Вернуть Джека (джен)

Бывают дни и не плохие, и не хорошие. Такие, в которых невидимые ниточки судеб переплетаются, и получается что-то красивое, завораживающее. Может быть, на них нанижутся капельки грусти. Из такой паутинки многое ускользает, но самое главное… самое главное останется навсегда.

Солнце прорезается сквозь облака и неохотно ползёт по небу. Его лучи, ленивые и холодные, не могут соткать рассвет и подарить миру новое утро. Ветер истошно воет, птицы разлетаются, как перед бурей, звери не могут найти себе места, прячась в норках и домиках. Даже волны беспокойно вглядываются в небо, а тишина растёт.

Солнце замирает на половине пути, обессиленное и даже отчаянное. Равновесия больше нет. Не бывает Солнца без Луны, они друг без друга чахнут.

Оттого и время засыпает. И люди сегодня не встают с кроватей, ни дети, ни взрослые. Даже льняное семечко замирает в воздухе.

И только пары дворов это не касается.

* * *

Северянин, Песочник, Кролик и Фея с растерянными лицами закатывают глаза и всплёскивают руками на то, что на них, калечась о цепь, рычит, скалится и бросается пёс.

— Так ты говоришь, у нас в будке всё это время жил Повелитель ночных кошмаров? — скептически переспрашивает Кролик, скрещивая руки на груди. — С одной стороны, я всё думал, какого лешего мы эту собаку держим, никогда она мне не нравилась, и толку от неё никакого, даже погладить себя никогда не давала. Так что это круто, но… я всё ещё думаю, что мы все съели что-то не то, и нехило так отравились, — он взъерошивает пепельные волосы, и Фея с трепетом гладит его по голове. Кролик вздыхает: — Приятель, я ни черта не помню из того, что ты нам рассказал о прошлом, ну не может же такого быть. Ты думаешь, я поверю, что наш толстяк, — он бьёт Северянина по пузу: — Санта-Клаус?... Кыш Бабай, Дед Мороз и так далее? Да в НЛО как-то лучше верится!

Джек щёлкает ему снежинкой по носу.

— Я догадывался, что ты зануда — но чтобы такого уровня! Ладно, сейчас не это важно, — отмахивается от возмутившегося парня и вдруг изменяется в лице, растягиваясь в изумлённой улыбке: — Вы посмотрите наверх, это же просто чудо! Видели когда-нибудь что-то подобное?

Они задирают головы и вздыхают с восхищением.

— Солнце такое большое, близкое! И даже не слепит глаза, когда на него смотришь! Это волшебство! — с искренностью ребёнка вскрикивает Северянин и после смеющихся глаз Кролика берёт себя в руки: — Вот только… меня не покидает странное чувство, как будто что-то идёт наперекосяк. Что-то неуловимое, едва заметное, что мы ну никак не замечаем. Это наводит тоску.

Зубная Фея вздыхает, хлопает его по плечу и обращается к Джеку:

— То, что ты нам рассказал… Не знаю, как себя вести. Всё так странно и непонятно, извини. Мы… Мы можем как-то помочь тебе?

Джеку не хочется показать, как он нервничает — ну почему Хранители ему не верят? Он так старался, в красках описал всё-всё, даже то, за что ему было очень стыдно — но те и глазом не моргнули. Только Северянин, кажется, прислушался к истории.

Раз за разом бывший Хранитель Веселья решает, что грустнее некуда, и раз за разом ошибается.

— Я думаю, да, — Джек делает напряжённую паузу — не чтобы впечатлить ребят, а чтобы как-то придумать фразу поубедительнее: — Но это будет нелегко. Та девушка, о которой я рассказал, дочь Солнца — её нужно поймать. Я так думаю.

— Но зачем? — удивляется Фея. — Ты объяснил, что Солнце уже разбирается с ней. Хотя… нет, прости, я понимаю: нельзя позволить ей пропасть. Она же не виновата, что с ней случилась такая беда. Но с другой стороны, можно же было как-то это зло остановить в себе, у тебя же получилось. Хм, только люди ведь разные, а у той девушки не было друзей, дома. И всё-таки могла же она сразу попросить о помощи, как почувствовала, что с ней творится что-то плохое. Но она была одинока и никому не доверяла… И…

Джек улыбается и берёт её за руку, чтобы успокоить:

— Да, теперь я точно вижу, что ты настоящая Хранительница.

И когда она смущённо отводит взгляд, замечает, как пыхтит от негодования Кролик и поспешно отстраняется, делая вид, что он тут ни при чём. Песочник прыскает и крутит у виска, дразня Кролика, а Джеку пишет на блокноте, который всегда носит с собой: «А пёсику мы применение найдём?» И, довольный, тот кивает и прыскает от смеха. Вот и Песочник, кажется, ему поверил.

— И у тебя есть план, спаситель года? — всё ещё кипятится Кролик. А Джек, как ни в чём ни бывало, поддакивает и со словами:

— Да, но сначала тебе не помешало бы охладиться, — на Кролика с крыши сваливается сугроб. Фея только успевает затолкать жениха обратно в дом, перед тем как, засучив рукава, он пошёл бы на обидчика. Северянин с Песочником переглядываются и хохочут.

— Я уже вижу, что вы были друг с другом не разлей вода, — говорит Северянин, присаживаясь на крыльцо. Слышно, как за толстыми стенами Кролик рвёт и мечет, а Фея с трудом пытается его успокоить.

— Та-а-ак. Кажется, я понимаю, что у вас происходит. Ну-ка, — он с трудом поднимается на ноги: — Давай мы хоть дадим тебе переодеться, а то конкуренцию с твоим нарядом не выдержишь, — бывший Хранитель Детства хлопает Джека по спине и провожает в комнату, в которой он же пару часов назад устроил им сюрприз.

— Стой, а как же план, и вообще, не нужно мне это, — и искренним возмущением он вырывается, но Северянин крепко берёт его за шкирку, как котёнка:

— Это успеется, а с таким отношением к себе ты далеко не улетишь.

Песочник, провожая их игривым взглядом, остаётся с Кромом, невозмутимо кидая ему мячик. Пёс не может с собой ничего поделать и принимает игру, хотя взгляд становится ещё злее.

Когда Джек с Северяниным доходят до комнаты, и у него получается освободится, то второпях и сжёвывая окончания слов, рассказывает:

— Делаем вот что. Я почти уверен, что Светлана появится здесь ещё раз. Она всегда меня находит, чтобы пооскорблять и унизить. Любит толкать всякие речи, прямо как её папаша… В общем, вам несложно будет её заболтать. Главное, чтобы на меня перестала вообще обращать внимание. А я в это время сделаю так, чтобы она больше от нас не ушла, — Джек поглядывает на посох, — и тогда мы сможем её убедить сделать всё, как раньше.

Выслушав его, Северянин вздыхает:

— Тяжело, наверное, тебе одному было, страшно, — он рассматривает и складывает вещи. — Прости уж, но я, как ни стараюсь, не вспомню тебя. Но мне кажется, что мы были закадычными друзьями.

Джек мечтательно протягивает, глядя в полок:

— Если бы… То есть… Да, так и было — до тех пор, пока не возникли кое-какие трудности и я всё портил.

— Хе-хей, ты чего это раскис! — бодро отвечает Северянин. — Ты же вон какой молодой, а такого добился! Успокойся ты, все делают ошибки. Нет, само собой разумеется, думать надо перед тем, как что-то делать, советоваться с близкими. Но раз уж напортачил — ничего уже не изменишь. А о проблемах своих ты зря рассказывать стесняешься. Так ведь и поступают в настоящих счастливых семьях — делятся друг с другом тем, что их тревожит — без утайки.

Лицо Джека светлеет, и Северянин, довольный речью, протягивает стопку с одеждой:

— Не знаю, как там у тебя были с отцом дела, или с дедом — но сегодня я за старшего. Так что делай, что тебе говорят — встречать новую жизнь нужно в новой одёжке. Жёнушка ещё мне подарила в молодости, но если что, я так ни разу и не надел…

— У тебя есть жена?!

— Да… Но не сошлись характерами, как видишь. Одному так плохо жить в большом доме, хорошо, что ребята отозвались, а то бы я, наверное, с ума сошёл.

С открытым ртом Джек мотает головой и не может уложить в голове простенькую мысль:

— Вы такие семейные, серьёзные люди…

— Ну, как раз моя жёнушка так не считала, — прыскает Северянин и оставляет Джека одного осознавать, что его жизнь уже не будет прежней после сегодняшних открытий.

— Да они все с ума сошли что ли? — шепчет он, разворачивая вещи: — Ого, а жена у него была со вкусом…

Джек в огромным удовольствием надевает серый свитер с тонкой, бархатной тканью и улыбается с кактуса в солнечных очках, кажется, вручную расшитом на груди. Рукава, правда, ему чуть длиннее, но он чуть-чуть закатывает их, и получается даже ничего. Светло-голубые брюки, наоборот, оказываются короче, чем нужно, но это Джека вообще не смущает. И глядя на своё отражение он вдруг решает «вернуться к истокам» — скидывает изношенные кроссовки и остаётся босиком — ведь до того, как стал Хранителям, ему вообще было без проблем разгуливать в таком виде. Так он как бы отдаст дань былым временам — и хоть что-то сделает в своём облике неправильное.

— А то скукота, честное слово, — весело приговаривает себе, задевая посохом стены и рисуя на них ледяные узоры.

Бывшие Хранители ждут во дворе. Кролик с Песочником играют в волейбол, Фея в беседке вроде как маринует шашлыки, а Северянин не устаёт дразнить уже донельзя злого Крома.

— Я теперь такой модник, — с пафосом объявляет Джек, и пёс забавно чихает, только встретившись с ним взглядом: — Хм-м-м, это новый злодейский смех нашего Кромешника? Впечатляет.

Северянин чешет затылок:

— Неужели когда-то я был таким же кожа-да-кости, как ты?

— Нет, это просто за гранью моей фантазии! А вы решили устроить пир, да, Кролик?

С искренним возмущением тот всплёскивает руками:

— Да что он привязался ко мне?! И ведь если отвечу, я буду виноват! — А мяч едва не попадает в голову, Джек только успевает его сбить морозом.

— Да ты не сердись, я по-дружески…

— У меня твоё «по-дружески» знаешь, где сидит?!

— Т-с-с! — Фея бросает всё и настороженно вглядывается за их спины: — Вы посмотрите на это!

И только сейчас они замечают, что за всё время ни травинка не колыхнулась, не птица не пролетела. И облака как будто приклеены к небу, не плывут. А солнце как замерло на одной точке — так и до сих пор.

— А от соседей-то наших шумных вообще ни слуху, ни духу, — проговаривает Северянин.

— Я-то думаю, где молочник застрял, и почту не принесли, — добавляет Кролик.

Один-единственный солнечный лучик мчится к бывшим Хранителям, скача по крышам. И Джек, нахмурившись, говорит:

— Готовьтесь, ребята. Это она.

Сжимает посох, закрывает глаза и бормочет, чтобы всё на этот раз было хорошо. Момент портит Кром и с новыми силами пытается сорваться с цепи, заметно обрадованный приближением дочери Солнца.

Лучик превращается в полупрозрачную девушку с траурным выражением лица, в грязной, изодранной одежде и вороньим гнездом вместо волос. Она сжимает кулаки и быстро дышит, как после долгого марафона, и при этом пытается что-то сказать:

— Вот я и пришла… задать вам… жару.

Когда он видит Светлану, от жалости к ней даже не хочется и слова грубого сказать: она действительно похожа на призрака, хрупкого и беспомощного, на ногах едва держится. Но жалость как рукой снимает, когда она, пусть и очень слабая, бросает в него огненный шар. С лёгкостью защитившись, заморозив его, Джек с недоумением спрашивает:

— Да ладно тебе, Светлана! Ну что ты делаешь? Я тебя не понимаю. Твои поступки всегда такие странные, что я бы пошутил раньше, но не после всего, что случилось. Ты больная на голову, ненормальная, сумасшедшая!

Скрюченная, но по-прежнему злая, Светлана скалится:

— Да ты и не хочешь ничего понимать! Хоть и помнишь ещё про меня — ха-а-а, это ненадолго… ненадолго… Ну и пускай моя жизнь катится в тартарары, да?

Северянин не показывает страх, словно каждый день своей «обычной» житейской жизни вёл переговоры со злодеями, произносит, протягивая к ней руки:

— А вот мы не помним, кто ты, девочка, но наслышаны о твоих геройствах. Ты же такая маленькая, совсем ничего не понимаешь! Верни всё как было, и мы поможем тебе. Видно же, что ты и сама мучаешься.

— Ты очень красивая, но забитая, — поддерживает Фея. — Тебе очень нужны друзья, как и всем.

— Мою единственную подругу погубил ваш ненаглядный Джек! — с обидой выкрикивает Светлана. — И слушать ничего не хочу!

— Да, он побесить, я заметил, мастер, — вступает в разговор Кролик. — Но он вроде не злой. И если ему заклеить рот скотчем, даже дружить можно.

Джек едва сдерживает смешок, наколдовывая за спиной Светланы один за другим снежки, чтобы в нужный момент выстрелить.

— Да он же угробил вас всех! — выкрикивая, дочь Солнца даже срывает голос, и хрипло, но отчаянно, говорит: — Разве это мы с Хрусталкой отняли у вас прошлую жизнь? Нет, это он. Мы просто договорились. Джек предал вас, но вы всё ещё его любите. Я вообще вам ничего не делала. И эта ненависть из-за того, что я, видите ли, «странная»?

— Ничего не сделала?! — не выдерживает Джек и тут же привлекает её внимание. — Сказочница! Я-то думал, чего я так тупил, всё выводило из себя, вообще думать не мог ни о чём — так это всё благодаря твоему угольку, которым ты не пожадничала, поделилась. Интересно, вторая половина ещё в твоём сердце, да? Хрусталка говорила что-то вроде того. Ну, сейчас проверим.

Светлана ничего не успевает сделать, даже испугаться, как Джек со всей силы кидает в неё снежками. И когда она падает и закрывает себя руками, Кролик прыскает:

— Серьёзно? Это что за детский сад?

— Я знаю, как это выглядит, — хохочет Джек, продолжая метать в опешившую Светлану снежные снаряды: — Но если я правильно всё понял, сейчас кое-что должно произойти. Эти снежки, как бы объяснить, заряженные весельем, а оно-то точно должно выгнать из её сердца тьму.

Дочь Солнца, не в силах отбиться, сдаётся и просто ложится на траву, раскинув руки.

— Бедняжка… — протягивает Фея, пока Северянин и Песочник с восторженными взглядами наблюдают. А Светлана протягивает, вертя головой:

— Что-то мне совсем нехорошо…

— Это были не простые снежки, — поясняет Джек, наклоняясь над Светланой: — Наконец-то моё умение морозить их весельем пригодилось в серьёзной спасательной операции. Это должно помочь, я уверен… Ага! Что я говорил! Ребята, посмотрите, какая жуткая штука была у нас вместо сердца.

И он подбирает лежащий рядом со Светланой уголёк. Ничего необычного, никакой в нём магии на вид:

— Ну да, выглядит это опять жалко. Но, поверьте, душу наизнанку выворачивает! У меня есть вторая часть, вот она. Что с этим делать, не знаю. Если я так и буду носить их в кармане, это как… безопасно?

Но друзья молчат.

Они, затаив дыхание, следят, как Светлана, покачиваясь, поднимается на ноги, с непониманием оглядывает всех. Она оттряхивает платье и, заметив пса, кидается к нему, чтобы погладить. Кажется, что Кром яростнее, чем обычно, пытается напасть.

Он успевает цапнуть Светлане руку, пока бывшие Хранители не оттаскивают её и не приводят, всю в слезах, в чувства — Фея вытирает её лицо носовым платком, Кролик подносит к дрожащим губам дочери Сонца стакан с водой, Песочник машет газетой, а Северянин осторожно гладит по спине. Джек же продолжая с удивлением рассматривать уголёк и прячет его за пазуху.

— А всё ведь ради папы, — хныкает Светлана, шумно высмаркиваясь: — И как бы я ни старалась, он всё равно меня не любит. Я была и на него похожей. С этим угольком мне вдруг пришла в голову мысль, что так он точно меня признает. А теперь я вот-вот исчезну, пропаду насовсем. Не-е-ет… Ну почему я была такая глупая?

— Это да, — говорит Кролик, и прежде чем его успевает отругать Фея, и показывает на небо: — А Солнце, что, вечно будет неподвижно? Почему вообще это происходит?

— Хах… — вздыхает Светлана. — Парадоксы… Их очень много стало. Например, это потому что есть люди, которые помнят обо мне. А вы же теперь люди. А так быть не должно, это моё проклятие. Время будет стоять на месте, пока что-то не изменится.

Джек всё ещё не решается с ней заговорить, да и Песочник с Северяниным поглядывают на неё с подозрением. Он понимает, что уголёк — то, что вытягивало её внутреннюю злобу наружу — у него в кармане, но всё равно хочет держаться на расстоянии. Она и без уголька не казалась адекватной.

— Слушай, мы бы с тобой ещё поболтали, — прерывает её Кролик, — но если верить нашему ледяному информатору, ты с нами сделала кое-что плохое, что нужно срочно исправить. Ты как, собираешься проводить работу над ошибками?

— Я-я-я… — Светлана хлопает глазами. — Я? Вы чего? Я же… Я… Уголёк если только вернёте, тогда у меня будут силы, и то вряд ли я смогу… Вы же видите, что я не в состоянии, чего тогда спрашиваете? — Джека даже передёргивает, когда он слышит до боли знакомые капризные нотки: — Вечно вы думаете о себе! Я тут скоро исчезну, эй!

— По-моему, она вообще не изменилась, — закатывает глаза Кролик. — Я вижу перед собой маленького ребёнка с лицом взрослой девушки. Маленького избалованного ребёнка.

— Избалованного?! — возмущается Светлана: — Ты хоть знаешь, через что я прошла?!

— Все через что-то прошли, даже пострашнее твоего будет, — и не думает сдаваться Кролик. — Но с таким подходом к жизни ты будешь самой несчастной, если тебя даже пчёлка укусит. Так, давай заканчивать эту пустую болтовню, что-то мне подсказывает, ты знаешь, что делать. Ну, говори, хватит мямлить.

— Врёт твой подсказчик, не знаю я! Отстаньте! — и Светлана, закрыв лицо, срывается с места, не успевают они и глазом моргнуть.

— И куда ты побежишь, искорка?

— Не ваше дело!

Джек прыскает, закидывает посох на плечо, делает знак ждать и спешит за ней, нечаянно задев забор и стукнув мизинец. Пока он приходит в себя, Светлана убегает всё дальше, а бывшие Хранители, а особенно Фея, не сводят с Кролика восхищённых взглядов.

До этого дня Джек и подумать не мог, что из-за всей этой истории время остановит свой ход. Не верится, что всё настолько серьёзно. И как легко сдалась Светлана — даже странно как-то. Чего теперь от неё ждать? Должна же быть у неё какая-то логическая цепочка. Если уж она и есть, то понять её невозможно.

Джек быстро догоняет дочь Солнца, хотя и отставал вначале, не успевает она убежать и на сто метров. Усаживает её на скамейку, и она закрывает лицо, хныкая и содрогаясь всем телом. Он присаживается рядом, прочищает горло и говорит, стараясь не поддаваться на её слёзы:

— Так, давай разбираться. Смотри — уголька в тебе больше нет. Время остановилось. Так что Солнце с наказанием притормозит. Вот тут у меня вопрос. Почему оно тебя наказывало? Раз ты творила зло из-за уголька, «из-за обид Кромешника», ты не виновата ни в чём. Но всё-таки Солнце рассердилось на тебя. Не может быть, что за просто так то, что приютило тебя, вдруг взяло и разобиделось.

— А вдруг может? — продолжает ныть Светлана. — Ты так уж хорошо знаешь Солнце? Ничегошеньки ты не знаешь! Только сделать крайней меня все хотят, а вот Хрусталка так никогда не делала. Она одна меня понимала. Ты её погубил!

— Ну как можно быть такой противной?! — в сердцах вскрикивает Джек, даже подпрыгивает с места. — Ёлки-палки, ты-то сама хоть за что-нибудь отвечаешь?

— Отвечаю, — говорит Светлана серьёзным голосом, плаксивость улетучивается. Она так пристально смотрит Джеку в глаза, что у него возникает редкое желание вновь стать невидимым: — Жаль, что я не могу отнять жизнь. Так было бы всё гораздо проще… Ха…

И Джек понимает.

То, что было очевидно, но что он отказывался признавать, больше не прячется под маской слабости и беспомощности Светланы.

Она притворялась.

Ну и как они могли ей поверить?! Ладно, Хранители, не помнят о её поведении ничего, но Джек чем опять думал?

А Дочь Солнца с таким самодовольным видом, словно прочитала его мысли, выпрямляет спину и торжественно произносит:

— Уголёк обиды никогда не прорастёт в тебе, если ты ему не позволишь. У меня были причины этому не мешать — и у тебя были, правда же? — она лукаво улыбается, наклонив голову: — Я не ожидала, что ты справишься с ним и вновь обретёшь власть над холодом. А значит, если ты стал сильнее, избавившись от проклятия — то и я. Правда, закономерно?

И, захохотав, Светлана обращается в солнечный лучик и бодро скользит в парк. Оглянувшись, как там его друзья — их не видно, не слышно — Джек вновь бросается за ней в погоню, жалея, что ветер не может ему помочь.

Он не верит глазам, когда видит, куда она его завела: на то самое озеро, где несколько лет назад Хранители победили Кромешника. И парит она прямо над водой, поджав ноги. Джек, сжав кулаки, ступает на спокойную гладь, и за пару шагов всё оно покрывается льдом.

— Не понимаю… — хрипло говорит он. — Неужели ты всегда была такой? Ведь должно же быть в тебе что-то светлое! Клянусь, тогда, на мельнице, я это увидел.

Светлана как-то странно смотрит на него, скидывает сапоги и с босыми ногами приземляется на лёд.

— И сразу забыл, — хихикает Светлана и кружит вокруг Джека: — Как думаешь, что теперь будет? Я отпущу тебя? Хранители так и останутся простыми людьми, а твою спящую принцесску младшие Бенетты вечно будут прятать на чердаке? Это ещё повезёт! Ха-ха, если время сдвинется с места. Но я, как ты видишь, в прекрасном состоянии — ну да, синячки ещё не прошли, и с волосами кошмар, но зато сколько во мне энергии! Давненько такого не было. Твои друзья остаток своих дней будут проживать в безвременьи, это же так чудесно. А я, наконец, смогу делать всё, что захочу! И спасибо за то, что вернул капельку чуда, без этого бы у меня ничего не вышло.

— Бла-бла-бла… — сонно передразнивает Джек и вздрагивает: — Что?!

— А по-твоему, я всю эту заварушку с Луноликим и угольками устроила только потому, что я чокнутая? Сама наивность! Всё, чтобы запутать Солнышко. Оно потом только догадалось, когда было поздно, и ты приложил все усилия, чтобы волшебство пришло назад, старался напомнить друзьям о их предназначении. Капелька волшебства, я, твоя сестрёнка — навалились разом, у Вселенной случился нервный срыв, и она взяла отпуск. Так что теперь всё распрекрасно, а я-таки заставлю тебя исполнить данное давным-давно обещание — ты отправишься у меня на Солнце и поймёшь, через что я прошла! Будешь сидеть там столетие за столетием, света белого не увидишь — тогда поймёшь, что значит доброта Солнышка.

Как Джек ни старается, у него почему-то не получается принимать слова Светланы за чистую монету, так что всю её пламенную речь он стоит с унылым выражением лица и приподнятой бровью.

— Я-я-ясно, — протягивает он. — Поня-я-ятно. Интересный план, вот только я: а) ничего тебе не обещал, б) твоё объяснение звучит как полный пред, и в) да иди ты сама к своему Солнцу, а я останусь тут и как-нибудь сам всё разрулю, вот так!

Светлана усмехается, топает ногой, и лёд топится, как Джек ни старается это остановить.

Светлана, её тепло — сильнее, чем его холод.

Под ним остаётся крохотный островок зимы, а Светлана хмыкает. Солнечные лучики строят для неё подобие лесенки, и она делает вид, будто садится на одну из таких «ступеньку» и качает ногами:

— Та-дам! Кажется, что-то вроде этого с тобой уже было. Неприятные воспоминания, да?

Джек не может скрыть ужаса, который сцепляет его, словно безжалостный монстр. Не до разговоров — колени пошатываются над тонкой корочкой льда, вот-вот треснет, тёмные воды уже просвечиваются.

— Тебе здесь больше не место, — Светлана кокетливо накручивает опалившиеся локоны: — Я уж тебя пожалею, отправить тебя в подводное путешествие — слишком жестоко даже для меня. Как ты, наверное, понял, на Солнышко ты можешь попасть лишь по своей воле. Так что ты в любую секунду можешь прекратить пытку — и даже подумать о том, чтобы оказаться в моём прежнем доме, тебе будет достаточно. Мне всё-таки чуть-чуть жаль, что я тебя больше не увижу — ну к кому я ещё найду такой идеальный подход, как к тебе? Но я передам и Хранителям, и тем надоедливым брату с сестрёнкой, и твоей ненаглядной принцесске, что ты будешь скучать по ним. Представляю их унылые лица… Ой, я ж забыла! Тот паренёк и девчушка последние дети на целой земле, для кого время ещё существует. Надо было первым делом тебе их проверить. А теперь — как они будут горевать!

Для Джека голос Светланы — как скрежет железа по стеклу. Слушая её вполуха, он замирает: вот уже лёд трещит. И хотя ничего кроме магии его не погубит, Джеку очень страшно.

Он не хочет, чтобы это повторилось. Так можно потерять голову.

И забыв обо всём на свете, Джек думает, чтобы Солнце унесло его отсюда — туда, где уютно, спокойно, а под ногами нет трещащего льда.

И рядом с ним появляется снежная воронка. Она так быстро и устрашающе крутится, что Джек мешкает перед тем, чтобы шагнуть в неё, хотя еле-еле держится. И Светлана, хохоча, как в фильмах ужасов, щёлкает пальцами, растопив последний лёд, Джек едва успевает прыгнуть в портал.

Когда он пропадает, Светлана потягивается как от долгой работы, хлопает в ладони и возвращается на берег:

— Столько лапши, как сегодня, я ещё не вешала... Так, детишек, наверное, навестить пора. Ох уж мы повеселимся.