Кулинария для опытных пользователей (гет)

1. Яйца по-гоблински

 

Когда Рон вышел из камина, управляющий Эллиот был уже тут как тут — даже руку протянул, чтобы поддержать. Руку Рон отпихнул, но Эллиота не смутил ни на минуту:

— Добро пожаловать в «Тихую долину», Главный аврор Уизли!

— Был главный, — проворчал Рон.

Эллиот энергично замотал головой:

— Для нашего поколения Рональд Уизли всегда был и остается Главным аврором!

— Еще детей мной не пугали, — Рон наконец-то прорвался мимо него и сел в кресло.

Смазливая физиономия Эллиота отчетливо демонстрировала искренность хозяина. Что же до самого Рона, он ушел с поста Главного аврора не настолько давно, чтобы забыть об этом, и напоминаниям был вовсе не рад. Вот же подхалим, подумал он, раздражаясь все сильнее. Годы, когда он клевал на дешевую лесть, давно прошли, а вся поза Эллиота отражала неизменное стремление угождать капризам пациентов — то есть, пардон, жителей Убежища для магов, нуждающихся в особом уходе, прозрачно поименованного «Тихой долиной».

— Располагайтесь, обживайтесь, по любому вопросу можете обращаться ко мне хоть днем, хоть ночью. Камин, как видите, настроен, ваши коллеги вчера поставили защиту. Если захотите познакомиться с соседями, вечером в общинном доме концерт — милости прочим!

— Не сегодня, — отрезал Рон.

— Конечно, конечно! Наверняка друзья и знакомые захотят узнать, как вы устроились. Я не ошибусь, если предположу, что и министр Поттер наведается… — глаза у Эллиота азартно заблестели. — Как вы думаете, можно рассчитывать, что он согласится выступить перед нашей аудиторией? Само собой, я рассчитываю и на вас, Главный аврор — в любое удобное время!

Ага, как же, подумал Рон. У Гарри других дел нет, кроме как выступать перед престарелыми и инвалидами. Тихая долина, Мордред ее побери!

— Ну что ж, — снова разулыбался Эллиот, должно быть, что-то разглядевший в выражении его лица. — Не смею мешать!

Наконец-то ушел.

Рон огляделся. Не хватало самой малости. Вот там, на полке… Рон досадливо крякнул, сунул руку в карман — специально же не отправил коробку с колдографиями вместе с багажом, и на тебе — забыл вытащить!

Первой сверху лежала колдография Рози с семейством. Мистер и миссис Малфой! Рон так и не привык. Ладно еще Лео — Леонард Артур — у них уродился рыжим, в Уизли. Да и то, пришлось постараться, чтобы мальца не назвали каким-нибудь заковыристым именем — Персеем там или Цефеем. Вот с именем для внучки, да, проблем не возникло.

Рон покивал сам себе, извлекая из коробки колдо номер два: Хьюго, Аманда и Фрэнки махали ему, стоя на широком песчаном пляже. Научились в своей Америке — вечно там все зубы скалят. Надо бы сову послать, расспросить обо всем, подумал он привычно, зная, что все равно не пошлет и не расспросит — вызовет по камину или по этим их маггловским сетям, убедится, что все нормально — и хорош.

Он понимал, что нарочно тянет время, но здесь и сейчас мог позволить себе эту слабость. Рядом с колдо детей занял место снимок семейства Поттеров в полном составе, маленькое маггловское фото родителей... И только потом он достал лежавший на самом дне коробки портрет Гермионы.

Обращаться с маггловской техникой, даже адаптированной, Рон не умел и по привычке не слишком ей доверял, предпочитая старую добрую магию, но тогда, в день юбилея, сам сфотографировал Гермиону — молодую, ослепительно улыбающуюся, любимую. Он и не думал, что получится так удачно. А она, увидев, взъерошила ему волосы и заявила, что теперь-то их старость обеспечена: на пенсии Рон займется колдографией и станет известнее Денниса Криви, и редакторы всех газет будут обивать пороги ради его работ.

Какие же они были дураки тогда! Беспечные, легкомысленные, беззаботные идиоты — несмотря на возраст, взрослых детей, высокие должности!

Он провел пальцами по глянцевой поверхности. Сердце нехорошо повернулось в груди, будто примеривалось — остановиться или погодить? Сказали же: никаких волнений, никаких сильных переживаний, только положительные эмоции.

Положительные так положительные. Уж он-то знал, где их искать.

* * *

Кухню, в отличие от комнаты, Рон спланировал совсем не так, как в старом их доме. Под себя, без дамских штучек, шторок и скатерок. Почти что папин сарай, усмехнулся он. Готовить Рон научился давным-давно, сразу после школы — тогда он дал сам себе уйму обещаний и некоторые даже умудрился сдержать. И хотя они с Гермионой позже разделили между собой обязанности по дому, по-настоящему он увлекся готовкой гораздо позже. Потом, после… после всего.

На ужин, пожалуй, стоило сообразить что-нибудь быстрое, но нестандартное — все же первый раз на новом месте. Рон обследовал холодильный шкаф — продукты завезли раньше по оставленному в лавке списку — и принял решение: яйца по-гоблински.

Рози бы не одобрила, сказала, что, во-первых, это не ужин, а баловство, а во-вторых, что он опять злоупотребляет жареным. В общем-то, баловством оно и было — но почему бы и нет? Будто на каникулы вырвался. Рон даже замычал какую-то песенку, ставя яйца на плиту и подсаливая воду, чтобы не лопнули. Давно с ним такого не случалось — ни от кого не зависеть, не оглядываться, заботиться только о себе. Преимущества старости, не иначе.

Фарш уже размораживался — Рон изменил своим привычкам и использовал-таки заклинание, — и сухари с приправами отправились на сковородку, когда в комнате звякнул камин. Ну вот, накаркал.

Джинни интересовалась, как он добрался и устроился, и предлагала прийти прямо сегодня, чтобы не скучать неизвестно где в полном одиночестве. От нее Рон отбился легко — сказал, что приглашен на концерт, получил в ответ демонстративное «Фу-у-у-у» и плохо прикрытый вежливостью приказ явиться в гости хотя бы завтра.

Но следом — он и шагу не успел сделать — постучалась Рози. Рон почти запаниковал. Рози вбила себе в голову, что выжила бедного старого папочку из дому, и теперь всячески пыталась загладить несуществующую вину. Но самом деле Рон давно строил планы побега, пусть даже в заведение вроде «Тихой долины»: по крайней мере, здесь ему не нужно было ежевечерне созерцать кислую рожу младшего Малфоя и выслушивать миллион советов, упреков и вопросов, пусть даже от родной дочери. Да, не слишком терпеливо объяснил Рон, у него все в порядке. Он прекрасно себя чувствует и ничуть не волнуется. Он непременно пригласит их в гости, как только попривыкнет, и нет, он не тоскует — не успел еще, и… извини, Рози, кажется, в дверь стучат!

Конечно, он не стал бы прибегать к такому дешевому трюку — в дверь действительно стучали, вернее, колотили что было сил.

Вряд ли таким образом к нему решил ворваться кто-то из недоброжелателей, которых, само собой, у Главного аврора было предостаточно, но девиз «постоянная бдительность» никто не отменял. Рон выхватил палочку и прижался к косяку.

— Пожар! — завопили за дверью. — У вас пожар!

Прием был избитый, но внезапно, потянув носом, Рон и в самом деле уловил запах гари.

— Мерлиновы яйца! То есть гоблинские!

Он рванул на кухню, двумя заклинаниями погасил плиту и разогнал дым — со сковородкой еще предстояло разобраться — а потом вернулся назад. Кто бы ни предупредил его, он — или она — заслуживали как минимум благодарности. Рон распахнул дверь и, щурясь после дымной кухни, уставился на женщину, стоявшую на крыльце.

Поза ее недвусмысленно свидетельствовала о том, что Рону сейчас выскажут все о безответственных соседях, нарушающих технику безопасности. Но вместо этого женщина вдруг отступила на шаг, опуская руку, и растерянно проговорила:

— Уизли? Рональд Уизли, я не ошиблась?

— М-м-м… да. Большое спасибо, что предупредили, я тут отвлекся, и…

— Ты меня не узнаешь? — спросила женщина, входя в комнату и становясь под лампой. — Я Чжоу Чанг.

— Акцио очки!

Очки заняли надлежащее место на носу. Собственно, дальше ему хватило единственного взгляда: Чжоу Чанг осталась вполне узнаваемой, несмотря на прошедшие годы. Прошедшие пятьдесят лет, уточнил он про себя, привычно ужаснувшись.

— Прошу прощения, — сказал он вслух, — Чжоу Чанг. Да, теперь вижу. Не узнал сразу.

— Формально я миссис Дэвис, — сказала она, оглядывая комнату. — Но откликаюсь и на Чанг. Удивительно, как это Эллиот не разболтал, что у нас новенький, — заметила она, подходя к колдографиям. — Как ты убедил его молчать? Припугнул?

— Значит, ты здесь живешь? — спросил он вместо ответа. Чанг училась на курс старше — возраст никак не мог быть причиной ее пребывания в «Тихой долине». И выглядела она вполне здоровой… с другой стороны, по самому Рону тоже ничего нельзя было предположить.

— Да, уже давно, — ответила она и, глядя прямо в глаза, добавила: — Чтобы ты не думал лишнего: у меня проблемы с магией. По сути, я сквиб.

Рон напрягся. Существовало не так уж много причин, по которым взрослый полноценный волшебник мог лишиться магии, и девяносто процентов из них проходили по ведомству Рона — то есть бывшему ведомству. Но имени Чанг — и Дэвис тоже — он не помнил.

— Как так?

— Тебе все равно расскажут, так что лучше я сама. Полностью — лет уже двадцать, а началось все… даже не скажу, когда. В битве за Хогвартс в меня попало неизвестным проклятьем. Сначала никаких последствий заметно не было, а потом магия стала постепенно исчезать, и чем дальше, тем быстрее. Так что миссис Дэвис я пробыла совсем недолго, — добавила она, все так же улыбаясь. — Роджеру с женой-сквибой оказалось не по пути.

Рон только головой покачал.

— Вот урод. Но ты же не сразу сюда попала?

— Мог бы предложить мне сесть, Уизли, — сказала она. — Понимаю, что на чай не стоит рассчитывать, но элементарная вежливость…

Рейвенкло, с тоской подумал Рон. Сквиб там или не сквиб, а мозги у Чанг работали по-прежнему неплохо. И — если уж говорить честно — выглядела она тоже очень неплохо. В отличие от него самого.

— Извини, — сказал он, указывая на диван. — Отвык, знаешь, что красивые женщины ломятся ко мне в дверь, а потом требуют чаю. Виноват, исправлюсь.

— О, — Чанг уселась, аккуратно расправила на коленях мантию. — Комплимент! А что у тебя горело? Яичница?

Рон покачал головой. О его необычном хобби было известно всем, кто заглядывал в воскресное приложение к «Ежедневному пророку» или пользовался маггловскими компьютерами и прочими игрушками.

— Обижаешь. Это яйца по-гоблински. Собирались быть.

— Что?

—Яйца по-гоблински, — повторил он. — У тебя найдется минут двадцать? Приглашаю на ужин, вот только доделаю.

Она вскочила с дивана на зависть легко.

— Доделаю? Ты готовишь? Э-э-э… можно с тобой на кухню? — и на вопросительный взгляд продолжила: — Профессиональный интерес. Я… то есть мы с Мариэттой много лет держали ресторан в Чайна-тауне.

— Ресторан?

— Ну да, — сказала она, усаживаясь на высокую табуретку: Рону было в самый раз, а Чанг пришлось постараться. — На магический мир после развода я смотреть не могла, и Мариэтта тоже. Мариэтта Эджком, если помнишь такую — ее стараниями некоторых изуродовало, и лечение не помогло. Вот мы и ушли. Не совсем: поселились в Чайна-тауне и родителей навещали…

Рон кивнул. Чайна-таун был одним из тех немногих мест в Лондоне, где маги и магглы жили вперемешку, не слишком афишируя этот факт. Упоминание о Мариэтте — призванное задеть, конечно — его не особенно тронуло: на войне как на войне.

— Она отвечала за магическую часть ресторана, а я за маггловскую. «Синяя хризантема» — не слыхал?

— А сюда-то какими судьбами?

Чанг пожала плечами.

— Мариэтта умерла. Когда столько лет живешь и работаешь вместе, нет никакого желания продолжать дело в одиночку.

Рон почел за лучшее не задавать больше вопросов. Он почистил яйца, облепил их фаршем, обвалял в новой порции сухарей и бдительно следил, чтобы на этот раз ничего не сгорело.

— Готово!

* * *

Чанг осторожно потрогала золотистый шарик вилкой.

— Надеюсь, это съедобно.

— Я как-то раз был в Пекине, — заговорил Рон. — С делегацией. Ел суп из ласточкиных гнезд — и видишь, до сих пор жив. Конечно, если бы я готовил по старому рецепту, где яйца по-гоблински были, э-э-э… действительно гоблинскими яйцами, тогда…

Она фыркнула, прикрывая рот ладонью.

— Ладно уж, прощаю.

— Ты? Меня? За что?

— За все — за твоего Поттера, за отряд Дамблдора, за себя, и Мариэтту, и Седрика...

— А Волдеморта не думала простить?

— Не поверишь, сколько лет я мечтала вам это сказать, — отмахнувшись от его реплики, продолжала Чанг. — Пусть не тебе лично, а им! Чтобы поняли, как разбили нам жизнь, и устыдились. А потом… знаешь, перестала. Не всем же везет.

— Хочешь сказать, мне везет? Или Гермионе? — Рон разрезал яйцо, полил соусом, откусил. Неплохо. — Ну, ты тоже… выдержала испытание, можно сказать.

— Какое? Не спросила про Поттера? А кто провалил? Эллиот?

Рон только усмехнулся.

— И как тебе тут живется? Вообще — чем здесь занимаются?

— В основном сплетничают. Ходят гулять в парк или в маггловскую часть города — там все привыкли, что мы, то есть пациенты «Тихой долины», не в своем уме. Кое-кто делает разные штуки на продажу и сдает в маггловские лавки. Вяжут и вышивают, — тут она скривилась. — Готовятся к осенней ярмарке. И я тоже — буду принимать участие в конкурсе кулинаров. Надо тебе записаться, наши дамы и Эллиот просто с ума сойдут от счастья. Но даже если не запишешься — готовься, все равно будут рвать на куски. Свободный мужчина, способный самостоятельно передвигаться и сохранивший собственные волосы… кстати, седина тебе идет.

Рон поперхнулся, прокашлялся и поблагодарил. Чжоу поглядела на него оценивающе, кивнула самой себе и продолжила:

— Лично я три дня в неделю готовлю обеды для благотворительной столовой и два — дежурю в местной больнице.

— В маггловской? — вырвалось у него.

Чжоу, не отвечая, аккуратно положила нож и вилку.

— Не ожидала, но мне понравилось. Что ж, пора идти, спасибо за ужин, — и через несколько секунд уже закрывала за собой входную дверь

Дом Рона был последним по улице — с правой стороны начинался огромный парк, куда магглов пускали только по билетам: холмы, вересковые пустоши, ручьи и торфяники. Впрочем, пейзажи обычно оставляли его равнодушным. Рон рассеянно проследил, как Чанг поднимается на соседнее крыльцо.

— Вот так, — сказал он Гермионе, улыбавшейся ему с колдографии. — Живешь и не знаешь, что кто-то о тебе думает… пусть даже всякие глупости. Или не живешь, да.

Гермиона помахала ему. За спиной у нее последним предосенним цветом пестрел сад — их сад, за которым теперь будет ухаживать Рози. Двадцать лет, подумал Рон. Без двух недель двадцать лет с тех пор, как Гермиона, отпраздновав день рождения — тогда-то и была сделана колдография, — отправилась навестить родителей и пропала.

Они искали ее три дня — проверили всех, кого хоть как-то могли подозревать в покушении на главу юридического департамента Министерства магии, поставили на уши всю Англию… и только потом догадались справиться в маггловских моргах. Впрочем, сообрази они сразу, это ничего бы не изменило: мерзавец, который насмерть сшиб ее на тихой улице, не поленился вывезти тело за город и бросить в реку. Раз — и все. Жизнь кончилась, даже портрета не осталось. 

2. Закуска «A-ping a la Skuon» 

Рон досадливо крякнул, движением палочки очистил пергамент и снова завис над ним. В бытность свою на государственной службе он написал дракклову уйму разнообразных бумаг, но сейчас никак не мог подобрать формулировку. Лекции, которые его пригласили читать в Аврорат, оказались сплошным фуфлом — бедняг курсантов на них загоняли, наверно, под страхом лишения отпуска. Просто чтобы чем-то его занять! Только подачек не хватало!

Он сердито уставился на перо, будто оно было во всем виновато, сосредоточился и вывел: «В связи с тем, что…» Шум за окном застал его врасплох. Рука дрогнула, лист пергамента украсила жирная клякса. Впрочем, опомнился он почти мгновенно: вскочил, выхватывая палочку, тяжелой рысцой добежал до окна и, наложив на себя маскировочные чары, выглянул наружу. Окно выходило в палисадники, устроенные на задах квартала, и там, перепрыгивая через низенькие изгороди и отчаянно визжа: «Стой! Стой, кому говорят!», по жухлой травке со всех ног бежал мальчишка, одетый по-маггловски, в джинсовый комбинезон и бейсболку.

Рон сдернул очки. Вдаль он видел куда лучше и сразу различил, как по траве, опережая мальчишку шагов на десять, катится темный комок — не иначе сбежавший карликовый пушистик.

Внук к кому-то приехал, рассеянно подумал Рон. Зверюшку упустил, растяпа! И, занеся палочку, наложил на пушистика «Петрификус тоталус».

— Спасибо!

Мальчишка схватил добычу, поднял голову и растерянно оглянулся, не понимая, кого нужно благодарить. А, конечно! Рон снял чары, наклонился, всматриваясь: перед ним, ничуть не стесняясь своего странного наряда, стояла Чанг. Вот тебе и внук, подумал он обреченно.

— Уизли? — она спрятала пушистика за спину. — Спасибо, конечно, но предполагалось, что ты его не увидишь.

— Почему это? — удивился Рон. — Здесь что, нельзя держать животных? Нет, я понимаю, если крап там или нюхлер, но пушистики-то чем помешали?

— Э-э-э… видишь ли, это не совсем пушистик.

И, высоко подняв руку, Чанг продемонстрировала ему огромного волосатого паука.

Рон схватился за сердце. Покой и положительные эмоции, говорите? Конечно, прежнего безумного ужаса перед пауками он не испытывал, и Гермиона давным-давно объяснила, что ничего позорного в арахнофобии нет, но мысль, что эта тварь живет буквально за стенкой, не грела ни разу.

— Почему не в клетке?! — рявкнул Рон, как орал, бывало, на проштрафившихся подчиненных.

— Потому что! — с не меньшей яростью отозвалась Чанг. — Потому что я хотела приготовить его на ужин и позвать тебя, а я не имею привычки держать в клетке то, что собираюсь подать на стол!

Рон нащупал за спиной стул и сел.

— Подать на стол? С ногами у тебя все в порядке, Чанг, я оценил, но с головой, похоже, проблемы. Приготовить и позвать меня? Мерлина ради, как тебе это в голову пришло?

Сердце вело себя на удивление прилично, но смотреть на потенциальное угощение Рон на всякий случай избегал. Чанг, кажется, смутилась — хотя по ее лицу трудно было хоть что-то разобрать.

— Ты же готовил яйца по-гоблински? Вот я и решила…. Мне сказали, ты любишь подобные эксперименты. Или ладно, считай, что я хотела потрясти тебя своими кулинарными талантами.

— Отлично справилась, — кисло констатировал он. — Даже к плите подходить не понадобилось. Интересно, и кто же этот знаток моих предпочтений, а? — он помялся. — Знаешь, я готов обсудить все что угодно, но наедине, без… третьего лишнего.

— Одну минуту.

И Чанг на зависть легко перемахнула заборчик, разделявший их участки.

* * *

— А я считала, что все авроры — параноики, — заявила они минуту спустя, вернувшись уже без паука и бейсболки. — И чем выше чин, тем сильней паранойя. Ты какой-то нетипичный.

— Хорошо притворяюсь, — ответил Рон, разглядывая украдкой ее ноги, обтянутые узкими джинсами. — А причем тут моя паранойя?

— Ты даже не поинтересовался, перед тем как въехать, кто твои соседи. Знал бы — не задавал вопросов.

— Ошибаешься, Чанг. Я не простой аврор, я Главный — чувствуешь разницу? То есть был. Для подобных заданий, да будет тебе известно, у Главного аврора есть целый Аврорат подчиненных. Отчет я до сих пор не прочитал, каюсь, но если бы что-то их насторожило, они бы довели до сведения. Так кто это?

— Рита. Рита Скитер.

Рон крякнул. Это объясняло все. Почти все. Положа руку на сердце, он считал дело Риты одним из немногих своих провалов — сразу в нескольких смыслах. Неизвестного, который несколько лет назад наложил темномагическое заклятье на девяностолетнюю, но все такую же неутомимую Риту, так и не нашли. Рон был уверен, что его искали точно так же, как искали бы любого преступника, но не мог сказать, что хоть отчасти ему не сочувствовал. Потому и взысканий за нераскрытое дело накладывать не стал. Слишком у многих на Риту был зуб, и далеко не все герои ее книг становились таковыми после смерти.

Гарри, например, досталось вполне при жизни. И Шеклболту. А Гермионе даже дважды, и до, и после — ее Рита ненавидела сильнее всего. Сейчас, с высоты своего возраста, Рон не мог не признать, что в юности Гермиона нередко перегибала палку — и с Ритой, и с Мариэттой, если на то пошло, и с собственными родителями. Непонятно только, где в это время были взрослые, которые должны были защитить ее от сплетен, наказаний и войны? Рон перечислил про себя названия Ритиных опусов: «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора», «Северус Снейп — сволочь или святой», «Темная сторона демобилизации», «Гарри Поттер — мальчик Дамблдора», «Рональд Уизли — пешка или король?», «Гермиона Грейнджер: магглы наносят ответный удар»…

— Погоди, она что же — вылечилась?

Заклятье лишило Скитер возможности двигаться и говорить, и усилия лучших целителей не привели ни к чему.

Чанг покачала головой. Вид у нее все-таки был виноватый.

— Нет. Освоила невербальную и беспалочковую магию.

Рон присвистнул. В девяносто с лишним лет?! Это парадоксальным образом внушало надежду.

— Я к ней захожу почти ежедневно. Конечно, сиделка тоже бывает, но мне не трудно. Приношу что-нибудь интересное, рассказываю, что происходит — в газетах всего не вычитаешь.

— Значит, ты рассказала ей про меня, а она навела тебя на мысль о пауках.

Происходящее нравилось ему все меньше. Конечно, Рите было уже за сотню — в таком возрасте можно пакостить просто из любви к искусству. Но если Рита любой ценой хотела привлечь его внимание и добиться встречи, отлично зная, что по доброй воле он ни за что не пойдет — то выбрала беспроигрышный вариант.

— Уизли? — спросила Чанг. — Все в порядке?

— А? — он очнулся. — Да. Не покажешь, где она живет? В смысле, Скитер?

— Хочешь навестить?

* * *

Дом Риты располагался на другой стороне улицы — одно его окно выходило на маггловскую часть городка.

Рон обнаружил это сразу, как выбрался из камина. Оглядел стол, заваленный листами пергамента и усеянный чернильными пятнами, зависшее в воздухе Прытко-пишущее перо, и только потом — хозяйку. Очки, украшенные блестящими камушками, светлые локоны и красная помада были прежними. Но сама Рита будто исчезла, оставив вместо себя привычные атрибуты своей внешности — потому что сморщенное застывшее нечто в инвалидном кресле почти не походило на человека. Только глаза смотрели по-старому: остро и злобно.

— Мисс Скитер.

Перо спикировало на пергамент, заметалось, выводя строчки. Через мгновение пергамент тоже поднялся в воздух и завис, развернувшись у Рона перед носом.

— Бывший Главный Аврор, — прочел Рон вслух. — Отлично выглядите. Вы никогда не задумывались, что вдовство… Что-о-о?.. — он перевел дух, успокаивая некстати застучавшее сердце, и дочитал уже глазами: «Что вдовство пошло вам на пользу? По крайней мере, внешность и карьера определенно выиграли!»

Пока он глотал воздух пополам с ругательствами, пергамент вернулся обратно, и на смену ему пришел другой: «Теперь, надеюсь, я полностью завладела вашим вниманием. И могу, не отвлекаясь, изложить то, ради чего хотела с вами встретиться. Официально заявляю: меня хотят убить».

Потенциальных убийц Рон отлично понимал, и если не начал подтверждать подозрения Риты прямо здесь и сейчас, то только из уважения к закону.

— Я больше не имею отношения к Аврорату, — сказал он, глядя на Чанг — та как раз скользила глазами по строчкам на пергаменте.

«Моя смерть будет на вашей совести, мистер Уизли».

— Уж как-нибудь моя совесть перетерпит.

Из шкафа вылетел еще один лист. Рон не сомневался: Прытко-пишущее перо строчит заявление, в котором будет упомянут в черном цвете и он сам. Интересно, под каким псевдонимом сейчас публикуются ее статьи?

— А как насчет вашей совести, Рита? Не хотите извиниться перед Чанг… то есть перед миссис Дэвис, за то, что подставили ее? Она-то вам ничего плохого не сделала!

Перо дописало и остановилось, пергамент свернулся в трубку.

— Счастливо оставаться!

Рон повернулся и вышел — через дверь. Чанг догнала его шагов через двадцать.

— Мог бы спросить у меня, Уизли! — и продолжила, подстраиваясь под его темп: — Я ей помогаю, потому что могу это сделать — но помощь, знаешь ли, вовсе не подразумевает хорошего отношения ни с одной из сторон. Я знаю, что Рита меня ненавидит — она ненавидит всех, кто моложе ее и способен двигаться, а я к тому же могу смотреть на себя в зеркало и не слишком пугаться. А уж когда я рассказала о том, что мы ужинали вместе!

Рон кивнул.

— И не потому, что ты — Рональд Уизли и муж Гермионы Грейнджер, то есть не только потому. Знаешь, что она написала, когда я упомянула тебя впервые? «И как он в постели?»

Рон застыл на месте, хлопая глазами.

— Она спятила?

— Не просто спятила, у нее форменное помешательство на почве секса. Даже странно — я видела такое у мужчин, но чтобы женщина? Хотя, — она пожала плечами, — неизвестно, какими мы будем в ее возрасте.

— Надеюсь, я буду тихим, — ухмыльнулся Рон. — Тихим, благоразумным покойником. Целители, — добавил он преувеличенно серьезно, — мне примерно это и предсказывают.

Чанг посмотрела на него, как на полного дебила, но заговорила о другом:

— Если пауки исключаются, позволь угостить тебя чем-нибудь более… привычным. Скажем, завтра в шесть вечера?

— Давай пополам. Одно блюдо ты, другое я, у кого хуже, тот готовит в следующий раз. И вот еще… — если уж на то пошло, что ты все-таки собиралась делать с той тварью?

— Делать? — Чанг посмотрела на него снизу вверх — волосы у нее были совершенно черными, без малейшего проблеска седины. — Жарить до хруста в масле со специями — этот вид пауков называется камбоджийский а-пинг. Рецепт из города Скуон, очень простой. Но куда девать его теперь, ума не приложу: продукты возврату и обмену не подлежат! 

3. Утка в Запретном городе и жаба-в-норе 

Про письмо в Аврорат Рон успел позабыть и удивился, обнаружив на столе перо и пергамент, словно с того момента, когда он отвлекся на крик, прошел не час, а по меньшей мере неделя. В общем-то, все оказалось к лучшему. Не ломая голову понапрасну, он написал в один присест: «Тедди, что за хрень ты придумал с лекциями? Либо давай мне нормальный курс по выбору из учебного плана, либо прекращай этот цирк. Привет Вик и девочкам. Рональд Уизли».

Сложил письмо — и понял, что отправить-то его не сможет. Знал же, что упустил из виду что-то важное! Не совсем упустил — в «Тихой долине» была общественная совятня, — но не предусмотрел вариант, когда идти туда не захочется. Или пойти? Думалось ему лучше всего на ходу, а подумать было о чем. Например, что приготовить, чтобы потрясти Чанг. Хмурясь, он побарабанил пальцами по столу. Вот именно, потрясти. И можно было не врать самому себе, что ему хочется переплюнуть профессионала. Дело было не только в ее ресторане — но и в ее бейсболке и джинсовом комбинезоне, и черных волосах, закрученных в узел, и в визитах к Рите, и в несолидных прыжках через забор, и в спокойных рассуждениях о сексе… и в проклятом пауке, которого она собиралась жарить. Конечно, все это могло быть очень хитрым способом подобраться поближе к Гарри — но паук? Так и самое себя нетрудно перехитрить, пожалуй.

Но выбрать на завтра стоило что-нибудь сугубо английское и волшебное, и притом не слишком приевшееся — например, кашу проповедника. Да, с ней предстоит попотеть, но результат того стоит! И нужно будет наведаться в Лондон за продуктами, а заодно и сову арендовать… с другой стороны, почему бы и не сходить в совятню?

Рон уже потянулся за мантией — и тут в окно постучала сова. Стрелка-третья, принадлежавшая Джинни, по характеру была точь-в-точь хозяйка: если бы Рон не впустил ее как можно быстрее, остался бы с разбитым стеклом. Письмо тоже было в духе Джинни, без всяких там соплей типа приветствия: «Ронни, мне, в общем, плевать, сколько ты еще собираешься обижаться неизвестно на что, но Гарри скучает, а Рози, бедная, ест себя поедом — думает, что недостаточно хорошо за тобой ухаживала. И если ты сейчас же ей не напишешь, считай, брата у меня нет. Намекну еще, что Гарри обещал прийти пораньше, а камин все еще открыт».

Рон покачал головой, не зная, плакать ему или смеяться. Он любил Рози — и Хьюго, конечно, — больше всего на свете, не считая Гермионы. Если бы еще она меньше давила! Если б не решила, что должна полностью посвятить себя папочкиному здоровью и не собралась всерьез перевезти его к себе, — или, когда он наотрез отказался ехать, не вознамерилась бы пожить у него! Рона передернуло. Рози, с ее-то педантичностью, не позволила ему не то что яиц по-гоблински — вообще запретила бы подходить к плите, а то, чего доброго, и с кровати вставать! М-да, пожалуй, действительно стоило нанести упреждающий визит, чтобы высвободить завтрашний вечер для ужина с Чанг.

Он достал выходную мантию, причесался, втайне радуясь, что шевелюра, хоть и утратила рыжий цвет, не поредела с годами: Малфой-старший, например, на семейных праздниках демонстрировал жидкие блондинистые пряди, старательно зализанные назад. Рон начал стремительно седеть в те три дня, когда они искали Гермиону, переходя от надежды к отчаянию. С опознания — так ему рассказывали — он вышел уже совершенно белым.

* * *

Иногда он всерьез подозревал: его сестра положила полжизни, чтобы не походить на мать. Никаких растянутых кофт и халатов, никакого лишнего веса, никакого хлама в доме и в саду и ни единого дня без работы… Портрет родителей висел в парадной гостиной, которой пользовались не слишком часто: единственное, чего Джинни не смогла искоренить — так это посиделок на кухне и особой атмосферы, будто перенесенной сюда из «Норы».

На Рона, вышагнувшего из камина, Джинни поглядела с чувством глубокого удовлетворения: не зря писала.

— Гарри будет через пятнадцать минут. Ну, как ты? Возвращаться не собираешься?— спрашивала она, выверенными движениями палочки накрывая на стол. А ведь Чанг, вдруг сообразил Рон, предстоит готовить вручную! Может быть, стоило выбрать что-нибудь попроще, чтобы вроде как уравнять шансы?

— С соседями уже познакомился? — продолжала Джинни, будто подслушав его мысли.

«С соседями» означало — с соседками. К счастью, дальнейшим расспросам помешало зеленое пламя, вспыхнувшее в камине. Из пламени выступил во всем блеске Министр магии — и на глазах превратился в привычного Гарри.

— Ух, — сказал он, стаскивая с шеи тяжелую цепь. — Пошли они все. Завтра же бросаю наш дурдом, еду с тобой в эту, как ее…

— Мечтай-мечтай, — ухмыльнулся Рон. — Сначала пусть тебя признают инвалидом, негодным к службе, да выпрут в отставку, тогда и посмотрим!

Все — включая самого Гарри — отлично знали, что ничего он не бросит, покуда жив и в здравом уме. Собственно, и Рон не собирался никуда уходить до последнего. Втайне он мечтал умереть на посту, а еще лучше — героически погибнуть, как Аластор Муди. Пару раз он даже пытался поделиться своей мечтой с ближними, но Джинни заявляла, что не желает слушать, и что если бы Рон женился, ему в голову не лезли бы всякие глупости.

— Так что насчет соседей? — спросила Джинни, когда сели за стол — она всегда была на редкость последовательна.

— Насчет соседей? — Рон ухмыльнулся. — Знаете, кто живет в доме напротив? Рита Скитер!

— Рита? Но она же…

— Не вылечилась, но еще всех нас переживет. Беспалочковая и невербальная магия, дети мои! Пергамент и Прытко-пишущее перо — и старушка Рита снова с нами! Не говоря уже о том, что ей хватает галлеонов на домик и сиделку. И вот еще, Гарри: сам понимаешь, по доброй воле ноги бы моей в ее доме не было. Она меня, по сути, спровоцировала — для того, чтобы подать заявление. Ей кажется, что ее хотят убить.

Два изумленных взгляда были ему ответом.

— Уби-и-ить? — протянула наконец Джинни. — Да я за этим столом насчитаю троих желающих! И нельзя сказать, чтобы Рита для этого не постаралась!

Гарри покачал головой.

— Тем не менее, кто-то же на нее покушался. Рон, что думаешь?

— У нее на столе куча свитков, в том числе половина исписанных. Думаю, она продолжает печататься, но не под своим именем. Кто у нас сейчас самый желтый?

— Джонни Свифт, — подсказала Джинни — в журналистике она знала всех и вся. — И Эвелин Во. Оба из этих, прогрессивных — присылают материалы по почте.

— Ясно, — кивнул Рон. — Но ее авторство могли вычислить и угрожать уже за новые статьи — это первый вариант. Второй — привет из прошлого. И третий — не могу поручиться, что она в своем уме. Ладно, — Рон скривился. — Я написал Тедди: когда мы с ним встретимся, повешу на него еще и Риту. Вот он, главный плюс отставки!

— Ну почему так? — Джинни подперла щеку ладонью, став вдруг невыносимо похожей на маму. — Почему ты разбираешься со Скитер вместо знакомства с какой-нибудь милой леди, с которой можно гулять по холмам и пить чай, а там, глядишь…

— Обеспечить ей возможность приходить на мою могилку?

— Рон! Сколько можно повторять?! Если ты будешь избегать стрессов и перегрузок, вести здоровый образ жизни и вовремя принимать зелья, ты проживешь столько же, сколько и любой волшебник! Хотя кому я говорю? — она безнадежно махнула рукой. — Если уж у тебя с Габриэль не сложилось…

Лет десять назад у него действительно не сложилось с Габриэль, как раз получившей очередной развод. Примерно через месяц вялотекущих отношений Рону было публично заявлено, что ему стоит поискать другую дуру, способную конкурировать с мертвыми, а еще лучше — маггловского психолога. Джинни, конечно, не могла не вспоминать об этом при каждом удобном случае. Рон вдруг представил, что было бы, расскажи он сейчас о Чанг — и вздрогнул. В те считанные разы, когда он имел неосторожность обмолвиться о предстоящем свидании, в процесс подготовки включались все — точно так же, как все потом требовали отчетов. Ну уж нет, не для того отсюда ноги делал!

— Тем не только Скитер была, — заметил Рон, подмигивая Гарри. — Еще Эллиот, управляющий — очень любезный молодой человек… Может, нужно было его позвать куда-нибудь?

Джинни свирепо на него уставилась.

— Живи, как хочешь, Ронни, — подвела она итог. — А сейчас давай-ка лезь в камин — Рози уже наверняка ждет.

* * *

Домой Рон ввалился ближе к полуночи, проглотил свои зелья и уснул почти мгновенно — а когда продрал глаза, обнаружил, что проспал. Пошарил на столике в поисках палочки — надо же было понять, который час — и не нашел ничего, кроме очков и стакана с водой. Поднявшись, обыскал комнату: палочки не было. Попытался припомнить, пользовался ли ею вчера перед сном, но память, увы, молчала.

Наверняка забыл у Поттеров, старый дурень! Конечно, ни Гарри, ни Джинни дома не оказалось, камин был заперт. Каша проповедника, таким образом, отменялась в принципе. Рон почесал в затылке, пытаясь найти в ситуации хоть какие-нибудь преимущества: хотя бы их с Чанг шансы теперь действительно уравнялись.

Он разглядывал содержимое холодильного шкафа, выбирая, на чем остановиться — кеджери? Тикка масала? А может, пастуший пирог? — когда в камине среди языков пламени появилось лицо Тедди. Тедди Люпина, его преемника, вот уже полгода как Главного аврора.

— Палочка? — с места в карьер спросил Рон.

— Привет, — улыбнулся Тедди. В Аврорате ходила дежурная шутка, что Тедди можно пускать в рейды с голыми руками — его улыбки вполне хватало, чтобы обезоружить любого преступника. — На этот раз со мной.

— А моя?

Тедди насторожился:

— А что с твоей?

— Забыл вчера у Гарри… кажется.

— Прислать запасную? Гарри на переговорах, до вечера будет занят.

— Да ладно, — отмахнулся Рон, — вот вечером и заберу. А ты, значит, по поводу письма? Или решил отдохнуть на природе в рабочее время?

…Как он и думал, с Тедди пришлось поторговаться. Тот явно разрывался между желанием употребить опыт предшественника к вящей пользе родного Аврората и наставлениями домашних — «беречь бедного дядю». Рон надавил и выговорил-таки себе курс, пусть со следующего семестра. И только подняв голову от пергаментов с учебными планами, ужаснулся: а готовить-то когда?

Ни о кеджери, ни о пироге речи уже не шло. Через два часа, подходя к соседней двери, Рон заранее готов был признать поражение. Чего он не ожидал — так это того, что стучать не придется. Дверь распахнулась сама собой, и Чанг отвесила ему церемонный поклон по всем правилам. Она, похоже, не просто ждала — готовилась. Что-то сделала с волосами, и одета была не в джинсовый комбинезон, а в серое вышитое кимоно. А он, болван, даже цветов не принес. И проклятую сковородку приходилось держать двумя руками, а палочки не было.

Взгляд Чанг, впрочем, остался непроницаемым.

— Подождешь минуту в комнате? Можешь пока осмотреться.

Осматриваться особой необходимости не было. Главное размещалось прямо напротив входа: с большого портрета — неподвижного, маггловского, — на Рона глядели две женщины. Одна из них, крупная, кудрявая, светловолосая, сидела в кресле, вторая — ничуть не изменившаяся Чанг — наклонялась к ней сзади, обнимая за плечи.

За спиной прошелестело кимоно. Рон обернулся.

— Это она? Мариэтта?

— Да, за полгода до смерти.

— А почему портрет не магический? — вырвалось у него. — Ведь вы…

— Знали и могли? Мари не хотела. Она и из-за этого, — Чанг указала на портрет, — на меня накричала бы. А про ее лицо так и не спросишь? Про шрамы?

— А должен?

Чанг отвела взгляд.

— Все готово, — сказала она без всякого выражения, указывая на низкий столик и не менее низенькие скамеечки возле него. — Представишь меня своему пудингу?

— Что? А-а-а, понял! — он широким жестом снял крышку.

— Уважаемая жаба-в-норе, имею честь представить вам Чжоу Чанг. Жаба, это Чанг. Чанг, это жаба.

В последний момент Рон решил выпендриться и украсил выглядывающие из поджаристого пудинга сосиски зелеными оливковыми глазками — но сейчас вдруг устыдился: дешевка, как ни крути.

— Мило, — кивнула Чанг. — А это в пару к твоей жабе — утка. Из Запретного города.

— Утка, — автоматически повторил Рон. Некоторое время он созерцал блюдо с тонкими ломтиками копченого мяса и поднос с рисовыми лепешками, потом поднял глаза на Чанг. — Ты приготовила утку по-пекински, самый сложный вариант, или я что-то путаю?

— Давно хотела попробовать, да все повода не было.

— Разбит наголову. За мной два следующих ужина. Нет, три!

Широко улыбаясь, Рон подождал, пока сядет Чанг, и уселся сам. Происходящее нравилось ему все меньше. Может, ему мерещилось, но объятия на фотографии трудно было принять всего лишь за дружеские. Значит, Чанг намекнула, чтобы он присмотрелся к портрету и сделал выводы, а перед этим приготовила для него блюдо, которое в Китае подавали к императорскому столу, да и то по большим праздникам? Хотя, если вспомнить, была же она замужем за этим Дэвисом, а до того крутила с Гарри и Седриком Диггори… Хотела показать, насколько в нем заинтересована? Но с чего бы ей быть заинтересованной? Старалась загладить вину из-за истории с пауком? Как-то несоразмерно. Он вдруг подумал, что так и не поговорил с Тедди о Скитер и ее источниках информации. Конечно, Рита — анимаг, но вряд ли кто-то изучал, что происходит с анимагической формой, если человеческой нанесен ущерб.

* * *

…Рон отложил вилку, только поймав себя на том, что тянется уже за третьей порцией, и тяжело вздохнул.

— Не понравилось? Или ты настолько расстроен из-за проигрыша, что аппетит пропал?

— Ну, если это называется «пропал»…

— Кстати, твоя жаба на вкус гораздо лучше, чем на вид.

— Чанг, мы же вроде не в поддавки играем?

— Нет-нет, я и не думала! Очень вкусно! А ты? Может, возьмешь еще?

— По правде сказать, — начал он, чувствуя себя последним психом, хуже все того же Муди, — мне ничего подобного вообще нельзя. Я и сбежал-то сюда, потому что и дома и в Сент-Мунго были сплошь овсянка да прыгающая капуста, и никакого жирного и жареного. Несусветная глупость, если вдуматься: ну, проживу я не год, а полтора благодаря здоровому желудку. Большая разница!

— Что это значит? — спросила она, хмурясь. — Какие полтора?

— Оставшиеся, — любезно пояснил Рон. — Я думал, ты в курсе. Сердце. — И поднял руку, не давая ей заговорить. — Похоже, ты заблуждаешься на мой счет, и сильно. Против амортенции у меня приобретенный иммунитет, о любви с первого взгляда речи, как я понимаю, не идет. Так что тебе нужно?

Чанг молчала, отводя взгляд — и подозрительность, до сих пор тихо скребшаяся внутри, заворочалась сильнее. Уж чего-чего, а таких виноватых взглядов Рон за долгую аврорскую карьеру навидался. Если бы еще не эти ее нарочитые, вопиющие проколы: и с фотографией, и с уткой… Приготовь она что-нибудь попроще да сними портрет — Рон бы клюнул, точно, клюнул! Что-то она хотела до него донести, но так и не поняла, что тонкие намеки — не для гриффиндорских мозгов.

— Слушай, — начал он, крутя в руках вилку. — Совсем не обязательно…

— Миссис Дэвис! — позвали с улицы. — Миссис Дэвис, вы дома?

Чанг поднялась, откинула занавеску:

— Трейси? Что случилось? Мисс Скитер плохо?

— Ох, миссис Дэвис! — в молодом женском голосе слышались слезы. — Боюсь, что она… она…

Рон подошел и встал у окна рядом с Чанг: девушка в опрятной светло-зеленой мантии с вышитой на кармашке надписью «Тихая долина» ошеломленно на него уставилась.

— Рональд Уизли, Главный аврор, — привычно представился он. — В отставке. Пойдемте вместе, по дороге расскажете, в чем дело. Мистер Эллиот уже в курсе?

— Да, — Трейси вытерла глаза, — он… он меня и отправил — за миссис Дэвис и за вами, мистер Уизли. Я сказала, что не знаю, как вы выглядите, но он велел обязательно привести…

Последнее Рон дослушивал, уже шагая по знакомому маршруту.

— Вот видите, вы меня и нашли. А теперь расскажите, что случилось?

— Я пришла делать массаж… Я делаю мисс Скитер массаж перед сном, но, когда я открыла дверь, мисс Скитер лежала на полу! На полу! Не могла же она сама встать с кресла! На ней чары, я их проверяю каждый день: и фиксирующие, чтобы сидеть, — девушка выдохнула, стараясь успокоиться, — и чары дыхания, и опорожнительные…

— А в этот раз проверили?

— Да! — вскрикнула она. — Их не было! Никаких! Но я все сделала правильно! Я записываю все манипуляции в журнал, и…

— Ну-ну, — Рон остановился на крыльце. — Пока можете побыть здесь, но никуда не уходите. Чанг… — он помедлил, но договорил: — присмотришь за ней?

И вошел внутрь.

 4. Уха из старого петуха с прыгающим луком 

Народу в комнате оказалось куда больше, чем он рассчитывал увидеть — Эллиот не терял времени даром. Над телом уже колдовал судмедэксперт, двое авроров накладывали распознающие чары на оконный косяк и раму двери. Третий — должно быть, старший — стоял у стола, перебирая свитки. В лицо Рон его определенно знал, а вот имя забыл. Как и то, что сейчас перед ним никто не обязан вытягиваться по стойке смирно — хорошо, что вовремя опомнился и поздоровался первым.

Парнишка у стола дернулся навстречу:

— Главный… то есть мистер Уизли!

— Привет, парни. Работайте, я подожду.

Аврор несолидно помялся, посмотрел на него, потом на Эллиота и проговорил чересчур громко:

— Мистер Уизли! Мне очень жаль, но я вынужден арестовать вас по подозрения в убийстве Маргарет Энн Скитер! Вашу палочку, сэр!

— Мою — что? — начал Рон — и умолк. Под ребро словно ткнули тупой иглой. Он уже привычно постарался успокоиться, не паниковать, пережидая боль. — Ты что вообще несешь?

— Маргарет Энн Скитер, ста трех лет, — повторил аврор, — указала ваше имя в предсмертной записке, которую успела оставить с помощью невербальной беспалочковой магии, после того как были отменены чары, поддерживающие ее жизнедеятельность.

Сука, подумал Рон, сам не зная, кого имеет в виду. Он готов был поверить в покушение, готов был даже предположить, что Рита, не заметив или не узнав своего убийцу, назвала первого попавшегося, кому хотела досадить. Если бы не пропавшая палочка. Если бы не слишком крепкий сон и позднее пробуждение. Если бы не Эллиот, имевший доступ в любой дом «Тихой долины», не Чанг, так упорно желающая возобновить знакомство, не маленький жук, способный проникнуть куда угодно. И если бы не демонстративные ошибки, которые Чанг совершала, словно… Словно звала на помощь?

— Мистер Уизли! — голос звучал испуганно, но отвечать Рон не собирался — ухватился за ближайшую опору которой оказалась спинка стула, прикрыл глаза и старательно, медленно дышал. — Что с вами?

— Сердечное зелье… Принесите из дома…

Кто-то оказался рядом, подставил плечо, кто-то прокричал: «Акцио сердечное зелье Рональда Уизли!», чья-то ладонь поддержала голову, и почти тут же холодный край склянки ударил о зубы.

— Его нужно уложить!

Сразу несколько рук поддержали, помогли лечь.

— Кто ваш целитель, сэр? Смит, свяжитесь с Сент-Мунго!

— Отставить! — Сердце по-прежнему кололо. Все-таки не зря он сказал принести зелье. — Запрещаю! Работать до выяснения!

— Но… — заикнулся старший аврор, появляясь в поле зрения.

— Никаких но! Зелья достаточно! Что в записке, только имя?

— Д-да.

— Другие основания для ареста есть?

— Показания свидетеля, Найджела Эллиота. По его словам, потерпевшая не раз утверждала, что ее хотят убить, и обвиняла Аврорат в преступной халатности и сговоре с убийцами, а вчера заявила — вы поселились здесь именно для того, чтобы организовать покушение. Таким образом, сэр, я обязан…

— Обязан — делай.

В голову точно шерсти набили — все проклятое зелье с его побочными эффектами! Рон вдруг представил, что вместо мозгов у него там старый свитер с вышитым «Р», и слабо хмыкнул. По-хорошему, сейчас нужно было поспать пару часов, а не валяться тут, пытаясь думать — но хорошего-то ничего и не было.

— Где палочка, не знаю. Думал, оставил вчера в гостях, но не уверен. Парень, да, ты — как тебя, забыл? — попробуй ее призвать.

— Старший аврор О’Шонесси!

— Вот и работай, старший аврор.

Палочка предсказуемо обнаружилась в траве у крыльца. Рон открыл было рот, чтобы сказать про отпечатки пальцев, но этот малый, О’Шонесси, сообразил сам:

— Отпечатки снимите! Лайонс, что у тебя?

— Еще пять минут, — ответил эксперт, накладывая очередную порцию чар.

— Время смерти установил?

— Да, около шести утра.

— Мистер Уизли? Э-э-э… что вы делали сегодня около шести утра?

Рон, как мог, пожал плечами:

— Спал.

— Кто-то может это засвидетельствовать?

Вопрос был простой формальностью — отвечать на него Рон не собирался.

— Я, — прозвучало сбоку. Чанг?! Это еще что?

— Прошу прощения, мэм?

— Я могу подтвердить, что Рональд Уизли не выходил из дома всю ночь, — повторила она, — потому что находилась в той же комнате.

— Миссис Дэвис! — потрясенно возопил Эллиот, о котором все успели забыть. — Что…Что вы такое говорите?!

— Вы сиделка, мэм? — осторожно спросил О’Шонесси.

— Нет, просто соседка.

— Но что вы там делали?! — кажется, признание Чанг потрясло Эллиота куда сильнее, чем смерть Риты Скитер.

— А что, по-вашему, мужчина и женщина могут делать вместе, находясь ночью в спальне?

Рон прокашлялся. Ответ был хорош.

— Мэм, — опять заговорил О’Шонесси, — вы сможете доказать свои слова?

— Только под присягой, — ответила Чанг. — Я сквиб.

— Но миссис Дэвис! Что вы…. Что вы себе позволяете?! Правила пребывания в «Тихой долине»…

— Регламентируют, чем я должна заниматься в приватной обстановке, а чем нет?

— Но…

— В таком случае, мэм, — опять прервал его аврор, украдкой бросая на Рона взгляд, полный неприкрытого изумления, — я предписываю вам не покидать «Тихую долину» до того, как с вас будут сняты показания.

— Патрик, — позвал эксперт, — Мне бы в лабораторию, а то здесь Мерлин знает что…

О’Шонесси мрачно оглядел тело, все еще лежащее на полу. Рон покосился тоже: мертвая Рита занимала удивительно мало места.

— Что-то нашел?

— Сам не пойму. Надо бы еще с ее лечащим целителем поговорить… Но если коротко — боюсь, она и с действующими чарами до завтрашнего утра не дожила бы.

— О! — старший аврор принял ответ к сведению и кивнул. — Но ты-то успеешь? До утра? Э-э-э… мистер Уизли, может, все-таки в госпиталь?

— Через камин не смогу, аппарировать тоже. Ни в госпиталь, ни в Аврорат, — отрезал Рон. Напряжение, поддерживавшее его все это время, отступало, держать глаза открытыми становилось все тяжелее. — Оставь до завтра здесь да отряди вон кого-нибудь из своих охранять. Куда я денусь?

* * *

Он и не думал, что будет так рад оказаться в собственной кровати.

Аврор, которого оставили при нем — совсем сопляк, у Рона внуки были и то старше, — посматривал не то испуганно, не то восторженно. Чего Рон не ждал, так это присутствия Чанг. Он понимал, почему ей позволили остаться — приставить охрану к каждому людей не хватало, а так можно было убить двух низзлов одном ударом. Но ее осторожные шаги и тихий голос — о чем она говорила с аврором, Рон не расслышал — заставляли держаться настороже. Он все-таки подозвал пацана, напомнил, что его сюда не болтать приставили, и потребовал перо и пергамент.

Больше всего Рон боялся, что пропустит что-нибудь, позабудет, о чем завтра нужно напомнить дознавателям: об анимагии — и чтоб проверили регистрацию, о том давнем покушении, о процессах, на которых Рита выступала обвиняемой в клевете — примерно половину из них она проигрывала… Писать лежа было тем еще развлечением. Рон шепотом проклинал непослушные пальцы, скользкое перо, суку Риту и шило в собственной заднице. Любого другого, кроме него, могли допросить под веритасерумом, применить легилименцию или, в крайнем случае, забрать воспоминания. Но Главный аврор был защищен от любого воздействия, и защиту эту могла разрушить только смерть. По-хорошему, щенки в Аврорате сами должны были до этого дойти, но мало ли!

— Уизли? — Чанг возникла рядом и присела на стул так спокойно, будто вечером не случилось ничего особенного. Будто она не лгала зачем-то совсем недавно, выгораживая его. — Не спишь? Мальчик… то есть аврор Джигере разрешил тебя покормить.

— Мне… — он хотел было сказать, что оставшуюся от ужина утку попросту нельзя, а холодную «жабу-в-норе» он сам в рот не возьмет — но вдруг уловил запах. — Это еще что?

— Бульон.

— Какой бульон? — спросил он подозрительно. Чанг, конечно, выходила на кухню, но из дома-то не отлучалась!

— Безопасный. Твой мальчик отправлял на проверку. Бульон с прыгающим луком, если вдаваться в подробности.

— Ты?.. — Рон отчетливо понимал, что повторяется, но удержаться от вопроса не мог. — Сварила суп с прыгающим луком? Настоящий? А петуха где взяла?

— На редкость своевременный вопрос, — сказала она, аккуратно поднося ему ложку. Бульон пах умопомрачительно: мама готовила такой, когда кто-то из них заболевал настолько серьезно, чтобы не вставать в постели. По сути, это был не столько суп, сколько зелье, и одних ингредиентов туда требовалось десятка два…

Рон послушно открыл рот и проглотил первую порцию. 

5. Десерт по-хогвартски с безумникой 

Наутро у постели обнаружился Гарри. Некоторое время Рон созерцал его молча, а потом, взгромоздившись повыше на подушках, спросил:

— Донесли?

— Доложили, и скажи спасибо, что я успел пресечь слухи. Джинни и Рози не в курсе.

— Спасибо! — благодарность была вполне искренней. — Но ты-то ведь понял?

Гарри взмахнул палочкой, накладывая чары непроницаемости.

— Если бы я поверил, что ты способен не предупредить нас… о чем-то серьезном, я бы лично доставил тебя к Рози. Связанного.

Гарри был прав, как всегда. После гибели Гермионы Поттеры забрали к себе и его самого, и старших Грейнджеров. У Рози уже был Малфой, Хьюго уехал в Америку… Джинни плакала втихомолку, но Рона с Гарри не трогала, а они вдвоем часами просто сидели рядом, вспоминая, как часто оказывалось, одно и то же. Позже пришла лихорадочная жажда деятельности, желание забыться хоть ненадолго — но от тех, первых месяцев осталась необходимость держать всех в курсе, не давать еще раз мучиться неизвестностью.

— Ну да. Только зря, похоже, я это устроил. Думал, за ночь что-нибудь прояснится… Как там мои парни, что-то новое есть?

— А сам ты что считаешь?

Рон осторожно повел плечами, прислушиваясь к себе — но все было в порядке.

— Все-таки Рита. В смысле, это-то было ясно, а вот насчет сообщников надо подумать… Должны быть сообщники! Ни за что не поверю, что сложные медицинские чары отменяются простым Фините, которое найдется у каждого на палочке. Скорее всего, нужно что-то специфическое — и кто-то должен быть это специфическое проделать моей палочкой ради правдоподобия. Эллиота уже трясли?

Про Чанг он не сказал. Но Гарри про нее тоже не упоминал — может, еще не в курсе?

Гарри кивнул:

— Так и есть — но… ты не думал, что никто и не заботился о правдоподобности обвинения? Не собирался всерьез подводить тебя под арест? Что кое-кому просто пришло в голову устроить ситуацию, которая вызвала бы приступ?

Рон уставился на него.

— Хочешь сказать, на палочке ничего не было? Мерлинова задница! Но не могла же Рита, пока помирала на полу, кроме как записочку оставить, еще и палочку мою призвать и бросить под крыльцо? Это не Рита получается, а Волдеморт какой-то!

Гарри пожевал губами:

— Сомневаюсь, что ее будут оплакивать, но… в каком-то смысле она все-таки была гением. Эксперты, видишь ли, установили, что жить ей оставалось…

— А, — замахал на него Рон, — понял, понял! Не после, а до! Подготовилась, а потом… сама сняла с себя чары, так?

— Так. Эксперты, я как раз начал рассказывать, оценили оставшееся ей к моменту смерти время в несколько часов, не более. А гений… На палочке было заклятье, Рон. То самое. И отпечатки Ритиных пальцев на рукояти — но про маггловские способы следствия ей неоткуда было знать. В Отделе тайн еще не уверены полностью, но, вероятнее всего, она действительно призвала твою палочку, приклеила заклятьем к собственным пальцам и заставила ее двигаться, как положено при отмене медицинских чар. Два невербальных одновременно — с обычными заклинаниями это невозможно, вот и Невыразимцы говорят, что представить такого не могли. В Сент-Мунго из кожи вон лезут, требуя допустить их к расследованию. Эффект Скитер, а?

— Почему не эффект Уизли? Убивать-то меня собирались?

— Я внесу предложение, — серьезно кивнул Гарри. — Кстати, обвинение с тебя официально снято, так что нечего валяться, вставай. Палочку я тебе принес: не твою, ее так скоро не отдадут, но эта, думаю, пока сойдет. Слушай, а чем здесь так пахнет? Что-то я у тебя такого не помню.

— Так не я и готовил, — брякнул Рон раньше, чем подумал.

— Кстати, да, — оживился Гарри. — Что там насчет миссис Дэвис, о которой мне все уши прожужжали? Я понимаю, Джинни пока можно не говорить, но мне-то?

— Да погоди ты! Получается, сообщников вообще не было?

— Не факт. Пока разбираются с редакциями, с которыми Рита имела дело в последнее время — так вот, в некоторые приходили лично, приятный молодой человек.

— Эллиот? Или кто-то под Оборотным? Блин, — он махнул рукой в сторону кухни, подождал, пока Гарри усядется за стол. — Это-то они раскопают, не вопрос, но состава преступления здесь нет! А вот насчет содействия при покушении… Ему уже предъявили что-то?

— Пока нечего, ты прав, — пожал плечами Гарри. — И вот еще… Рон, не рискуй! Твоя миссис Дэвис по-прежнему проходит как свидетель, и только, но…

— Знаешь, кто она? — обреченно спросил Рон.

— Знаю. Будь осторожнее.

На кухне Рон поставил чайник, покопавшись в шкафу, вытащил печенье и сливки.

— Ты как, уже бежишь или посидишь еще?

Гарри вызвал Темпус:

— Минут сорок могу. Но пить не буду, если что, и тебе не советую.

— Да разве это пить?

Рон взмахнул палочкой — действительно, сойдет. С полки вылетели чашки и бутылка маггловского коньяку, из холодильного шкафа — пакет с ягодами. Сливки забулькали, взбиваясь в пену.

— Говорил же — минуту! — Рон пододвинул Гарри чашку с синевато-зеленым содержимым, украшенным белой кляксой сливок.

— А такое ты уже делал! Десерт по-Хогвартски, так?

— Ага, только в прошлый раз не с безумникой. С малиной. Но малина, — Рон пожал плечами, — какая-то слишком красная. — Он растерянно уставился на дело рук своих. — Мерлин, опять я размахнулся! Заберешь одну для Джинни?

— Только одну? Трех тебе не многовато?

— Нужно же заесть эту историю. А на следующей неделе так и так в Мунго на проверку.

Когда Гарри ушел, Рон еще раз перебрал в уме все аргументы, посмотрел на три чашки десерта, до сих пор стоящие на столе под сохраняющими чарами, вздохнув, взял одну из них и пошел к двери.

 6. Печенье с предсказаниями 

На этот раз Рону не открыли. Он наложил Хоменум Ревеллио, убедился, что как минимум один человек за дверью присутствует, поколотил еще минут пять, плюнул и сказал:

— Алохомора!

Чанг склонилась над раскрытым сундуком — или нет, у магглов это называлось чемоданом. На столе громоздились стопки одежды. Портрета не было.

— Ты что это делаешь? — вырвалось у него.

— А на что похоже?

— Вижу я, на что похоже! Но, во-первых, тебе пока нельзя покидать «Тихую долину»…

— А во-вторых, — сказала Чанг, опуская в чемодан какие-то свертки, — мне не место рядом с ее добропорядочными и высокоморальными обитателями.

Рон уставился на нее, не веря ушам. Руке стало холодно — он посмотрел и обнаружил, что с чашки, которую он до сих пор держал, сами собой слетели чары.

— Эллиот?!

— Какая разница, кто? В сущности, они правы, мне не нужно было возвращаться.

Рон с трудом удержался, чтобы не врезать по столу кулаком. Все же в его диагнозе были и полезные стороны.

— Тебе-то было нужно, раз вернулась. Но ты, как я понимаю, не сделала, что хотела? Так зачем уходить?

Она посмотрела искоса и снова принялась укладывать вещи.

— Как тебя вообще назначили Главным аврором? Ты же вообще не умеешь притворяться! Спроси уже прямо, Уизли.

— Зачем ты соврала, что ночью… что мы…

— Я не соврала.

— То есть как это?! — от старательно оберегаемого спокойствия мгновенно не осталось ни следа. — Не соврала? Но ничего же не было? Ты не стирала мне память? А, ты же не можешь, но… — Рон выдохнул, прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Да. Да, понял. Ты сказала только, что была со мной в одной комнате. Зачем? Что ты там делала?

Чемодан, беспорядок в комнате, пустое место на стене, где висел портрет — Чанг смотрела куда угодно, только не на него.

— Ничего. Просто сидела, пока ты спал.

— Что сказала… то есть написала Скитер? Ты же пришла, потому что она…

— Написала, что уничтожит тебя. Я… я не знала, что она уже умирает. Думала, она хочет тебя убить. Стену она, наверно, не могла бы обрушить, но я не представляла, что она придумает!

— Ну, ты даешь! А сказать мне?

Чанг помедлила.

— Ты уже спал.

— А если бы проснулся? Или я не должен был просыпаться до утра? Погоди, — он шагнул к ней, протянул было руку — и опустил, когда она шарахнулась, как от больного драконьей оспой. — Риты больше нет. Если она тебя чем-то шантажировала, не знаю, или пугала — ее больше нет. Если это продолжается, мы прижмем того, кто…

— Почему у вас получается всех спасать? — спросила она глухо. — У вас получается, а у меня нет? Я вечно все порчу, Уизли, всю жизнь, еще в школе так было, и сейчас тоже…

— Чанг, ну чего ты? — Рон все-таки дотянулся до нее, осторожно взял за руку. Ощущение было странное донельзя: Чанг смотрела на него снизу вверх, ее глаза блестели — не то сами по себе, не то от слез.

«Мокро», — вдруг вспомнил он. Гарри сказал, что было мокро, когда Рон спросил его, каково целоваться с Чанг. Она была подозреваемой, она скрывала неизвестно что, она, возможно, подлила ему снотворное, и он не собирался пускать происходящее не самотек, но проверить было просто необходимо…

Глаза у нее оказались сухими, и губы тоже — сухими и горячими, Рон мельком подумал, что Гарри, наверно, делал что-то неправильно, иначе бы не говорил ничего такого. Вообще бы молчал, потому что…

Руки Чанг скользнули ему на плечи, обхватили, она подалась вперед, прижалась к нему — и все-таки заплакала.

— Ну чего ты? — опять пробормотал Рон, осторожно вытирая ей щеки, гладя по голове.

— Сейчас, — она всхлипнула и вырвалась, опять отворачиваясь. — Все. Нет ничего противнее плаксивой и трусливой старухи. Извини.

— Какой еще старухи?!

Больше он не сомневался: схватил ее за локти и подтянул ближе.

— Плаксивой и трусливой, — повторила Чанг. Отстраниться она больше не пыталась, только склонила голову. — Не говори ничего. Ты же не боишься!

— Я аврор, мне не положено.

— Знаешь, мне долго хотелось так думать — тупые гриффиндорские авроры, им просто не хватает воображения, но… ты говорил об этой своей болезни и не боялся, ведь так?

Рон задумался. Получалось, что и вправду не боялся. За детей и внуков, за Гарри, Джинни, братьев — да, а за себя…

— Так какого черта? Если бы я не боялась, если бы все рассказала тебе в первый же день — или нет, если бы нашла тебя сразу — наверно, все было бы иначе? Я бы переломила это невезенье?

— Ничего не понимаю, — честно признался Рон. — Что ты собиралась рассказать-то? И зачем меня искать? Это опять про то, что мы виноваты?..

Он все подталкивал ее к низкой скамейке, которая была здесь вместо стула и, усадив наконец, сел и сам, неудобно согнув ноги — хорошо еще, пол был застелен толстым ковром.

— После смерти Мариэтты, — заговорила Чанг, — я разбирала ее бумаги и нашла письмо. Мне. Мы с ней часто говорили об этом — о том, что из-за вас покинули магический мир. Представляли, что бы вы сказали, почувствовали бы себя виноватыми или нет, попросили бы прощенья или наплевали бы на все. Мы просто говорили! И я… я так и не привыкла ко всему маггловскому, я же чистокровная, а у Мариэтты отец был магглорожденный, некоторые вещи у нее получались гораздо лучше, чем у меня… Я так и не научилась водить машину, а она умела, и очень хорошо, и…

— И… — замирая, выговорил Рон.

— И она написала в том письме, что это она. Сбила твою Грейнджер.

Он подумал, что именно сейчас должен был бы умереть. Но сердце, как ни странно, продолжало биться спокойно и ровно, разве что дышать стало труднее.

Чанг подождала еще немного, попробовала встать — он не пустил.

— Как Рита узнала?

— Я спросила ее, как тебя найти. Когда сюда переехала и стала ее навещать, — Чанг больше не отворачивалась, в голосе зазвучал вызов. — Рита удивилась — нарисовала большой вопросительный знак, она всегда так делала. Спросила, почему тебя, а не Поттера. Я ответила, что это личное дело, и…

— Ей оставалось призвать «личное дело» и прочесть, я прав? Ее статьи в редакции носила тоже ты?

Чанг взглянула изумленно:

— Статьи? Она говорила, что посылает их почтой. А письмо Мариэтты где-то спрятала. Кажется, сама не знала, что с ним делать, только все жалела, что Мариэтта умерла. Что они не могут вместе радоваться… Но Мариэтта не радовалась! Она случайно, я уверена! Она… вскоре после этого и заболела — я понимаю, что это глупость, но я, когда узнала, не могла не думать…

Он тоже не мог. Наверно, нужно было проклясть ее, выгнать, отправить обратно в маггловский мир, потому что справедливости, за которую он старался бороться всю жизнь, просто не существовало. Если бы она была, Гермиона была бы жива, и Чанг могла бы колдовать, и Мариэтта не караулила бы на темной улице.

Он не сумел спасти Гермиону, что бы ни говорила Чанг. Но сама Чанг… он не мог сейчас думать, виновата она или нет, но спасти-то мог! Или нет?

Он снова обнял ее, притягивая к себе, закрыл глаза. Здесь, внутри, он был все тем же рыжим Роном, придурком и раздолбаем, вратарем гриффиндорской команды, которому вдруг свезло пригласить на свидание самую красивую девочку — вон даже Гарри на нее заглядывался, — и нужно было только сделать так, чтобы она не считала себя виноватой в том, чего не знала и предотвратить не могла. И в то же время он был Рональдом Уизли, Главным аврором в отставке, похоронившим жену, с трудом поднявшимся на ноги после болезни. Обоими сразу, и еще сотней других. Самим собой. Просто Роном.

Не существовало ничего, кроме них двоих в разоренной, заваленной вещами комнате, и не нужно было ни обвинять, ни просить прощенья, ни ждать какого-то правильного или неправильного будущего, и сердце у Рона стучало сначала ровно, а потом заколотилось сильнее, разгоняя кровь, задавая темп — все быстрее и быстрее…

* * *

— Мистер Уизли! Чары показывают, что частота вашего пульса угрожающе высока…

Чанг тихо охнула. Рон поспешно загородил ее, прикрывая мантией.

— Мистер Уизли! Что вы здесь делаете?.. И миссис Дэвис?

Эллиот с поднятой кверху палочкой, но конце которой горел Люмос, застыл у камина. Из-за спины у него выглядывала медсестра Трейси, за ней мелькала чья-то аврорская форма…

— Мистер Уизли, — потрясенно проговорил Эллиот. Несколько секунд было тихо, потом кто-то — должно быть, аврор, которого он притащил, — явственно хихикнул. — Мистер Уизли, — повторил Эллиот в третий раз, и, когда Рон уже решил, что ничего другого тот произнести просто не в состоянии, вдруг зачастил: — Поскольку вы грубо нарушили правила поведения в убежище «Тихая долина», причем не в первый раз, я вынужден отказать вам в пребывании здесь, как уже отказал ранее миссис Дэвис! У нас приличное место, и никакие заслуги в прошлом не являются оправданием…

— Кыш, — сказал Рон.

Аврор снова хихикнул — но Эллиот уже развернулся и поспешно подтолкнул свою свиту к камину.

— Я же говорила, что мне не везет, — раздался из-под мантии спокойный голос Чанг. — Теперь и тебе тоже…

— Нет уж, у меня невезение свое собственное, — отозвался Рон, пытаясь освободить зажатый между ними подол. Надо было встать. Надо было вернуться и обдумать все, понять, что случилось и чего ждать от будущего. Надо было, в конце концов, собрать вещи и свалить, как только будет можно — ведь как чувствовал, что ничего хорошего здесь не найдет! Ну, кроме Чанг. Надо было встать — хотя бы из-за какой-то колючей хрени, больно воткнувшейся ему в спину.

— Изгнанные из «Тихой долины», — усмехнулся он, тяжело перекатываясь набок и шаря по ковру в поисках помехи.

Жесткий комок размером с орех оказался неожиданно хрупким и раскрошился прямо в руке.

— Это еще что?

— Печенье, — сказала Чанг. Она уже поднялась, распустила когда-то аккуратный узел и теперь укладывала снова — Рон засмотрелся на белые пальцы, мелькающие среди черных прядей. — Печенье с предсказаниями. Я когда-то испекла, но оно так и не пригодилось. Привезла коробку сюда, а когда убирала обратно, наверно, выронила.

Рон стряхнул крошки на пол, расправил узкую полоску рисовой бумаги. Отодвинул ее подальше, чтобы лучше видеть, и медленно прочел вслух: «Приготовь и попробуй».

Конец