Клеопатра (гет)

Капля звонко разбилась о водную гладь, и от места падения пошли крохотные волны.

Клеопатра взглянула за окно, на темнеющее небо, но перед глазами была другая картинка — жаркий пьянящий полдень, когда она впервые увидела того, кто стал ее возлюбленным, мужем, ее жизнью.

* * *

Марк Антоний не был красавцем, не был мыслителем и не был великим полководцем. Наверное. Потому что для нее это не имело никакого значения.

Что можно сказать о солнце, кроме того, что оно прекрасно? Так и про Марка Клеопатра не смогла бы сказать ничего, кроме: «Он великолепен!»

Его рассказы о войнах заставляли сердце биться сильнее, и Клеопатра обмирала, слушая своего возлюбленного:

— Я оборачиваюсь, а на меня несется еще один. Снес ему голову, и знаешь, когда меня окатило его кровью, даже не почувствовал…

Клеопатра всегда улыбалась, слушая его рассказы — чарующей мягкой улыбкой, которая, казалось, заставляла светиться не только ее глаза, но и все тело.

О да, Клеопатра прекрасно знала, как ее улыбка и ее голос действуют на мужчин. Даже зная о том, сколько мужчин побывало в объятиях любвеобильной царицы, очередной любовник думал о том, что именно он и есть тот единственный, ради которого Клеопатра и живет. Некоторые с радостью готовы были принять смерть ради того, чтобы разделить ложе с Клеопатрой еще раз. Но она в ответ только смеялась.

Когда Клеопатра упала к ногам Цезаря, вымаливая казнь притеснителя, она прекрасно знала, какую цену уплатит. И заплатила ее сполна — не одной и не двумя ночами.

Эти ночи были наполнены страстью. Цезарь был не только искусным воином, но и опытным любовником. Клеопатра и себе не хотела признаваться, что порой с легкой грустью вспоминает его сильные руки, обнимающие ее, его мозолистые ладони, сжимающие ее груди и ласкающие затвердевшие соски. Эти ласки, грубые пальцы солдата на ее нежной коже, распаляли ее желание настолько, что она вела себя как последняя порна, умоляя взять ее немедленно. Цезарь в ответ обычно смеялся, погружая свои мозолистые пальцы в ее лоно, вымачивая их в росе ее желания. Впрочем, продолжалось это недолго — ему и самому не терпелось погрузить свой фаллос в разгоряченное тело любовницы. И все становилось неважным для них — ни чины, ни причины — лишь бесконечное движение двух распаленных тел в сузившейся до размеров ложа вселенной, лишь хриплые вздохи, стоны и вскрики, и яркое, словно египетское солнце наслаждение, поджидающее их в конце. А потом все по новой. И так до самого утра, когда Клеопатра уже даже пошевелиться не могла. А он целовал ее и уходил. И однажды он ушел навсегда.

Гай Юлий Цезарь. Великий человек, даже в смерти не утративший своего величия.

Она грелась в лучах его славы, но глаза видели только Марка Антония. И когда он впервые обнял ее, Клеопатра поняла, что такое счастье.

Их дети станут памятью о любви Клеопатры к нему.

* * *

Еще одна капля нарушила тишину. Пора.

Клеопатра улыбнулась и опустила руку в горшок со смоквами.