Я же мужчина (гет)

— Я же мужчина, — иронично говорит Касл, небрежно перехватывая у неё из рук коробку с документами, — оставь тяжести мне.

Это было бы совершенно очаровательно, если бы не тот факт, что рядом с ними шагает (точнее, вышагивает умелой походкой модели) свидетельница по очередному делу.

Беккет это раздражает, несмотря на то, что не должно бы. Хотя ей бы наслаждаться. Обычно он не столь галантен, а покрасоваться перед длинноногой обитательницей «языка» Касл возможности не упустит.

— Не хотите выпить кофе?

Беккет невольно поджимает губы и смотрит в бумаги, которые несет в руках, лишь бы не видеть улыбок этих двоих. Удивленно-польщенной девушки и откровенно-довольной — Касла.

* * *

— Я же мужчина, — смеется он в ответ на её замечание, стирая губную помаду со щеки; Беккет ревниво глядит, как след прошедшей ночи (он что, даже не умывался?), стирается небрежным движением большого пальца. — Свободный мужчина. И у меня иногда бывает секс. А у тебя?

Голос у него в этот момент такой, что ей самой хочется секса. Хм… с ним. Но только она не уступает так просто.

— У меня тоже, — она наклоняется, предоставляя ему небольшой обзор на её грудь в скромном вырезе блузки, с удовольствием замечая, что взгляд у него фокусируется в нужном месте, — только я умею это скрывать. И тебе бы пора научиться.

— А зачем? — принимает он игру.

— Чтобы не становиться объектом насмешек, — она наклоняется к самому его лицу, и взгляд Касла поднимается к её глазам, — ведь у тебя на воротнике здоровый, ярко-розовый отпечаток губ.

Она с удовольствием откидывается назад, наблюдая, как он чертыхается.

* * *

— Ну, Беккет, — Касл улыбается своей самой обаятельной улыбкой, и, прекрасно это понимая, Кейт даже не думает смотреть в его сторону, — я же мужчина из списка пятидесяти самых привлекательных людей Нью-Йорка по версии «Нью-Йорк таймс» за этот год. Неужели ты не считаешь меня привлекательным?

Беккет старается не обращать внимания ни на улыбку, ни на игривый тон; она перебирает бумаги и пытается сосредоточиться на показаниях свидетеля. Можно ли ему верить?

Но Касл не был бы Каслом, если бы так просто отстал.

— Я всё ещё жду ответа.

— Касл, — она намеренно напускает в голос больше раздражения, чем испытывает, — не работаешь сам — дай поработать другим. И, — она закатывает глаза, увидев, что он снова открыл рот, — я читала этот номер. Ты на сорок восьмой позиции. Не слишком ли этим гордишься? Войди хотя бы в двадцатку, тогда поговорим.

— То есть, ты рассмотришь мою кандидатуру, если попаду? — оживляется он.

— Сначала попади туда, сорок восьмой.

Когда Касл демонстративно надувается, она не может сдержать улыбки.

* * *

— Я же мужчина, Беккет, — закатывает он глаза и говорит тоном, который Алексис наверняка ненавидит, хоть и вряд ли в этом признается, — умение стрелять у меня в крови. Точнее, в гене. Не слышала? Ну, хромосома X, хромосома Y… Это, кстати, доказывает, что у мужчины развиты куда больше, чем женщины, ведь наличие…

— Ты сегодня замолчишь, Касл? Что-то я сомневаюсь в твоей способности к стрельбе. Или ты думал, что я не помню наш поход в тир?

— Я надеялся, — кисло улыбается Касл, — ты ведь тогда выпила.

* * *

Беккет ненавидит открывать глаза и видеть перед собой белый потолок. Чувствовать отвратительную симфонию запахов из лекарств и хлорки; ощущать под спиной жесткий матрас больничной койки.

Впрочем, утешение у неё есть — в виде Касла, сидящего на дешевом стуле, с цветом лица, как простыня, на которой она лежит. А на тумбочке стоят ярко-желтые, как солнце…

— Цветы? — спрашивает она, едва слыша собственный голос.

Касл вскидывает голову, ошеломленно моргает.. а потом улыбается — так тепло и радостно, что сердце у Кейт на секунду замирает.

— Я же мужчина, Кейт. А еще, — он запинается, — твой друг. Как ты?

— Пуля в плечо — не самое, признаться, лучшее завершение дня. Но я жива. И не надо на меня смотреть, как на умирающую, Касл.

— Зачем ты заслонила меня? — у него удивительно серьезный тон, от которого Беккет больше всего хочется малодушно спрятаться под одеяло.

— Мы напарники, Касл, — смеется она, тем не менее, пряча глаза, — ты бы сделал для меня то же самое.

Он пересаживается на краешек кровати, почти невесомо прикасаясь к руке. И его пальцы так нежно скользят по коже, что Беккет почему-то хочется расплакаться. Но она все-таки детектив, взрослая женщина, а потому просто вздыхает, но руку убрать не пытается.

— Напарники? — негромко спрашивает Касл, и Кейт понимает — это тот самый момент, когда можно все пустить по-иному, изменить, поднять на новый уровень… Но тут же понимает, сколько проблем это принесет, сколько того, от чего легче спрятаться под непониманием, чем принять…

— Да, — отвечает она, когда пауза затягивается, и тут же ругает себя за сдержанность.

Он улыбается — спокойно, грустно, но не удивленно. Словно знал, когда спрашивал.

— Поправляйся, Беккет.

Касл делает пару шагов к выходу, но вдруг оборачивается, и на его лице такая улыбка, что очарование момента слетает, словно сухая листва, и Кейт настораживается.

— А еще ты, кажется, назвала меня Риком, когда заслонила собой, — он поднимает глаза к потолку, и принимает невинный вид, — в первый раз за три года знакомства, наверное, а?

Он озорно улыбается, и сбегает за дверь, прежде чем метко кинутая подушка успевает достичь цели.

* * *

— Обними меня, Касл, — шепчет Беккет, прижимаясь к нему ближе.

— Я же мужчина, Беккет, — шипит он в ответ, — еще чуть ближе, и ты точно познакомишься со мной в новом ключе. Не то, чтобы я против, но нам еще работать вместе.

Если бы не отточенное годами самообладание, Кейт бы покраснела. Их цель — мужчина танцующий с партнершей через две пары от них, главный подозреваемый в убийстве, и им необходимо продержать его в поле зрения до приезда подкрепления.

— Знаешь, Беккет, я знал, разумеется, что ради работы ты готова на многое, но это… Расскажи мне, почему я? Почему не Эспозито?

— Он, если помнишь, с Лэнни встречается.

— Ага, вот значит о Лэнни ты заботишься, а о моей личной жизни даже не спрашиваешь.

— Потому что она у тебя полностью отсутствует.

Танцевать им вместе было не впервой, были и танго, и вальс, и современные танцы… А вот бачаты до сегодняшнего дня не было.

Кейт чувствует, что умирает от желания уйти отсюда, и забыть навсегда этот день.

Забыть жаркие прикосновения Касла, его горячее дыхание на шее, от которого мурашки разбегаются по всему телу, и пальцы, жгущие талию через тонкую майку. Забыть, что его руки лежат на её теле совсем легко, невесомо, но уверенно…

Забыть, как двигаются их тела: четко, слаженно, вместе. И насколько правильным ей это все кажется прямо сейчас. И как самые хрупкие кирпичики стены окончательно разваливаются под обжигающим и таким родным теплом его ладоней…

— Беккет, — шепчет Касл совершенно непривычным тоном, от которого слабеют колени, а низ живота сводит от невероятного желания.

Она поднимает глаза, уже готовая сказать кое-что очень важное, и в этот момент музыка теряется в визге сирен. Подкрепление.

Касл отстраняется.

* * *

Стоять перед его квартирой Кейт может долго, собираясь с духом и пытаясь подобрать нужные слова для очень-очень важного разговора. Но чем дольше она стоит, тем меньше в голове мыслей, и тем сильнее желание сбежать прямо сейчас.

Дверь открывается сама, выпуская из квартиры Марту, которая приветственно улыбается и тут же зовет Касла.

— Беккет? — удивляется Рик. — Что ты тут делаешь?

И она понятия не имеет что говорить. Он явно удивлен, но не шокирован, и даже, кажется, рад.

— Может, пригласишь меня выпить? — невпопад спрашивает Беккет. — У меня есть информация по делу.

Информация у неё и правда есть, она озвучивает её, как только получает в руки округлый бокал с виски, да только это совершенно не то, что нужно говорить. В ответ на её сбивчивый (и наверняка совершенно несвязный) рассказ о новом подозреваемом, Касл кивает, но сильно заинтересованным не выглядит.

— Да, наверное, стоит проверить его на…

Его слова не доходят до сознания вообще, Беккет лишь осознает, что он, кажется, толкает очередную дурацкую теорию о преступлении, судя по ехидной улыбке… Но мысли слишком далеко, чтобы вникать.

Нужен ли этот разговор начистоту прямо сейчас?

Ведь делать шаг вперед, впускать его в свою жизнь... это тяжело. Хочется ли ей этого? Еще десять минут назад она была твердо уверена, что так и есть, но сейчас... Как она вообще решилась просто так придти и просто поговорить? Или лучше подождать подходящего момента?

Но тут Беккет понимает, что ждать этого момента можно очень долго. Ведь она по сути и занимается этим последние пару лет их знакомства. Ждет. А может, пытается отсрочить его как можно дальше, потому что делать шаг вперед иногда бывает очень страшно. Ведь что там, впереди, непонятно, сложатся ли их отношения во что-то большее или рухнут в самом начале развития? Стоит ли? Ведь, если подумать, и на этой стадии не все так плохо. У них есть дружба, и общие интересы, а еще редкие моменты, от которых её сердце бьется чаще и сильнее... Но достаточно ли этого?

Беккет пропускает момент, когда Рик прекращает говорить, зато не пропускает, когда его руки притягивают её к себе, и она наконец-то чувствует его губы на своих. Это похоже на ураган, конец света; в голове у Беккет не остается никаких мыслей.

Поцелуй именно такой, каким должен быть: чувственный, сильный, с невероятным оттенком эротичности и сладко-горького ожидания, которое так долго томило их обоих.

Касла совершенно не волнует, что она там себе думает об их возможных отношениях, как оно будет и будет ли вообще... Он просто делает сам шаг вперед, увлекая её за собой в неизвестность.

И Кейт понимает, что совершенно этому не удивлена. Он же мужчина. Её мужчина.