Призрачный четверг (гет)

Каждый четверг уже на протяжении двух месяцев я прихожу в этот чертов книжный магазин и прячусь между пятым и шестым стендами с произведениями зарубежных авторов. Все эти книги на полках сплошь одного цвета — отвратительного болотно-зеленого. Имя авторов и сами названия написаны крупным шрифтом прямо по середине лицевой стороны обложки. Желтые буквы не слишком хорошо смотрелись на таком фоне — лучше бы издательство перестало считать дизайнерами всяких отбросов общества, которые привыкли употреблять перед работой. Эти книги дешевые, кстати. Не удивлюсь, если и содержание их столь же убого, как оформление.

Надо сказать, что обстановка в этом магазине так себе: побитая каблуками грузных важных дамочек плитка на полу, неприятно жужжащие лампы, отклеивающиеся от стен яркие рекламные плакаты, грубый персонал и один-единственный хамло-кассир с кривыми съезжающими очками. Здесь не было сигнализации, не было охранника. Если бы на входе я когда-нибудь заприметила старенького пузатого мужчину в форме, то определенно бы расспросила, на кой хрен ему нужна эта работа. Но кажется, все мужчины не столь глупы, как я о них думаю.

Кроме одного. Это — причина моего появления в этой облезлой конуре. Мужчина лет тридцати, всегда с незакуренной сигаретой в зубах, в дорогом черном плаще и грязных панковских ботинках. Я заметила его случайно, когда целых две недели бегала в этот магазин за «вот-вот-должной-прийти» книжкой для своей матери. Она у меня любит читать всякий мусор типа детективов, прошитых любовными интрижками. Типичная домохозяйка-скандалистка, которой скучно жить в этом мире.

Этот странный тип всегда подходил к самым дальним стендам, выбирал книгу и, вообразив, что он в библиотеке, принимался читать. Как ни странно, никто из персонала не делал ему замечаний. Может, он чей-то знакомый или просто шишка. Хотя эти вопросы интересовали меня гораздо меньше, чем то, почему же я продолжаю приходить сюда, прятаться и просто наблюдать за неподвижной фигурой с раскрытой книжкой, словно какая-нибудь влюбленная, но весьма нерешительная сталкерша.

Поговорю ли я с ним хоть когда-то? Спрошу ли его о том, чего он здесь забыл? Попрошу ли угостить сигаретой и сводить меня в парк аттракционов? Я люблю аттракционы. А у него, видимо, есть свободное время и, соответственно, лишние деньги. Так почему бы не потратить все это на меня?

— Девушка, вам помочь? — я вздрагиваю и оборачиваюсь на голос.

Передо мной с широкой улыбкой на лице стоит молодой работник магазинчика, чей бейдж капсом оповещает всех о том, что совестливого работника зовут Дейв.

— Подсказать что-нибудь? — повторяет он вопрос в другой формулировке, не переставая лыбиться и принимая меня за умственно отсталую.

Как же мне хочется сейчас заклеить его рот клейкой лентой, чтобы избавить себя, а заодно и весь мир, от созерцания кариеса на его зубах.

— Я просто пытаюсь выбрать! — я растерялась и схватила две первые попавшиеся книги с соседней полки, выставляя их напоказ. — Ту или эту?

— Это взрослая литература, девушка, — Дейв неодобрительно посмотрел на меня так, словно я являюсь его внучкой и только что набила на лбу татуировку в виде мужского полового органа. — Вы уже совершеннолетняя?

Никогда бы не подумала, что литература с названиями «Клубничный торт» и «Мой милый щенок» могут оказаться какой-то пошлятиной. Куда катится общество? Как долго мир будет падать на дно преисподней?

— Конечно же! — мой голос дрогнул от нервов, но я пыталась выглядеть убедительно; я поставила книжки обратно на места, после чего стала бодро термушить и рассматривать кончики своих волос. — Мне уже двадцать два года, если поискать, то можно найти несколько седых прядей! Конечно, в блондинистых волосах это сложно сделать, но возможно. Вот, только посмотрите…

— Вам нечего делать в отделе для взрослых, — строго проговаривает Дейв, отчего я начинаю нервничать еще больше и случайно дергаю сама себя за волосы так сильно, что даже вскрикиваю. — Пожалуйста, пройдите к другим стендам. И без шума. Иначе мне придется выгнать вас на улицу.

— Но там же холодно! Как можно так бесчеловечно поступать с хрупкой женщиной, которая забыла документы дома? — я назло выкрикиваю это как можно громче, привлекая внимание других посетителей.

Ну же, помогите мне, свиньи в норковых шубах.

— Сейчас же прекратите так себя вести! — ох, Дейв, твоя уродливость и больные зубы не делают тебя старше меня на десятки лет, так что это лучше тебе прекратить работать здесь и посетить кабинет хорошего стоматолога.

А задний фон вперемешку с жужжанием ламп уже составлял тихий гул голосов ворчливых книжных червей и выпендрежных толстых гусениц.

— Оставьте меня в покое или зовите свое начальство! Вы не имеете права так поступать со своими клиентами! — к этому моменту голос у меня уже более уверенный; все же какая-то черта скандалистки мне перепала от моей матери.

Кажется, парень хотел схватить меня за руку и насильно выставить за двери этого «чудного» магазинчика, но заметив, что грозные взгляды потенциальных покупателей устремлены не на меня, а на его наглую морду, он только повел плечом и постарался спрятать взгляд среди стоящих редкими рядами болотных книг.

— Без документов мы не имеем права продать Вам такую литературу. Поэтому к кассе с ней даже не подходите.

— Да Боже упаси мне такую пошлость покупать! Я просто посмотреть хотела!

Он вновь бросает на меня грозный взгляд, после чего натягивает улыбку — а это в совокупности смотрится еще более жутко, чем прежде, — и удаляется в сторону кассы. Видимо, почесать языком с очкариком.

Чертов Сэлинджер, хренов Холден! Нечестно писать о том, чего не может быть у большинства людей. Нечестно награждать какого-то мальчишку седой прядью, а меня обделить подобным даром. Нечестно писать не о жизни простых людишек, как я.

Почему-то меня захлестнуло в мгновение ока такое чувство, что меня вот-вот вырвет от всей этой атмосферы: от работников, покупателей, зевак, книжных полок, потрескавшегося пола и гнусного стрекочущего света. Голова закружилась, противный ком поднялся к самому горлу, и казалось, что я уже начинаю чувствовать привкус горечи во рту. Одна рука легла на пыльную деревянную полку, а вторая — мне на губы, чтобы не дать моему отвращению заляпать этот хренов пол.

Вот было бы здорово разбить его до конца. Вместе с лицами работников.

Но на этой прекрасной мысли меня отвлекло новое вмешательство реальности в мою личную жизнь с самой собой: кто-то вздумал запихнуть книжку на ту самую полку, которая служила мне опорой в эти секунды физической слабости. Ни «Вам плохо?», ни каких-либо еще вопросов эта тварь не задала. Просто молча человек поставил книжку и большими шагами направился к выходу.

Из любопытства я посмотрела ему вслед и, к своему огромному потрясению, разглядела те самые подростковые ботинки и дорогой плащ. Тут я быстро перевела взгляд на ту самую книгу, которую он решил разместить там, где ей не надлежало находиться, и схватила ее в руки. Она отличалась от других. Мягкий переплет, глянцевая цветная, яркая обложка, страниц максимум около двух сотен.

«И зачем это?..»

Я открыла первую страницу этого маленького произведения и чуть не умерла от всплеска новых восторженных эмоций. «Не думал, что ты такая шумная. Прочти это. Может, понравится», — гласила надпись, выведенная на скорую руку простым черным карандашом в уголке листа.

Он правда думает, что мы в библиотеке?