Три метлы (джен)

Октябрь в Шотландии в этом году выдался холодный и пасмурный. Дожди шли почти беспрерывно, а солнце появилось на небе всего пару раз, тут же снова спрятавшись за мгновенно набежавшими тучами. Сегодняшний день не стал исключением: дождь начался с самого утра, а к вечеру усилился и превратился в настоящий ливень.

Люди по такой погоде предпочитали отсиживаться в тёплых домах и не высовываться на улицу без лишней необходимости, так что большинство заведений Хогсмида пустовало. Даже в пабе «Три метлы» этим вечером скрывалось от дождя всего несколько посетителей. Волшебники заказали жаркое и выпивку и устроились за столиком рядом с очагом, потягивая горячий грог и негромко беседуя.

В пабе было тепло и уютно, огонь весело потрескивал в камине. Его отблески плясали на выстроившихся в ряд пузатых бутылях, на сияющих чистотой фужерах, на тёмных, отполированных до зеркального блеска, столешницах. По углам едва виднелись свешивающиеся с потолочных балок пучки душистых трав и кореньев. На стенах разместилась небольшая, но весьма любопытная коллекция амулетов, зачарованных на все случаи жизни: от нашествия вредителей и скисания пива до наводнения и извержения вулкана. А у камина на большой мохнатой шкуре вытянулся неподвижный, как сфинкс, огромный полосатый котище с кисточками на ушах — неизменный талисман заведения.

Сама мадам Розмерта сидела за стойкой, изредка зевала и лениво просматривала скопившуюся за неделю стопку «Ежедневного Пророка», время от времени окидывая свои владения довольным взглядом.

Тут звякнул колокольчик, и входная дверь распахнулась. Вместе с порывами холодного ветра и каплями дождя в бар влетел посетитель в темной мантии с капюшоном. Намётанный взгляд хозяйки различил смутно угадываемую под одеждой женскую фигуру. Незнакомка огляделась по сторонам и уселась за столик в самом темном углу, так и не сняв с себя насквозь промокшую мантию. Розмерта отбросила в сторону «Пророк» и подошла к посетительнице.

— Добрый вечер! Ну и погодка сегодня! Желаете чего-нибудь горяченького? — любезно обратилась она к гостье.

Волшебница её словно не услышала, продолжая сидеть молча и неподвижно, а потом будто очнулась, тряхнула головой, скидывая капюшон, и оказалась встрёпанной и промокшей Джиневрой Поттер.

— Виски! Бутылку! — решительно объявила миссис Поттер.

— И всё? — уточнила Розмерта, не дождавшись никаких дополнений к заказу.

— И всё! — раздраженно подтвердила Джиневра, поплотнее закутываясь в мокрую мантию, почему-то даже не подумав её высушить.

— Что-то случилось, дорогая? Как ваш супруг? С малюткой всё в порядке?

— Всё чудесно! — резко бросила ей разозлённая молодая женщина. — И моему ребёнку уже больше года! А у моего мужа свои дела и своя работа! Почему они должны мешать мне пить, что мне хочется, и работать, где мне нравится?! Что же это за жизнь такая?! — повысила она голос и со злостью ударила рукой по столу. Сидящие у очага волшебники обернулись на звук, но тут же снова вернулись к прерванному разговору. Джиневра закрыла лицо руками и сгорбилась на стуле, а Розмерта понимающе кивнула:

— Хорошо, сейчас принесу заказ, — и удалилась на кухню.

Спустя десять минут она вернулась в зал с подносом, на котором умещались мясной пирог, медовый кекс и две кружки с глинтвейном. Миссис Поттер всё так же сидела, уткнувшись лицом в ладони и изредка всхлипывая. Когда Розмерта подвинула к ней поднос с едой и невозмутимо уселась напротив, взяв себе одну из кружек, Джиневра подняла глаза и посмотрела на хозяйку с нескрываемым удивлением.

— Да вот, решила угостить за счет заведения, а то конец дня, наготовлена куча всего, а доедать некому. А виски я плеснула в глинтвейн, — сказала Розмерта, с улыбкой пододвигая напиток.

— Спасибо, — слабо улыбнулась миссис Поттер, обхватив двумя руками горячую кружку.

— Не поделитесь, какими ветрами вас к нам занесло? Школу навещали? — поинтересовалась Розмерта.

— Да нет, — поморщилась Джиневра. — Просто захотелось побродить по знакомым местам, подумать.

— В такую погоду? — округлила глаза трактирщица.

— Да я и не заметила, какая погода. Шла куда глаза глядят, аппарировала, снова шла… Просто нужно было побыть одной после того, как эта… — она проглотила ругательство и продолжила, явно кого-то передразнивая: — «Вам стоит определиться, чем вы собираетесь заниматься: спортом или ребенком», «мы не собираемся держать вас только за вашу фамилию», «либо тренируйтесь на равных с остальными, без поблажек, либо уходите из команды». И главное, я же понимаю, что она во многом права. Меня без проблем отпустили в отпуск, когда я забеременела, без вопросов разрешили вернуться в команду, не заводили разговоров в духе «уйдёшь за вторым и снова нас бросишь в самый сложный момент!» Но… Я так не могу! Меня же вечно нет дома, я постоянно на тренировках, а если ещё придётся уезжать… Сначала сборы, потом отборочный тур, потом сами соревнования… А в результате выходит, что я проторчу в Австралии почти два месяца!

Как я могу бросить Джеймса на такой срок?! Конечно, Гарри и мама всегда рады помочь мне с ним, но у Гарри работа, а мама уже не так молода, чтобы нянчиться с Джейми целыми днями. Да ещё и Флер с Одри ей часто своих малышек подкидывают. Как она с ними со всеми справится?! Да и как Джеймс будет без меня два месяца?! Он же ещё совсем маленький, ему будет страшно так долго без мамы. Но Гвеног настроена серьёзно: либо работай наравне, либо уходи и занимайся ребёнком. А я не знаю, что делать. Я всю жизнь хотела не быть похожей на маму! Я её безумно люблю, но превратиться в домохозяйку и постоянно заниматься только готовкой, уборкой и детьми… Нет, это не моё! Я так мечтала о карьере в квиддиче, стать известной спортсменкой. И у меня хорошие результаты и неплохое спортивное будущее, но… Не могу же я бросить своего ребёнка и видеть его раз в месяц! А иначе просто не получается. И что же мне делать? — Джинни снова всхлипнула.

— Для начала — поесть и перестать разводить сопли. Ты же не рыдала, даже когда Гарри в День влюблённых пошёл на свидание с той брюнеткой из Рэйвенкло. Лучше вон пирога съешь, он очень вкусный.

— Не рыдала, — подтвердила миссис Поттер, придвигая к себе тарелку с пирогом. — Я тогда жутко злилась и строила планы мести. Странно всё-таки: столько эмоций, нервов было, а сейчас вспоминаешь — и смешно становится.

— Так оно всегда и бывает, — пожала плечами Розмерта. — Это сегодня у тебя катастрофа и вопрос жизни и смерти на кону, а через пару лет ты и сегодняшнюю дату не вспомнишь.

— Может быть. Только, что делать сейчас, я всё ещё не знаю. Я и квиддичем хочу заниматься, и ребёнка не могу бросить. Эх! И почему нельзя разорваться?!

— Потому что если ты будешь разрываться, то из тебя получится плохая спортсменка и плохая мать. Не лучше ли стать кем-то одним, но хорошим?

— Наверное, ты права, — со вздохом согласилась Джинни. — Кажется, мне всё-таки придётся уйти из квиддича. Но чем же мне тогда заниматься, как жить? Я столько лет жила этим спортом, и теперь мне кажется, что моя жизнь закончится с уходом из команды.

— Не закончится, — фыркнула Розмерта, — моя же не закончилась.

— Твоя?.. В смысле… ты что, играла в квиддич?

— Обижаешь, я та самая ненормальная, которая принесла, попутно чуть не убившись, безоговорочную победу сборной Ирландии на Кубке мира в тысяча девятьсот семидесятом году.

— Что?! — выронив кусок пирога, Джинни в изумлении уставилась на неё круглыми глазами.

Довольная произведённым эффектом Розмерта откинулась на спинку стула и неторопливо начала рассказ.

— Квиддич я обожала с детства. Мой отец в свободное время любил сыграть с друзьями, а потом стал учить и меня с братьями. В детстве мы устраивали настоящие баталии, разбивая носы, ломая руки и пугая домашнюю живность. «Костерост» в нашем доме не кончался, а мама страшно ругалась, но всегда приходила полюбоваться на устраиваемые нами «чемпионаты мира» с участием нас и наших друзей, выступавших в качестве «гостей из-за границы». Эх, до чего же это было весело! Потом пришло время Хогвартса, и каждый из нас в своё время обязательно входил в факультетскую команду. Но связать жизнь с квиддичем из всей нашей семьи решила я одна. Помню, с каким ужасом и восторгом приходила на отборочные, как тренировалась днями и ночами, как падала на постель, ощущая вместо тела один большой синяк… За два года я сменила три команды, пока наконец не попала в обожаемых мной «Нетопырей Ньюкасла», и там-то и начался мой профессиональный взлёт.

Несколько раз наша команда побеждала на Чемпионате лиги, я сама дважды становилась чемпионом сезона по количеству забитых голов, и вот в двадцать пять лет меня пригласили в состав сборной Ирландии. Мерлин, как же я была счастлива и как настроена на победу! Перед Чемпионатом мира в тысяча девятьсот семидесятом мы не вылезали с поля, и наши усилия были вознаграждены — мы как-то легко, без особого напряжения вышли в полуфинал. Там, конечно, пришлось попотеть, но после пяти часов игры и, без ложной скромности признаюсь, во многом благодаря моим заслугам, мы победили сборную Канады. Это был триумф! Теперь нам оставалось самое главное — финал.

За Кубок мира предстояло побороться с Германией. Очень сильная команда! А ловец… Какой у них оказался ловец! Летал как птица! Наш Оскар тоже был талантливый мальчик, но Августу Рейтеру и в подмётки не годился. Поэтому мы старались вытянуть команду на числе забитых голов. Борьба развернулась кровавая, немцы играли достаточно грязно, да и мы уже давно не деликатничали. И вот, когда наша команда вела с отрывом в сто пятьдесят очков, Рейтер заметил снитч. Оскар был на другом конце поля, у него не осталось шансов, а немец вполне успевал схватить мячик. Но тогда у нас получался бы равный счёт, а мне уже хотелось закончить игру и закончить не просто так, а нашей безоговорочной победой! Квоффл как раз был у меня в руках, и я решила рискнуть. Знаешь, у меня до сих пор всё замирает при воспоминании об этом моменте. Взгляды почти всех были устремлены на Рейтера, и я изо всех сил рванула к кольцам. Но, конечно, это было непросто. Не успела я пролететь и половину поля, как немецкие охотники бросились мне на перехват. Они летели прямо навстречу, Рейтер уже вошёл в пике, а я не успевала... Самым разумным было бы затормозить, но я никогда не была разумной, а тогда и вовсе потеряла последние остатки инстинкта самосохранения. И я наоборот ускорилась до невозможности и понеслась вперёд, идя на таран.

В таких ситуациях все зависит от того, у кого из противников крепче психика. Ну, или у кого мозгов больше. Оказалось, что больше у немцев, потому что они в последнюю минуту все-таки свернули. А ведь я уже не смогла бы остановиться. Только не тогда, когда на кону стоит все, только не тогда, когда мои пальцы сжимают квоффл, а в ушах свистит ветер. И я пронеслась прямо к кольцам, не замечая больше никаких преград на своём пути к цели. И зря. Бладжер вынырнул в последний момент, когда я была уже почти на расстоянии броска. И нёсся он прямо на меня. Наверное, я ещё успевала вильнуть вбок, даже несмотря на набранную скорость, но забить гол у меня бы уже не вышло — я бы не смогла заново выбрать подходящую траекторию, а ведь комментатор уже радостно кричал: "Сейчас! Ещё немного — и он поймает снитч!", — и я послала всё к чёрту и продолжила полёт. Я успела бросить мяч и даже попала, хотя до сих пор удивляюсь, как мне удалось сделать это с такого расстояния. А в следующее мгновение в меня врезался бладжер, и я упала на поле с высоты восьмидесяти футов.

О том, что гол я забила одновременно с тем, как Рейдер поймал снитч, а благодаря моей самоубийственной выходке наша команда всё-таки победила, я узнала только через два дня, придя в сознание больнице Святого Мунго. Мой любимый «Нимбус» разлетелся буквально в щепочки ещё в воздухе, не выдержав столкновения с бладжером, меня саму собирали по кусочкам, потому что на мне практически не осталось живого места, зато моё имя славила вся страна. Пусть я и не слышала долгожданного объявления судьи о нашей победе, не присутствовала при вручении Кубка, не облетала стадион в победной эйфории, но я сделала это! Я принесла нашей команде победу! Мне в больницу ежедневно присылали горы цветов, открыток, подарков, а целители еле успевали выпихивать настойчивых фанатов, страстно желающих со мной пообщаться, — Розмерта мечтательно улыбнулась и отпила из своей кружки. — Дивное было времечко, жаль, что давно закончилось... Ну да и боггарт с ним!

— Но если благодаря тебе Ирландия выиграла Кубок мира, то почему же тебя выгнали из команды? Ты же стала звездой, героиней! Кто мог осмелиться на такое? — Джинни, всё время внимательно слушающая Розмерту, на последних словах просто вскипела от возмущения.

— Да никто меня не выгонял, попробовали бы они только! — фыркнула Розмерта. — Я сама ушла.

— Сама? — удивилась Джинни. — Но почему? В расцвете своей карьеры! Ты была молода, популярна, столько всего могла добиться...

— Я была развалиной, провалявшейся в больнице несколько месяцев, кряхтящей и стонущей от боли на каждом шагу. Да что там, первое время даже передвигаться не могла без посторонней помощи. Но бросать квиддич сначала и не думала. Да, мне предстояли длительные и тяжёлые тренировки, чтобы вернуть себе прежнюю форму, но трудности меня никогда не пугали. Я выбрала себе цель и была твёрдо намерена идти к ней. Хотя мне было тяжело, ужасно тяжело. И очень больно. Мой позвоночник, после падения превратившийся в пыль и буквально по кусочкам собранный заново гениями из Мунго, ужасно меня мучил. Мне стало просто невыносимо сидеть, стоять, даже лежать, что уж говорить о том, чтобы взобраться на метлу. После долгого лечения боли стали не такими сильными, но колдомедики вынесли печальный вердикт: навсегда те не уйдут, а любая физическая активность будет вызывать их усиление.

Тут, казалось бы, и требовалось задуматься об уходе на покой, но у меня этого и в мыслях не было. Я рассудила: после тренировок у меня и так всё болит, а значит, болью больше, болью меньше... И с новыми силами бросилась тренироваться. Занималась я много и усердно, но это не могло отменить того факта, что за время своего лечения и валяния в больнице я многое пропустила. И когда пришло время отборочных соревнований в сборную Ирландии к Кубку тысяча девятьсот семьдесят четвертого года, я с удивлением заметила среди кандидатов много новых, интересных лиц. Особенно мне запомнилась одна девочка, рыженькая охотница "Кенмарских коршунов" Мэрид Моран. Она была хороша, бойкая такая, шустрая. Разве что опыта ей недоставало.

— Постой, ты сказала: "Мэрид Моран"? Та самая Моран, которая в составе сборной Ирландии победила на Чемпионате мира в девяносто четвёртом?

— Она самая. И она много где побеждала, очень уж талантливая девочка. Но тогда её дорога в большой спорт только начиналась. И так уж вышло, что я стояла на её пути. Двух охотников отобрали почти сразу, они были опытные и талантливые игроки, а нам с Моран выпало сражаться за место последнего охотника в Сборную. У меня уже образовались неплохой список побед и репутация, но я возвращалась после почти двухлетней паузы и постоянно мучилась от боли. У неё присутствовали талант и куча юношеского энтузиазма, но катастрофически не хватало опыта. В целом, шансы выглядели примерно одинаково, хотя я всё равно оставалась сильнее. Но знаешь, когда мы начали играть, и я увидела, как она играет, как она борется, как горит "квиддичем"... Я увидела в ней себя. Семь лет назад я точно так же безумствовала на отборочных, так же была готова умереть на поле, но войти в команду. А сейчас... Запал почему-то прошёл. Нет, конечно же, я собиралась биться до последнего, но всё это словно по привычке, без внутреннего огня. А в ней он горел, и какой!

И я тогда подумала: а стоит ли мне продолжать цепляться за уже изжившую себя мечту? Стоит ли мне ежедневно забивать эти голы, мучаясь от боли? Нет, я бы, наверное, смогла. Собралась бы с силами, сцепила зубы... Но зачем? Ведь я уже добилась того, о чём раньше не могла и мечтать. Я выиграла Кубок чемпионата мира, я испытала этот сладкий миг триумфа. Так не стоило ли уступить дорогу тем, кому ещё только предстояло покорить все вершины и завоевать все призы? Спорт — это искусство. Такое же как живопись, музыка, литература. И как в любом искусстве гения от ремесленника здесь можно отличить по горящим огнём глазам. У Мэрид они горели, а у меня нет. И я поняла, что быть гением уже не могу, а ремесленником — не хочу. Таскаться изо дня в день на тренировки, перебарывать боль и всё равно больше никогда не занимать прежних высот, постепенно съезжая всё ниже и ниже? Я такой жизни не хотела. И я поддалась Мэрид. У нас состоялись классические испытания: выполнить пятнадцать бросков в кольца, пока остальные члены команды всячески нам мешают. У кого наберется больше голов — тот и входит в Сборную. Моран выбила четырнадцать из пятнадцати, я — тринадцать. Многие оказались удивлены, но мне это уже было неважно. Я видела, как светилась Мэрид, и чувствовала, что поступила правильно. И время подтвердило мою правоту: пусть в тысяча девятьсот семидесятом наша Сборная и проиграла французам за вход в полуфинал, но Моран показала себя прекрасно: забила одиннадцать голов из восемнадцати и в дальнейшем выступала очень и очень достойно.

Так что я никогда не жалела о своём таком спонтанном уходе из квиддича. И без него моя жизнь складывалась очень даже интересно. Хотя это было позже, а вот на тот момент... После проигранных отборочных я ушла из "Нетопырей Ньюкасла". Ребята не особенно радовались, но не особенно и горевали. А я осталась перед открытой дверью в неясное будущее. Легко сжечь все мосты в прошлое, куда сложнее выбрать новый путь. Я легко оборвала все старые связи, но что делать дальше — не знала. На какой-то момент мне, как и тебе, показалось, будто моя жизнь кончена, более того, я сама её разрушила. Совершенно не представляла, как рассказать об этом родителям и братьям, ведь они всегда так за меня болели, так поддерживали во всём. И я так же, как и ты, отправилась бродить, чтобы собраться с мыслями.

То есть сначала я решила навестить своего бывшего декана. Она была очень мудрой женщиной и всегда умела дать хороший совет. Тогда за чашкой чая я выплакала ей все свои горести и сомнения. Рассказала о законченной карьере, о Чемпионате, о травме, о рыжей Моран и о своём идиотском добровольном проигрыше. Она тогда внимательно выслушала меня, а потом сказала фразу, которую я никогда не забуду. Она сказала: "Иногда, чтобы победить, нужно проиграть". И знаешь, я как-то воспрянула духом и снова поверила в правильность своего выбора. Но, что делать дальше — всё ещё не представляла. И тогда я отправилась гулять по окрестностям Хогвартса.

К вечеру забрела в Хогсмид и решила зайти в старый и грязный кабак "Три". Вообще-то, изначально в названии было ещё какое-то слово, но половина вывески со второй частью уже давно отвалилась. Я была там всего однажды — во время своего первого похода в Хогсмид. Любопытно же, как удержаться? Но мне не понравилось: грязь, паутина и запустение как-то не вдохновляли на повторный визит. А тут отчего-то захотелось зайти. Я сидела за самым приличным, и всё равно на глазах разваливающимся столиком, баюкала кружку, из которой не рисковала пить, потому что безоара у меня с собой не было, и наблюдала за тем, как хозяин этого заведения — грязное и заросшее существо невнятной половой и видовой принадлежности — приканчивает очередную мутную бутыль с алкоголем. И мне как-то так жалко стало это паб. Он был такой же, как моя жизнь: грязный, бесполезный, почти пустой... А ведь мог бы приносить своему хозяину пользу и радость. Просто в нём, словно в моей жизни, нужно было навести порядок. И едва я подумала об этом сравнении, меня осенило. Быть спортсменкой международного уровня довольно выгодно, и за время своей карьеры я успела скопить неплохую сумму. На покупку и ремонт паба её хватало с лихвой. Хозяин не стал торговаться и с восторгом ухватился за первую предложенную цену. Я переплачивала, а он был только рад избавиться от надоевшей ему до смерти дыры.

Но дело в том, что я видела уже не дыру, а дом. Дом, в котором нуждалась и который нуждался во мне. Новый путь, новый смысл жизни, — Розмерта прервалась и задумчиво огляделась по сторонам, рассматривая свой паб так, словно впервые его увидела, а потом довольно улыбнулась. — Ты не представляешь, какой кошмар тут творился! Мне даже страшно было за уборку браться, но я со свойственным мне безрассудством без промедления бросилась в самое пекло. Первой новой вещью, появившейся в этом доме, стала метла. Не спортивная, а самая обычная, ни капельки не волшебная, предназначенная исключительно для подметания полов. В этом была какая-то своеобразная закономерность, некая ирония судьбы: это была третья метла, которую я держала в руках за последние десять лет, и она, как и две её предшественницы, сыграла важную роль в моей жизни. Первая — мой любимый «Нимбус-1500» — разломалась в щепки после столкновения с бладжером, но на ней я победила, на ней исполнила свою мечту. На второй метле — купленном на смену «Нимбусу» «Чистомете-6» — я проиграла. Проиграла добровольно, по собственному выбору, осознанно решив изменить свою жизнь и уступить путь Моран, полагаю, это тоже была победа. А третья оказалась обычной метлой для уборки, и благодаря ей я привела в порядок не только запущенный паб, но и собственную судьбу. Так что я победила в третий раз.

И когда с ремонтом и уборкой моего приобретения было покончено, и пришло время придумывать для него название, я без сомнений начертала на вывеске: "Три метлы", — Розмерта снова прервалась и отпила из кружки. — Дело пошло на лад на удивление быстро. Ко мне охотно приходили ученики и преподаватели Хогвартса, жители Хогсмида, волшебники со всех концов магической Британии. Мой паб становился всё популярнее и популярнее, поток клиентов не иссякал. А однажды ко мне пришла Мэрид Моран, и мы проболтали весь вечер. Если честно, сначала я очень удивилась, когда она изъявила желание пообщаться, — мы ведь до этого почти и не разговаривали, а тут такой энтузиазм. Но ей нужно было выговориться, да и мне, пожалуй, тоже. Она ведь тогда прекрасно поняла, что не от внезапно проклюнувшегося косоглазия у меня мячи в противоположную от колец сторону летели. Рассказывала про свою жизнь и свои успехи, благодарила. Я тоже рассказывала и убеждала: не за что благодарить. Я ведь сделала это не только для неё, но и для себя. Я выиграла, вопреки всему, чего ещё было желать? — Розмерта закончила свой рассказ и замолчала.

Джинни задумчиво теребила давно высохшую рыжую прядь и смотрела на пылающий в очаге огонь.

— Хорошая история, — наконец сказала она. — Вот только странно, что я её раньше не слышала. Ты же выиграла Кубок чемпионата мира, выступала на международных соревнованиях, была настоящей звездой, а в Хогвартсе об этом словно и не ведал никто. Да и вне Хогвартса... Тебя же все должны знать, а никто и не помнит. Как же так?!

— Ну так сколько лет с тех пор прошло, кому нужны истории тридцатипятилетней давности, — пожала плечами Розмерта. — Да и неинтересно оно никому, кроме меня.

— Мне интересно, — горячо возразила Джинни. — И я уверена, многим другим тоже было бы очень важно узнать эту историю. Просто кто-то должен донести её до них, рассказать им! Вот если бы написать статью и разместить в "Квиддичном обозрении"! От восторженных фанатов отбоя не было бы! Да что там, я уверена: и читатели "Пророка" тоже были бы заинтересованы.

— Да, могло бы выйти неплохо. Вот только как-то у здешних дверей не бьются жаждущие моего интервью журналисты, и никто не горит желанием увековечить на бумаге воспоминания старой трактирщицы, — фыркнула Розмерта.

Джинни открыла рот, собираясь что-то сказать, и тут же резко закрыла. Помолчала некоторое время, бездумно глядя в пустоту и беззвучно шевеля губами, после чего решительно тряхнула головой и объявила:

— Я придумала! Я запишу твою историю! Ведь я же не обязана полностью забыть о квиддиче. Я могу просто перестать играть, но при этом заняться спортивной журналистикой. А то вечно такое впечатление, будто статьи о квиддичных матчах пишут люди, метлу ни разу в жизни не видевшие. А у меня большой опыт и слог, говорят, неплохой. На седьмом курсе я писала статьи для подпольного журнала "Отряда Дамблдора", и ребята меня хвалили. Так почему бы мне теперь не заняться этим профессионально? Сначала можно работать дома, а потом, когда Джеймс подрастет, я смогу ездить в командировки. Действительно, всю жизнь ведь не пролетаешь! Однажды все равно придётся уйти и заняться чем-то другим. Так почему бы не сделать этого сейчас? Решено! Я сегодня же сяду за написание статьи! А как закончу, отошлю её в редакцию!

Глаза Джинни горели, она вся прямо светилась предвкушением и энтузиазмом и уже продумывала план будущего рассказа.

— Ну вот видишь, — улыбнулась Розмерта, — а то "жизнь кончена", "что дальше делать", "больше нечего желать". А как отвлеклась от своего угнетенного состояния, так сразу и «что делать» ясно, и жизнь только начинается.

— Да, Розмерта, ты права. Спасибо тебе огромное, ты меня просто спасла! Не знаю, что бы я делала, если бы не встретилась сегодня с тобой.

— Да будет тебе, в случае твоего успеха, я тоже в накладе не останусь, — отмахнулась Розмерта и, поймав удивленный взгляд Джинни, пояснила: — После такой рекламы у меня прибавится клиентов, так что твоя инициатива радует меня вдвойне.

Джинни звонко расхохоталась, откидываясь на спинку стула.

— Ты чудо, Розмерта! Привела меня в чувство, а то я ведь уже думала: все двери передо мной закрыты, и больше не будет ничего.

— Если какая-то дверь закрылась перед тобой, стоит оглянуться по сторонам — возможно, рядом окажется открытая дверь, и кто знает, куда она приведёт, — философски подытожила Розмерта, допивая свой глинтвейн.

А Джинни только согласно кивнула, мысленно сделав себе пометку обязательно включить эту красивую фразу в статью.

Через месяц в "Пророке" вышла небольшая биографическая зарисовка "Три метлы" за авторством Джиневры Поттер. В ней рассказывалось о жизненном пути Розмерты Райан, в прошлом — известной квиддичной чемпионки, а ныне — хозяйки популярного паба в центре Хогсмида. Читатели восприняли статью с огромным энтузиазмом, и в последовавшие за её выходом несколько недель в заведении мадам Розмерты оказалось совершенно невозможно найти хоть один свободный столик. Бойкий стиль и острый язык миссис Поттер также были оценены по заслугам, и вскоре она на постоянной основе вошла в штат "Ежедневного Пророка". В будущем её статьи не раз вызывали восторг и восхищения читателей, но Розмерта Райан всегда оставалась одной из самых преданных поклонниц литературного таланта миссис Поттер. Последнюю часто можно было увидеть в пабе "Три метлы", обговаривающей с хозяйкой новый сюжет или работающей над статьёй прямо за своим любимым столиком.

А однажды к увлечённо о чём-то беседующим мадам Розмерте и Джиневре Поттер присоединилась Мэрид Моран, известная охотница из Ирландской лиги, зашедшая перекусить и выпить сливочного пива. Весь вечер они шумно обсуждали последние квиддичные новости, с горящими глазами спорили и размахивали руками, а под конец вечера Джинни обратилась к Мэрид:

— А теперь ты просто обязана рассказать это всем. Ты ведь не откажешься дать мне интервью? Беседа с таким бойцом на страницах нашей газеты поднимет тираж до небес.

— И твои гонорары тоже? — усмехнулась Мэрид. — Не откажусь. Только настоящий боец у нас Розмерта, не чета нам всем. Ты только оглянись вокруг, какое волшебство она сотворила! А я ведь помню, какая дыра была здесь прежде, — и она обвела рукой уютный зал паба. — Когда судьба загоняет тебя в угол, преврати его в райский уголок!