Белла решила влюбиться (гет)

Как и каждый вечер, ровно в двадцать один ноль-ноль, семейство Лестрейндж собралось за ужином в малой столовой. Свет здесь всегда был приглушен, и чахлые свечки, расставленные на столе в высоких подсвечниках, не столько освещали помещение, сколько создавали глубокие мрачные тени, придающие комнате жуткую атмосферу. За длинным столом сидела Беллатриса и ловко орудовала ножом, разрезая полусырое мясо на маленькие кусочки. Её супруг, сидящий за противоположным концом, посматривал на неё издали украдкой и боязливо прятал взгляд, едва давящий темный взор останавливался на его лице. Весь ужин у Рудольфуса тревожно ныло под левой лопаткой. Белла нанизывая кусочки мяса с кровью на вилку, медленно отправляла в их рот и флегматично жевала, пока её взгляд блуждал в пространстве.

Рудольфуса это весьма тяготило. Ещё за завтраком, заметив задумчивость жены, он начал немного нервничать, за обедом беспокойство стало уже ощутимым, и вот сейчас, оставшись наедине с замышляющей что-то женой, глава семейства Лестрейндж уже откровенно паниковал. Он неаккуратно кромсал отбивную, то и дело бросая нервозные взгляды на Беллу.

Беллатриса любила стейк слабой прожарки. В действительности еда была для неё одним из ярчайших удовольствий. За столом она преображалась, движения становились плавными и чувственными, и она так наслаждалась, смакуя блюдо, что выглядело это невероятно сексуально. Рудольфус в первые годы их совместной жизни частенько ловил себя на том, что забывает не то что есть — дышать, наблюдая, как её полные губы приоткрываются, впуская внутрь наколотый на вилку кусочек, и во взгляде, обычно хищном и цепком, разливается томная нега.

Жаль, что за дверями спальни этот огонь так ни разу и не разгорелся. Темпераментная, вспыльчивая и эмоциональная, Белла была прискорбно равнодушна к супружеским отношениям.

Хотя их брак и заключался к взаимной выгоде семейств, Рудольфус был пленён смелостью, силой,целеустремленностью, цельностью взглядов своей молодой супруги. А ее сердце, как выяснилось, было всецело отдано другому. Он смирился, приучил себя жить бесплотной тенью, быть незаметной верной опорой своей жене и тщательно скрывать от неё свои чувства. Ведь стоило только Белле обнаружить малейшую слабость или, не дай Мерлин, привязанность, как она набрасывалась, словно коршун, и с точностью хирурга отсекала неуместные чувства. Не забывая при этом садистически смаковать процесс.

Беллу вообще могли осчастливить лишь три вещи: лицезрение Тёмного Лорда, стейк с кровью и чужие муки. Поэтому, пока Повелитель не исчез невесть куда, из подвала мэнора периодически доносились такие дикие завывания, что Лестрейнджу хотелось, словно домовому эльфу, прижать уши к голове и забиться в пыльный чулан.

Тяжелый и черный, словно смола, взор супруги снова остановился на нем. Рудольфус почувствовал себя крепостью, в ворота которой ударил таран. В столовой похолодало. Промахнувшись, он нечаянно с противным лязгом задел столовым ножом тарелку. Сразу вспомнилось, когда в последний раз Белла так на него смотрела. Это было ужасно. Он не хотел думать об этом, но ассоциативный ряд был уже запущен и вязкий кошмар сомкнулся над его головой.

Дело было, когда её сестра Нарцисса ходила беременной. Потом Белла, умиляясь, порхала вокруг младенца денно и нощно, пока Нарцисса не устала от такой заботы настолько, что в один прекрасный день, дождавшись полуночи, тайно и спешно покинула Англию со всем своим семейством на неизвестный в срок и в неизвестном направлении. Белла была безутешна. Ведь ещё не прошёл её траур по исчезнувшему Тёмному Лорду… Конечно, Беллатириса была уверена, что он вернётся, но тяжкое бремя разлуки лежало на ней, а после предательства сестры она чувствовала себя дважды брошенной и потерянной. Из-за этого, а может, мелкая женская зависть к чужому счастью была причиной, либо просто так криво сложились звёзды, но Белла вдруг решила обзавестись первенцем.

Она развила бурную деятельность, под детские комнаты оборудовала всё северное крыло мэнора, скупила чуть ли не все детские чепчики в готическом стиле, что нашла в магазинах, — с запасом и на годы вперед. Судя по исчезнувшим с их совместных банковских счетов суммам, Белла, возможно, даже уже проплатила наследничку (или двоим?) учёбу в Оксфорде, а то и Кембридже. Будущая мамаша всюду постоянно рассуждала о том, как вырастут её прекрасные сыновья, с какой гордостью она отдаст их в услужение своему повелителю, как они станут самыми верными и преданными сторонниками Тёмного Лорда. Но все её маниакальные порывы, разговоры и начинания были ничем, просто бурей в стакане воды, в сравнении с той дьявольской стихией, что обрушилась на всех и вся, когда леди Лестрейндж поняла, что, несмотря на ее одержимость, дети почему-то не получаются. На мэнор пала тьма. Рудольфус с ужасом и отвращением вспоминал те научные эксперименты, сомнительные зелья, кровавые ритуалы и омерзительные, совершенно механические акты, которыми сопровождались попытки зачать согласно лунному календарю, фэн-шую, расположению небесных светил и сезонным миграциям фестралов. Ничего не получилось, и Белла охладела к этой идее.

И вот он снова заметил этот маниакальный блеск в глазах жены... Отложив вилку и нож на край тарелки, Белла с изящной лёгкостью взяла бокал с кроваво-красным вином. Она держала его тремя пальцами за ножку и слегка вращала, задумчиво наблюдая, как рубиновый напиток набегает на тонкие прозрачные стенки и отступает обратно. Сделав небольшой глоток и отставив в сторону бокал, она решительно обратилась к мужу:

— Ты меня больше не любишь.

— Это вопрос или утверждение? — осторожно уточнил Рудольфус, с опаской посматривая на её столовые приборы.

— Это претензия, мой дорогой, — Белла хищно улыбнулась, и её супруг напряженно застыл, стараясь выглядеть предельно невозмутимо. — Но это не страшно и поправимо. Признаться, я тоже не испытываю к тебе особо трепетных чувств, но с сегодняшнего дня мы вместе будем над этим работать.

Рудольфусу Лестрейнджу захотелось побиться головой о столешницу, как домовой эльф, повыть, как оборотень в полнолуние, или просто истерично захихикать, как малолетняя ученица Хаффлпаффа, но вместо всего этого он с выражением лица, которому бы позавидовали бывалые игроки в покер, кивнул жене и съел очередной кусочек мяса. На самом деле, пища сейчас совсем не лезла и комом застревала в горле, но пока он жевал, ему не приходилось ничего отвечать Белле.

* * *

Белла спустилась вниз, когда он, как и каждый вечер до этого, сидел с бокалом виски перед горящим камином. Супруга посмотрела на него требовательно, явно ожидая каких-то слов. Рудольфус же решительно не понимал, чего она от него хочет.

— Ты ведь узнал это платье? — зло бросила она, не дождавшись от мужа желаемой реакции.

Рудольфус нервно кивнул, боясь голосом выдать свою полную несостоятельность в знании гардероба супруги.

— Не смей мне лгать! — запальчиво выкрикнула она и, на секунду задумчиво застыв, продолжила елейно-ласково: — Я бываю немного раздражительна. Любимый, не сердись.

Вытянув из его пальцев бокал, она залпом опрокинула в себя виски и не поморщилась. Небрежно швырнув бокал в сторону и бровью не поведя на жалобный звон, Белла рывком выдернула мужа из кресла за рукав домашнего халата.

Роскошный бюст супруги касался груди Рудольфуса при каждом вздохе. Положив руки ему на плечи, уткнувшись лицом ему в шею, Белла вздрагивала всем телом. Плакала? Он робко приобнял жену, успокаивающе похлопывая по спине.

— И-ди-от, — прошипела Белла ему в лицо, и, оттолкнув супруга, стремительно удалилась в свои апартаменты.

Рудольфус спокойно подошёл к камину, почти без дрожи в руках подбросил ещё пару поленьев в огонь. Призвал осколки и наложил чинящее заклинание на разбитый бокал. Плеснул в него на два пальца виски, чуть подумал и плеснул ещё на два пальца. Вернулся обратно в кресло и неспешно сделал глоток. Алкоголь приятно прогревал изнутри и разгонял тяжёлые мысли, возвращая их из состояния турбулентного потока к лёгкому ламинарному течению.

* * *

— Что ж, к сожалению, план с пробуждением в тебе ностальгических чувств не сработал. Ты даже не узнал тот наряд, в котором я была во время нашего первого совместного визита к Тёмному Лорду, — констатировала Белла за поздним завтраком, традиционно проходящем в их семействе в молчании.

Рудольфус, не ожидавший такого паса от жены, подавился кофе, обжег нёбо и язык и с трудом сдержал желание взвизгнуть. Супруга грозно взглянула на него, так что он сразу почувствовал себя нашкодившим щенком и мысленно, уже подвывая, попытался зарыться под придверный коврик. Белла задумчиво разломила пополам маленький круассан, подцепив подушечкой пальца скатившуюся бордовую каплю вишневого джема, отправила её в рот, посасывая, как делают обычно, уколов палец.

— Пожалуй, я могу попробовать быть более искренней, открытой и терпеливой с тобой... Рассказывай, — потребовала Белла.

Рудольфус, вырванный этим окриком из оцепенения, поспешно перевёл взгляд от кисти жены к её лицу, с паническим ужасом силясь понять, прочесть по её глазам, что от него требуется.

— Ну, же. Рассказывай, делись откровениями. Делай уже хоть что-нибудь, чтоб мы стали ближе, — запальчиво прикрикнула Белла, хлопнув ладонью по столу, так что посуда жалобно звякнула.

— О платье или ностальгических чувствах рассказывать? — он осторожно уточнил, побоявшись и далее злить супругу молчанием.

Белла, зло сверкнув на него глазами, резко поднялась, швырнув салфетку со своих коленей на стол так, что опрокинула бокал с гранатовым соком. Рудольфус честно старался сидеть ровно, но его голова отчего-то сама пыталась вжаться в плечи, как черепаха в свой панцирь. Ураган «Белла» стремительно приблизился и, не останавливаясь, зловещим вихрем промчался мимо него, прочь из малой столовой. Оставшись один, он перевел дух.

* * *

Так уж сложилось, что виделись супруги Лестрейндж нечасто, встречаясь преимущественно за приёмом пищи. Рудольфус с опаской зашел в столовую и застыл. Сомнений быть не могло: именно его тарелка сейчас стояла справа от кресла Беллы. То есть не на привычном месте в безопасности и вдали от супруги, — он ведь уже эмпирическим путём успел установить, что это место вполне безопасно, потому что, пока столовые приборы в полёте преодолевают эти несколько метров банкетного стола, он вполне успевает увернуться или закрыться тарелкой, как щитом. Так вот, эта самая тарелка и вся прилагающаяся к ней сервировка сейчас находились рядом с тарелкой Беллы. Супруга призывно улыбнулась, и Рудольфусу ничего не осталось, как, нацепив непроницаемую мину, прошествовать к предложенному месту.

— Присаживайся скорее, — поторопила мужа взволнованная Беллатриса.— Я провела значительную аналитическую работу и разобралась, в чём наша проблема. Она в тебе. Раз ты не идёшь мне навстречу в желании прорастить между нами зерно нежной и трепетной любви, то идеальным вариантом будет влюбить меня в кого-нибудь другого.

Рудольфус с сомнением посмотрел на жену и тут же сосредоточился на своём блюде, не смея лишний раз её провоцировать. Белла продолжила свои увещевания:

— Ты должен хоть сейчас проявить решительность и добыть у Снейпа Оборотное зелье. Я уже заказала контрабандой из Румынии за астрономическую сумму чудом сохранившуюся до наших дней ДНК самого Мерлина!

Белла определённо не искала лёгких путей. Просто жить и любить — тихо, уютно и по-семейному — было не для неё. Ей же непременно нужно было выстрадать счастье, чтобы в полной мере насладится своими болезненными чувствами. Для неё «любить» было равно «страдать», а в скобках из равенства вычитались чувства всех прочих. Рудольфус не брался искать причины таких вывертов её восприятия мира. Может, за её слишком сильной любовью к Тёмному Лорду прячется нелюбовь к себе, нехватка чего-то, чем обладает он, как магнит, влекущее её. Со своей маниакальной зависимостью она может любить за двоих. А невнимание к ее чувствам, которое проявляет Повелитель, лишь добавляет пряной горечи ее любви. Ему семейное счастье виделось иначе, и к таким страстям он был не готов. И вот супруга зачем-то выдумала, что ей надобно любить кого-то ещё, пока Тёмный Лорд не вернулся.

Задумка с оборотным зельем была понятна и непонятна. Понятно, что она не может полюбить слабого и безвольного, пусть и смелого в самокритике, мужа. Ей нужен тот, чья мощь и величие сразу пленят. Кто, как не знакомый с пеленок по маминым сказкам Великий Мерлин, обладает нужной огромной силой? Но не вполне понятно, как это поможет Белле полюбить именно его, Рудольфуса. Бессмысленно впустую размышлять о мотивах Беллатрикс. Если она сказала, значит, вопрос решённый.

Добыть у Снейпа зелье ценой унижений, попирания собственного и без того не великого достоинства, а также космических денег и прочих услуг, что запросит потом зельевар… Право, это все такая малость в сравнении с косым взглядом жены.

* * *

Вот настал тот день, час Икс, как определил для себя это время Рудольфус. Зелье было готово и в большом кубке торжественно стояло на столе. Белла с почтительной медлительностью открыла небольшой сундучок и извлекла из него шкатулку. Открыв шкатулку, она достала из неё шкатулку поменьше, в которой находилась коробочка, из нее извлекла коробочку чуть меньшего размера, в ней обнаружилась еще одна, а в той скрывалась очередная… Это продолжалось, покуда не увидела свет совсем крохотная — перевязанная атласной ленточкой с бантиком не больше комариного крылышка. С трудом подцепив его острым ногтем, Белла достала настоящий сундучок лилипута, и уж там-то, на бархатной подушечке, покоилась реликвия: тоненький короткий тёмно-рыжий волосок…

* * *

Рудольфус, утешая себя мыслью, что, если это отрава, то он быстро отмучается, решительно опрокинул в себя мутное варево. Боль трансформации накрыла его лавиной. Что-то явно пошло не так. От болевого шока вкупе с приступом панической атаки его утянуло в спасительную темноту беспамятства.

* * *

Он очнулся в собственной постели. Рядом сидела жена и смотрела на него как-то подозрительно, так, как ни на кого и никогда не смотрела. Во взгляде ее читалось умиление, что ли. Белла резко наклонилась к нему. Рефлекторно он весь сжался, ожидая удара, но супруга лишь несколько темпераментно поправила его подушку. Проявление заботы с ее стороны было столь нетипично, что это насторожило его ещё более. Да и этот её почти ласковый шлепок по плечу, сопровождаемый странной репликой:

— Это было великолепно! Нужно будет повторить, только подготовиться получше, мой бельчонок.

Что повторить? Как? Где она возьмёт ещё один волос Мерлина? Рудольфусу стало по-настоящему страшно, ведь, судя по ломоте во всём теле, ничего приятного тут не происходило.

* * *

— Ты принёс зелье? — сурово посмотрев, спросила Беллатриса.

Рудольфус понуро кивнул, больше уже не видя возможности оттягивать этот момент. Он и так почти месяц обманывал супругу, рассказывая, что Снейп ещё не сварил Оборотное. Белла ликующе оскалилась.

— Отлично, тогда я покажу тебе мой сюрприз, — ох, как эта фраза его насторожила, мало кто смог бы похвастаться любовью к сюрпризам от Беллатрисы Лестрейндж. — Я подготовила для наших игр специальную комнату.

Он нервно сглотнул, в красках, таких багрово-кровавых красках, представив тёмный подвал, полный жутких машин и орудий пыток. На негнущихся ногах лорд Лестрейндж обреченно поплёлся следом за женой.

* * *

Комната оказалась просторной и светлой, полной деревянных дощечек, на разных уровнях прибитых к стенам. Всюду были закреплены маленькие поилочки, мисочки и колёса. Одно колесо, в человеческий рост, возвышалось посреди комнаты. Рудольфус не успел перевести дух от удивления, как оказался между двух его половин, с крепко примотанными руками и ногами. На груди звонко треснула рубашка. Подняв помертвевший взгляд, он увидел, как к нему приближается супруга. В одной руке, на отлете, неукротимая Белла держала чашу с оборотным, в другой, воздетой вперед, стиснула — с одержимостью фанатика, сжимающего крест, — пушистый беличий хвост. От этого абсурда что-то лопнуло у Рудольфуса внутри, и он разразился истерическим хохотом.

— Веселишься, — сахарно улыбнулась Беллатрикс. — А может быть, ты боишься щекотки, Руди? интимно прошептала она и провела хвостом по его обнаженной груди.

Лестрейндж забился в путах, но быстро обмяк.

— Хм, — Белла оторвала беличий волосок и, с легким беспокойством отметив девственно-пустой взор своего мужа, решительно поднесла чашу к его дрожащим губам.

— Поиграем, дорогой…