Цвет (гет)

Почему-то я волновался. Хотя волноваться перед тем, как сделать презент своей девушке, причем довольно необычный, это же нормально, верно? Точнее, это вполне естественно.

— Хисао, в конце-концов, скажи, куда мы идем?

— Ты ведь не успокоишься, пока я не скажу тебе об этом, так?

После окончания «Ямаку» мы с Лилли поступили в один университет, правда, на разные направления. Она учится, как и хотела, на педагога иностранного языка, а я... Я учусь на педагога естественных наук. Буду как Муто. Я невольно рассмеялся. Рука Лилли чуть сильнее сжала мою ладонь — так она привлекала мое внимание, когда я задумывался. Когда я спросил, как она узнает, что я пребываю в задумчивом настроении, Лилли сказала, что я начинаю по-другому дышать, беспечнее идти, ну и, наконец, я всегда такой.

— Отвечая на первый твой вопрос: мы идем в парк. Отвечая на второй: я представил себя Муто.

Лилли тоже легко улыбнулась:

— Как наш учитель естественных наук? Нет, не похож, Хисао. — Она покачала головой.

— Зато лекцию я буду также бурчать себе под нос, надоедая всем в классе, — продолжал представлять я.

— Думай о будущем, но не думай слишком много. — Она улыбнулась. — Хотя нельзя не признать, что твоя привычка часто задумываться о будущем... В каком-то роде спасла нас от лишних сердечных травм. Причем не только в переносном смысле.

— О да, это же как раз мой стиль: умирать, стонать, звать тебя и ждать, когда мое сердце разорвется от тоски, — я усмехнулся.

Я почувствовал ощутимый тычок длинными тонкими пальцами.

— Ай! Это же всего лишь безобидная шутка!

— Боже, в такие моменты ты напоминаешь мне себя в начале твоего обучения в «Ямаку»: такой же потерянный, — Лилли фыркнула.

— Зато быстро найденный! — я весело рассмеялся и чуть сжал ее ладонь. Искристый смех разогнал тучи в моей голове. Все-таки она права — иногда я слишком много размышляю. Впрочем, не суть.

Летнее солнце, нещадно жарящее нас, будто мы — барбекю, легкий ветерок, марево от городского асфальта и яркая зелень. Хорошая погода лишь подтверждает мои мысли о том, что сейчас не лучшее время для философских размышлений.

— Вот мы и пришли! Подожди минутку, я разложу вещи.

— Хисао, совершенно не нужно заботиться обо мне как о маленьком...

«Ребенке», да. Она, так же как и многие из нас, не хочет быть никому обузой. Но это суть лишние переживания.

— Пустое. Лилли, мы уже вместе как два года, а ты будто не привыкнешь, что ты моя девушка.

— Все-таки, я нашла себе галантного джентльмена...

— Стараюсь тянуться за тобой.

— Хочешь сказать, что я для тебя — «галантный джентльмен»?! — притворно обиделась она.

— Нет, я к тому, что впервые заговорив с тобой, я чувствовал себя человеком с деревянным языком без каких-либо манер.

— Ох, опять ты себя накручиваешь...

— Нисколько. — Я старался подавить смех, который вырывался из меня, так как в кои-то веки я подловил эту девушку, что до сих пор считалось невероятным. И все-таки я, проигрывая борьбу с собой, весело смеюсь.

— Хисао, подойди сюда, пожалуйста. — Я прервался от расставления заранее заготовленных контейнеров, на котором налеплены таблички со шрифтом Брайля. Найти печатную машинку для слепых в нашем университете не оказалось проблемой той величины, какой я себе ее представлял.

— Да?

В ответ мне начали взъерошивать и без того лохматые волосы, весело хохоча.

— Рад, что подловил меня, да?

— Не могу тебе врать: с нынешнего момента я считаю это маленьким достижением. Ну так что, готова к маленькому сюрпризу? Прошу!

Лилли, аккуратно, с моей помощью села на плед и повернула ко мне голову с плохо скрываемым любопытством на лице.

Я, несколько волнуясь, протянул ей один из контейнеров, а она с лицом ребенка, который аккуратно открывает подарок, найденный под Рождественской елкой, взяла его в руки и, проведя рукой по крышке контейнера, заметила кое-что непривычное.

— Брайль? Хисао, я заинтригована...

«Красный». Там написано «Красный». Хоть мы с ней и обсуждали с ней цвета, когда еще учились в «Ямаку», я решил несколько разнообразить ее представление о цвете.

Открыв контейнер, она замерла в ожидании.

— Лилли, это и есть мой маленький презент. Я подумал, что невозможность тобой представлять цвета, — я говорил об этом спокойно, зная, что Лилли Сато — не одна из тех, кто думает, что она ущербна, — может несколько расстраивать или невольно огорчать тебя, так что я решил связать цветовое представление с вкусовым. В контейнерах лежат продукты, имеющие отчетливый цвет, который написан на контейнере. Если что, я буду привносить некие уточнения, хорошо?

Лилли, несколько секунд помолчав, осторожно убрала контейнер, нашла руками меня и, обняв, прошептала:

— Спасибо тебе, Хисао Накай. Сам того не подозревая, ты исполнил мою детскую мечту, — сказала она и чмокнула меня в щеку.

Я был не просто рад. Я был чрезвычайно горд собой!

В это время Лилли продолжила изучать содержимое «красного» контейнера, а я, забеспокоившись, добавил:

— Возможно, о цветах многих, да если и не всех продуктов, ты знаешь...

— Хисао? — она повернулась на звук моего голоса.

— Да?

— Поверь мне, ты придумал один из лучших подарков в моей жизни, и то, что, возможно, знаю цвет того или иного продукта, дела не меняет. Хорошо? — сказала она и улыбнулась. Я улыбнулся ей в ответ. И пусть она слепа, мою улыбку она всегда чувствует.

На этом, она аккуратно достает из контейнера большую красную клубнику. Смакуя ее, она улыбается и говорит:

— Так вот какой он на вкус, красный цвет...

— Не торопись. Там лежит кое-что еще.

Когда она доедает аккуратный квадратик арбуза я говорю:

— На самом деле, арбузы розовые, но люди говорят о них красные. Почему, я и сам не пойму.

— Занятно...

— Честно, я думал положить туда еще красный чилийский перец, но...

— Негодник. — Ехидный голос.

Таким образом, она смаковала, именно смаковала, а не ела, все, что я приготовил: апельсин, хурму, лимон, лайм, голубику, чернику... Но самое интересное ждало меня впереди. Я достал из сумки переносную холодильную камеру и достал оттуда контейнер с надписью «Белое».

Лилли, прочитав надпись, стала открывать контейнер куда осторожней обычного. Она-то думала, что там мороженое. Я усмехнулся. Глупышка. Там действительно лежит рожок с шариком эскимо, но... Там есть кое-что еще. Во втором дне.

Пока я размышлял, она уже догрызала остатки рожка, аппетитно похрустывая.

— А теперь... Теперь открой второй отсек.

— Второй? — Ее улыбка становится чуть смущенной. — Ты меня заинтриговал, Хисао.

И вот, когда она открыла второе дно, опустила туда свои тонкие и длинные пальцы, то удивленно ахнула. Во втором отсеке лежал снег. Самый настоящий снег.

— Но... Как? Ты что, ездил в горы?

"А что, — думаю я, — это...".

— Тоже логично, но нет, родная. Я его собрал.

— Господи Боже, где?

— В парке, он пойман прямо с неба одним ранним декабрьским утром, пока моя прелестница еще мило сопела в кровати.

— Ах ты... — Это все притворство: после первого моего звонка в Инвервесс я привык подшучивать над моей Лилли по поводу того, до чего же она сова. — Но все же, господин Накай, это до ужаса мило.

— Рад это слышать. Я помню, что ты любишь зиму. Но у меня есть еще один маленький презент.

— Боже, Хисао, сколько их? — Она улыбнулась. Это хорошо.

— Этот последний, обещаю. — Лилли обиженно поджала губы. — Но он тебе точно понравится.

— Ну и? — На лице застыло ожидание чуда. Что ж, надеюсь, мне удастся его воплотить.

— Я предлагаю сначала насладиться ланчем, а затем мы последуем в мою квартиру.

— Что ты еще успел придумать, а, Хисао?

— Много чего, — ухмыльнулся я.

Когда мы пришли ко мне домой, я усадил ее перед открытой морозильной камерой.

— Морозильник полон контейнерами со снегом. Он пойман с неба, а не собран с земли, так что ты можешь...

— Есть его! — Радостный переливчатый смех прозвучал мне в награду.

— Только горло не застуди, принцесса!

Она опять обиженно поджала губы — но это все притворство, я знаю: ей нравится, когда я ее так называю.

— Хисао, это так... Романтично...

— Ой, я же чуть не забыл! Одна полка забита пробирками с воздухом. Той самой зимы. — О том, что ради этого мне пришлось нелегально стаскивать из университета огромное количество пробирок, я умолчал. — Он сохранился, я открывал одну. Теперь у тебя есть частичка зимы этим летом.

— Правда, только в твоей квартире... Не то, чтобы это было плохо, но...

— Ну перевезти мы все не сможем — снег растает, а воздух нагреется. Зато у тебя есть лишний повод чаще навещать меня!

— Хиса-о...

— Да, родная?

— Ты ведь соврал, негодяй!

— О чем же?

— О том, что то был последний подарок...

— Ну... теперь-то я точно сдержу обещание!

И я чувствую легкий шлепок по руке. А еще она показала мне язык. Вы знаете, какое это до ужаса милое зрелище?

— Ну-ну! Может, и не последний...

Она легко улыбнулась. Она всегда легко улыбается, какие бы препятствия не стояли у нее на пути. Улыбка Лилли Сато — одно из тех вещей, что заставляют чувствовать меня абсолютно счастливым.

И пусть мы не знаем, что случится с нами в следующее мгновение, на следующий день. Мое больное сердце научило меня одному: живи мгновением. Иногда меня, конечно, заносит, но у Хисао Накая всегда есть та, кто его остановит и заставит забыть и прошлое, и будущее.