Другая (гет)

Маленькая светловолосая девочка бежала по зеленому лугу, звонко смеясь. В руках у нее был зажат букет ярких одуванчиков. Эта охапка цветов пылала, как солнце в самом зените, и малышка не могла смотреть на нее долго.

На крыльце дома сидел ее отец. Длинные, уже седые волосы падали на лицо. Он смотрел на дочь и видел покойную жену. Словно художник запечатлел Пандору в детстве и подарил ее мужу. Те же глаза, волосы, походка. Та же беззаботная улыбка. Только характером она пошла в отца — более спокойная, чем мать, но и не тихоня.

А девочка бежала навстречу отцу, распахнув руки для объятий. Тот встал и поднял дочку на руки. Она кружилась в воздухе, раскинув руки и счастливо улыбаясь. Когда отец опустил ее обратно на землю, она вдруг стала серьезной.

— Папа… А разве можем мы веселиться, если мамы нет с нами?

Ксенофилиус взял ладони дочери в руки и посмотрел ей в глаза. Он настолько привык к малышке, что мог лишь по взгляду определить ее настроение. Сейчас она чувствовала себя виноватой.

— Милая, что бы ты ни делала, мама смотрит на тебя и гордится тобой.

* * *

Они стояли перед огромным сияющим локомотивом. У Луны дух захватило от того, в какой величественный поезд она сейчас сядет.

После смерти Пандоры девочка почти не расставалась с отцом. Она привыкла к жизни без сверстников, к общению лишь с ним. Они вообще редко выходили из дома последние два года.

Присланное с серой совой письмо с гербом Хогвартса заставило Луну испытать смешанные эмоции. Ей было страшно уезжать от папы, оставлять его одного. Она знала: он все еще не замкнулся в себе только потому, что рядом была дочь. С другой стороны, ей было безумно интересно. Ксенофилиус весь день улыбался и, казалось, был счастлив, что Луну пригласили в школу, но она не была уверена, что эта новость действительно радует отца.

И вот она уже почти в Хогвартсе. Девочка грустно посмотрела на папу. Ей вовсе не хотелось расставаться с ним, но она должна была. Тот заметил взгляд дочери и присел на колени перед ней.

— Луна, милая. Сегодня твой самый прекрасный день, а за ним пойдет еще череда таких же чудесных и насыщенных интересными событиями лет. Ты найдешь много новых друзей. Не беспокойся за меня — все будет хорошо. Я буду с нетерпением ждать тебя, дорогая. У тебя все получится. — Ксенофилиус обнял дочь. На глазах у нее стояли слезы. — Не плачь, что ты! Все, что происходит, — великолепно. Ты лучшая, Луна, и я счастлив быть твоим отцом. Мы скоро снова встретимся, слышишь? Все прекрасно, солнышко. Удачи, юная мисс Лавгуд.

Они погрузили чемодан в вагон и девочка поднялась по лесенке. Она стояла там, глядя на улыбающегося отца, пока какой-то мужчина в форме не попросил ее сесть на место.

Луна побрела по вагону, заглядывая в разные купе. Большинство были уже забиты — где-то болтали старшекурсницы, где-то новенькие неловко рассматривали друг друга. Девочка прошла в самый конец коридора, где увидела почти пустое купе. Здесь были лишь две девочки: одна, постарше, с пышными темными локонами и величественной осанкой, читала книгу у окна, а другая, рыжеволосая, сидела поодаль, явно нервничая.

— Можно? — тихо поинтересовалась Луна, открыв дверь. Обе школьницы устремили взгляд на нее, а потом синхронно кивнули, а младшая приветливо улыбнулась и подвинулась. — Меня зовут Луна.

— Джинни. Джинни Уизли, — рассеянно кивнула первокурсница. — Наконец еду в Хогвартс. Всю жизнь мечтала!

— Я тоже, — неуверенно ответила Лавгуд. Это не было правдой — гораздо больше ей хотелось бы остаться дома. — Ты поэтому так волнуешься?

— Нет. Да. В общем, — вздохнула она, — не только из-за этого. Один из моих братьев куда-то делся.

— Успокойся, Джин. Найдутся они оба, — впервые подала голос девочка с книгой. Она не очень понравилась Луне. В ней было что-то чересчур высокомерное и недоступное. — Они весь год ввязывались в неприятности, и каждый раз обходилось. Все будет хорошо.

Луна не знала, кто эти «оба», но почувствовала, что все-таки беспокоится не только Джинни. Обе девочки были напряжены, только старшая старалась не показывать своего волнения.

— Надеюсь, — отозвалась Джинни, убирая непослушную прядь за ухо. — Это Гермиона Грейнджер, лучшая подруга моего брата и Гарри Поттера. — Тут она немного покраснела и сменила тему: — Хочешь, я расскажу тебе о своих братьях? Их шестеро!

Луна слушала рассказ новой знакомой с неприкрытым удивлением. Она всю жизнь была единственным ребенком в семье, и ей казалось, будто она — единственный ребенок во всем мире. Представить, чтобы у нее в доме жили еще пятеро ребят, она была не в силах.

— Билл и Чарли уже закончили школу. Чарли работает с драконами в Румынии, а Билл в Гринготтсе… Кстати, ты чистокровная?

— Джинни!

Луна в недоумении кивнула, не понимая, что произошло.

— Прекрасно, значит, ты сама знаешь все о магическом мире. Какой предмет тебе бы хотелось освоить больше всего?

Луне нравилось, что собеседница постепенно перестает беспокоиться и успокаивается. Она старалась поддерживать разговор, чтобы не напоминать новой подруге о пропаже. Так они общались всю поездку, на самые разные темы. Оказалось, что Нора (так назывался дом Уизли) находится недалеко от жилища Лавгудов. Гермиона редко вступала в беседу, лишь листала страницы книги.

Когда поезд остановился, лицо Джинни снова стало серьезным и сосредоточенным. Луна слегка сжала ее руку и улыбнулась. Та просияла в ответ, но все равно выглядела взволнованной.