Когда светится луна... (джен)

Запах костра, в котором смешалось горящее дерево, сладкий аромат зефира и солёный — сосисок; приятный ветерок с реки, чуть шевелящий опавшие на плечи пряди волос; вытоптанная многочисленными туристами трава на небольшом пригорке; тёмный далёкий лес, состоящий в большинстве своём из сосен, да иногда, если пройти подальше — елей, вытесняемых своими высокоглавыми подругами — вот то, что окружало меня в этот приятный, как тёплый чай после прогулки под дождём, вечер. Ну, если не считать компании друзей, конечно. Все веселились, смеялись, бегали куда-то, и я тоже, кажется, следовала за ними, что-то делала, говорила… А может, и нет.

В собственный день рождения я была неожиданно угрюма, частью сознания сожалея, что вообще приехала сюда, а не осталась дома, наедине с книгами. Читать я любила. Когда была младше, на это вечно не хватало времени, слишком уж захватывала меня в свои сети круговерть уроков, внеклассных занятий, тренировок, прогулок с друзьями… Но сейчас мне, по большому счёту, почти ничего из этого уже не мешало, и я могла с лёгкостью поглощать книги, взамен затягиваемая их миром, волшебством, сказкой, которую они в себе таили. Но от живого общения отказываться было нельзя, это грозило потерей навыков к коммуникации и могло серьёзно усложнить мне жизнь в будущем. А потому я пыталась как-то развлечь гостей, а одновременно — и самой не впасть в спячку.

— А пойдёмте на речку?! — вдруг возопила Инна, одна из тех людей, которых я считала своими неплохими друзьями. Надеюсь — обоюдно.

Со стороны послышались возмущённые голоса, вроде того, что зефир сгорит, а не сгорит, так костёр потухнет. Кто-то, кажется, вспомнил о голосе разума, который подсказывал не лезть в холодную реку во время заката, какой бы красивой она ни была… Но разве этого «кого-то» слушали?

Компания и сама уже готова была двинуться в путь, покорять берега рек, но вдруг уже подзабытый было «кто-то» догадался спросить именинницу. Дескать: «А она сама-то хочет, чтоб мы её день рождения так праздновали?» И тут, вопреки всей логике, желаниям, доводам и прочему, чем я пыталась убедить себя в мало того что полной бесполезности, но ещё, к тому же, и опасности предприятия, на которое подписываюсь, я согласилась. Просто потому, что настырность ярого противника купаний начала раздражать, а на языке завертелся ехидный вопрос: «А ты что, плавать не умеешь? Или переодеваться боишься, показать нечего?»

Так и не произнеся мелкого, но пакостного предложения, которым собиралась согнать прыть, я вслед за всеми встала, потушив костёр (лесные пожары ныне дороги), и отправилась к речке. Оная была большой, широкой и не быстротечной. Самое оно для купания. К тому же вода ещё не успела полностью остыть после жаркого дня и была хоть и сковывающе холодной, но не ледяной, и на том спасибо.

Воду я любила. Всегда любила. Когда та сочилась сквозь пальцы, когда обжигала своим теплом или холодом, когда струилась по уставшему, болящему везде телу, когда устраняла жажду в летний зной. Вот и сейчас, стоило празднованию перейти в реку, как я тут же оживилась, брызгаясь в морщившихся парней и отворачивающихся «дам», что всеми силами пытались сохранить на лице остатки косметики. И на другой берег плавала, легко обгоняя соперников, и фигуры в воде делала… Чему только ни учат в спортивной школе! А именно туда я ходила не далее как год назад, после школы. Каждый день, к трём часам, методично. Возвращаешься домой — уже восемь, пора быстро есть и за уроки садиться. До плавания была борьба, до борьбы — художественная гимнастика. Она, кстати, была самым длительным моим увлечением, целых пять лет я тренера доставала.

— Кстати, слушай, а может, ты прыгнешь? — спросил меня Глеб, подходя ближе.

Прыгать я тоже умела. Как говорили окружающие — я могу всё, но ровно на слабую троечку. Вот и здесь так же: я вроде умею, в бассейне не раз делала, на соревнованиях меня тоже, кажется, хвалили, но то, что я один раз при прыжке с трамплина ногу умудрилась сломать — всё равно чистейшая правда.

— Прыгни, правда! — поддержали Глеба девочки, и я, согласившись, отправилась на берег, на тот самый небольшой обрыв, на котором час назад сидела.

А ведь действительно, прошёл уже час с того момента, как я зашла в воду, и можно было заметить, что руки, если выйти из-за деревьев на полоску света, уже кажутся синими, а зубы, перестань я их контролировать, гарантированно начнут отбивать чечётку. Но позволить себе расслабиться я не могу. Нужно ведь ещё найти подходящий уступ, потом сосредоточиться… Оставшиеся в воде друзья вовсю орали: «Прыгни!», как будто мы все тут были суицидниками и я вот-вот должна была с почестями покончить жизнь самоубийством. Хотя, если бы это было так, мне было бы намного легче. Хоть всегда можно было бы найти с друзьями общие темы для разговоров. А так…

Когда нужная площадка для прыжка была найдена, а я удостоверилась, что внизу — только далёкое дно, покрытое илом, и ничего более, я встала на край уступа, горбя спину и сгибая колени. Снизу всё также доносились выкрики, но я на них уже не обращала внимания — было совершенно не до того, чтобы разбирать, кто и что сказал. Я была сосредоточена. Я была спокойна. Я была готова. Ноги оторвались от земли, тут же притягиваясь к телу, чтобы во время совершения переворота никуда не завалиться. Один простой прыжок. Один не менее простой переворот. Голова первая коснулась холодной речной воды. Пока я была снаружи, на воздухе, капли успели высохнуть с кожи, оставшись только на купальнике. Потому, наверно, при столкновении с прозрачной гладью меня и поразил небольшой шок.

Уже полностью опустившись в реку, я подумала: «А не стоило взять очки?» Ведь их, обычно служащих важными помощниками и при прыжках, и при нырянии, на мне не было, и это обстоятельство могло привести к не самым лучшим последствиям вроде попадания ила в глаза. За первой в голове промелькнула вторая мысль о том, что неплохо было бы уже заканчивать думать и начинать выплывать на поверхность. Ей я и последовала, выпрямив ноги, чтобы оттолкнуться. На этом участке реки берег врезался в поток достаточно далеко, формируя место, где при заходе в воду сразу становилось глубоко. Причём дно было ниже двух метров под уровнем берега — проверено самыми высокими из парней, что специально неглубоко ныряли, оставляя поднятые вверх руки, по которым мы, собственно, и «замеряли» глубину реки.

Пока я об этом думала, поняла, что что-то не так. Правая нога зацепилась за что-то в воде и теперь не хотела выплывать вместе со всей остальной мной наружу. Неужели коряга? Сгинь, коряга, сгинь! Мне надо на воздух, мне дышать нечем! А дышать мне нечем было уже не в шутку, а совсем по-настоящему. Когда прыгаешь — больше сосредотачиваешься на самом прыжке, на перевороте, на том, чтобы правильно войти в воду, а не на том, чтобы набрать побольше воздуха. Почему? Потому что это не требуется, потому что ты не собираешься находиться под водой долго. Вот и обходишься стандартным вдохом.

Кто-то ощутимо коснулся моей руки, дёргая изо всех сил. От неожиданности и недостатка воздуха я открыла рот, в который тут же попала вода, которую я инстинктивно сглотнула, а потом ещё и ещё раз… Вода попала в нос, и теперь я ощущала, как она течёт внутри… С каждой секундой… Нет, даже не секундой! С каждым мгновением я всё больше захлёбывалась, а нога, из-за которой я не могла вынырнуть, всё ещё не отцепилась от коряги… И друзья так и тащили нас всех вместе: меня, ногу и корягу.

Я тоже помогала изо всех сил…

Или не помогала?..

Голова болела…

Мысли стали тягучими…

Что со мной?..

Почему я в воде?

В воде…