Вернуть Джека (джен)

Кромешник, Повелитель ночных кошмаров, всегда мечтал о господстве тьмы. Она и пришла — но только в его жизнь. И теперь он одинок. Ни жутких сновидений, ни сил на борьбу. И лежит он в своём мрачном логове никому не нужный и всеми забытый, пошевелиться не может. Чёрные взъерошенные волосы в песке, который оставили после себя его кошмары, одеяние, что сливается с бездонной тьмой, изрядно износилось. А задумчивые жёлтые глаза глядят в потолок.

— Что я упустил?! Что, чёрт побери, я сделал не так, а?! Я хочу в мир, вселять ужас в самых храбрых отчаянных. Да, пару лет назад я проиграл и просидел в этой западне ниже травы, тише воды. Но почему мои кошмары исчезли? Мне нужен хотя бы знак!

И Кромешнику кажется, что по пустынному логову проносится белокрылый голубок и исчезает. Он подползает к тому месту, где случилось видение, и видит за камнем золотистый коробок. Кромешник хищно вцепляется в него: откуда это, к чему такое везение?

— Детские воспоминания, — шепчет он, и тьма с радостью вторит.

«Коты хорошие, но никогда не держат обещаний… — вздыхает сквозняк призрачным голосом девочки. — Ты же сдержишь? Правда?»

Кромешник с нетерпением нажимает на фиолетовый ромбик, мельком взглянув на боковую часть коробка — рисунок ребёнка стёрт.

И застывает.

«Ветер гудит, тревожится. Жарко и жутко.

Девочка обнимает отца. У него глаза из песка, золотые доспехи.

— Отпусти меня, — шепчет он ей на ухо. — Работа моя — такая. Оберегать свет от кошмаров. Твоя — оберегать маму. Я её непременно верну у страшных снов, но ты пообещай — чем бы это ни закончилось, не сдашься. Сердце у тебя мягкое, и если что со мной… будь разумной. Я люблю тебя, доченька. Прощай».

Кромешнику становится тошно, и он сжимает воспоминание, размышляя, почему оно пробудило в нём грусть. Он садится на камень и переводит дух. Руины наводят на Повелителя ночных кошмаров такую тоску, что он даже позволяет себе глубоко повздыхать и посетовать на жизнь, пока никто не слышит.

* * *

Чудесный полдень ласкает мир и приносит счастье, а ненастные мысли сжигает. Волшебное лето… Каждый бы мечтал выпить его без остатка, чтобы вечно душа благоухала.

Августовское солнце играет со снежинками, как котёнок с игрушечной мышью.

Зима вполне себе без зазрения совести может ворваться в лето, решает хохочущий Ледяной Джек, пока сидит на садовой ограде и болтает ногами. С ним рядом — возмужавший Джейми. Он с восхищением глядит, как друг наколдовывает ледяные фигурки Хранителей — духов, которые верно защищают детство.

— Северянин с каждым днём поражает всё сильнее, — попутно рассказывает он, — сам всё бубнит беспрестанно про свой кодекс, про то, что надо его соблюдать и всё такое. И даже что ни к чему устраивать снежные бои! А вчера знаешь, что? Сам же — на спор! — заставил меня закатать в сугроб одного шаловливого мальчишку. И прямо на пляже. Кхм, прямо на глазах у плещущихся в водичке взрослых — ну и других детей. Было весело. — И ледяная фигурка Северянина — не в привычных тулупе и ушанке, а пляжном обличьи — потешно тыкает пальцем в воображаемого шалуна.

Август и Джейми слушают ещё много всякого разного. И вот когда солнце зевает и клонится к земле, Ледяной Джек спрашивает:

— А давай мы тебе устроим встречу с Хранителями?

— Да ты что! — восклицает Джейми. — Ещё спрашиваешь!

Ледяной Джек радуется: здорово встретиться со старинным другом и увидеть, что он ни капельки не изменился:

— А Софи возьмём?

— Я ж забыл сказать! — стучит тот себе по лбу. — Она на каникулах, у бабушки. Родители сегодня за ней уехали, поэтому я один.

— Значит, ты не захотел навестить бабушку? — хмурится Джек — но весело, понарошку. А всё-таки укоризна в его словах слышится настоящая.

— Да нет, конечно, я хотел! — спешит оправдаться Джейми. — Просто мне про тебя сон сегодня приснился. Будто впервые за шесть лет ты пришёл. Вот только… Ты был как призрак. И побитый какой-то, сказать мне хотел что-то важное.

— Ерунда! Не обращай внимания, сны не только хорошими бывают, правда? — улыбается Джек и отводит взгляд на небо. — Не кисни! Не будем портить тоской такой чудный вечер.

Ледяной Джек просит крепко схватиться за посох — путь предстоит очень и очень неблизкий, а Джейми не слишком лёгок, чтобы тащить его за шкирку, как раньше.

И вот, оба, вопя от восторга, взлетают. Небеса встречают дружелюбно, нежно теребят макушки, а земля сбегает от них…

И вот заветные огненные глаза города всё ближе и ближе.

— Подумать только! Шанхай! — восклицает Джейми, уже с трудом держась за посох, ещё и ветер бьёт, отнимает силы.

— Всё, мы уже скоро, терпи. Так… где же там прячется наш Хранитель Снов?

Они вглядываются в окошко небоскрёба, в которое стучится песочный кит-сон — как будто знак подаёт. Говорят друг другу, это значит, что там их поджидают.

Ветер хихикает, всё так же теребя макушки, а друзья перелезают через подоконник в заветную квартиру. А внутри темно, и лунного света, как назло, нет. И беззвучие дикое, только скрежет… И устрашающее дыхание. И голос:

— Попались в мышеловку несчастные душонки…

Джейми ёжится, а Ледяной Джек кашляет слишком похоже на подавленный смех и, вконец, не выдерживает — после того как страшный голос говорит:

— Готовьтесь прощаться с прежней жизнью, ведь начнётся сплошной у-у-ужас…

— О! — восклицает Ледяной Джек. — Ну ты дал, Северянин! Бедный… как только с твоим брюхом… а, нутром! — под кроватью уместился. Вылезай давай. Актёр из тебя бездарный.

Свет чмокает Джейми и Ледяного Джека нос, расползается по всей комнате. Они видят Песочника — Хранителя Снов, который с улыбкой колдует бабочку, умилённого Северянина — Хранителя Детства, который оттряхивается от подкроватной пыли, ничуть не смущённый.

Джейми обнимает их, как старых друзей.

— О… — слышится восхищённый вздох. Хранители и Джейми оборачиваются и видят мальчика с соской и в ползунках. Он обнимает игрушечного эльфа и ошарашено открывает рот. Пустышка выпадает, мальчик покачивается — вот-вот упадёт… Ледяной Джек подбегает к малышу, берёт на руки, и тот внимательно изучает незнакомца, щупая лицо.

— Так вот у кого сегодня был первый сон. Интересно, какой для тебя Песочник, наш Хранитель Сновидений, подготовил? — говорит Ледяной Джек, сияя.

Песочник кивает, наколдовывает маленькую балерину и развевает по воздуху.

— Тогда ты же не будешь против принять от меня что-нибудь на память? — серьёзно обращается Джек к малышу и дышит ему в лицо ледяным дыханием.

Джек вместе с заснувшим малышом уходит в другую комнату, а Джейми смущённо посматривает на Северянина и Песочника: вдруг они знают, что это было.

— Джек заморозил воспоминание мальчика про первый сон, чтобы он ещё долго его помнил, — улыбаясь, объясняет старший Хранитель, задумчиво почёсывая бороду. — Этому Джек научился, став одним из нас.

— А почему ребёнок уснул?

— Ты что, не заметил, как Песочник дунул на малыша сонным песком? — удивляется Северянин, и Песочник пожимает плечами. — Чтобы он отпустил нас. Обычно после встречи с Хранителями дети не хотят расставаться с ними… с нами. Плачут…

Джейми это знакомо — грустно опускает голову, понимая, что вот-вот радости придёт конец — и Хранители исчезнут. И Джек пропадёт, а ведь впервые навестил его за почти десять лет.

— А почему вы не появлялись так долго? — вздыхает Джейми, и два Хранителя печально переглядываются.

— Мы бы хотели, правда, уделить каждому ребёнку как можно больше времени. Но так нельзя, — говорит Северянин, а Песочник кивает. — Да ещё тут и… Эх… Джейми, ты же заметил, что долго нет луны?

Поняв по его растерянному виду, что юноша нисколько не понимает, Северянин прочищает горло и вкрадчиво, мягко, рассказывает, как рассказывают грустные сказки:

— Испокон веков Луноликий помогал Хранителям. Он создал их, и они не мыслят себя без него. Долгое время всё было хорошо, но кое-что случилось. И теперь окаянная тишина в небесах предрекает беду.

Пухлым сизым одеяльцем перекрывают путь на землю лунным лучикам тучи.

Свет в ночной тьме — Луноликий — едва успел поведать Хранителям, в чём дело.

В неудачное время, в неудачном месте зло и обида одного недоброго духа соединились и стали угольком. Прыгнул одной девочке в глаз, когда она переворачивала дрова в камине, и ослепил наивную душу. И девочка ведь необычная — сама полудух, владеет силами Солнца. Полная решимости отомстить за чужие поражения, за всё, что можно и что нельзя, девочка наслала беду на Луноликого.

И теперь в опасности не только он, и чудеса, которые без его лучиков испарятся за пару дней. Детство исчезнет. И только Хранители могут это исправить.

Вот только и их судьба незавидна — если не успеют справиться с тем, что натворил уголёк до новолуния — то и они пропадут. Они ведь и сами — чудеса. А чтобы чудеса жили без чудес — такого быть не должно.

* * *

Ледяной Джек укладывает малыша в кроватку как можно тише, чтобы не услышали спящие родители, и боль пронзает его невидимой тенью. Подло и совсем не вовремя — Джек едва устаивает на ногах. Поспешно отшатывается от людей, чтобы не задеть, и садится на корточки, крепко сжав посох.

Долго нет Луноликого, долго ими, Хранителями, владеет эта боль — всё оттого, что иссякают их силы… Даже кошмары, приспешники Кромешника, не показывается, значит, и для него настали не лучшие времена.

Хотел бы Ледяной Джек всем помочь, но пока он сам не способен ни на что другое, как оставить о себе тёплые воспоминания. На всякий случай… Если вдруг Луноликий так и не появится.

Он вспоминает, что лучше поторопиться, пока ночь ещё не на исходе, пока не настал полдень — тогда Хранители договорились собраться в «штабе» на Северном полюсе.

Осторожно покинув спальню, Джек возвращается к друзьям и застаёт их взволнованными.

— С Луноликим горе, да? — спрашивает опечаленный Джейми, а Ледяной Джек вздыхает. Считает, не вовремя, совсем не вовремя рассказали парню про их — Хранителей — проблемы, какое уж теперь веселье. Джейми, насколько Джек его знает, только и думать будет, как о их бедах.

— Ха-ха, да они же пошутили, ты не принимай их слова всерьёз! Нет у нас горя, так, мелкие неприятности. Ребята, вот вы молодцы, сочинители, что зря пугаете нашего друга? — говорит Джек, а Хранители смущённо переглядываются. — Скажите мне, Песочник и Северянин… А ничего если я покажу нашему юному другу магазин живых игрушек?

— Что? — смеётся юноша. — Игрушек?

— Да, возьмёшь что-то для Софи, — шепчет Джек, не сводя глаз с Хранителей.

— Думаю, Джейми Беннет держать тайны умеет, — снисходительно кивает Северянин, ощупывая карманы. — Портал нужен?

— Нет, мы так, — вымученно улыбается Джек и покачивается, а Джейми и два Хранителя встревожено дёргаются с места.

— Всё нормально, вы чего! — возмущается Джек. — Идите лучше, вон, работайте. Тебе, Северянин, до Рождества осталось всего-то сто восемдесят дней, а с подарками не очень хорошая ситуация. А ты, Песочник, вообще халтуришь: сны кто рассылать будет, пока тут балерин песочных лепишь — без обид. Нет, ну правда, мир ждёт!

— Ну ла-а-адно, — с вызовом отвечает Северянин, хлопает Песочника по плечу: — Видал, да? Как ловко приказы отдаёт! А мы тут за него пережива-а-аем… Ладно, ладно! Ну что, поработаем, Песочник, а? Халтурщик ты эдакий! Ну, я тебя! — и хохочет так, что трясутся стены.

Из спальни проползает свет. Слышится встревоженный шёпот и осторожные шаги.

— Ну, опять Северянин всех выдал, — как по обыкновению говорит Джек, облокотившись о посох. — Смотаться бы отсюда.

Особенно это нужно Джейми, ведь на него подумают первым делом, не на Хранителей — их, скорее всего, и не увидят.

— Ой, — по-детски выдаёт Северянин и достаёт из кармана портал, бросает об пол, и, когда проход-буря открывается, замирает в полушаге от него и удивлённо глядит на остальных: — И?

На Песочника это действует, и он выскальзывает через окно. Шаги становятся ближе и ближе. Джек закатывает глаза, машет Северянину, и, предложив Джейми ухватиться за посох, вылетает из квартиры.

— Олухи, — улыбается Северянин и шагает в портал.

* * *

Здорово Джейми шлёпать по мокрому асфальту. Лужи смеются, брызжутся. А ночь обволакивает сердце, шепчет молитвы — чтобы никогда не забывался этот момент. Фонари проводят по дороге, не позволяя мраку отвоевать только с виду одиноко бредущего человека.

Два друга идут, прислушиваясь к балладам моря, что танцует прямо под ними, под мостом. Оно дерёт с камней печаль и тоску, без жалости топит в пучине. Мстит за отнятый свет и счастье.

— Как пусто, — вздыхает Джейми, ёжась от холода. — Ни души. Где это мы?

— В крохотной деревеньке под Шанхаем, — отвечает Ледяной Джек, волнуясь, как же вернуть Джейми былую бодрость духа. — Жаль, что не успел показать тебе город. Он очень красивый. Может, в следующий раз?

— Ты же сам знаешь, — хмуро проговаривает юноша и замирает, вытягивая шею, чтобы видеть, как терзается море: — Не будет следующего раза. Ты больше не придёшь.

Истошно лают псы.

— Джейми… — Ледяной Джек задыхается от негодования, — почему ты так решил?

— Наверное, потому, что скоро стану взрослым… А взрослые же вам, Хранителям, не нужны.

Джек в растерянности кладёт руку Джейми на плечо.

— Ты чего? — улыбается, заглядывая в грустные глаза, в которых всё ещё плещется отчаянное детство.

— Я всё думаю… Отчего встреча с вами, Хранителями, так сильно повлияла на меня? — Джейми вымученно отворачивается от моря, встречаясь взглядом с Джеком. — Я про то, что… Вот все мои друзья — тех, Кромешниковых времён — выросли… Они мечтают о чём-то… ну… о чём-то обыденном: жениться, хорошо зарабатывать, воспитать детей и… всего-то. Нет, это нормально, я знаю. Но не то. А как же путешествия? Далёкие страны? Великие свершения? Более смелые мечты?

Джек слушает — не верит. И улыбается всё шире и шире. Это похоже на него самого — мальчика из прошлой жизни.

— Джейми. Ты прав. Мечтать нужно о высоком, — оживлённо кивает Джек. — Так мир становится светлее. Но зря ты так про то, что взрослых Хранители не любят. Сколько бы ни было человеку лет, если он чудесен — он наш. Не нужно бояться взрослеть, ведь для этого мы, Хранители, и нужны. Мы очень стараемся, что когда вы станете большими, то у вас будет хватать сил, чтобы справляться с трудностями. В обыденных мечтах нет ничего плохого. Никто же не заставляет тебя превратиться потом в буку и сидеть с надутыми губами, пока другие будут путешествовать и творить великие свершения. Просто у тебя прибавится дел, будет тяжелее, но интереснее. Вот теперь ты и знаешь наш с Хранителями секрет — мы всё время стремимся к тому, чтобы ребёнок повзрослел. Но повзрослел правильно, не разочаровавшись в себе, в других, в мире. Вот так.

И море утихает: кажется, избавилось от всех невзгод. Усталое, ложится спать, укрываясь мелкой рябью.

И Джейми улыбается, а взгляд веселеет.

— В магазин живых игрушек? — гордо распрямляется, явно готовый покорять новые горизонты.

— А мы почти на месте, — усмехается Джек. И спрыгивает с моста. Джейми и не думает пугаться, знает, что для друга море не опасно.

Оно покрывается толстой коркой льда.

— Прыгай! — кричит Джек, и Джейми слушается.

Дико красивое зрелище — полузамёрзшее, полусонное море. Оттого и сердце юноши переполняется гордостью от знакомства с редким чудом.

— Так… Где-то тут должна торчать железяка. Кролик сказал, нужно три раза топнуть около неё ногой, — бормочет Джек и находит выглядывающую из-за льда кочергу.

— Держись, — говорит он Джейми. Топает три раза. Море обрушивается в водовороте.

* * *

Мокрый Джейми и покрывшийся льдом Джек кубарем скатываются по кроличьей норе. Поворот — и вперемешку с хохотом впивается в зубы песок. Ещё поворот — наивно дерутся речные камешки, запрыгивая в глаза.

— Спокойно, капитан! Почти прибыли… — кричит Ледяной Джек, откашливаясь от мусора, угодившего в рот. — Ну Кролик! Экстремал! Уши бы ему поободрать за такие неудобные норы.

Джейми оттряхивается от песка — весь чумазый и со слипшимися волосами, пришлось сначала в водице искупаться. А Джек, старательно отдирая ледяные руки-ноги друг от друга, тревожится за посох, который нечаянно примёрз к спине.

— Чудо, что не сломался, — облегчённо выдыхает, когда освобождает его.

В горнице теснится тусклый свет от лампады. Поскрипывают деревянные половицы. Каменная кладка лишь там, куда упали Джек и Джейми — у незажжённого камина. За окном поёт ветер, скрипит шпажками по окну восходящее солнце.

Шторы скрывают деревянную дверь и утаивают полки, сплошь уставленные игрушками, от чужих глаз.

— Магазин живых игрушек, — улыбается Ледяной Джек.

— А что за дверью?

— Извини, но провести тебя туда не получится, дружище. Хранители мне голову оторвут, — добродушно усмехается Джек, но подмигивает: — Хотя… знаешь, однажды я попытаюсь тебе устроить экскурсию по ту сторону двери. Когда переполоха будет меньше.

— Ловлю на слове! — радуется Джейми, а в глазах сверкает детский огонёк.

— Да… Я попросил, чтобы никто не потревожил нас. Видишь, как меня слушаются, — довольно проговаривает он.

— Так ты заранее всё продумал?

— Разумеется, капитан. Ещё бы я не размышлял о том, куда отведу друга, которого не видел так много времени. Ну же, выбирай что-нибудь для сестрёнки.

Джейми теряется: много всего стоит на полках, и каждую игрушку хочется взять себе. Улыбается — знакомое чувство. Далёкое, полузабытое. Когда, маленький, стоишь в магазине, весь в слезах, потому что ну очень хочется взять этот волшебный мир с собой. А нельзя.

И тут его взгляд цепляется за плюшевую зубную фею. И руки сами тянутся за ней.

— Софи понравится, я знаю. Она была в восторге от неё, когда впервые увидела. Живую и настоящую, — говорит Джейми. — А где она? И Пасхальный Кролик.

— Все в делах, Джейми, — грустно говорит Ледяной Джек, разглядывая игрушку. И по глазам друга Джейми понимает: всё. Это конец их встречи.

— Ты обещал, — с нажимом произносит Джейми, — показать, что за дверью.

— А ты и не надейся, что не сдержу слово! — пытается развеселить друга Джек. — Ну и что, каким путём предпочитаешь добраться до дома? Наша туристическая компания «Хранитель Веселья Джек» предлагает не такое уж обширное количество вариантов, к сожалению: либо по воздуху — жутко неудобно! — либо по подземным ходам нашего великого спонсора Пасхального Кроля. Тоже неудобно. И опять жутко, ага.

— Что же, фея, — говорит Джейми плюшевой игрушке, странно посвёркивающей глазками-пуговицами, — нет у нас с тобой выбора. Норы, так норы. Потому что засунуть мне тебя некуда, а одной рукой удержать нас обоих за посох не сумею, прости.

И оба — Джек и Джейми — снова улыбаются.

И просыпается заря, наливаются солнечным румянцем воды, вглядываясь с подозрением в чистые небеса. Ни тучи. Слух пустили звёзды, что по ночам что-то ужасное творится: разъедает плотная завеса неба беспомощную луну.

Но люди — словно слепы. Не замечают, что луна пропала. Только для тех это очевидно, кто отчаянно верит в чудо.