай контратаки. В кресле рядом с ним Грегор с задумчивым видом разглядывал свой пульт.

— Успех, — пробормотал император.

Эйрел покосился на него.

— Можете и так назвать, — согласился он, и поднял бровь, когда Грегор тихо рассмеялся.

— Нет необходимости приуменьшать ваш тактический гений, адмирал. Никогда еще мы не одерживали над цетагандийцами такую быструю и решительную победу. Вынесите благодарность экипажу: сегодняшняя победа целиком принадлежит вам и им.

— У нас было преимущество внезапности и технологический перевес над врагом, — осторожно заметил Эйрел. — Не всякой победы так легко достичь…

Грегор поднял руку, прерывая его.

— Я понимаю. — Он улыбнулся, глаза его сияли. — Преимущество, полученное в результате удачного стечения обстоятельств. Вот почему следующим вашим приказом будет перегруппироваться, чтобы флот окружил Наш флагман, а затем начать преследование этого сброда.

Эйрел не осознал, что вскочил на ноги, пока не заметил, что и Грегор тоже встал, хотя и с большим достоинством.

— Сир, — начал он прежде, чем император успел открыть рот. — У нас недостаточно сил, чтобы...

— Такого шанса нам может больше никогда не представиться, — отрезал Грегор, даже не повышая голоса. — Не притворяйтесь, что вам не случалось совершать большее, имея в распоряжении гораздо меньшие силы.

— Возможно, — выдохнул Эйрел, и та часть его разума, которая не испытывала головокружения от шока, уже подсчитывала ресурсы и выносила оценку. — Но ни разу — против Цетаганды. С чьим технологическим лидерством и мощью вы, разумеется, знакомы, сир. — "Поскольку вы, похоже, тщательно читали мой файл".

— Верно. — Уголок рта Грегора дрогнул. — Посему на Нас лежит обязанность нанести удар прямо сейчас, прежде чем они получат шанс развить это преимущество еще сильней.

— Вы предлагаете войну. Совет Графов...

Внезапно Грегор оказался стоящим прямо перед ним, и Эйрел едва вынес напряженный накал его взгляда.

— А разве цетагандийцы уже не объявили ее, милорд? Вы думаете, они с охотой удерут, поджав хвост, просто потому, что их первая атака отбита? Вы будете отрицать справедливость этого утверждения?

Нет, не мог, и Грегор это знал.

— Этих врагов нелегко победить, — продолжил Грегор, — и у них хорошая долгая память. Лучшее, что мы можем сделать для своей защиты — это отбросить их так далеко, чтобы они не смогли нам угрожать на протяжении жизни всего следующего поколения. — Он усмехнулся и просветлел. — А Совет не имеет голоса там, где император решает принять чрезвычайные меры ради защиты Барраяра.

Вот тогда понимание настигло его, точно молния с ночного неба, осветив пейзаж на мили вокруг: все было срежиссировано в невидимом танце так же искусно, как любая паутина, которую сплетал Эзар. Дать себя арестовать, попасть сюда, взять в союзники против цетагандийской агрессии миры Ступицы Хеджена... ничто из этого не произошло случайно. Следовательно, Грегор знал, что делал, когда слезал с балкона на Комарре — даже не так, он знал заблаговременно, что цетагандийцы собирают флот, и организовал назначение Майлза сюда, чтобы раскрыть угрозу и удержать крепость, пока премьер-министр не приведет сюда весь флот. И он был бы не в силах сделать это один. Но если бы Майлз был вовлечен в эту интригу, Эйрел это знал бы — он всегда мог догадаться, когда сын с ним лукавит. Это значит, что вторым заговорщиком был…

…его взгляд скользнул в сторону, где стоял, наблюдая за происходящим, бесстрастный Иллиан.

Грегор отследил, куда он смотрит, и угол его рта дрогнул в намеке на улыбку:

— Вы весьма проницательны, адмирал. Капитан Иллиан принес мне свой доклад около двух месяцев назад.

— Саймон, — выдохнул Эйрел, опасно сощурясь. Он был уверен, что Иллиан способен услышать непроизнесенный вопрос, повисший между ними: "как ты позволил ему поставить себя в такую опасность ради осуществления этого идиотского плана?"

— Мы живем, чтобы служить, — тихо ответил Иллиан, и Эйрел успел заметить искру уважения и… преданности в его взгляде, брошенном на Грегора.

Ну, конечно же. Конечно. Это внук Эзара — того самого, что держал их души и верность в железном кулаке. Эйрел поглядел на стоявшего перед ним мальчика — нет, мужчину, чьи плечи мантией окутывали величие и власть — и понял, кем же предстал Грегор, когда все маски были сняты. Покров сдернули, обнажив пылающий за ним чистый огонь, и это пламя оказалось столь ярким, что грозило поглотить их всех.

Это был их император.

— Адмирал, — произнес Грегор, и тяжесть в его голосе была весомостью слов истинного командира. — Вы верно служили моему деду, телом и кровью, до самого горького предела, когда в жертву была принесена сама честь.

Эйрел почувствовал, что у него перехватило дыхание. Эскобар. Он знал, О, точно знал.

— Ты всегда был мечом моей семьи, — продолжил Грегор, и его серьезный голос перекрыл все прочие звуки, точно мир вокруг исчез, и они осталось вдвоем в замкнутом шаре вне времени и пространства. — Я не скажу, что мой дед обращался с тобой небрежно, но порой война требует сломать даже самый лучший клинок.

Он хотел было возразить, что все произошло не так, что этого не случилось, что эта история уже в прошлом и она не важна — но что-то во взгляде Грегора отмело прочь все отговорки, отсекло оправдания и любые слова, прожгло Эйрела до самой души.

— Эйрел, я здесь на месте моего деда, чтобы возвратить долг, которым Наша семья обязана тебе слишком давно. — Пауза, в которой можно с головой утонуть. — Будешь ли ты моим мечом, как был для него?

«И я подниму тебя высоко, — обещали глаза Грегора. — Я верну твою честь и честь твоей семьи».

— Честь вернуть не так легко, — ответил Эйрел тихо. — Никакие потоки крови не вернут принесенной жертвы.

— Верно, — согласился Грегор.— Но поскольку прошлое нельзя изменить, мы можем только двигаться вперед и стараться делать, что можем, до самого конца. Я не позволю, чтобы эта кампания стала концом твоей карьеры. Мы должны тебе много больше. Я должен.

Эйрел чувствовал, как Иллиан безмолвно наблюдает за ним, и отдаленная часть его рассудка подсказала, что эти двое придумали всю схему вместе, чертовы конспираторы до самого мозга костей. Вот дерьмо, подумал он слабо.

— Эйрел, — заговорил Грегор, и стало ясно, что в это мгновение молодой император каким-то образом осознает то, чего никогда не знал, или никогда не испытывал, Эзар — что долг между вассалом и сеньором работает в обе стороны.

"Я здесь на месте моего деда..."

Он глубоко вздохнул.

— Я ваш меч, сир. И всегда им был. Но ни вы, ни прочие Форбарры ничего мне не должны, потому что вы — император. По имени и деяниям.

На мгновение в Грегоре можно было увидеть того мальчишку, каким он был когда-то: полного надежд идеалиста, ищущего взглядом одобрения у дяди Эйрела. А затем детский идеализм слился с новой зрелостью, увенчавшей его чело, и Эйрел увидел, точно дальний сверкающий мираж, того императора, каким Грегор станет — сильного, мудрого, и, надо надеяться, способного на сострадание.

"Эзар, ты воспитал себе достойного преемника".

Затем Грегор склонил голову, и этот особый миг истек, и Эйрел снова осознал, что они сейчас на мостике, и в их сторону глядят офицеры.

— Милорд адмирал, — произнес Грегор, едва заметно улыбаясь, но в этой улыбке чувствовалось тепло. — Тогда вперед. Любой ценой.