Во времена камней (джен)

Действие происходит сразу после сцены бичевания в эпизоде 4.03 "Призыв"

---

Г'Кар закричал, его ноги, наконец, подогнулись, и он сполз к основанию пыточного столба, бессильно поникнув головой.

Лондо остался стоять на месте, стараясь закрыть Вира от взгляда Картажье. Императору не стоило видеть, насколько тот расстроен происходящим. Еще ему не стоило видеть, как сильно за Г'Кара переживал Лондо, готовый броситься к нему. Нарн был нужен для осуществления заговора, не больше. И если у Лондо живот свело от тревоги, то, конечно, только из-за этого.

— Как мило! — засмеялся Картажье. — И что же нам делать с ним дальше?

Постаравшись совладать с охрипшим голосом, Лондо выдавил:

— Дальше, ваше величество?

— Ну, мы же не можем просто бросить его здесь. — Картажье пошарил рукой за троном и достал кувшин с водой и бокал, похожий на тот, что один из придворных предлагал Г'Кару. — Теперь, когда я получил его крик, ты бы проверил, жив ли он. Ведь это мой подарок тебе, и я знаю, тебе не хотелось бы лишиться его, не наигравшись.

Лондо оглянулся на Вира. Тот, побледнев, кивнул: «Иди, я справлюсь». Лондо взял бокал с кувшином из рук Картажье, подошел к столбу и опустился на колени рядом с Г'Каром.

Тот не шевелился.

Его глаза потускнели. Спина была залита кровью из рассеченной кожи там, где раны еще не запеклись. Рубашка тоже была в кровавых пятнах. Лицо его обрело мягкость, которая обычно появляется во сне; Г'Кар вздрогнул, когда послышалось тихое журчание воды, наливаемой в бокал, но больше никак не отреагировал. Лондо приподнял его влажную голову, и Г'Кару потребовалось некоторое время, чтобы сфокусировать взгляд. Он беззвучно произнес первый слог имени Лондо, прежде чем тот взял бокал с водой и прижал к его губам.

Г'Кар был слишком слаб, чтобы отказаться. Он сделал большой глоток. Лондо задумался, оттого ли это, что его били и пытали — помимо тех трех дней, проведенных без воды, — или оттого, что он позволил себе закричать.

Картажье захлопал в ладоши, и Лондо оглянулся на него.

— Восхитительно! Теперь он не может тебе отказать, верно?

— Нет, не может, ваше величество, — с улыбкой ответил Лондо. Вир, сгорая от стыда, молча шагнул в сторону и благополучно оказался вне поля зрения Картажье. Все, что императору сейчас хотелось видеть, — это спектакль, который разыгрывался между Лондо и Г'Каром.

Обернувшись, Лондо успел заметить, как по лицу Г'Кара пробежала судорога боли. Когда он отпустил его голову, тот упал возле столба. Г'Кар видел, как Лондо наполнил еще один бокал, и не стал, или, скорее всего, не смог отказаться от воды и в этот раз. Он издал тихий стон протеста, но Лондо шикнул и прижал край бокала к его разбитым губам. Даже сейчас, под угрозой смерти, нарн цеплялся за свою гордость; и Лондо подозревал, что только сильная боль удерживала его от более опрометчивых действий.

В глазах Г'Кара снова загорелся огонек. Лондо налил третий стакан и заметил, что нарн задрожал. Когда он снова обхватил его лицо, тот попытался отвернуться, но Лондо впился ногтями в его кожу, удерживая на месте, и прижал бокал к его рту. Он повернул лицо нарна к Картажье: «Подыгрывай, или нас обоих убьют!» Г'Кар проследил за его взглядом, потом посмотрел в тот угол, где Вир пытался сдержать тошноту, и перестал упираться.

Послышались шаги. В тишине комнаты они прозвучали, как удары бича. Лондо вздрогнул, а Г'Кар толкнул его локтем, как бы пытаясь сказать, что он не должен сейчас выдавать свое волнение. Лондо кивнул; вот как Г'Кар мог быть таким спокойным, когда его спина исполосована бичом? Как можно отрешиться от этого? И тут Картажье присел на корточки возле них.

— И что теперь?

Лондо вцепился в рубашку Г'Кара и потянул на себя, прочь от Картажье, пока Г'Кар не прижался лбом к его груди. Нельзя было допустить, чтобы нарна убили только потому, что императору скучно.

— Он не в самом лучшем состоянии для развлечений, мой господин. Этот крик забрал у него все силы.

Г'Кар попытался издать еще один протестующий звук, но Лондо очень надеялся, что смог заглушить его в своих железных объятиях. Он не собирался умирать из-за глупой нарнской гордости!

Картажье сунул палец в кровавую рану на спине Г'Кара. Лондо почувствовал, как тот напрягся, и голова, прижатая к груди Лондо, дернулась. Он схватил нарна за рубашку покрепче. Г'Кар хочет быть гордым, что ж, прекрасно, тогда Лондо придется потерпеть — ради того, чтобы оба выжили. Он нужен ему для участия в заговоре. Для чего еще ему сидеть перед императором с огромным окровавленным нарном на коленях, как не из практических соображений?

Картажье вонзил ногти в рану. Г'Кар дернулся, и Лондо положил руку на его плечо, удерживая на месте. Картажье улыбнулся.

— Отлично. Подержи-ка его для меня, — сказал он и, подцепив кожу, потянул ее с отвратительным хлюпаньем. Г'Кар содрогнулся, и Лондо уперся костяшками пальцев в его грудь, пытаясь отвлечься и не думать о том, что творится у нарна со спиной.

Если так будет продолжаться дальше, то Картажье сдерет с Г'Кара кожу и в руках Лондо останется труп, а Вира стошнит, и это, несомненно, вызовет гнев императора. Нет, такого допустить нельзя.

— У вас есть бривари? — спросил он.

— Бривари? — переспросил Картажье. Он склонил голову, забавляясь с небольшим ошметком кожи. — Для чего?

— Чтобы поднять тост за вашу победу в извлечении звука из камня, — ответил Лондо. Он отвел руку Картажье от спины Г'Кара и поцеловал ладонь императора. Тот провел пальцами по щеке Лондо, оставив кровавые полосы. — Или из кого-то столь же уродливого и молчаливого, как камень. Я могу приказать доставить из моих апартаментов бривари тридцатилетней выдержки, которое как раз дожидалось подобного случая.

Картажье просиял.

— Блестящая мысль, — сказал он и вскочил на ноги. — Я пошлю за ним гвардейца.

— С вашего позволения, — сказал Лондо осторожно, — я отправлю за ним своего помощника. Полагаю, он знает мою спальню лучше, чем ваш гвардеец, поскольку давно работает со мной.

Картажье хихикнул.

— О, да, уверен, что так и есть. Я видел, что ты на него не нарадуешься.

Он хлопнул в ладони.

— Иди же. Принеси бривари.

Вир колебался, похоже, ему удалось совладать с тошнотой, так что теперь он не прижимал руки ко рту. Но лицо его все еще было белее мела.

— Лондо, какое именно бривари мне принести? Северное или южное? Хочется принести его величеству самое лучшее, — спросил он в том церемонном тоне, которому его научил Лондо, только под конец чуть повысил голос, как бы говоря «должен ли я оставить вас наедине с ним?»

— Какое вы предпочитаете, мой император? — спросил Лондо.

Картажье соединил руки вместе.

— Северное, — он повернулся к Лондо и подмигнул. — Все лучшее родом с севера.

Вир кивнул, бросил на Лондо и Г'Кара последний взгляд и покинул камеру пыток.

Картажье принялся расхаживать вокруг них. Лондо осмелился взглянуть на Г'Кара, лицо которого всё еще было прижато к его груди. Дрожь прокатывалась по телу нарна, прерываемая мгновениями зловещей неподвижности. Похоже, он все еще в сознании, подумал Лондо. Было бы лучше, если бы он отключился после бичевания.

— Если вы закончили с ним, — сказал Лондо, почувствовав приступ отваги, — то, может быть, стоит доставить его в мои апартаменты? Мне бы хотелось насладиться подарком, которым вы меня столь любезно одарили.

— Хм-м, — произнес Картажье. И хлопнул в ладони. — Охрана, охрана!

Подошел гвардеец с бичом, и Картажье ткнул пальцем в сторону веревок, которыми Г'Кар был привязан к столбу.

— Лондо, — сказал Картажье, указав на точку в нескольких шагах дальше. — Встань сюда.

Лондо прижал ладонь к груди Г'Кара, а потом отсчитал удары пальцами: три, два, один. Положил его возле столба — так осторожно, как мог, сохраняя при этом нейтральное выражение лица. Г'Кар упал на пол, лицо его осунулось от усталости. Он что-то бормотал, не глядя на Лондо, — будто молитву. Тот поднялся сначала на корточки, а потом встал.

Гвардеец отвязал Г'Кара.

Картажье прошептал что-то ему на ухо, а потом ехидно улыбнулся, глядя на Лондо. Охранник подхватил Г'Кара под руки и оттащил к Лондо, бросив у его ног. Г'Кар успел подставить руки, чтобы не удариться лицом об пол, а потом рухнул, оставшись лежать ничком.

— Что? — сказал Лондо. В течение ужасающе долгого момента он смотрел на Г'Кара, чувствуя, как судорогой сводит живот, а в груди разливается мертвенный холод.

Чье-то дыхание обдало его шею. Лондо выдохнул от неожиданности, когда Картажье подошел сзади и схватил его за плечи.

— Он ведь твой, не так ли? — спросил Картажье. — Так почему бы тебе не показать, что ты с ним сделаешь? Я хочу это увидеть.

Он игриво подцепил брошь на шее Лондо.

— Будешь ли ты пытать его? Не думаю. Это не твой стиль. Он больше похож на домашнее животное, не так ли? Вот почему ты хочешь, чтобы он выжил. Ты бы держал его на поводке, а он бы смотрел, как ты творишь всякие вещи, которые он не позволил бы тебе, если бы мог. Тогда бы он понял, что ты победил.

Нет, подумал Лондо. Кровь застыла в жилах. Он посмотрел на Г'Кара, тот не шевелился.

— Это было бы чудесно, ваше величество, — сказал он, и его голову словно сковало льдом. Когда-то давным-давно, он мечтал о том, чтобы любым способом сокрушить Г'Кара и увидеть его на коленях.

Но не в роли игрушки.

Только не так.

А что, если Г'Кар в это поверит? Что, если он будет сопротивляться, и его убьют? Что, если он умрет, лишь бы не сдаваться? Что, если назло Лондо он вызовет ярость Картажье, разрушив их план?

Император снова засмеялся, дыша ему в ухо.

— Я почти завидую тебе, Моллари. Какая радость — видеть такого врага скорчившимся у ног, врага, который бы наблюдал, как растет моя слава и мое восхождение к божественности. Но, возможно, любимый слуга тоже сгодится, — добавил он, и два пальца пробежали по горлу Лондо. — Тебе бы это тоже подошло.

— Что? — прохрипел тот.

— Ошейник.

— Вечно следовать за вами, — придя в ужас, произнес Лондо, — это слишком большая честь для такого как я. Даже не знаю, что сказать.

— Ты говоришь, что недостоин, — ответил Картажье, — но тебе бы это понравилось. Знаю, что так. Если бы я встретил кого-то более великого, чем я сам, — если бы такое было возможно — то я бы последовал за ним в вечность, как и ты последуешь за мной, а твой ручной зверь последует за тобой.

Он наклонился к Лондо и добавил непринужденно:

— Он поднимается.

Лондо посмотрел вниз. Г'Кар заставил себя сесть на колени, тяжело дыша. Он взглянул на Картажье, а потом — на Лондо. Слабое подобие улыбки появилось на его лице. «Смотри, я еще на что-то способен, Моллари!»

Идиот, подумал Лондо, ублюдок, псих. Он что, хочет смерти? Даже животное умеет притворяться мертвым. Он положил руку на голову Г'Кара и нажал.

— Лежать. Я не приказывал тебе вставать. Ты должен повиноваться приказам, как и все мы.

Г'Кар фыркнул, улыбка снова появилась на его лице. Он сел, сложив руки, и снова посмотрел на него.

Он верит мне, подумал Лондо. Хотя бы соглашается подыграть, чтобы остаться в живых. Этого Лондо не ожидал. Он наклонился и похлопал Г'Кара по голове. Тот отшатнулся, но Лондо схватил его за подбородок и заставил смотреть вверх. Г'Кар приподнял бровь, глядя на него, как бы спрашивая, как лучше ему подыграть?

— Может быть, нам все же удастся как следует выдрессировать тебя.

— Ты научишь его всяким трюкам? — спросил Картажье.

— Обычно для этого требуется какое-то время, — ответил Лондо. — Хотя у меня есть идея. Может быть, вам будет удобнее смотреть с трона?

— О, я люблю представления, — воскликнул Картажье. Он неторопливо отошел и сел, наклонившись вперед в предвкушении.

Лондо шевельнул рукой и посмотрел вниз.

— Лежать!

Он не знал, подчинится ли Г'Кар добровольно, но времени, чтобы выяснить это, не было, поэтому он нажал сильнее, и Г'Кар упал под его давлением. Лицом и грудью на пол. Лондо улыбнулся и опустился перед ним на колено.

— Хорошо. А теперь — сидеть!

Г'Кар зарычал. Лондо схватил его за подбородок и дернул. Г'Кар сел, поддаваясь этому рывку.

— Хорошо. А теперь — трепещи!

Г'Кар слабо улыбнулся. Дрожь снова пробежала по его телу. Лондо закатил глаза.

— Да не так. Ты же выступаешь перед центаврианским императором, живым богом. Это самое главное представление в твоей жизни. А теперь дай мне руку.

Г'Кар посмотрел в сторону, на Картажье, на мгновение, а потом вытянул руку. Лондо взял ее и снова прижал пальцы: три, два — Г'Кар кивнул чуть заметно, — один, и тот дернул его к себе на колени.

— Итак, ваше величество, — сказал Лондо, начав поглаживать Г'Кара по голове и шее, как будто тот был капризным ребенком, — вам понравилось ваше персональное нарнское представление?

— О, да, очень понравилось, — ответил Картажье и наклонился вперед. — Почему никому не удавалось заставить его делать это? Почему только ты смог?

— Потому что мы его сломали, — ответил Лондо без запинки. — Большинство ваших придворных лишены воображения, но вы не такой. Г'Кар — член Кха'Ри, и самый упрямый из нарнов. Только живой бог, подобный вам, может заставить его кланяться, — и ваш покорный слуга, то есть я, заставил его танцевать для вас.

Г'Кар толкнул его локтем в бок. Лондо едва не вздрогнул, но сумел сдержаться, поэтому император ничего не заметил, — а значит, пока что их не казнят за наглость — тогда Лондо толкнул нарна локтем в ответ. Г'Кар застонал и навалился ему на плечо. Моллари решил, что если он переживет все это, то вернется в свои апартаменты и выпьет всю бутылку тридцатилетнего бривари одним махом. Выдержать ночь с истекающим кровью Г'Каром на собственных коленях было невозможно без предвкушения лошадиной дозы алкоголя, ожидающей после.

Деликатно прижав руку к груди, Картажье хихикнул:

— И что еще он умеет делать?

— Он был рожден рабом. Уверен, он знает много трюков. Мне просто надо выяснить, каких, — ответил Лондо.

— Пусть что-нибудь скажет, — подавшись вперед, сказал Картажье; его глаза блестели.

— Ты слышал приказ, — проговорил Лондо.

Г'Кар с шумом втянул воздух, а потом произнес на нарнском языке:

— Жаль, что в его роду было недостаточно кровосмешений. А то бы его подбородок мог так разрастись, что закрыл бы все лицо и мешал ему говорить.

Он замолчал, а потом произнес по-центавриански:

— Желаю императору унаследовать все достоинства своего рода.

— Это то, что он сказал? Я не понимаю по-нарнски.

Лондо быстро кивнул.

— Да я могу подтвердить, что это именно то, что он сказал на своем языке.

На лице Г'Кара снова появилась улыбка, а Лондо в ответ скривился. Если Г'Кар рассмешит его в такой серьезный момент, на их плане можно смело ставить крест.

Картажье смотрел на них, медленно поглаживая грудь круговыми движениями.

— А теперь пусть умоляет.

— Умоляет? — спросил Лондо. — О чем?

— О чем угодно, — ответил Картажье. — Пусть молит о твоей любви. О том, чтобы дожить до рассвета. Просто пусть это будет забавно.

Лондо поглядел на Г'Кара. Чтобы он — о, Великий Создатель, — чтобы Г'Кар выполнил такую команду? Он был гордым, и сегодня его уже заставили один раз потерять свою нарнскую гордость, чтобы остаться в живых ради своего народа. Сделает ли он это снова?

Но Г'Кар уже двигался прочь от Лондо. Он отполз настолько, насколько смог, потом поклонился, коснувшись лбом пола.

— Я умоляю, — сказал он, и его голос дрогнул. Его руки сжались, костяшки пальцев побелели. — Я умоляю позволить мне служить тебе, Моллари, — Г'Кар говорил, и Лондо слышал слезы в его голосе.

Лондо не мог ответить. Он не хотел этого. Он не хотел сломать его! Он не хотел!

Он услышал дыхание Картажье, быстрое и поверхностное, оно звенело у Лондо в ушах.

Г'Кар подполз ближе, и его лицо оказалось на уровне колен Лондо.

— Разве не этого ты хотел? Посадить меня на поводок?

Он посмотрел вверх и улыбнулся шире, начав истерически хохотать.

— Мы никогда не ладили на станции. Со времен конфликта на Рагеше 3, с самой первой встречи ты желал этого.

Лондо не отвечал. Он чувствовал, будто его сковал лед. Чувствовал, что Г'Кар вцепился пальцами в его ногу с той стороны, с которой император не видит. Нарн снова поднял брови. «Что не так, Моллари?»

Лондо заставил себя стряхнуть изумление. Нельзя сейчас поддаваться эмоциям. Удивительно, насколько убедительно удавалось Г'Кару играть — и это в полумертвом состоянии, истекая кровью.

— Запомни, — сказал он и слегка щелкнул Г'Кара по носу. — Ты служишь не мне, а императору. Я только посредник, тот, кто следит, чтобы все происходило так, как надо.

— Верно, — выдохнул Картажье. — Вы оба будете служить мне.

И он прижал пальцы к груди еще сильнее. Лондо с отвращением заметил шевеление под одеждой императора. Сердца Лондо бешено стучали.

Картажье продолжил:

— А теперь награди его.

— Как? — спросил Лондо. Обезболивающее, подумал он, бинты, медицинское лечение, чтобы нарн не умер от заражения крови к утру, ну же, Иларус, помоги мне!

Картажье откинулся назад на своем троне и задумался, обеими руками теребя рубашку на груди.

— У меня есть особенно блестящая мысль насчет этого, — заявил он, а потом снова наклонился вперед. — Поцелуй его!

Сердца Лондо оборвались. Г'Кар шевельнулся и сел, и ему пришлось быстро его подхватить, чтобы тот не упал.

— Но, ваше величество — сказал он, пока Г'Кар продолжал двигаться, и посмотрел на Картажье, — это же все равно что поцеловать животное.

— Знаю, — ответил Картажье. Глаза Лондо невольно снова уставились на шевеление под тканью рубашки, под его пальцами. — Ты же дрессируешь животных с помощью поощрения, не так ли? Что может быть лучшим поощрением для нарна, как не поцелуй центаврианина? Давай. Сейчас.

Лондо оглянулся на Г'Кара. Тот посмотрел на него долгим страдающим — не на самом деле страдающим, но измученным взглядом, который он обычно видел на лице Г'Кара во время их дипломатических встреч, тот взгляд, из-за которого они обычно шли напиваться и махать кулаками в Зокало. Этот взгляд как бы говорил: «Поверить не могу, он же полный идиот!»

Лондо хохотнул. Если бы они могли так же отмахнуться от Картажье, пойти в Зокало и завести там очередной спор о том, кто выглядит лучше: земные женщины или земные мужчины. Если бы они могли сейчас сидеть, глазеть на танцовщиц и упражняться на официантках в искусстве обольщения. Если бы только они могли устроить еще одну идиотскую заварушку, дубася друг друга, пока мистер Гарибальди не пришел бы их разнять, и все закончилось бы пьянкой в его кабинете. Если бы да кабы… но вот как все закончилось в итоге: миллионами смертей и Картажье на троне. У него не было выбора. И он поцеловал Г'Кара.

У Г'Кара был вкус крови. Его губы были покрыты засохшей коркой там, где кожа еще не потрескалась и не была содрана. Он вцепился в Лондо дрожащими руками, чтобы удержать равновесие. Лондо поддержал его под локти, и Г'Кар издал мягкий беспомощный стон.

Он никогда не думал о Г'Каре как о беспомощном. Этот нарн был живым землетрясением. Так что же это было? Или он причинил ему боль, не зная об этом? Эта мысль пронзила его холодом снова.

— Не ожидал, что ты будешь настолько податливым, — сказал он, скрывая вопрос под высокомерным тоном. — Не знал, что ты так падок на центавриан.

— После твоей жены они меня заинтересовали, — ответил Г'Кар и затрясся от смеха.

— И я надеюсь, что она кусалась, как… не знаю, как вы называете ядовитых змей, — сказал Лондо, и поцеловал его снова.

Г'Кар продолжал смеяться, прижимаясь к его губам, и Лондо подтянул его к себе, чтобы тот не упал. Картажье сунул руку под рубашку, и Лондо старался не обращать внимания на стоны, которые тот издавал, пока он целовал Г'Кара, а нарн смеялся, как трескающиеся камни.

— Продолжайте, — выдохнул Картажье, — скажите еще что-нибудь.

Г'Кар не мог унять смех.

— Я думал, что было бы забавно, — просипел он, — наставить рога Моллари, но не знал, — он снова засипел, — что мне это позже вот так аукнется!

Лондо поцеловал Г’Кара снова, прежде чем тот успел сказать то, что привело бы их к неминуемой гибели. Нарн ответил ему — словно ударом — обняв за талию. Моллари чувствовал на своей коже его влажную от слез щеку.

Дверь с грохотом распахнулась.

— Я принес бривари! — сказал запыхавшийся Вир, и Лондо буквально услышал, как шестеренки в голове помощника со скрипом остановились при виде него и Г'Кара.

Лондо оттолкнул Г'Кара, и тот осел, уткнувшись лицом в его плечо.

— Прекрасно, — сказал он. — Наполни бокалы для меня и его величества.

— Да, сейчас, — ответил Вир, заметив шевеление под рубашкой Картажье, и с преувеличенным вниманием уставился на бутылку бривари и бокалы. — Ваше величество, сколько вина вы бы хотели?

— Немного, — сказал Картажье, — Мне хочется оставить руки свободными.

— Мне налей до краев, — сказал Лондо, когда Вир быстро поднес бокал императору, а потом поспешил к нему и Г'Кару. — Хочу, чтобы мой тост за императора был большим.

— Конечно, — ответил Вир и налил ему полный бокал.

Лондо отпустил Г'Кара и поднял бокал.

— За императора.

— За меня! — ответил Картажье и выпил.

Лондо осушил бокал наполовину и задумчиво в него посмотрел. Неужели он действительно собирался совершить идиотский поступок да еще потратить на это хорошую выпивку? Но чем дольше он откладывал, тем хуже было Г'Кару.

— Ваше величество, может быть, и мой зверек поднимет тост за вас?

— Ты полагаешь, что животным полагается пить хорошее бривари? Нет, я так не думаю, — ответил Картажье. — Разве что ты заставишь его слизывать напиток с пола.

— Возможно, — сказал Лондо. — А знаете ли вы, что алкоголь, попав на открытую рану, причиняет много боли?

— Продолжай, — ответил Картажье.

Лондо наклонил бокал с бривари над спиной Г'Кара. Тот напрягся, содрогнувшись, а потом обмяк, повиснув на плече Лондо мертвым весом.

— Видите, ваше величество? Очень болезненно.

— Да уж, — ответил Картажье. Он некоторое время молчал, и под его рубашкой пробегали волны. — Думаю, что мне стоит оставить его при себе еще на какое-то время. Он слишком забавен, чтобы отсылать его. К тому же… — добавил он, — Мне хочется повторить представление.

— Конечно, ваше величество, — сказал Лондо и внутренне заорал. Они были так близки к тому, чтобы выбраться отсюда! Он ждал, что Г'Кар или посмотрит на него, или шевельнется, выдав те многочисленные ругательства, которые наверняка теснились в его голове так же, как и у Лондо. Но нарн молчал. Лондо похлопал его по плечу. Никакой реакции. Он толкнул Г'Кара и увидел, что голова его безжизненно повисла.

— Не думаю, что мы сможем еще что-то сделать этой ночью. Он в обмороке.

— И это как раз тогда, когда началось самое веселье, — простонал Картажье. Он оглянулся на гвардейца, и Лондо немного расслабился. Наконец-то взгляд Картажье был сосредоточен не на нем. — Ведь это было весьма возбуждающе, не так ли?

— Да, ваше величество, — ответил гвардеец, и Лондо бросил на него быстрый взгляд: он хотел убедиться, что сумел облить бривари все раны на спине, раз уж это был единственный способ промыть их здесь и сейчас. Лицо гвардейца было старательно безразличным, и лишь легкое трепетание век указывало на страх. — Если моя служба порадовала вас, то это возбуждающе.

Гвардеец знал, как обращаться с Картажье. Тем лучше для него. Лондо не испытывал особой симпатии к этому лакею, но по крайней мере, тот не получал удовольствия от их мучений и не был рад, когда Г'Кар обмяк на у Лондо на руках.

— Это было весьма возбуждающе! — хихикнул Картажье. Он встал, сняв свой шарф и швырнув его на пол. — Не хочешь поиграть со мной?

Гвардеец ненадолго заколебался, достаточно, чтобы страх снова промелькнул в его глазах, а потом кивнул.

— Конечно.

Лондо отвернулся. У гвардейца был такой же выбор, как и у него, когда он целовал Г'Кара. То есть, никакого. Ослушаться императора означало смертный приговор. Он не мог остановить Картажье, который уже уверенно расстегивал свою рубашку, — во всяком случае, не мог, не подвергая при этом опасности гвардейца, Вира и Г'Кара. Нельзя было рисковать.

— Если ваше величество позволит, — произнес Лондо, — я бы забрал моего питомца в камеру. Полагаю, что вы будете очень заняты этой ночью.

— Да, несомненно, — промурлыкал Картажье и махнул рукой, отсылая Лондо. — Забери его. Делай с ним, что хочешь. Пусть твой помощник тебе поможет.

— Да, — ответил Лондо. — Вир, возьми его под руку. Не думаю, что справлюсь в одиночку.