Мир для Алисы (джен)

Давным-давно, в одном небольшом английском городе, в большом и красивом доме на окраине жила-была девочка, которая умела видеть необычное в обычном и общаться с неодушевлёнными предметами. И звали эту девочку — Алиса.

Алисе было шесть лет и она была очень миленькой, и хотя в этом возрасте миленькими кажутся все девочки, особенно те, что росточка невысокого и сложения хрупкого, её трогательное личико с большими голубыми глазами и светлые волнистые волосы действительно умиляли всех окружающих.

Каждое утро она вставала из своей теплой и уютной кроватки и сразу шла к огромному зеркалу, висевшему над каминной полкой, чтобы поздороваться со своими друзьями, потому что вежливые девочки всегда желают доброго дня своим друзьям. А Алиса была очень вежливой девочкой и всегда говорила "спасибо" и "пожалуйста", а также "здравствуйте", "до свидания" и "не будете ли вы так любезны".

Сегодняшнее утро было не в пример холоднее прочих — приближалась зима, и на улице уже падали, кружась, первые снежинки, а на стеклах невидимый волшебник нарисовал первые ледяные узоры. Алиса выскочила из постели и, зябко ёжась и быстро-быстро переступая маленькими босыми ножками по холодному блестящему паркету, побежала к остывшему за ночь камину. Ведь нельзя опаздывать на встречи к друзьям...

— Доброе утро, ваше величество, — Алиса аккуратно поставила Чёрную королеву на каминную полку, предварительно достав её из-за высокой фарфоровой вазы, стоявшей в углу у самого зеркала. — Что вы там делали в одиночестве? Вы сегодня играете в прятки с его величеством?

— Вот ещё, — скривила губы Чёрная королева и обмахнулась веером из чёрного бархата, — я просто пошла погулять и подышать свежим воздухом.

— Ах, дорогая! Вот ты где! — из-за книг, что высились на другой стороне полки, показалась запыхавшаяся фигурка Чёрного короля. — Я всё утро тебя ищу, нельзя же уходить без предупреждения!

Алиса ловко подхватила страдальца на полпути и опустила его рядом с надувшейся супругой:

— Мне кажется, что вам следует объясниться.

— Вот ещё! — Чёрная королева высокомерно отвернулась от них и принялась разглядывать себя в зеркало. Она поправила высокую причёску, пригладила локон, выбившийся на лоб, а после начала тщательно расправлять чёрные кружева на пышном воротнике платья.

— Но, дорогая, нам обязательно нужно с тобой объясниться, — её растерянный супруг горестно взмахнул коротенькими ручками и чуть не упал. — Я ведь даже не знаю, что натворил на этот раз!

— Любезный супруг, ты сейчас делаешь только хуже, — в голосе Чёрной королевы послышалась угроза и она обернулась к Алисе, словно призывая её в свидетели. — Сначала он ничего не делает, а потом оказывается, что он и не знает, что он не сделал! Ну, разве можно так жить?! И как я его только терплю столько времени!

— Но если он ничего не сделал, то за что же вы на него рассердились, ваше величество? — удивлённо спросила Алиса. — Разве можно сердится на того, кто ничего не сделал?

— Когда он что-нибудь сделает — сердиться будет уже поздно! — наставительно произнесла Чёрная королева и погрозила королю пальцем, — Это уже третий твой ничегонеделательный проступок. Ещё два — и я уйду к Чёрному Офицеру, он, в отличии от тебя, мужчина хоть куда и всегда делает то, что нужно. А ещё у него есть меч! — и королева, резко развернувшись, так что юбка её взметнулась в воздух чёрным облаком, зашагала прямо к книжной стопке.

— Но, дорогая... Но он же всего лишь офицер! Это же нарушение субординации! — несчастный король всплеснул ручками и бросился вслед за своей удаляющейся супругой.

— Никуда она не уйдет, мррр-мяу, — раздался мурчащий и переливающийся голос за спиной Алисы и она поспешно обернулась. Прямо в воздухе, на уровне её лица, точно на перине растянулся пушистый и крайне рыжий кот с большими зелёными глазами. Он неспешно потянулся, облизнул свои острые зубы длинным розовым языком и слегка улыбнулся:

— Офицер давно уже принял обет безбрачия, и потом, он предпочитает белые шахматы. Особенно на... мррр-мяу... охоте. Он же знатный охотник, этот наш Чёрный офицер...

Но Алису было не сбить с толку разговорами об охотниках:

— Чешир, вот ты где, безобразник, — воскликнула она и подбоченилась. — Я тебя искала уже целую неделю, чтобы задать очень серьезный вопрос государственной важности!.. Кто съел королевские конфеты?

— Это был не я, — быстро сказал Чеширский кот, мигнув, растворился в воздухе и сразу появился на полметра левее:

— Головой отвечаю... — он растянулся в ещё более широкой улыбке, показав острые белые клыки и, спружинив, прыгнул прямо на каминную полку:

— Да... А... а ещё конфеты есть?.. Мяу?

Кот широко раскрыл глаза и попытался принять невинный и умоляющий вид, обычно этот трюк срабатывал, и Алиса моментально таяла и позволяла ему делать что угодно. Вот и сейчас — рука Алисы уже сама собой потянулась к небольшому столику, на котором стояла вазочка с конфетами, Чешир кувырнулся в воздухе и поплыл было в сторону этого же столика, но тут...

— Алиса! Ты уже встала? — громкий крик в глубине дома застал их обоих врасплох: Чешир чебурахнулся на пол и быстро ретировался за шкаф, а Алиса застыла как статуя, или даже как преступник, которого застали прямо на месте преступления, и даже дышать перестала.

Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась Мама...

* * *

У Алисы, как и у всех детей на свете, была мама. Её называли просто Мама, хотя у неё, как и у всех людей на свете, было своё имя. Мамино имя Алиса не помнила, потому что когда она смотрела на Маму, всё тотчас же вылетало у неё из головы и там оставалась только сияющая пустота. Потому что Мама умела читать мысли, а Алисе не всегда хотелось, чтобы Мама знала, о чём она думает... А ещё Алиса была очень похожа на свою Маму, и когда девочка смотрела на неё, ей казалось, что она видит себя, только чуть постарше... достаточно для того, чтобы уже иметь вот такую взрослую и самостоятельную дочь. У Мамы были такие же голубые глаза и светлые вьющиеся волосы, и отличалась она от самой Алисы разве что жёсткой морщинкой поперек лба у самой переносицы, да более высоким ростом. Поэтому Алиса про себя называла её Большая Алиса.

Когда Большая Алиса приходила и заставала Алису маленькую за неподобающими занятиями, вроде общения с королями и королевами или кормления Чеширского кота королевскими конфетами, она очень расстраивалась и иногда даже ругалась на свою неразумную дочь, а однажды даже пригрозила ей Докторами и больницами, если та не прекратит выдумывать разные разности и странные странности. Большая Алиса любила маленькую и считала, что жить нужно в реальном мире, а не в том, который сам себе выдумываешь.

"Оглянись вокруг, — говорила она и показывала Алисе тикающие напольные часы с блестящими гирьками, книжные шкафы, до верху заполненные книгами и атласами, глобус, расчерченный меридианами и параллелями, окно, за которым светило солнце или капал дождик. — Неужели тебе не нравится мир, в котором мы живём? Неужели тебе не хочется жить здесь с нами? Ведь этот мир реальный, и он гораздо лучше всего того, что ты себе можешь вообразить!"

Но Алиса маленькая была категорически не согласна с таким мнением и каждый раз, как только за Мамой закрывалась дверь и она оставалась в комнате совсем одна, она шла в самый дальний угол своей комнаты, доставала из старого потрёпанного сундука своего любимого кролика в атласной жилетке и жаловалась ему на свою тяжелую судьбу.

— Большая Алиса опять отругала меня за то, что я одолжила Белой королеве свой носовой платочек для пошива нового бального платья. Но ведь это несправедливо, что у Белой королевы, при всём её королевском положении — всего одно платье! Разве можно ругать за такую сущую малость?

— Что поделать, что поделать, — вздыхал Кролик и разводил пушистые лапки в стороны, — мамы, они такие. Они всё знают лучше всех.

— Ничего она не знает, — Алиса надувала губы и начинала сердиться уже на Белого кролика, — если бы она знала, то она бы... она бы... она бы мне ещё десять таких платков отдала! Чтобы я и Черной королеве новое платье сшила, а то у неё с её Черным королем кризис в семейной жизни намечается... Совсем как у Мамы и её "дорогого"...

— Кто ж знает, кто ж знает, — опять разводил пушистые лапки Белый кролик, — может она всё знала, да позабыла. Старость не радость, Время бежит быстро, не успел оглянуться — а оно уже прошло и — фью-ить! — ты уже не помнишь, для чего нужны носовые платочки.

— Я. Этого. Никогда. Не. Забуду! — сердито выговаривала Алиса Кролику, прятала его в сундук и шла пить чай с Червонной королевой. Или со Шляпником, если он снисходил до того, чтобы оторваться от работы и выйти из-за шифоньера. Или с Соней. Если удавалось её разбудить или хотя бы вытряхнуть из чайника, с правого бока разрисованного синими розочками и розовыми листиками. Почему-то в другом чайнике — с зелеными листьями и розовыми розами — Соня спать не любила, и даже если Алиса специально укладывала её туда спать, просыпалась всегда в первом чайнике. Как она туда перебиралась, или ей кто-то помогал... или между чайниками существовал волшебный перемещатель — выяснить не удалось. Этот факт до сих пор оставался необъяснимым.

* * *

Мама стояла на пороге и внимательно смотрела на Алису своими ясными голубыми глазами, в которых падали снежинки — совсем как за окном.

— Почему ты стоишь на холодном полу босиком? Ты хочешь заболеть? — голос у Мамы был ласковый, но Алиса знала, что Мама наверняка уже догадалась, что она разговаривала со своими друзьями с самого утра. А если она ещё и про конфеты догадается... быть беде.

И Алиса быстро-быстро подбежала к кровати, уводя мамин взгляд от шкафа, за которым спрятался Чешир, и с разбега нырнула под одеяло с головой.

Потом она высунула из-под него кончик носа, стрельнула по Маме взглядом лукавого голубого глаза, хихикнула и тихонечко сказала:

— Мамочка, я просто хотела разжечь камин, потому что стало холодно, но... я не смогла найти дров.

— Глупышка, — рассмеялась Мама, — тебе нужно было просто позвать меня или Анну, и мы бы всё устроили. В следующий раз звони в колокольчик и зови взрослых, а не бегай раздетой по дому.

Мама подошла к кровати, села рядом с закутанной в одеяло Алисой и погладила её по лохматой голове:

— Моя бедная замерзшая кроха. Кто же знал, что ночью выпадет первый снег и так резко похолодает. Сегодня я велю как следует затопить все камины в доме, чтобы к завтрашнему утру у нас в доме никто не замерз.

Потом Мама подошла к тяжёлому трёхстворчатому шкафу, достала оттуда тёплое серое платье с кружевными цветами на груди, и протянула Алисе:

— Давай, быстро одевайся, нам уже пора идти завтракать. Сегодня у нас на завтрак вкуснейший яблочный пудинг. Ты уже ела его?

"Как можно есть того, с кем ты даже не знаком" — подумала Алиса, но не стала говорить это вслух, а быстро-быстро принялась одеваться и расчесываться.

* * *

После завтрака на улице выглянуло солнце, снег начал оседать, а с крыши закапала капель, переливающаяся всеми цветами радуги в солнечных лучах.

— Нам непременно нужно пойти погулять! — сказала Мама и велела Анне приготовить зимние шубки для себя и для Алисы.

— Я иду на улицу! — сообщила Алиса, заглядывая в свою комнату, чтобы взять из шкафа шерстяную кофточку.

— На улицу? — закудахтал тоненький женский голосок где-то в книжном шкафу. — Как на улицу? Зачем на улицу? Ты идёшь смотреть на снег? На то белое, что выпало сегодня с неба?

— Да, на него, — закивала головой Алиса, застёгивая последнюю пуговицу под горлом.

— Ты непременно должна взять меня с собой! — возопил тот же кудахтающий голос, и что-то с громким стуком упало с полки прямо на пол.

— Ваше величество! Разве ж так можно! — вскрикнула Алиса и поспешила на помощь пострадавшей Белой королеве. Она подняла её с паркета и попыталась пальцем пригладить растрепавшиеся кудряшки на королевской голове.

— Со мной всё в порядке! Можно подумать, я первый раз так падаю... Видела бы ты тот мат, что мне на прошлой неделе поставил этот несносный Чёрный офицер. Вот я тогда упала... в глазах моего венценосного супруга. А тут... — Белая королева сама оправила свой наряд, вернула съехавшую корону на место и царственно сложила ручки на животе. — Идём. Мы должны видеть то, что одного цвета с нами.

— Только тихо, — Алиса приложила палец к губам. — Мы идем гулять с Мамой, а она не любит, когда вы слишком громко разговариваете.

— Фр! — фыркнула Белая королева. — Большая Алиса просто забыла, как сама с нами болтала каждый вечер перед сном. Вот и злится небось от этого — поболтать-то хочется, а уже никак. Время-то ушло!

— Время есть, и сразу нет, тик-так, тик-так, не вернешь, — подал из своего сундука голос Кролик, из-под приподнявшейся крышки показалась его лапа с зажатыми в ней круглыми часами на цепочке. — У каждой Алисы ровно столько часов, сколько она может себе дать, а потом часы заканчиваются и Алиса уходит.

— Кролик! — топнула ногой Алиса. — Не пугай меня! Мы всего лишь идём погулять! Через час вернёмся и будем... будем... будем пить чай и раскладывать пасьянс! Так и передай Червонной даме! Пасьянс и чай с плюшками! И никаких отрубленных голов!

* * *

Прогулка удалась, было тепло, из мокрого снега лепились прекрасные снежки и коренастые снежные бабы с одинаковыми плоскими лицами, ничем не отличающимися от тех, что Алиса с мамой лепила в прошлом году, хотя Белая королева и опознала в этих трёх слепленных фигурах всех своих троюродных сестёр, редкостных уродин и жутких зазнаек. Но самое главное — Мама не заметила Алисину спутницу и ни разу не сделала ей замечания. И это было прекрасно!

После возвращения был обед.

Весь обед Белая королева просидела в кармане Алисиного платья, держа рот на замке, за что и была вознаграждена королевским трюфелем в блестящей синей обертке.

А потом Алиса попросила принести ей в комнату чай и удалилась раскладывать пасьянс на маленьком кофейном столике, который ей поставили прямо напротив зажжённого и жаркого камина.

Пасьянс не шёл.

То ли потому, что Алиса плохо умела их раскладывать, то ли потому, что карты легли не в самой удачной своей комбинации, то ли потому, что Червонная королева поссорилась со своей свитой.

— Мо-олча-ать! — вопила Королева и топала хорошенькой ножкой в красном атласном башмачке по столешнице. Насколько ей позволяли обстоятельства.

— Я сказала, что черви должны выстроиться в ряд?! Сказала! Па-ачему Валет червей ушел в соседний ряд? М-м-м?!

Валет червей действительно стоял в соседнем ряду, опустив глаза и держа за руку хорошенькую Даму бубей, и, по всей видимости, не собирался возвращаться в нужную Королеве позицию.

— Д-д-дорогая, — попытался вразумить супругу Червонный король, — ну, может у него есть веские причины... для подобного... демарша...

— Как ты смеешь его оправдывать? Ты что — не на моей стороне?! Ты что — не мой супруг?!— от возмущения у Королевы червей даже волосы на голове взбунтовались и встали дыбом. — Ещё одна подобная инсинуация с твоей стороны, и я прикажу сделать себя вдовой!

— Ты что... велишь отрубить мне голову? — прошептал Червонный король и закатил глаза.

— Ваше величество! Нельзя же так с собственным мужем! — возмущенно сказала Алиса и погрозила ей пальцем. — Если так разбрасываться мужьями, в конце концов можно остаться одной!

— Как ты смеешь грозить мне пальцем! — взвилась Королева и затрясла кулачками. — Да я тебе сейчас тоже голову отрублю!

— Мне — не отрубите, это я вас при желании... порву на кусочки! — вспылила Алиса и сама удивилась — куда же это делась её обычная вежливость?

— А я! А я! А... — Королева замолчала и попыталась подобрать слова, но они все как назло растерялись по дороге, и тогда она просто опять затопала ножками.

— Что за шум? Что здесь происходит? — раздался откуда-то сверху голос Мамы.

— Эта Королева возомнила о себе, что она может рубить голову кому ни попадя! — возмущённо ответила Алиса, ничуть не смущаясь её присутствия.

— Ты бы лучше за Валетом присмотрела, раз ты сверху всё видишь! — закричала ей в ответ Королева.

— И присмотрю! — ответила ей Алиса, ловко подцепила Валета и бухнула его рядом с Королевой.

— Алиса! Немедленно прекрати разговаривать с картами! — потребовала Мама, и в её голосе послышались слёзы.

— Отодвиньте меня немедленно от этого нахала! — возопила Красная королева и попыталась отползти от Валета червей.

— Но, милочка моя, — зашелестел виноватым голосом Червовый король. — Он же наш лучший стражник! Как же мы без него обойдёмся?

— Наверное, никак, ваше величество, — сказала Алиса и подвинула королеву на место.

— Нет, я так больше не могу, — всплеснула руками Мама и выбежала из комнаты. — Дорогой! Дорогой, нам надо что-то делать! Я сойду с ума! Я непременно сойду с ума в этом дурдоме!..

* * *

Тем же вечером Мама позвонила Доктору Петерсону и Алису, предварительно нарядив в строгое клетчатое платье с белым воротничком, повезли к нему на приём.

Доктор был высокий и нескладный, он сидел в кресле возле маленького шахматного столика, на котором вместо фигур лежали зелёные яблоки, и, когда Алиса вместе с Мамой вошли к нему в кабинет, даже не встал со своего места.

— Садись, Алиса, — Доктор приветственно указал на кресло, стоящее с другой стороны столика, и улыбнулся.

Алиса села и немигающим взглядом уставилась на клетчатую поверхность стола, всем своим видом показывая, что она не желает общаться с очередным врачом, решившим её "вылечить". Мама осталась стоять возле двери, нервно сложив руки на груди и разглядывая свою дочь с неприкрытой тревогой.

Доктор Петерсон с минуту понаблюдал за насупившейся девочкой, а затем неожиданно легко поднялся и подошел к Маме:

— Если вы не против, я бы хотел пообщаться с ней наедине, — негромко сказал он Маме почти на ухо, чтобы Алиса его не услышала. — Вероятнее всего, мне удастся разговорить Алису и заслужить её доверие, только пока рядом не будет никого из взрослых, осуждающих её манеру поведения. Вы позволите? — он открытой ладонью показал в сторону двери и успокаивающе улыбнулся.

Мама ещё раз бросила на Алису встревоженный взгляд и вышла из кабинета, после чего Доктор плотно прикрыл дверь, повернул ручку до упора, обернулся и, насвистывая что-то веселое и задиристое, вернулся к своему креслу.

— Вы позволите? — шутливо поклонился он Алисе, которая посмотрела на него исподлобья, дождался её молчаливого кивка и бесшумно опустился на своё прежнее место.

— Итак, начнем. — Доктор Петерсон улыбнулся и пригладил правой рукой свои волосы вместе с ухом. — Как я понимаю, юная леди, у вас есть свой собственный мир, который вызывает у вас гораздо больше интереса, чем мир взрослых и вполне серьезных людей. Не правда ли?

Алиса поразмыслила немного и слегка кивнула в ответ.

— Прекрасно! Может вы расскажете мне о своем мире? — улыбнулся Доктор.

Алиса опять ненадолго задумалась, пожевала губами, будто пытаясь подобрать слова, а потом отрицательно покачала головой.

— Что ж, жаль. И это действительно очень плохо, что вы молчите, юная леди, потому что... — он ловким движением вытащил из внутреннего кармана сюртука круглые часы на цепочке и раскрыл их с небрежным щелчком, — потому что времени у нас остается все меньше... и меньше. Тик-так, тик-так, у каждой Алисы есть ровно столько часов, сколько...

— Но это же часы Белого Кролика! — воскликнула Алиса и её щеки порозовели.

— Конечно, это мои часы, — как ни в чём не бывало согласился Доктор, и его правое ухо внезапно вытянулось и попыталось закрутиться вверх, но он его ловко пригладил к голове свободной рукой.

— Ой... У вас... это... ухо раскрутилось... — глаза Алисы округлились и стали похожи на голубые бусины.

— Ухо раскрутилось, с кем не бывает, — сказал Доктор и убрал часы обратно в карман. — У нас это дело обычное.

— Вы что, тоже живёте в моем мире?! — радостно воскликнула Алиса и чуть ли не захлопала в ладоши.

— Ну, на самом деле, — прошептал Доктор и подмигнул ей, — у меня есть свой собственный мир, только мне приходится его прятать от тех... других, которые его не понимают... Но ты-то понимаешь меня?..

— Да, — восторженно зашептала Алиса в ответ. — Они меня не понимают и считают, что я того... с ума сошла! А ещё хуже — они думают, что я всё выдумала из-за пси-хо-логических проблем. Они мне не верят! И Мама... тоже не верит. А Белая королева сказала, что раньше она тоже... того... разговаривала с ней.

— Это обычное дело, Алиса! Люди вырастают, у них появляются дети... и они смотрят на них и больше не видят того, что видели раньше, а видят только то, что сами себе позволяют видеть...

— Но что же делать! — от волнения Алиса схватилась руками за разгоряченные от волнения щеки. — Они же ошибаются! Им же нужно объяснить, что они ошибаются!

— Да, они ошибаются, — согласился Доктор, — но им это не объяснить. Поэтому — самый лучший способ навсегда прекратить эти обвинения... — он опять улыбнулся и стал похож на Чешира, — та-дам! — спрятать этот мир!

— Спрятать? А куда? — в глазах Алисы появилась надежда.

— Как куда! В самое надежное место! — и Доктор постучал ладонью по своей груди. Его правое ухо опять вытянулось вверх, но в этот раз он этого, кажется, даже не заметил.

— Вы предлагаете спрятать мой мир в нагрудный карман вашего сюртука? — удивилась Алиса.

— Нет, что ты! В моем нагрудном кармане для твоего мира места будет маловато, ты должна спрятать его... внутрь себя. Вот где самое надёжное место!

— А как же мне его туда спрятать? — Алиса округлила глаза и замерла в ожидании ответа...

Доктор схватил со стола яблоко, пару раз перекинул его из руки в руку, его уши колыхались над головой, а нос стал подозрительно отчётливо напоминать кроличий:

— Есть только один способ. Самый надёжный!

Доктор Петерсон чуть наклонился вперёд и уставился прямо в глаза Алисы:

— Его надо съесть! — и он со смаком откусил кусок яблока.

* * *

Новые таблетки, выписанные доктором Петерсоном, подействовали как нельзя лучше. Алиса больше не бегала взбудоражено по комнатам и не разговаривала с шахматными фигурами и мягкими игрушками, не пыталась поженить карты или напоить чаем Белого ферзя или Белого Кролика. Она стала гораздо спокойнее и меланхоличнее, часто улыбалась, подолгу рассматривала что-то на улице, припав к оконному стеклу носиком и маленькими ладошками, дышала на стёкла и рисовала на них пальчиком растительные узоры. Она ходила на прогулки с няней и иногда с Мамой, лепила снежки и идеально ровных снежных баб, будто хотела, чтобы они выиграли на каком-нибудь знаменательном снежном конкурсе красоты. По вечерам, усевшись на мохнатой шкуре возле камина, Алиса смотрела на огонь и следила глазами за волшебными рисунками и переплетениями линий, создаваемыми игрой пламени и воздуха.

Иногда её глаза странно блестели, и тогда казалось, что всё то буйное веселье, что творилось раньше вокруг неё, и сейчас продолжает существовать, но только уже внутри. Глубоко внутри. Там, куда не проникнуть ни одному психиатру или психоаналитику, ни одному светочу медицины и ни одному лекарю от Бога, знающему все тайны человеческого мозга...

Без сомнения, эта мысль, что вечное безумие продолжается, просто до него теперь не добраться, иногда вызывало волнения и — даже — лёгкий нервный тик правого, такого красивого и голубого глаза, но поскольку Большая Алиса больше не могла найти в своем сознании следов этой буйной и разрушительной деятельности, она успокаивалась и продолжала сидеть в своей комнате. Маленькой тёмной комнате без окон с мягкими серыми стенами...