Дело о пропавшем корабле (джен)

Дверная ручка изображала волка. Это был злой волк, ну или очень недовольный. Скорее всего, ему не нравилось массивное кольцо в зубах, которое он никак не мог выплюнуть.

— Филип!

Дверь распахнулась, и ручка с хрустом въехала в стену. Острое волчье ухо треснуло, второе застряло в плотных обоях.

— Алиса.

Лорд Эскот отставил самопишущее перо в бронзовую подставку, встал и вопросительно поднял брови. Перо чуть дымилось.

Алиса остановилась посреди комнаты, заложила руки за спину и выпалила:

— Погода нынче — сущий кошмар, зато продажи чая увеличились.

Эскот не ответил.

— Ещё могу рассказать про оперу.

— Алиса, не быть вам настоящим английским джентльменом. Я уже это говорил.

— А зря, — отозвалась Алиса, не уточняя, что именно.

Она взяла со стола разноцветные булавки, прихватила из угла библиотечную стремянку и решительно двинулась к карте.

Филип поджал губы. Это была новая, роскошная мореходная карта, раскрашенная вручную и вмещавшая сведения о портах и глубинах.

Алиса тем временем взлетела на стремянку, зажала булавки во рту и задумчиво принялась втыкать их в карту по одной.

Эскот вышел из-за стола и подошёл поближе.

— Карту рисовали больше месяца, — меланхолично заметил он. — Вы не могли бы просто сказать, что случилось?

— Я отмечаю места, где за последний год бесследно исчезли торговые корабли, — прикусив оставшиеся булавки зубами, пробормотала Алиса. — Вот, всё, закончила.

— Я и без этого знаю, что исчезли тринадцать судов.

— Четырнадцать.

— Это где? Под Петербургом? — Филип надел очки и встал на цыпочки, вглядываясь в карту. — Что вёз?

— Это наш корабль, компаньон. Это «Wonder».

Эскот нахмурился:

— Не может быть. Балтийское море не кишит пиратами, штормов не было.

— Однако, факт.

Алиса, пятясь, медленно отходила от карты, пока не упёрлась в стену напротив. Она заложила руки за спину и покачалась с носка на пятку. Прижала левое ухо к плечу и воскликнула:

— Филип! Встаньте вот сюда!

— Что ещё? — проворчал тот, но подошёл.

— А теперь наклоните вот так голову.

— Может, мне на неё ещё и встать?

— Нет, пока не нужно. Смотрите отсюда, вблизи не видно, если наклонить так и утопить ещё один корабль, где-то в районе Неаполя…

— Типун тебе на язык!

— … то получится кролик! Смотрите, мордочка, ушки торчком.

Лорд Эскот добросовестно вглядывался в карту.

— Ну же! Ушки! — Алиса сделала пальцы буквой “V”. — Видите? Это знак!

— Нет, — Филип с кряхтеньем разогнулся. — Не вижу я никаких знаков. Кроме одного. Он говорит: надо к чертям менять всю систему управления, страхования и крюинга!

Алиса завела глаза и топнула ногой:

— Нет, это знак! И вообще, я чувствую, что всё здесь связано со мной.

— Тебе уже не шесть лет, — сказал Эскот, растирая поясницу. — И даже не шестнадцать. Что за фантазии?

— Мне надо ехать в Петербург, — проигнорировала его Алиса. — Вот прямо срочно надо. До свидания! — она поклонилась, придерживая шляпку, и вылетела за дверь.

Эскот прикрыл за Алисой и пальцами вытащил из стены ухо. Без ушей волчья морда выглядела растерянной и печальной.

— Напридумывали силуминов, — проворчал он в пустоту. — Больше никакой моды, только бронза!

* * *

Алисе было непривычно ступать по трапу чужого корабля. Ей всегда казалось, что весь мир — её, и корабли, и океан. А тут была лишь арендованная каюта, светлая, даже просторная, но безликая; Алиса, без сомнений, предпочла бы узкую клетушку своего пакетбота.

Она любила Петербург и всегда старалась встретить город, стоя на палубе. Алиса тогда крепко держалась за поручень и наблюдала, как в густом тумане и смоге проплывают мимо размытые очертания домов и стел. Вот только что была перед глазами белёсая дымка, и раз — на расстоянии протянутой руки — серая стена. Или бронзовый памятник, или белые мраморные львы, или медные, кружевные двенадцатиярдовые мостовые шестерни.

Пароход назывался «Т.Хайтопп» и был похож на шляпу. Стетсон, точно. У него не было шанса пройти к Адмиралтейскому причалу из-за слишком широких бортов и слишком высокой трубы, потому он швартовался в главном торговом порту в Гавани.

Не заботясь о багаже, забыв о сопровождающем, Алиса практически слетела по трапу, радостно стукнув коваными каблуками по клёпаному металлу причала.

Этим утром туман был обыкновенно сильным: Алиса с трудом различала носки своих синих туфель. На мгновение ей поверилось, что она внезапно выросла с Биг Бэн и ноги её находятся очень далеко внизу. Она сделала шаг, представляя, что перешагнула через порт, и уже собралась подобрать юбки, чтобы не зацепить подолом шпиль таможенного управления, но запнулась, услышав:

— Мисс Кингсли!

— Мистер Уотсон, — нелюбезно отозвалась она. — Вы мешаете мне здороваться с городом.

— А вы мешаете мне выполнять просьбу дяди. Вашего же, между прочим, компаньона.

Алиса смерила мужчину взглядом. Она знала, что Уотсон — военный врач и сейчас у него отпуск. Что он младше её года на три-четыре. Что у него дурацкие усики. И что он ей не нравится.

— Компаньона, мистер Уотсон. Это ключевое слово. Мы с ним равноправные партнёры, и не стоит меня преследовать только из-за того, что я женщина.

Уотсон задохнулся возмущением:

— Я? Преследовать вас? Я согласился быть вашим провожатым в Петербург и обратно. И вы присутствовали при этом разговоре. И согласились с моей компанией.

— Да-да, — отмахнулась Алиса. — Я на всё согласна, только не мешайте.

— Моё дело лишь сопровождать вас в путешествии, — отрезал Уотсон. Алису он не одобрял, но был слишком хорошо воспитан.

Ощущение высоты и всемогущества исчезло. Алиса топнула ногой и решительно зашагала вдоль тусклых жёлтых фонарей ко входу в здание порта.

— О, мисс Кингсли, — раздался у неё над ухом полушёпот-полувскрик. — Вы стали ещё прелестнее.

— А вы — ещё противнее, — сквозь зубы процедила Алиса, заходя в таможенный зал. Она остановилась, ожидая клерка и надеясь, что хоть в этот раз Стейн отстанет быстро. Но тот встал неподалёку и взметнул единственную целую бровь. Левую часть лица, от скулы и до затылка, заменяла золотая пластина с механической глазницей. Искусственный глаз двигался с лёгким скрипом, от которого у Алисы ныли зубы.

Стейн проскользил ещё два шага, достал из кармана кожаных с медными вставками брюк прядь светлых волос, перевязанную чёрной тесьмой, поднёс её к лицу, прикрыл глаза и шумно втянул воздух.

Эту прядь Стейн незаметно срезал у девятнадцатилетней Алисы в один из её первых приездов. Алису выводил из себя и сам одноглазый, и его странные ухаживания.

— Позвольте, — замурлыкал он ей в ухо. — Вы чудесны, о, позвольте ещё прядь!

Он протянул руку к её распущенным локонам: — Как шёлк, как…

— Мисс Кингсли, — невозмутимо сказал Уотсон, оттаскивая Стейна от Алисы за горло и придерживая второй рукой его запястье. — Это ваш парикмахер?

— Нет, — выдохнула та. — Это маньяк, служащий русской таможни. Он меня преследует седьмой год.

Стейн визгливо рассмеялся, и Уотсон встряхнул его.

В зале раздался вопль. Он срикошетил от стен, облицованных красно-оранжевой мозаикой, и от потолка со стеклянным куполом посередине. Ударил в металлическую багажную воронку и прокрутился там. Крик растолкал группу джентльменов, ожидающих рассмотрения бумаг, и подкинул спокойно сидящих за столами клерков с их мест.

— Сте-е-е-ейн!

В зал ворвалась Ирацибета Мрамореальская, глава Петербургской таможни и единственный cтатский советник женского пола в России. Её называли Красной королевой; её плохо уравновешенного характера боялись до судорог, и не только подчинённые.

— Ваше высокородие, — просипел придушенный Стейн и улыбнулся.

В оглушительной тишине раздавался цокот каблуков. Ирацибета промаршировала красными хромированными сапогами по серому гранитному полу, остановилась перед Уотсоном и приказала:

— Немедленно отпусти душку Стейна!

Уотсон, казалось, забыл, что он кого-то там держал. Он разжал пальцы. Стейн плавно переместился к Ирацибете и склонился к её уху:

— Моя королева! Это опасные контрабандисты! О, отдайте мне эту преступницу, я её лично досмотрю!

Ирацибета, хоть и доверяла чутью своего лучшего таможенника, никогда не позволила бы ему досматривать дам.

— Убирайтесь оба, — сказала она, глядя на Алису. — Если есть что декларировать — к тому столу.

Она указала опутанным золотистой проволокой пальцем в сторону испуганного клерка, который тут же спрятал голову за грудой бумаг. — Если нечего — выход прямо.

Ирацибета, не дожидаясь ответа, схватила Стейна за предплечье и размашисто зашагала к своему кабинету. Уотсон против воли засмотрелся на её фигуру, элегантно обтянутую форменным серым сукном.

— Нам нечего декларировать, — твёрдо сказала Алиса. — Поехали уже в отель?

— Да, — ответил Уотсон. — Дикари…

У выхода их поджидал паромобиль.

— Позвольте, барышня, сумочку, — переходя с русского на английский и обратно, суетился извозчик. Он открыл дверь двухэтажной монстры и ткнул пальцем:

— Вот вашбродья сиденья, прямо перед окошком. Обзор — загляденье, ежли умеете через туман глядеть, хе-хе. Моя ж... извозчицкое место наверху, — он показал на железную лесенку, которая вела из кабины в люк в потолке. — А истопник позади, вам его не нужно видеть, Андрюха с похмелья, хе-хе.

Алиса и Уотсон сели в удобные кресла. Сверху опустилась обтянутая мягкой кожей скоба, которая не давала пассажиру вывалиться из кресла и за которую, по идее, надо было держаться. Прямо перед ними, сквозь дутое прозрачное стекло, занимавшее всю переднюю стенку, виднелись брусчатая мостовая, часть пса, спящего прямо на ней, и голова пережёвывающей невесть что лошади. Остальное скрывал туман.

Паромобиль затрясся. Алиса откинулась в кресле и положила руки на подлокотники; на каждом из них было выгравировано «Е.И.В. Технологический заводъ им. Кулибина».

— Вы уверены, что это устройство безопасно? — спросил Уотсон.

— Нет, конечно, — отозвалась Алиса, расслабляясь и закрывая глаза. — Иначе будет неинтересно.

— А может, вы и правы, — спокойно сказал Уотсон и сел поудобнее.

— Ну, значитца, поехали, — с шипением раздалось из граммофонного раструба на потолке. Паромобиль издал истошный гудок, дёрнулся и двинул вперёд. — Держитесь, господа хорошие, дорожка не всегда ровная.

Небольшие передние колёса были обуты в толстую резину, так что кабину, собственно, не слишком трясло. Задние, в половину мобиля размером, были полностью металлическими и скрежетали по брусчатке, высекая искры из особо выпирающих камней.

Над смотровым окном включился мощный жёлтый фонарь — извозчик засветил его из своей кабины. Фонарь слегка рассеивал туман, и Уотсон заметно заинтересовался этим явлением. Но говорить об этом было не с кем. Алиса, кажется, дремала, да и не с ней же беседовать о физике.

— Посмотрите направо! — раздался жизнерадостный голос из раструба. — Там раньше знатная была пирожковая, да сгорела. Теперь, кажись, шатёр цыганский, не разобрать. А слева доходная пятиэтажка, там, грят, застукали надысь балеринку княжеску с генералом Соболевым, хе-хе…

Алиса открыла глаза и скривилась. Она не очень любила манеру русских кэбменов болтать без умолку. Но докричаться до извозчика было технически невозможно. Тот по-прежнему тараторил на двух языках попеременно:

— Вот говорят же люди: актёрки и танцорки суть безмозглы. Но девку-то понять можно, младший князь супротив Белого генерала, что дворник супротив извозчика!.. О, чуть не проехали, сейчас будет Андреевский собор! У него очень замечательная раскраска, он тускленький такой, что в любое время как будто в рассветных лучах. Но в тумане шиш увидишь, вы приходите с кавалером утречком, в самый ветер — амурное восхищение обеспечено.

Алиса машинально бросила взгляд на Уотсона. Кислое выражение его лица в точности копировало её гримасу. Алиса спохватилась и приняла безмятежный вид, чтобы ничем не походить на своего спутника.

Извозчик не умолкал:

— А вот по мосту поедем, так это мост лейтенанта Благовещенского. Лейтенант сей, он с моста от несчастной любви сиганул, пьяный, и прямо на прогулочный катер. Ногу сломал да нос рулевому поправил. Семь суток потом на гауптвахте сидел.

Колёса глухо прокатились по деревянному настилу. От такого количества ненужных сведений, насильно вливаемых в уши, Алисе хотелось что-нибудь разломать. Раструб. Желательно о голову кэбмена. Она даже на пробу потянула от себя скобу безопасности, но та не шелохнулась.

Время тянулось бесконечно.

— О, а вот Новый мост строят, взамен деревянного — раздалось ещё громче прежнего. — Железный, разводной! Подъёмные шестерни отлиты из чистой высоко... родистой стали, говорят, миллион рублей на мост сей ушло!

Слева показалось чёрное витое ограждение, и сразу за ним величественно выплыла тускло сияющая гигантская шестерня. Она возвышалась над мостом, теряясь в тумане. Извозчик умолк, остались только звуки гулкого металлического лязга от задних колёс, шипение стравливаемого пара да собственное дыхание.

Вторую шестерню было видно похуже — налетел смог, — и Алисе страшно захотелось остановить мобиль, выскочить и потрогать её, убедиться, что она настоящая.

Алиса положила руки на скобу и провела по ней пальцами, почти наяву ощущая холодный осенний металл. А вот тут будут крупные зубья. Тут поменьше...

Уотсон развернулся к ней, насколько позволило устройство:

— Мисс Кингсли, с вами всё в порядке?

— Не уверена, — ответила та, с сожалением отпуская от себя чудесную диковину.

— Англетер-р-р! — раскатисто проорал извозчик. — Всё, господа хорошие, приехали!

Скоба с щелчком поднялась вверх, и путешественники выбрались наружу.

Алиса не первый раз останавливалась в «Англетере», но всё равно стояла, задрав голову и разглядывая это невероятное собрание инженерных и технических достижений. Уотсон же, ранее в России не бывавший, застыл рядом с Алисой столбом.

— Окна во всю стену, — сказал он. — Это как же холодно должно быть в номере?

— Там двойные стёкла, — ответила Алиса слегка высокомерно. — И между ними вакуум. Прекрасная теплоизоляция.

Уотсон посмотрел на неё немного удивлённо, но промолчал.

— Добро пожаловать, мисс Кингсли, — заулыбался розовощёкий портье. — Надеюсь, дорога была приятной. Ваш номер ждёт вас! Как всегда, шестой этаж, вид на город.

— Всё верно, — улыбнулась Алиса в ответ. — Носильщик не нужен, у меня мало вещей.

— Конечно, как скажете. Кстати, у нас обновление в этом году. Лифт нынче без лифтёров, вы самостоятельно стрелку на циферблате переведите на шесть, закройте внутреннюю решётку, и лифт поедет!

— Как интересно, — обрадовалась Алиса. — Спасибо за новый аттракцион.

Она обернулась к Уотсону, но того рядом не оказалось. На столике стоял его саквояж. А на саквояже лежала чёрная картонка с белым силуэтом кролика.

— Как интересно, — повторила Алиса.

Внешне лифт не изменился, те же кованые складные двери, начищенные до блеска; тонированные золотом зеркала на стенах и красный бархат на полу. Возле лифта появилась небольшая красная же банкетка, на которой сидел строгого вида человек в форменной одежде отеля.

— Сюда, мисс, — сказал он, поднимаясь и открывая сперва переднюю, затем заднюю решётки. — Проходите. Я вас закрою снаружи, а вы там у себя изнутри. На этаже вашем энта решётка цепляет наружнюю, так обе и откроются.

Алиса кивнула и зашла.

Движение лифта было плавным и даже вовсе незаметным. Алиса поверила на миг, что она осталась на первом этаже, а весь «Англетер» уходит мимо неё под землю, вплоть до шестого. Она улыбнулась, представив торчащие из земли крышу и дымящие каминные трубы.

Ей было очень приятно, что администрация отеля каждый раз оставляет за ней любимый номер. И каждый раз, открывая дверь, она чувствовала себя почти дома.

Номер не был люксом: небольшая спальня, кабинет и ванная. Затемненные окна в пол вместо наружных стен. В том числе в ванной. Это приводило Алису в восторг.

Сама же ванная комната представляла собой чудо технической мысли конца века. Собственно ванна была старинной, бронзовой, и стояла на львиных лапах, развёрнутая к окну. Но из стальных кранов текла холодная и горячая вода — по отдельности и в любом количестве. Стрелочки в подлокотниках поднимали-опускали тонкую жестяную штору, регулировали газовое освещение и даже включали дополнительную вентиляцию. В ногах был небольшой колокольчик экстренного вызова, который случайно не тряхнёшь.

Алиса опустилась в пену и блаженно закрыла глаза, чувствуя, как мелкие пузырьки лопаются где-то на шее и затылке. Хорошо-то как. Сейчас, в тишине и тепле, она как раз могла спокойно подумать.

Вечерний ветер унёс туман и смог, и стало видно звёздное небо и луну. Мимо окна пролетел человек на велосипеде, машущем крыльями; его силуэт чёрным пятном отпечатался на фоне луны, и Алисе подумалось, что вот она и в центре мира…

Человек внезапно повернулся к её окну, чуть приподнял цилиндр в приветствии и улетел дальше. Алиса с трудом подавила желание целиком спрятаться под пеной. Вместо этого она повернула на подлокотнике стрелочку штор.

Телефон с неизменным клеймом императорского завода стоял на столе. В отеле действительно очень ценили новинки: прозрачный корпус с блестящими шестерёнками и грузиками, совмещённые в цельную плоскую гантельку слуховая и говорильная трубы. Алиса сняла трубку и сказала в тишину по-русски:

— Дом Репнина, будьте добры. Нумер двенадцатый.

— Ожидайте, — сурово ответила телефонистка на линии и чем-то защёлкала. — Дом Репнина, можете говорить.

— Слушаю, — раздался дребезжащий старческий голос.

— Кингсли. Завтра в опере.

— Хорошо, — отозвался голос, и в трубке вновь наступила тишина.

«Хорошо, — эхом подумалось Алисе. — Полдела сделано. Остального придётся ждать».

Чтобы скрасить ожидание, Алиса решила прогуляться до того самого, поразившего её воображение, моста. Туман ещё не вернулся в город, и Алиса шла, разглядывая зависшие в небе блестящие шары аэростатов и силуэты медленно плывущих огромных продолговатых дирижаблей. Она подняла руку и взяла один пальчиками. Ей поверилось, что он стал крохотным и игрушечным.

Пронизывающий ветер с Невы заставил Алису поёжиться и сунуть руки в карманы короткого пальто.

Она небыстро шагала по набережной, вдоль ограждения, разглядывая в тёмной воде отражение живого, светящегося неба и газовых фонарей, которые зажигали с темнотой.

По реке медленно, но заметно глазу вновь подползал туман, скрывая город.

Алиса прошла мимо Медного всадника, не сводя взгляда с его сурового, недоброго лица. Всадник смотрел на Алису, поворачивая голову вслед за ней, и она всё оглядывалась, пока туман не накрыл Петра полностью.

К её разочарованию, строящийся мост был огорожен. Но по-настоящему потрогать гигантские шестерни всё равно было невозможно: они отстояли от земли не меньше чем на три ярда. Это издалека казалось, что достаточно лишь протянуть руку…

Сколько Алиса простояла у ограждения, она так и не поняла. Но в какой-то момент услышала, что мост звенит. Словно дверной колокольчик, только тише, тоньше и красивее.

С края недостроенного пролёта спускался человек в белом, и мост звенел в такт его шагам. Человек приближался, но Алиса не могла разглядеть, мужчина это или женщина, платье или пальто развеваются на ветру.

Рядом с ней остановился офицер в форменной фуражке, раскурил трубку и тоже стал смотреть на мост.

— Ангел Катерина, — сказал он, выпустив клуб дыма. — Скоро снег, значит. Рано в этом году. Мое почтение, сударыня.

Он коротко поклонился и ушёл, пуская кольца дыма в туман.

Белая фигура тем временем поравнялась с Алисой. Это было не платье и не пальто, а бесформенная накидка, которая развевалась — поняла Алиса — не на ветру, а сама по себе. В левой руке ангел нёс флейту.

Вдалеке пробили полночь. Ангел прошёл сквозь ограду, взмахнул флейтой и растаял.

В номере на журнальном столике её ожидал серебряный поднос с билетом в Мариинский театр.

— «Мадам Баттерфляй», — вслух прочитала Алиса. — Опять про натуралистов, наверное, — и вздохнула.

Засыпая, Алиса слышала пение моста.

* * *

В театр Алису доставил тот же самый паромобиль. Эскот, оказывается, нанял его на всю поездку. Дорога в этот раз была куда короче, и Алиса за десять минут успела услышать лишь историю создания Мариинки, которую тут же постаралась забыть.

Театр Алису не впечатлил. Во-первых, он мало отличался от прочих театров, во-вторых, она вообще была к ним равнодушна.

Сдав пальто в гардероб, она присела на мягкую скамеечку рядом с пожилой представительной дамой. Та немедленно повернулась.

— Добрый вечер, милочка, — сказала она по-английски. — Сразу видно иностранку.

— Добрый вечер, — отозвалась Алиса, наморщив лоб. Она никак не могла вспомнить тоннаж всех исчезнувших судов.

— Не расстраивайтесь, — погладила дама её плечо затянутой в фиолетовую перчатку рукой. — Быть иностранкой — не зазорно. Россия — многонациональное государство и гордится этим!

— Как это замечательно, — сказала Алиса. Она уже сложила в уме части пропавшего груза и размышляла теперь, где же такое количество может всплыть.

— У вас очень напряжённое лицо. Может, вы мужа ждёте?

— Нет, — сказала Алиса. По всему выходило, что груз в Петербурге.

— Одна в театр… Тогда я понимаю ваше состояние. Муж не смог вас сопровождать?

— Я не замужем, — отмахнулась Алиса. Её мысли переключились на предстоящую встречу, и она снова обдумывала все аргументы «за» и «против».

— Ка-а-ак!.. — задохнулась сочувствием фиолетовая дама. — Такая красивая, такая воспитанная барышня — и не замужем? Как же так?..

— Мы не можем быть вместе. Он принц. Женится на мне — прощай, корона, — меланхолично вздохнула Алиса, включая «тётушку Имогену». Ей нравилось так делать.

Пока сердобольная дама во все глаза смотрела на неё, был дан первый звонок, и Алиса поспешила занять своё место на пустом балконе.

Китаец присоединился только после третьего.

— Очень рад видеть вас, мисс Кингсли, — сморщил он личико в улыбке и поклонился.

— Взаимно, — прохладно отозвалась Алиса. В зале медленно гас свет, зрители разразились аплодисментами.

Вейшенг сел в соседнее с Алисой кресло:

— Я понимаю, наша встреча из-за моего груза?

— Именно. «Wonder» исчез совершенно непонятным образом. Не было пиратов, штормов, патрулей.

— Да, я тоже об этом всё время думаю, — спокойно ответил тот и поправил рукав смокинга — дорогого, явно сшитого на заказ.

Зазвучала увертюра.

— Наверное, нет смысла ожидать компенсации от страховой компании, — тихо сказала Алиса наконец. — Да, не думаю, что этот заказ вообще страховался.

На сцене густо загримированный тенор что-то объяснял второму тенору, широким жестом указывая в сторону фанерного домика. Домик был сооружен в восточном стиле, но расписан под лубок. Китаец скривился:

— Япония! Не люблю.

Алиса задумчиво кинула взгляд на малиновый фрак дирижёра.

— Предлагаю такое решение: я возвращаю половину ваших денег, остальная половина, будем считать, утонула вместе с моим кораблём.

— Нет-нет, — возмутился Вейшенг. — Я дал денег за опиум, я получить либо весь груз, либо весь деньги!

Алиса замолчала, раздумывая. В действо вступил баритон, горячо кого-то в чем-то убеждая.

— Остальные тринадцать вернули деньги полностью? — внезапно спросила она.

— Какие ещё тринадцать? — чуть нахмурился Вейшенг, помолчав.

— Это я о своём, — ответила Алиса. — Хорошо, зайдите утром за чеком.

Она встала и вышла.

В коридоре было темно, лишь тускло светилась свечка в светильнике. Алиса нащупала в сумочке небольшой револьвер.

— Я ничего не боюсь, — твёрдо сказала она в темноту.

— Правильно, — раздался тонкий женский голос. — Страх лишает разума и красоты. А это то, без чего женщине никак нельзя.

Алиса обернулась. Наполовину выплыв из стены, на неё глядело полупрозрачное, почти перламутровое привидение. Воздух вокруг него слегка светился.

— Позвольте с вами не согласиться, — твёрдо сказала Алиса, ощущая небольшое головокружение. — Отсутствие красоты не мешает оставаться женщиной.

Белая дама полностью выплыла из стены и подплыла к Алисе:

— Вы видите эти шрамы на моей шее, на моём лице? Разве могу я называться женщиной?

— Разве что мёртвой женщиной. И дело отнюдь не в вашей красоте.

Белая дама расхохоталась. Это было довольно неожиданно.

— А ты забавная, — перешла та на русский. — И не визжишь. Уезжай из Петербурга немедленно, иначе умрёшь.

— Спасибо, — ошарашенно пробормотала Алиса, — за совет.

— Не совет, а строгая рекомендация.

— Спасибо, — повторила Алиса и быстрым шагом направилась к выходу. Привидение плыло рядом, освещая ступеньки.

— Прощай, милое дитя, — сказала Белая дама.

— До свидания, — отозвалась Алиса, выскакивая на улицу и запрыгивая в паромобиль. — Да трогай уже!

Паромобиль проявил чудеса скорости, доставив её к отелю за пять минут.

— Не глуши мотор! — крикнула извозчику Алиса. — Сейчас вернусь!

Она пронеслась мимо портье, крикнув:

— Я выезжаю! Оформите!

Собирать в номере было нечего, но Алиса вернулась не за вещами. Она сняла телефонную трубку и сказала:

— Исследовательский дом Варнера.

Там ответили мгновенно:

— Мисс Кингсли, полагаю?

— Да. Нет времени. Это Вейшенг, как я вам и говорила. Он сейчас в Мариинке или близко к ней. Весь груз опиума в Петербурге, ищите на его складах!

Она бросила трубку и покинула номер.

— Надеюсь, пребывание в «Англетере» было для вас приятным, — растерянно сказал портье в вестибюле.

— Всё чудесно, — ответила Алиса, подписывая счёт. — Просто замечательно. Мне… срочно надо в Лондон. До свидания.

Извозчик ждал её, опираясь на машину и жуя какую-то травинку. Мобиль подрагивал, тихо рычал и пускал дым из-под днища.

— Есть тут недалеко заведение с кроликом? Таким вот, — Алиса повернулась в профиль, приставила пальцы к голове и пошевелила ими.

— Найдём, — жизнерадостно сказал извозчик. — Я в Петербурге каждую кочку знаю!

Он подсадил Алису и сам полез на своё место в люк. Через мгновение из раструба послышалось:

— Ехать нам пять минуток, вот посмотрите прямо, перед поворотом — бесформенный камень. Это, грят, сам Эрот привёз и бросил тут, заложив будущий город. Перепутал с Парижем. Не знали древние географию.

Алиса крепко держалась за неопущенную скобу и вглядывалась в туман и ночь.

— А вон впереди известная по стихосложениям Пушкина Александровская колонна. Думали у неё делать причал императорских дирижаблей, да передумали. Теперь тама главный погодный шар привязан. Только её сейчас не видать, колонну.

Паромобиль свернул на Гороховую улицу. Прогрохотал колёсами до перекрёстка и встал.

— Вот, барышня, крольчатник.

Алиса вышла на улицу. Прямо перед ней, на огромном матовом стекле во всю стену, был зыбко изображён тот самый кролик. Повернёшь голову — а его уже и не видно.

— Мистика какая-то, — пробормотала Алиса себе под нос и решительно толкнула дверь клуба.

Внутри не было ничего сверхъестественного: столики с картами, бар, полуголые официантки да сцена с кабаре, на входе — вышибала.

— Куда ты прё…, — начал было вышибала, но осёкся, разглядев в Алисе приличную девушку.

— Уотсон! — крикнула Алиса в зал.

— Ба… барышня, нельзя вам сюда, это мужское заведение, здесь только э… артистки женской стати допускаются!

— Уотсон! — повторила Алиса ещё громче, не обращая внимания ни на охранника, ни на замерших за столами игроков. — Уезжаем!

Из-за дальнего стола поднялась высокая фигура и направилась к ней.

— Мисс Кингсли, — сконфуженно проговорил Уотсон, приблизившись. — Я…

— Мне неинтересно, — отрезала Алиса, — как вы проводили время. Нам надо бежать из города.

Она вышла из клуба и вернулась в паромобиль. Уотсон проследовал за ней:

— О боже! Что вы такого натворили за несколько часов?..

— Потом расскажу! Гони-гони-гони! Второй торговый порт!

— Эт мы мигом. Ноченька, до Гутуевского никаких помех. А сейчас мы обратно мимо оперы Мариинской проедем. Смотрите, как подсветили снизу жёлтеньким. Так и кажется, что верхушку спилили. А вот я вас по Лермонтовскому провезу, так там новинки — фонари, на солнечном свете работающие. Свет дают зелёный и слабый, прям могильный, всех пьяных распугали, — бодро тараторил извозчик. — А имя проспекту дали в честь Томаса Лермонта, героя Отечественной войны. Женился он на княжне великой, скандал был знатный. Дед мне рассказывал, что не то что счас скандалишки.

Алиса уткнулась лицом в страховочную скобу и засмеялась, избавляясь от напряжения. Уотсон покосился на неё и спросил:

— Как вы нашли меня?

— Будто вы прятались, — фыркнула Алиса. — Визитка с кроликом была, вас не было. Раз остался саквояж — значит, вы ушли недалеко, посмотреть, что за заведение. Просто всё.

— Удивительно, — сказал Уотсон с ноткой восхищения.

— А вот Египетский мост, у въезда на него можно увидеть двух сфинксов с горящими глазами. Нет, в таком тумане не можно… ну в мае приезжайте, там ещё вьюнок зацветёт! Не люблю я этот мост, ненадёжный он какой-то. Но до мая, поди, достоит, хе-хе. А теперь ещё мост, Петергофский. Он еще десять лет назад был деревянным, а сейчас, обратите внимание, полностью каменный! Градоначальники хотели сделать, чтоб поднимался на поршнях, открывая мачтам путь, но передумали. А вот и здание Балтийского вокзала, срисовали с Парижского, как будто у нас своих умельцев нету…

За смотровым окном проплывали туман и выхваченные ярким фонарём клочья дыма. Извозчик не умолкал, но сейчас Алису это не раздражало.

— О, а вот и Его Величства Завод, центр, такскзать, производства всего техничества. Работает в три смены и дымит — просто загляденье. И моя галоша-то, вашбродья, тоже туточки сделана, это я машинку свою так ласково зову.

Спустя еще несколько минут они остановились:

— Гутуевский порт, куда дальше?

— К дальним складам, — прокричала Алиса. Когда мобиль не гремел, появлялся шанс, что извозчик её услышит. — К воробьёвским. Там пароход будет, с розовой подсветкой.

— Ну, интересного там ничего нету, разве что пожар в шестидесятом был. Причалы и склады сгорели, зато новые с механическими погрузчиками построили и на металле!

Уотсон и Алиса вышли из паромобиля недалеко от видневшегося розового дрожащего пятна.

— Это мой «Wonder», — весело сказала Алиса ошарашенному Уотсону. — Как же замечательно всё складывается.

Раздался звук выстрела, и в стену склада рядом с её головой воткнулась веретенообразная пуля. Уотсон утянул Алису за мобиль и пригнул её голову.

— Какая хитрая женщина, — раздался голос, говорящий по-английски с сильным акцентом. — Хотела обмануть Вейшенга. Никто не может обмануть Вейшенга.

— Ты сам пытался меня обмануть! — крикнула Алиса. — Ты утопил все те корабли, ты пират и мошенник!

— Не тебе меня судить, однако. Женщина не вмешивается в мужской бизнес. Только мужчины между собой сами разбираются!

Раздался непонятный глухой стук, затем ещё один. Алиса и Уотсон переглянулись, размышляя, стоит ли высовываться из-за укрытия.

— Выходите, господа хорошие, — довольно прокричал извозчик. — Андрюха энтого вашего китаёзу уже лопатой успокоил.

Истопник, оказавшийся крупным небритым мужчиной, стоял над распростёртым на причале Вейшенгом.

— Спасибо, — сказала Алиса. — Это было абсолютно вовремя. Уотсон… поехали домой?

* * *

Уотсон ожидал Алису за столиком на палубе. «Wonder», оснащённый двумя гребными колёсами и дополнительными килевыми винтами, шёл очень ровно, брызги с колёс носа не достигали, так что Уотсон чудесно себя чувствовал. Чайник чая, поданный помощником кока, добавлял хорошего настроения. А самое главное — больше никакого тумана, который преследовал их двое суток после отхода из Петербургского порта.

Он до сих пор смущался при мысли о том, что больше суток провёл за игрой, бросив девушку в одиночестве и в опасности. Но ему всё ещё в это не верилось. Как, ну как могло пройти столько времени, если играл он не больше четырёх.. ну, пяти часов? Мистика какая-то.

— Доброе утро, — улыбнулась Алиса, присаживаясь к нему за стол. — Не правда ли, чудесная сегодня погода?

— Продажи опиума упали, — в тон ей отозвался Уотсон и тоже улыбнулся.

— Думаю, нам не обязательно вести светские беседы. Главное, как условились: вы не говорите, что я была без вас, я не говорю, что вас со мною не было.

— Мы это уже обсуждали, и я согласен. Не беспокойтесь. Мне вот интересно… — Уотсон задумался, стоит ли задавать эти вопросы. — Дядя рассказал мне о пароходе.

— «Wonder», — кивнула Алиса. — Да, никуда он не исчезал. Неужели вы ещё ничего не поняли?

— Я понял, что всю эту авантюру вы придумали и провернули за спиной дяди и того китайца. Я прав?

— Конечно, правы, — Алиса налила себе чай и с удовольствием сделала глоток. — Знаете, ваш дядя отговаривал меня от работы с Вейшенгом. А я считала его старым перестраховщиком, да и не отказываться же от сделки только из-за того, что она слегка нелегальна?

Уотсон слегка поперхнулся.

— При том я совершенно не думала, что исчезнувшие корабли тоже везут груз для этого... пирата. Я поняла, что китаец сам топит корабли со своим товаром — ну, чтоб и груз, и деньги, и лаоваев наказать — только оказавшись далеко от него. Но груз уже был закуплен в Турции, и я не знала, что делать…

— Почему же не обратились к компаньону?

— Ещё чего! Я только-только стала из младшего компаньона равноправным, не могла же я начинать с такого оглушительного провала? Поэтому я просто телеграфировала капитану в Амстердам о замене названия и сигнала на «Marie Dijone» — это абсолютно такой же пароход, стоит сейчас в доках на ремонте. Ну и до входа в Балтийское море он исправно подавал радиосигнал от «Wonder» — чтобы никто ничего не заподозрил. А затем просто пришвартовался в складах. Таким образом, пароход мистически испаряется на глазах изумлённых наблюдателей.

— Как просто, — пробормотал Уотсон.

— Вообще элементарно, — улыбнулась Алиса. — Ой, смотрите вверх! Смотрите!

Над ними величаво проплывал гигантский цеппелин, отбрасывая лучи света на редкие облака.

— Фантастическое зрелище, — признал Уотсон. — Но всё же, зачем вам было ехать в Петербург, если всё и так было ясно?

Алиса пожала плечами:

— Люблю этот город.