Свой-чужой (джен)

Маккою сложно было привыкнуть к Звёздному флоту. Каждый взгляд здесь воспринимался как потенциальная угроза, прикосновение — иногда вовсе означало смертный приговор. И всякий раз напарываясь на настороженный оскал, Маккой вновь задавался вопросом, какая нелёгкая понесла его на флот, когда в количестве существуют куда как менее болезненные способы совершить самоубийство.

Он был врачом, чёрт возьми, а не политиком, и вся эта борьба за власть навязла на зубах уже на третий день, надоев до тошноты. Проблема крылась в том, что в мире тотальной паранойи ему всё равно никто не верил, и в первый раз, когда Маккой, не раздумывая, схватил Кирка за руку, он получил в челюсть справа.

На его удачу, Кирк и сам был не в форме — едва удерживал равновесие и, в общем-то, не выгляди он таким побитым, Маккой бы и не сунулся с обезболивающим. Тем не менее, ему пришлось изловчиться, чтобы вколоть лекарство до того, как Кирк попал бы по нему снова.

На спасибо, конечно, он не рассчитывал, но то, что Кирк замер и, покосившись на него, молча исчез из поля зрения, тоже было неплохо.

* * *

В следующий раз близко с Кирком судьба столкнула Маккоя в драке — и, что удивительно, не лицом к лицу. Просто когда инстинкты Маккоя опять дали сбой: он едва успел отскочить с траектории увесистого кулака, — Кирк оказался рядом и не преминул влезть в гущу событий.

Стоило бы удивиться, но на самом деле, отдышавшись после боя, в голове было так пусто, что на элементарное выяснение «почему» сил уже не хватало. Маккой на автомате только руку протянул — задним числом уже гораздо позже подумав, что это было глупостью, конечно. Но Кирк руку пожал и кивнул, словно признал за своего.

— Спасибо, — добавил Маккой. И пусть ответом ему послужило молчание, было приятно в кои-то веки говорить кому-то «спасибо», не размышляя о чудесных порядках Академии.

* * *

Должно быть, Кирк к нему проникся, хотя Маккой в упор не видел, с чего вдруг. Но именно у его двери тот оказался среди ночи с расквашенным в кровь виском и прихрамывающий на левую ногу.

Почему Кирк не вернулся к себе, можно было только догадываться, но как смутно предполагал Маккой, там он и напоролся на очередных недоброжелателей, а у него, старого сельского доктора, вполне можно было перекантоваться ночь — в бою в таком состоянии он за Кирка бы и гроша ломаного не поставил.

«Здесь он, по крайней мере, имеет шанс проснуться живым», — подумалось Маккою, когда он нашёл заснувшего Кирка на кушетке, вернувшись из санузла. Неожиданный акт доверия как будто подтолкнул его дремавший азарт, и Маккой осторожно набросил на спящего одеяло.

Можно было бы погадать: прибьёт его Кирк спросонья, или не прибьёт, — но то ли тот вырубился, то ли ещё не до конца уснул и отнёсся к причудам старого доктора снисходительно.

В любом случае, наутро Кирка уже в комнате не было. Но только до следующей недели, когда его чуть не потравила новая пассия.

* * *

Учебный год перевалил за половину; Кирк стал Джимом, Маккой, впрочем, в отместку получил прозвание «Боунс». Код доступа в свою комнату он перестал менять спустя ещё семестр — просто потому, что Джим всё равно взламывал их с полпинка.

На тактильные контакты, правда, Джим реагировал по-прежнему нервно, но перевязывать себя давал. «Всё, о чём мог бы мечтать доктор», — частенько фыркал Маккой, и тот молча ухмылялся, никогда не соглашаясь, но и не вдаваясь в подробности.

И Маккой впервые добровольно взялся за фазер, красноречиво предупреждая юного нахала на пульте управления, чтобы у Джима вдруг случайно не случилось разгерметизации в спасательной капсуле.

Когда Джим вернулся — живым, отправив чёртову треклятую «Нараду» в чёрную дыру, где ей и было самое место — и наконец ввалился в медотсек на плановый осмотр, Маккой его всё-таки обнял. И Джим, пробурчав недовольно что-то вроде «только не перед командой», хлопнул его по спине в ответ.

* * *

Буквально через год им так уже не повезло, и Джима принесли ему в треклятом пакете. Маккой в первый момент не поверил — даже руку протянул, касаясь щеки, и страшно было, что она ещё тёплая.

Он бы всю кровь из Хана выкачал, если бы потребовалось, наверное.

К счастью, не потребовалось.

К счастью, сработало раньше.

Маккой всеми правдами и неправдами охранял лазарет, не давая проходу никому, кроме Спока. Врал напропалую в отчётах, открещивался неизвестными болезнями и неизученными симптомами; даже для достоверности распылил пару экспериментальных пробирок — и чуть не заразился сам.

Зато Джим — выжил. И каждый день Маккой начинал ритуальный обход, проверяя датчики, снимая показатели и регулируя дозу сыворотки. Заправлял в капельницу питательный раствор, менял компрессы на горячем и сухом лбу; по-дедовски прощупывал пульс на запястьях — и лучше бы, конечно, Джим, как в старые добрые времена, врезал бы ему по носу за такое самоуправство, но для начала и пульс, скачущий от пятидесяти до ста пятидесяти ударов за минуту был неплохим достижением.

Хотя, пожалуй, будь Джим в сознании, он бы не позволил Маккою так подробно удостовериться, что жив.

* * *

Честно говоря, он не рассчитывал, что после удивительного спасения Джима жизнь их чудесным образом изменится. Если уж совсем начистоту, вся накопленная поколениями паранойя Маккоя кричала о том, что будет только хуже. На это же указывали все злосчастные приметы, повалившие на него с завидной частотой, и многозначительные начальственные предложения: врать в отчётах Маккой, конечно, учился у Спока, но адмиралы ЗФ не дожили бы до своего почтенного возраста, если бы не верили в печёночную интуицию, а её обмануть сложно даже вулканцам, которые к тому же не верят в её существование.

Сказать, что Маккой был готов ко всему, когда Джим, ещё валявшийся на больничном, вызвал его к себе, было бы преувеличением. Но то, что он ни о чём не жалел, было куда ближе к истине.

— Слышал, у тебя выдалась напряжённая пара недель, — поприветствовал его Джим, полулёжа на койке.

— Можно и так сказать, — Маккой вытащил трикодер, скорее чтобы занять руки — как гласила запись в медкарте, пациент шёл на поправку быстрыми темпами. С трикодером было проще сконцентрироваться — и не нужно было одёргивать себя, когда потянет посчитать пульс.

— «Энтерпрайз» понадобится год максимум — так говорит Скотти, и я ему верю. Я к этому времени тоже буду в форме, — Джим скользнул по нему небрежно-вопросительным взглядом.

— Будешь, если только никуда не влезешь, — пробурчал Маккой, бесцельно щёлкая по трикодеру.

— Это значит, что у нас будет миссия — скорее всего, длительная, — Джим многозначительно замолчал, будто проверял реакцию. — Я знаю, что у тебя тут масса возможностей устроиться — всякие исследования, и ты это любишь. Но, Боунз, не забывай, что я тебя жду на «Энтерпрайз».

Маккой моргнул и поднял брови. Джим говорил без угрозы и всерьёз — и, кажется, предлагал ему… выбор?

— Говорят, «лучше известное зло, чем неизвестное». Что такое космос, я хотя бы в курсе, — отозвался Маккой, медленно разворачиваясь к выходу.

Тот поймал его за руку.

— Эй, Боунз.

Он замешкался, ошарашенный, и обернулся.

Джим несильно сжал его ладонь:

— Спасибо.