Торгаш (джен)

Он очень редко позволял себе ностальгию по старым добрым временам. Запретил себе ностальгию. Жить настоящим, жить сегодняшним днём, только сейчас — иначе как бы он протянул столько лет?

В конце концов, большинство людей теряет вкус к жизни уже на пороге пятого десятка, а ему гораздо больше… Черт его знает. Он бросил считать после седьмой сотни, постоянно сбивался при подсчете, но не особо переживал из-за этого.

Ведь он не человек.

Когда Мэл в очередном приступе своего убийственного благородства отпускал какие-то замечания о бесчеловечности Бэджера, то даже не представлял, насколько точным было определение.

Бесчеловечный. Потому что — не человек.

Нет, Бэджер тоже был человеком в полном смысле этого слова. Очень и очень давно. Жалким человечишкой, портным, полным иллюзий и страха. Ненависти. У него была жена, сын и отвратительная, до зубной боли, жизнь. Он ненавидел бросившую его мать, но обожал ту женщину, которой она так и не стала. Он жил иллюзиями и надеждами.

Надежда унизительна.

Он предпочел стать нечеловеком. Отринуть земное и сущее, так сказать. Сделка века.

Ведь что такое, в сущности, душа? Нечто эфемерное. Несуществующее. Всего лишь монетка на чаше весов. С душой нельзя сделать ничего полезного. Разве что продать.

Отличная сделка. Одна из лучших в его жизни. Именно так он перестал быть портным Фергусом Маклаудом, а стал демоном Кроули.

Да, желание увеличить член можно было назвать мелочным. Даже глупым. Но ведь по факту он получил много больше, чем хотел.

Бессмертие. Власть. Азарт.

В Аду его называли торгашом, в глаза и за глаза, то и дело добавляя эпитет «жалкий». Нет, это не задевало Кроули, разве что первые лет пятьдесят. Потом стало все равно.

Да, торгаш. Но никак не жалкий. Ни в коей мере. Просто слишком мало тех, кто способен в полной мере оценить красоту его замыслов. Это не делает хуже сами идеи, безупречную логику и отличный результат. Уступка там, нужное слово здесь. И вот уже торгаш Кроули, демон перекрестка, на пару шагов ближе к своей цели.

Мир менялся, и Кроули понимал это лучше остальных. Если в начале карьеры он заключал три-четыре сделки за год, то уже к концу всего лишь девятнадцатого века не проходило недели, чтобы один из этих жалких, но ещё на что-то надеющихся человечишек не пожелал облегчить себе жизнь.

Все равно, какой ценой.

Ведь десять лет — огромный срок для смертного. Никто не думает, что годы, отпущенные красноглазым шотландцем, пролетят незаметно. Они надеются, всегда надеются. По глупости, по наивности своей, просто потому, что больше им ничего не остаётся.

Это вообще чисто человеческая черта — надеяться, демону она чужда. Рассчитывать, обеспечивать, стремиться — но не надеяться.

Надежда — нечто от бога. Это свойственно ангелам и их подручным. Но в большей степени, все-таки, людям.

Винчестеры, например, очень любили надеяться, даже в самых безвыходных ситуациях.

По Дину и Сэму он порой действительно скучал. Не по матери — эта стерва заслужила то, что получила в итоге. Не по сыну — для него он сделал все, что мог. Даже больше, чем имел право.

Винчестеры были наивными, невыносимо раздражающими и ужасающе самоуверенными. Но они были достойными противниками. Таким и проиграть не стыдно. Жаль, что люди, даже такие особенные, все же не способны жить вечно, в отличие от демонов.

Жаль.

Жаль Мэла.

Мир изменился, и Кроули изменился следом. Те, кто не смог приспособиться, просто не выжили, а бывший Король Ада всегда славился умением трезво оценивать ситуацию и приноравливаться. Последние лет тридцать его звали Бэджер, он жил на планетке Персефона, занимался весьма легальным или совсем нелегальным бизнесом и заключал исключительно выгодные с точки зрения демона сделки между не самыми благородными людьми.

Посредник. Торгаш. Снова торгаш. Но высшего ранга!

Все знали Бэджера. Не все любили, но все знали.

Бэджер познакомился с капитаном «Светлячка» вскоре после того, как Рейнольдс стал, собственно, капитаном. Честный пират без будущего и бессовестный посредник без прошлого. Отличный расклад для начала взаимовыгодного сотрудничества.

В первую встречу Мэл живо напомнил Бэджеру Дина: такой же непрошибаемый апломб, такая же самоуверенность красивого мужчины, привыкшего получать свое. Такое же чувство юмора — иногда фееричное, а иногда слишком специфичное.

Мэл летал на разваливающемся корабле класса «Светлячок» в компании с решительной и симпатичной Зои, подбирал команду, искал работу. В процессе набрел на разбитый транспортник Альянса, подобрал с него пару ящиков того, что на периферии продать было почти невозможно.

Мэл притащился через полсектора на издыхающем двигателе, явился в контору, вежливо ухмыляясь и сверкая белоснежными зубами. Всем своим видом показывая, что не обратился бы к торгашу Бэджеру, если бы не крайний случай. Он просто слышал, что для Бэджера нет невозможного. Но если Бэджер не может, то конечно, капитан Рэйнольдс поищет другого посредника…

Бэджер смог. Из чувства собственного достоинства — репутацию надо было поддерживать. На первый раз он даже не особенно нажился на простофиле. Пожалел, что ли. Будь проклята дурацкая совесть, полученная вместе с кровью Лося. Она оказалась неизлечимой, не хуже вируса, давая знать о себе спустя столько сотен лет в самые неподходящие для этого моменты.

Впервые за двести-триста лет Бэджер вдруг почувствовал тот особый азарт, которого не ощущал столько лет. У каждого человека есть своя цена.

Ему было ужасно интересно, какова цена капитана Малькольма Рейнольдса. И шестое чувство подсказывало, что возможностей для изучения этого прекрасного образца современного человечества будет предостаточно.

Мэл оказался не особенно постоянным, но все же частым клиентом. Несколько раз он появлялся с товаром, сбыть который Бэджеру удавалось не сразу, однажды — привез натуральное барахло, за которое на окраинных планетах дали бы в два раза больше, чем решил заплатить посредник. Словно Мэл тоже изучал: реакцию, надежность, способности.

С Мэлом было весело. Бэджеру редко удавалось предугадать заранее, какое именно коленце выкинет капитан.

Внутренний голос опасливо напоминал, что когда Бэджер-Фергус-Кроули когда-нибудь веселился, все закончилось очень и очень плохо. Окружающим едва удалось унести ноги и прочие части тела. И вообще, есть репутация, есть занятие, есть бизнес, в конце концов!

Со временем Мэл набрал себе в команду столь же сумасшедших идиотов. Другие вряд ли согласились бы летать на этом корыте практически за идею — для того, чтобы зарабатывать хотя бы прилично, у Мэла оказалось слишком много совести и какие-то поистине рыцарские средневековые представления о чести.

Когда Мэлу вздумалось зачем-то заступиться за честь женщины, которую он сам в лицо называл проституткой, Бэджер вдруг понял — это его шанс вернуться в игру. Половина команды пойдет на все, чтобы спасти капитана, у второй половины наверняка есть масса темных и невозможных желаний.

Команда оправдала все ожидания. Спасти капитана, пройдя сквозь все заслоны и преграды, даже после того, как получили прямой приказ сидеть на месте ровно. Ах, если бы у него, Бэджера, имелся хоть один настолько преданный слуга!

А потом появилась девчонка, о которой он не знал. Она говорила его словами, на его языке. Она говорила о его прошлом, и откуда-то Бэджер знал, что ей по силам увидеть все, с того самого момента, как он появился на свет в Канисбее…

Впервые за много лет ему стало страшно. Но девчонка просто развернулась и ушла, не став заглядывать глубже. К счастью. Тех нескольких минут, когда она стояла рядом, Бэджеру хватило с лихвой. Хватит с него приключений. Хватит. Мэл выпутался, совсем скоро он вернется на корабль живой и почти невредимый.

Тогда Бэджер сможет уйти и снова жить так, как привык. Между азартом и привычкой он выбирает привычку.

Он уверен, что не прогадал.