Ягоды смерти (гет)

Дождь стучит по крыше здания неподалёку, звонко отбивая забавную мелодию. Сколько себя помню, всегда считала, что дождь только раздражает. Ни разу не прислушивалась просто. А сейчас даже приходится это делать. Иначе я не смогу успокоиться перед очередной вылазкой. Вплоть до этого момента я была невнимательна, рассеяна. Меня беспокоили мысли, что мы можем опоздать. Гейл всё успокаивал меня, лишь говоря: "Успеем". И потом я проводила все моменты с одним этим словом. Меня это пугало ещё больше. Ведь на кону жизнь Прим, а мой друг выплюнул единственное слово, как косточку щенку. Я два месяца без сестры с ума схожу, иногда теряю связь с реальностью, вижу то, чего не хочу. А Гейл так отвратительно от меня отделался.

Потом я сама нашла способ, чтобы не думать о худшем: я теперь прислушиваюсь к тишине. Оказывается, в природе есть невероятное множество звуков, которые мы не замечаем. Шелест листвы, стук дождевых капель, мягкое касание лап животных земли. Только не пение птиц. Я его, кажется, уже не замечаю, научилась лишь слушать каждый шёпот ветра. И стала просто отвлекаться, но не забывать о главном.

Пит всегда так делает, когда мне страшно или тошно: обращает моё внимание на какую-то мелочь.

— Как долго мы будем тут торчать?

Криси, наш новый наводчик, перебежчик. Когда-то он был простым миротворцем. Рассказывал, что его не принимали должно. Способность к ориентированию на местности отказывались рассматривать. Он оттачивал свои умения дома, разглядывая карты Капитолия и остальных Дистриктов. Когда Криси пришёл к нам, Гейл тут же определил его в нашу группу, несмотря на то, что Криси на тот момент считался дезертиром.

— Хорош болтать. Смотри в оба, — шипит Тоди, один из старших со страшным оскалом и порванным ухом.

Мы довольно долго лежим на мокрой земле в полной тишине. Мне в живот вдавливается рукоятка пистолета. Все ждут сигнала от Гейла. Он знает, в какой момент нужно действовать. План, по его мнению, достаточно прост: инверсия. Он, Тоди и Рубс — старшие — отвлекают на себя миротворцев, бомбя по ним электрическими гранатами. Дождь окажется очень даже кстати. Вода быстро распространит электричество по квадрату. Этого будет достаточно, чтобы я, Криси и Бодж, наш гениальный инженер после Бити, проскочили в здании, бывший склад, и взломали замок. Криси должен будет провести нас к главному распределительному щиту, чтобы Бодж смог вырубить электричество во всём районе. А дальше дело за малым: удостовериться, что в помещении нет охранников, найти детей и вывести их. Я пыталась предложить Гейлу другой план, но услышала: "Твоё дело, Китнисс, не думать, а действовать."

Китнисс. Так он меня называет только в тех случаях, когда не обращает на меня внимание или сердится за что-то. Сейчас он груб со мной, уже несколько недель ведёт себя совершенно по-свински. Но я списываю всё его раздражение на усталость и беспокойство. То, что ему пришлось пережить, до сих пор не даёт мне продуху.

Всё произошло внезапно. Президент Сноу был наготове с самого начала. В Дистрикт-12 определил спецотряд миротворцев, которые, в случае моего открытого неповиновения, должны были забрать мою семью и близких в Капитолий для дальнейшего сотрудничества со мной. Когда я выпустила стрелу с проволокой в щель в силовом поле, пять миротворцев схватили моего друга, всех женщин и детей наших семей. Гейл рассказывал, что сломал одному рёбра, а другому лишь руку, сам подвернул правую ногу и сломал несколько пальцев, но успел выхватить из рук капитолийцев наших матерей. Он сильный и ловкий. И даже этот факт не даёт мне представить, как он это сделал.

Он не так силён, как Пит.

Женщин Гейл пихнул в толпу — там их подхватили наблюдающие за сценой шахтёры и крепко сжали в своих руках, чтобы не мешались, — а сам побежал за детьми.

— Прим сжимала своего кота, когда главный страж за шкирку грубо тащил её за собой к фургону. Пози же он перевесил через плечо головой за спину. Она ударилась о грубый панцирь и потеряла сознание, — Гейл замолчал. Мы тогда сидели на моей больничной койке. За три дня до этого разговора мама сообщила мне, что Прим увезли. — Они не стали бороться с разъярённой толпой. Видимо, у них не было чёткого приказа. Или жизни стариков им были не интересны. Кто будет бороться за того, кто и так скоро умрёт?

Мне хотелось стукнуть его, накричать за то, что он так думал о наших родителях. Но я не могла. Я переживала все те эмоции, которые успел познать Гейл. Ярость. Меня сжигала ярость и отвращение к Сноу. Если он и впрямь думает, что с помощью меня может подавить восстание, то он глубоко заблуждается. Я душила сама себя мыслью, что уничтожу президента собственными руками. Его холодная бледная кожа обесцветится. Зловонная кровь польётся изо рта и ушей. А последними словами будет мольба о пощаде.

Я не ожидала от себя такого. Но если ещё год назад я бы пристыдила саму себя за такие мысли, то в тот момент я была рада, что хоть какие-то чувства меня одолевали.

— Я всё пытался догнать детей. Грязь забивалась мне в ботинки. Я еле переставлял ноги. Но бежал, как мог. И не успел, — Гейл уронил голову себе на колени и запустил пальцы в отросшие волосы. — Их увезли из Дистрикта. Рори, Вик, Пози и Прим исчезли за поворотом. И мне ничего не оставалось, как вывести всех остальных оттуда в лес. Потому что я знал, что это только начало.

— Я доверила её тебе, а ты её упустил, — шипела я, прожигая его затылок. Он не поднимал головы, казалось, что только ещё ниже опустил. — Я доверила её тебе, а ты меня подвёл! — уже кричала я. Но Гейл так и не посмотрел на меня. — Я доверила её тебе, — мой голос сорвался, а руки били по спине друга, который словно сдался: не защищался и не сопротивлялся. — А ты. Её. Убил.

Только после этого его голова оторвалась от колен, а холодные голубые глаза смотрели на меня, и мне показалось, что в леднике и то комфортнее. Гейл сковал мои запястья и заломил руки за спину. Мне было больно, но не страшно. Ещё никогда не видела его в таком состоянии. Он не причинял мне боль. Его гнев перешёл на меня, как мой — на него. Мы яростно дышали друг другу в лицо. Казалось, часы прошли, как нас разняла медсестра.

— Знаешь что, Китнисс, — уже ровным голосом говорил он мне, — ведь там и мои братья с сестрой. Не думаю, что я тебе одной что-то должен.

Несколько дней после этого я с Гейлом не встречалась. Кто кого избегал, я не знаю. Вот только после моего полного физического выздоровления он позвал меня и сказал, что готов начать операцию по спасению детей. Сказал, что берёт меня в свою команду, и всучил в руки пистолет. С того момента он называл меня только Китнисс.

— Пошли! — шёпотом приказывает Гейл, и я бегу ко входу в здание.

Каждый берётся за своё дело. Бодж подбирает с помощью своего маленького приборчика ключ для электронного замка. Как двери открываются, Криси вырывается вперёд, я не отстаю от него. Звук наших шагов отдаётся от стен широкого коридора. Я надеюсь, что все охранники вышли к Гейлу. Потому что страшно попасться. Снаружи слышится крик смерти и смех войны. Я пытаюсь сконцентрироваться на наших громких шагах. И только сильнее сжимаю в руках пистолет.

У комнаты с распределительным щитом Бодж буквально отталкивает меня с дороги и влетает за дверь к своей игрушке. Несколько секунд смотрит на кнопки, рычаги и счётчики, а затем вытаскивает несколько проводов.

— У них резервное электроснабжение установлено тут же, — комментирует он, пока колдует с электричеством. — Весь Капитолий мы не вырубим, но этот район останется без света и отопления минимум на день. Рубс сказала, что они будут весь день стараться удерживать это здание. Если выйдет, тогда и весь район будет захвачен.

— Хватит болтать, — включает старшего Криси. — Разобрался?

Бодж опускает рубильник и всё освещение пропадает. В темноте я некоторое время стою и пытаюсь сообразить, что же дальше.

— Фонарики, — вспоминаю, и включаю на своей куртке маленький огонёк. Бодж и Криси повторяют за мной. — Пошли дальше.

Мы медленно выходим из маленькой комнатки. В коридоре тихо, но я всё же прислушиваюсь, надеюсь расслышать хотя бы суматоху снаружи. Глухо. Значит мы слишком глубоко забрались. Теперь мы сами по себе.

По данным, в самом конце длинного коридора есть дверь, ведущая на улицу. Там нас вместе с детьми должны встретить старшие. Я бегу на разведку. В это время, знаю, Криси ведёт Боджа к комнате с детьми. Вероятно, там не только наши с Гейлом младшие. Из всех Дистриктов отобрали ребятишек. Кому-то и трёх лет не исполнилось. Поэтому все ждут исхода нашей операции, затаив дыхание.

— Китнисс, сюда, быстрее! — кричит Бодж, не стремясь скрыться.

Я бегу обратно, останавливаюсь у раскрытой двери и застываю в проёме не комнаты, а помещения для склада крупногабаритного товара. Вижу, как десять пар глаз смотрят на меня. Мальчики, только мальчики.

Прим!

Но я не мешкаю. Ищу Вика и Рори. Оказывается, это трудно: найти того, кого почти не знаешь. Я выкрикиваю их имена. Не слышу ответа. Мальчишки просто стоят и ждут, когда их отсюда выведут. Голодные, грязные, продрогшие. Маленькие не плачут, но на грани истерики.

— Криси, берёшь на себя младше пяти лет, — решаюсь, наконец-то, я взять командование полностью на себя. — Бодж — тебе старше двенадцати.

Промежуточный возраст — четыре мальчика. Я прошу их взяться за руки, и они цепляются за мою куртку. Я обхватываю пистолет двумя руками и вывожу свою маленькую группу.

Снаружи нас уже ждут Гейл, Рубс и Тоди. Все они помогают мальчишкам выбраться наружу. Тоди, здоровенный парень из Дистрикта-11, подхватывает на руки трёх мальчиков сразу. Рубс перекидывает за спину одного, а другого обхватывает руками и прижимает к груди. Гейл ищет братьев. Я качаю головой: Прим и Пози тоже нигде нет. Меня душат слёзы, но я всё же выдавливаю Гейлу:

— Может, они в другом месте.

И тут нас всех оглушает залп из автомата. Все инстинктивно пригибаются. Дети визжат. Искры летят прямо нам на головы. Стреляют не по нам, а по крыше. Мы с Гейлом поднимаем головы. Там два креста. Двое мальчиков привязаны к металлическим палкам. И расстреляны.

— Нет! Вик! Рори!

Моё сердце ещё никогда так не сжималось от темноты и бездны.