Любовники мыслят равно (гет)

— Как всегда, без приглашения, Филь, — он даже не обернулся, когда услышал за спиной хлопанье крыльев. Перо послушно скользило по бумаге, приятно скрипя.

— От невзрачного торговца до фактически правителя Севера, — медленно протянула Филиппа. Стоило отдать должное её голосу — с точки зрения интриг и политики он подходил идеально, чтобы манипулировать пешками. Словно масло приятно плавился на слуху. — Похвально, Дийкстра, похвально. Растешь.

Огонь свеч в тонком канделябре на столе дрогнул, когда она медленно захлопала в ладоши.

— Расти мне уже некуда, если только вширь, но тогда я не то, что ходить, я встать не смогу. Что до тебя. От королевской советницы и предводительницы могущественнейшей организации до ослепшей преступницы. Похвально, Филиппа, похвально. Но, как видишь, у меня заняты руки, чтобы похлопать, можешь сделать это сама. В дань уважения самой себе, — если бы яд мог сочиться из его слов, то сейчас он дописал письмо до конца, используя его в качестве чернил. — Обычно я закрываю окно, чтобы всякая падаль не залетела, но знал, что ввиду последних событий должна явиться особенная падаль. Я ждал тебя.

— Мы здесь одни, Дийкстра, и ты вряд ли сможешь закончить то, что собирался изначально. Прежде чем ты дохромаешь до меня со своим запрятанным в сапоге ножичком, я уже вылечу отсюда, предоставив ждать тебе эту особенную падаль. Но давай обойдемся без обоюдоострых споров и поговорим, как цивилизованные люди.

— Я не вижу здесь человека, только сову. Если хочешь, могу приказать принести зерна, — раздраженный вздох раздался позади. Он добился, чего хотел, значит, можно было и поговорить. — Итак, великий император Нильфгаарда, Белое пламя, пляшущее на курганах врагов, умер от рук врагов, решив сплясать на их телах. Совсем недальновидно. Его сгубило собственное тщеславие, как и тебя с твоими прелестными глазками. Надо отдать честь безумию Радовида, оно выстрелило в правильном направлении — в твои глаза. Но император, мы говорили о нем. Я знаю, он предложил амнистию Ложе, и если бы не я, ты могла бы быть свободна и даже вновь добиться завидных успехов.

— Даже не думай, Дийкстра, я пришла не для того, чтобы просить тебя простить меня или помочь. Я хочу предложить союз.

Он рассмеялся, чуть не выронив перо, и откинулся на спинку стула. Чародейка встала напротив его стола, скрестив руки на груди и заслонив дверь. Он рассчитывал, что это не подстроенный тактический ход — перекрыть выход. Но, в конце концов, возможно, она даже не видела двери. Все-таки ослепленной ей шло куда лучше.

— Союз. Прогресс стремительно движет словесность вперед, раз теперь мольба о помощи называется так.

— О нет, это ты будешь молить о помощи, когда выслушаешь мое предложение. Так что, ты будешь слушать или делать вид, что тебе совсем не интересно, и воображать себя хозяином ситуации? — он прищурился, внимательно разглядывая её и пытаясь разгадать подвох. С того момента, как он снял с её полиморфной формы — совы — двимерит, она стала выглядеть лучше. Изодранное платье сменилось на дорожный костюм, клок грязной ткани на глазах был заменен узорчатой тонкой повязкой, которая светилась на месте выжженных глаз. И даже сейчас она выглядела как произведение искусства, сошедшее с писаной картины.

— Я выслушаю тебя, даже отложу перо, которое стало мне столь родным, — Дийкстра поднял перо, чтобы наглядно показать. — Совсем недавно приобрел за кругленькую сумму, совиное, между прочем. Как тебе?

— Отличное, — хоть она и была слепа, но все же отодвинула стул напротив стола и села. — Правда, для меня немного маленькое. Но зато под стать тебе и твоему размеру, не помешали бы ещё чернила из жира мерзкой болотной жабы, — он сложил руки на пузе, решив сдать этот раунд ей. Все равно последнее слово будет за ним. — А теперь к делу. Думаю, не стоит говорить, что даже после смерти Эмгыра Нильфгаард все еще представляет большую угрозу. Я знаю того, кто смог бы помочь нам в этом. Человека, который по праву должен сидеть на троне Нильфгаарда и может прекратить войну, если наставить его на этот путь.

— Дай-ка угадаю, этого человека в народе будут звать как-нибудь Радовид Свирепый, а за спиной Безумный. Однажды ты уже провернула подобное, и это обернулось против тебя.

— Нет, этого человека будут звать Цириллой Фионой Элен Рианнон, урожденной княжной Цинтры и дочерью Эмгыра вар Эмрейса.

Дийкстра кашлянул — старый трюк шпиков — отвлечь внимание от одной эмоции, переключив на другую, если первая слишком сильная и плохо скрываемая.

— Такому мастеру тайн, как ты, давно бы пора знать об этом, — будь у неё сейчас глаза, они бы жгли ничуть не хуже слов. — Ведьмак ведь приходил к тебе, даже меня забрал из твоих жадных лап. Тебе уже это не показалось странным?

— Мне... и правда, стоило догадаться, — он сглотнул и потянул воротник дублета.

— Теперь ты понимаешь? Война еще не окончена, но я могу остановить её одним щелчком, не без твоей помощи, потому что щелчок должен произойти в определенное время.

Ему так и хотелось подловить её на слове и припомнить, что она, как сама же уверяла, пришла не за помощью. Однако он продолжал удивляться.

— Так... в чем именно заключается моя задача? — медленно протянул Дийкстра.

— Найти девочку. После погрома на Скеллиге она, Геральт и Йеннифер куда-то исчезли, и я не могу уловить их след. Но знаю, что в нахождении потерявшихся и пропавших ты у нас по праву мастер, — она сделала паузу, отбивая пальцами по столу ритм Реданского гимна. — Боже, Дийкстра, я ведь даже поверила тебе. Перестань разыгрывать удивление, ты ведь знал, что Эмгыр искал наследника. В конце концов, я слышала, что недавно Филиппу Эйльхарт официально признали мертвой. Говорят, некий фанатик Вильмериус долго пытал её, прежде чем убить. Интересно, где ты нашел эту липовую Филиппу. Но признаюсь, хороший вышел спектакль и весьма убедительный.

— О каких странных вещах ты говоришь, — елейно вымолвил Дийкстра, шаркнув ногами и пододвинув стул ближе. — Я бы скорее сам убил тебя, чем предоставить это удовольствие кому-то другому.

— Перестань. Я знаю только одного человека, кто мог бы это провернуть да ещё и с выгодой для себя. Ты знал, что у Эмгыра есть преемник, но не знал, кто это? Похоже, эти сведения были для тебя очень важны, раз ты решился провернуть мою смерть.

— Что ж, признаюсь. С тобой, Филь, у меня связаны очень приятные воспоминания. Порой я сам удивляюсь, на что меня способна толкнуть собственная сентиментальность.

— О нет, Дийкстра, не думаю, что тебе вообще знакомы человеческие чувства. Впрочем, меня твой рационализм всегда вдохновлял.

— А меня твой садизм, — он улыбнулся. — Ну, к делу. Теперь я знаю, кого искал Эмгыр, и вполне могу подключить к этому своих людей, могу найти Цириллу и без твоей помощи. Так что теперь ты мне и не нужна.

— Если бы была не нужна, ты бы не стал подстраивать мою смерть. Могу представить, что это стоило целое состояние.

— Я всегда любил театр. Но все же объясни, в чем заключается твоя роль?

— Ты найдешь её, но не сможешь привести. Твои люди только вспугнут её, а меня она знает. Я с ней договорюсь.

— Сомнительно, но, пожалуй, это все, что у тебя есть, — Дийкстра поднялся и подошел к книжному шкафу. На одной из полок покоились заранее заготовленный кувшин и фужеры. — Дийкстра и Филлипа Эйльхарт вновь работают вместе, если это не праздник, то по крайней мере, повод для празднования.

Он поставил пойло на стол и, откупорив пробку, разлил вино по фужерам.

— Обсидиановые фужеры и знаменитое красное туссентское, ты неплохо подготовился к моему приходу, — констатировала Филиппа. Нюх у неё что ли собачий был? Он не представлял, как работала её магия, но старался особо не удивляться. В конце концов, Филиппа, как и он, любила помпезность, любила придавать себе и своей магии лощеный блеск.

— Однако, Дийкстра, я вынуждена отказаться от вина. Ты же знаешь, я люблю мыслить на трезвую голову.

— Как хочешь, — он залпом осушил черное дно фужера. Обсидиан на свету блестел так же хитро, как глаза Дийкстры. Она не стала пить, потому что боится яда. И правильно делает. — Где Цинтрийская княжна была в последний раз?

— Внимательность тебя подводит, похоже, вино крепкое. Я уже говорила, девочка была на ан Скеллиге. А потом она пропала, вместе со своим ведьмаком и чародейкой, не оставив никаких следов. Я думаю, они должны были вернуться в Новиград — распрощаться со старыми знакомыми, но пока что не находила их следов.

— Значит, девочка была у тебя под самым носом, и ты не уследила за ней? — с ироничной усмешкой осведомился он, наливая вино второй раз. — Теряешь хватку, Филь.

— Филь, — с омерзением выплюнула она. — Мы с тобой больше не любовники, Дийкстра, чтобы звать меня так.

— Так почему бы не устроить это? Многие ошибаются, полагая, будто прошлое нельзя вернуть, — она промолчала, а он вновь встал и прошел к застекленному шкафу у окна. Пергамент приятно шуршал в руках, когда он достал его. — Это завещание Эмгыра вар Эмрейса. Он передает всю империю своей дочери Цирилле.

— Так ты знал? — по голосу было слышно, что он смог удивить её. — Откуда император мог знать, что погибнет?

— Он был болен раком легких, потому и торопился найти наследника. К сожалению, чародеи не смогли помочь, а может, просто не хотели, ну или же они и вызвали болезнь, — Дийкстра лукаво улыбнулся, давая понять, что приложил к этому руку, а потом предложил пергамент Филиппе.

— Если ты знал обо всем этом, зачем ждал меня?

— Я... тоже болен. Скорее всего, в ближайшие две недели я умру от Красной смерти, — она рассмеялась.

— Боже, Дийкстра, да ты прирожденный поэт. Такую трогательную историю сочинить.

— Так или иначе, все шпион поэты, но со мной случилась проза. Я говорю правду, — Дийкстра упер кулаки в стол, изучая каждую морщину на её лице. — Я хотел увидеть тебя напоследок, — она молчала. — Пойдем, покажу кое-что, — он обошел стол и вежливо предложил ей выйти, подставив руку. Филиппа встала и, слегка отряхнувшись, взяла его под руку. Дийкстра воспользовался этим и притянул её совсем близко. — Прямо как в старые времена, — и поцеловал. Жестко, с силой, властно, чтобы знала, с кем имеет дело. Он отстранился, почувствовав, как она резанула его по шее ногтем.

Порез был сущей царапиной, и все же он отер его, внимательно оглядев кровь на пальце.

— Извини, Дийкстра, но мне не хочется ждать твоей смерти две недели, — шпик зашатался и в поисках поддержки припал к столу. — Яд уже действует. Это называется коготь Нефары, — она подняла руку, показывая белый острый коготь, нанизанный на указательный палец. — Когда-то я подослала к тебе убийц, тогда покушение провалилось. Но я заканчиваю то, что начала.

Он звучно рассмеялся.

— Ох, Филь, ты даже сама не знаешь, насколько сильно мы подходим друг другу. Я тоже отравил тебя, — он щербато улыбнулся, увидев струйку крови, потекшую у неё из носа. — Да, вино было отравлено. Я-то выпил противоядие сразу, но яд очень липкий, специально смешанный с медом. Он еще остался на моих губах, которыми я тебя целовал. Достаточно одной капли, и он начнет действовать, — в этот раз расхохотались они оба.

— Я скучала, Дийкстра, — она прислонилась к стене и обессилено сползла по ней вниз, но улыбка не сходила с уст. — Если уж умирать, то вместе.

Он покачал головой, чувствуя, как движения начинают замедляться, а конечности затекать.

— У тебя противоядие с собой?

— А у тебя?