Паук и Грейнджер в парчовом платье (гет)

Вдыхаю ароматный летний воздух и понимаю: все позади. Вся эта безумная гонка за степенью Мастера чар закончена, в Западноевропейский Институт Магии меня больше не заманить, во всяком случае, пока там трудится постылый профессор Шпитцентойфель, между нами студентами называемый просто Тойфель*. Впереди лето, свобода и долгожданные опыты при Магическом Оксфорде!

А пока буду развлекаться в Норе как в лучшие школьные годы. К счастью, Молли сочла, что вид у меня замученный и отправила меня отдыхать в саду вместо того, чтобы со всеми остальными заниматься подготовкой к празднику. Праздник, кстати, в мою честь — что я такая молодец, добилась этаких успехов. Я и правда молодец, чего уж там, так что пусть другие побегают под началом Молли. Особенно приятно, что даже Лав-Лав трудится ради меня. А что, назвалась невестой Рона — полезай в Нору. Я хихикаю и откидываюсь на пледе. Хотя мы с Ронни расстались мирно и большей частью по моей инициативе, некое неприятное чувство к Лаванде я все же испытываю. Но сегодня я буду только наслаждаться!

Вот отзвучали первые тосты и поздравления, наконец-то беседа становится непринужденной. Все болтают, смеются, все так, как и много лет назад. От ностальгии даже слезы наворачиваются. В буквальном смысле, поэтому незаметно их смахиваю, и вдруг вижу свое отражение в огромном самоваре.

Это еще что такое на мне?! Какого черта, я бы никогда не надела такое вульгарное безобразие из золотой парчи! Кто трансфигурировал мое дорогущее и безумно элегантное серое платье в этот ужас? А еще через секунду я понимаю: самовар... То есть я ничего не понимаю! Какой такой самовар и что он делает в Норе? И откуда я знаю, что этот странный сосуд в восточном, очевидно, стиле так называется? Или это магловский прибор, который притащил Артур? Не-ет, Молли бы ни в жизнь не потерпела такое на своей кухне.

И только окинув всех взглядом, я поняла: это проделки близнецов. Потому что иного разумного объяснения тому, что я увидела, нет и быть не может: все гости и хозяева превратились в огромных антропоморфных насекомых! Я даже восхитилась: потрясающие чары! Интересно, это общая иллюзия или только моя — в подарок, так сказать?

Обдумывая это, я стала разглядывать окружающих... хм-м... гигантских букашек. Молли, очевидно, пчела. Она с тихим жужжанием передвигается по кухне в жутких сапожках и дурацкой красной шляпке. Оказывается, пчелам не идет красный... Так, кто у нас муж пчелы? Ой-ей, лучше бы не смотрела. Надо бы держаться от него подальше, кажется, он клоп. Такой, какие ползают по малине и противно пахнут. Ну-ка, а сами близнецы кто? Ну-у, чего вы такие никакие, червячки какие-то. Даже без ножек, зато глаза выразительные: круглые, белые и навыкате. Я хихикнула и прикрыла лапкой рот, ну или что там у меня теперь. Никогда особенно не разбиралась в насекомых.

— Сттт, Гермиона, с тттобой все в сттт порядке? — почти на ухо прострекотал гигантский кузнечик Рон.

— Убери немедленно свои жвалы от моего уха! Самку свою пугай! — взвизгнула я, отшатываясь.

Почему-то эта вполне логичная просьба вызвала тишину за столом. Что, у кузнечика не жвалы? Или он меня не пугал?

— А вам должно быть стыдно, — я пошла в наступление и указала лапкой на близнецов. — И если у вас нет ртов, чтобы ответить за свои поступки, не нужно делать вид, что вы ни при чем!

Близнецы синхронно заизвивались, вращая глазами. Оправдаться пытаются, ага. Тишина меж тем закончилась, все взволнованно затрещали, застрекотали, зашипели, запищали. Ну и хор, гадость какая! Особенно гадко шипит таракан Перси, показывая на меня длиннющими усами. Ай, он меня чуть не задел! Я отмахиваюсь сразу четырьмя лапками и жужжу на него:

— А не пойти бы тебе за печку с такими манерами? Убери усы немедленно, это даже неприлично, девушек усами трогать!

Вот интересно, внешний облик соответствует сущности? С пчелой и тараканом все ясно, про Артура я как-то лучше думала, но вообще-то, вообще-то... А близнецов я б с Роном поменяла: они больше кузнечики, а он... м-да. Ему только рот необходим, а то как есть вкусняшки? Лаванда какая-то невнятная козявка, я всегда так и считала. Флер тоже похожа — очень красивая бабочка. Чего она так заерзала под моим взглядом? Мельком смотрюсь в самовар: н-да, не красавица. Фасеточные глаза мне не идут. Да еще это пошлое золотое платье!

Рем и Дора мне всегда нравились, а вот блохи, которых они сегодня представляют собой — совсем нет. Особенно после того случая с Лапиком. И почему мне кажется, что моя обувь как-то с ними связана? Аккуратно заглядываю под стол — сапожки, слава Мерлину, не меховые, вполне симпатичные и к платью подходят. Это что здесь, мода такая — летом в сапогах? Я, Молли, вон еще, вижу под столом, Артур.

Одеты все, надо сказать, странно: кто только в обуви, как Флер, кто обходится собственным хитиновым покровом, как жук Сириус. На Роне одни нелепые шорты в цветочек, странно выглядящие на его коленчатых ногах. Вот Джинни ближе всего к человеческим стандартам — в плане наряда, а не шести лапок и сомкнутых крылышек за спиной — на ней коричневое платьице и такие же туфельки. Невзрачно, но мило. Должно быть, пытается соответствовать мужу-муравью. Интересно, ее крылышки яркие или темные? А Гарри подходит быть муравьем, кстати. Мой любимый честный труженик. Я тихонько наблюдаю за ним над чашкой с медом, принесенной Молли, пока он о чем-то шепчется с Сириусом. Вот кто шикарен так шикарен! Весь черный, блестящий и с... что это у него: усы, рога? Огромные, почти с него самого размером, фигурные.

Нервирует то, что я-то всех разглядываю, а они все — только меня. С другой стороны, что в этом странного — это ж мой праздник!

О, вот ещё кто-то пожаловал. Пойду открою и скажу, что думаю про таких опозданцев. Открываю и...

А-а-а-а-а-а! Пытаюсь закрыть обратно, но в кухню уже пробрались мощные мохнатые лапы чертова Шпитцентойфеля! И он без труда вполз, отпихнув дверь вместе со мной.

— Профессор, это вечеринка только для насекомых, — жужжу, взывая к его совести. — А вы, простите, паук!**

Но, очевидно, Тойфелю чувство такта незнакомо ни в каком облике. Он тянет ко мне страшные хищные лапы...

А-а-а-а-а-а! Что он задумал?! Ну что ж вы все сидите, помогайте мне! Где моя палочка? Пару секунд промучившись с выбором доминирующей лапы, я таки посылаю в негодяя связывающее. Но оно не срабатывает! Паучище продолжает на меня надвигаться, скверно ухмыляясь.

— Помогите! — верещу и бомбардирую паука всеми пришедшими в голову атакующими, включая Сектумсемпру. А ему хоть бы что, даже ухмыляться не перестал! И смотрит так мерзко своими восемью сальными глазами.

Я оглядываюсь в поисках подмоги, и что же? Они все попрятались! Под столом, под диваном, под лестницей! Рон так вообще за кадку с фикусом забился. Значит, как праздновать, так это они пожалуйста, а как спасать — так никого не найдешь! Эти печальные мысли отвлекли меня на пару секунд, и Шпитцентойфель сделал свой ход. Он моментально опутал меня паутиной, я даже испугаться как следует не успела. И палочка из лапки выпала...

Как теперь спасаться? Кто мне поможет? От этих храбрецов толку мало! Хоть бы еще кто-то залетел на огонек...

Тойфель же времени даром не теряет. Подходит бочком, помалкивает и продолжает ухмыляться. Да сколько можно уже веселиться! Ай! Он что, кусает меня?! Нет-нет-нет-нет! Я не хочу так, во цвете лет! Пока я пытаюсь загипнотизировать паука взглядом — единственное, что у меня осталось не замотанным в паутину, это глаза — кто-то активирует камин. Неужели они позовут на помощь? Надежда, не умирай! Еще яростней вращаю глазами, и... паук отвлекается на яркую вспышку из камина. Мерлин! Я никогда, никогда не видела никого прекрасней! Мой принц, с прекрасным длинным тонким носом и саблей наголо, подлетает к паучищу и... Фу-у, какое мерзкое зрелище, однако... И как только отрубленная паучья голова падает на пол, мои путы осыпаются туда же.

Я никогда не чувствовала себя такой счастливой и такой прекрасной! И всю эту великолепную себя я готова подарить моему ненаглядному комару! Должно быть, я плохо держусь на лапках, потому что он подхватывает меня и относит к окну.

— Я согласна, — жужжу шепотом. — Я буду вашей женой, мой принц!

И где-то здесь я окончательно теряю сознание. Последнее, что мне запомнилось, это танцующие Сириус и Флер и топот Артуровых сапог: ТОП-ТОП-ТОП.

* * *

Сижу на диване и жутко нервничаю. Я решила кое-что для себя. Решила пойти к нему и спросить… или сказать… А, ч-черт. Ну что-то ведь я смогу сказать, да? Если уж приду. Пока я раз в шестой призываю свою пресловутую гриффиндорскую храбрость, и все без толку. Уже четыре раза подходила к камину, и даже два — бросала в него порошок. Но адрес так и не назвала.

Все началось две недели назад с той вечеринки в мою честь в Норе. Я думала, что это розыгрыш такой, с насекомыми, но все оказалось гораздо страшнее. Боюсь представить, чем бы это закончилось, если бы не Северус… не мастер Снейп.

Предыстория началась в Западноевропейском Институте Магии, где я отказала скользкому и неприятному профессору Шпитцентойфелю, вздумавшему за мной ухаживать. А он, как оказалось, не только изучает редкие проклятия, но и применяет их при случае. Этот случай показался ему достойным, и он проклял меня одним пакостным старонемецким способом. При этом проклятии жертва галлюцинирует на тему сказки, которая была ближе всего к проклинающему.

Тойфель не озаботился выбором сказки, положившись на волю случая. Случаю было из чего выбирать, ведь с ним в одном доме живет семья его брата с маленькими детишками. А жена брата — русская ведьма-полукровка, которая читает малышам как немецкие сказки, так и свои любимые с детства, русские. И вот мне досталась как раз такая сказка. Кстати, катализатором проклятья служили слезы радости, навернувшиеся мне на глаза на празднике в Норе. Очень оригинально, и никто бы не заподозрил негодяя, если б я не жужжала, тьфу, не трещала о пауке Шпитцентойфеле, и Северус не протянул бы ниточку от паука к профессору.

Это все выяснил Се… мастер Снейп, когда я валялась в трехдневном обмороке. Не знаю уж, чем он взял Тойфеля, но тот раскололся, правда в обмен на собственную безнаказанность. Выбора особо не было: я потихоньку уходила в мир иной, и каждый день мог стать для меня последним.

После нейтрализации проклятья я еще неделю восстанавливалась под присмотром мастера Снейпа. И вот тогда…

Я много думала об этом. Думала, что это синдром принцессы, к тому же помноженный на два: сначала он спас меня как комар, а потом как человек. Но почему-то мне все равно. Я просто хочу обратно, туда… к нему. И мечтаю узнать — а он хочет?

Так что все-таки я беру горсть порошка и бросаю в камин. И называю адрес. И шагаю. Туда, к нему.

* der Teufel (нем.) — черт

** Пауки относятся к классу Паукообразных, а не Насекомых