Вернуться и остаться собой (джен)

Лу­не над Брил­лом, как и Сол­нцу, бы­ло всё рав­но, что имен­но ос­ве­щать. Её тус­клое си­яние с тру­дом про­бива­лось сквозь зе­лено­ватое не­бо, от­равлен­ное ис­па­рени­ями от кот­лов с чу­мой, ко­торую не­ус­танно из­го­тав­ли­вали ал­хи­мики и ап­те­кари От­рёкших­ся.

И сей­час этот не­вер­ный свет ед­ва рас­се­ивал тем­но­ту на клад­би­ще Брил­ла. Оно бы ни­чем не от­ли­чалось от клад­бищ дру­гих го­родов, ес­ли бы не мно­жес­тво раз­ры­тых мо­гил, да вы­воро­чен­ных над­гроб­ных кам­ней и плит. На дне мо­гил си­рот­ли­во ле­жали об­ломки гро­бов и лох­мотья са­ванов и пок­ры­вал, в ко­торые обо­рачи­вали умер­ших.

Брилл уже дав­но стал го­родом От­рёкших­ся, а те не слиш­ком-то сле­дили за сво­им клад­би­щем — нет­ро­нутые мо­гилы за­рас­та­ли сор­ной тра­вой, раз­ры­тые же по­нем­но­гу за­пол­ня­ла дож­де­вая во­да и вся­кий му­сор, а ос­колка­ми над­гроб­ных плит да­же мос­ти­ли са­мые пло­хие до­роги; не про­падать же доб­ру.

Так и оди­ноко­го ры­царя смер­ти, си­дяще­го сей­час здесь, пря­мо на тра­ве, скрес­тив но­ги и об­ду­мыва­юще­го уви­ден­ное им на ру­инах Лор­де­рона, не вол­но­вали ос­квер­нённые чу­жие мо­гилы. При­ехав в го­род и нем­но­го поб­ро­див сре­ди жал­ких ос­татков ког­да-то прек­расных зда­ний, улиц и пар­ков род­но­го го­рода, те­перь на­селён­ных ред­ки­ми От­рекши­мися, а в боль­шинс­тве — бе­зоб­разны­ми по­гани­щами, ко­торые вы­зыва­ли от­вра­щение да­же у не­го, он при­шёл в Брилл, что­бы отыс­кать свою мо­гилу и за­хоро­нения сво­ей семьи.

По­вез­ло, что нек­ро­ман­ты Пле­ти поч­ти не тро­нули тот учас­ток, где из­давна хо­рони­ли мно­гие по­коле­ния его ро­да. Единс­твен­ной раз­ры­той мо­гилой здесь ос­та­лась его собс­твен­ная. И слов­но в нас­мешку, над­гроб­ный ка­мень с над­писью то­же ока­зал­ся цел. «Зал­на­ри Пат­гре­лейн» — имя те­перь зву­чало для не­го чуж­до, по­тому что на са­мом де­ле имя нич­тожно ма­ло зна­чит для дваж­ды умер­ше­го и вос­кре­шён­но­го, дваж­ды ока­зав­ше­гося в се­тях Пле­ти. Чу­ма, смерть, вос­кре­шение во­ином Ко­роля-Ли­ча, по­ходы вмес­те с ар­ми­ей вур­да­лаков. По­том был крат­кий миг на­деж­ды, ког­да он по­чувс­тво­вал, что во­ля По­вели­теля сла­бе­ет, и на­шёл в се­бе си­лы пе­рей­ти в стан От­рекших­ся. Но дол­го во­евать на их сто­роне ему не приш­лось: он по­гиб от зак­ли­нания чер­нокниж­ни­ка, а ког­да оч­нулся, ока­залось, что сно­ва слу­жит Ко­ролю-Ли­чу, но те­перь уже не как ря­довой во­ин, а как ры­царь смер­ти, один из офи­церов, ко­ман­ду­ющих си­лами Пле­ти.

При­ходи­лось ему и уби­вать лю­дей, как прос­то кресть­ян, так и при­вер­женцев Ало­го Ор­де­на, и ра­зорять их по­селе­ния и ча­сов­ни, и он это де­лал, по­тому что та­ков был при­каз и та­кова бы­ла во­ля его ко­роля. Все его чувс­тва и эмо­ции по­нем­но­гу уга­сали и ат­ро­фиро­вались, но пол­ностью стать рав­но­душ­ным кус­ком ль­да, как ос­таль­ные, он так и не смог. Во мно­гом это­му пос­по­собс­тво­вала ко­рот­кая бе­седа с Ан­ту­аном Брэ­ком, зна­комым по преж­ней жиз­ни, то­же став­шим От­рёкшим­ся, ко­торо­го ему приш­лось каз­нить — ино­го вы­хода не бы­ло. Сна­чала на­поми­нания о прош­лом и их сра­жени­ях про­тив Пле­ти ни­чего в нём не за­дели, но Ан­ту­ан прос­то умо­лял Зал­на­ри не за­бывать ска­зан­но­го им, и бо­роть­ся. И впрямь, он по­чему-то не за­был. Ре­зуль­та­том ста­ло то, что од­нажды, под пред­ло­гом по­гони за убе­га­ющей жер­твой, он спас че­лове­чес­ко­го ре­бён­ка, до­везя его до бли­жай­шей де­рев­ни, ко­торую ещё не ра­зори­ли, и су­нув в ру­ки пе­репу­ган­ной жен­щи­не, от­крыв­шей дверь и сбив­чи­во бор­мо­тав­шей что-то про сквер­ну Пле­ти на нём. Но ре­бён­ка и не­боль­шой ме­шочек с зо­лотом она всё-та­ки взя­ла.

В той па­мят­ной бит­ве про­тив Ко­роля-Ли­ча у Ча­сов­ни Пос­ледней На­деж­ды он то­же сде­лал всё, что мог, ос­во­бодив­шись от влас­ти Пле­ти и став ры­царем Чёр­но­го Клин­ка, но, как ока­залось, это­го бы­ло не­дос­та­точ­но — по всем до­рогам, по ко­торым он ехал до Ор­грим­ма­ра, в не­го пле­вали, ос­кор­бля­ли, а то и швы­ряли, чем ни по­падя — гни­лые яб­ло­ки, ба­наны и по­мидо­ры бы­ли ещё са­мым бе­зобид­ным. Сро­ков при­бытия во дво­рец вож­дя ему ник­то не ус­та­нав­ли­вал, по­это­му он без заз­ре­ния со­вес­ти свер­нул од­нажды ночью с на­мечен­но­го пу­ти, на­мере­ва­ясь доб­рать­ся сна­чала до ру­ин Лор­де­рона и Брил­ла. Ес­ли уж он так ну­жен — его по­дож­дут, а нет — и без не­го спра­вят­ся, та­ких как он, в са­рони­товых ла­тах, те­перь мож­но бу­дет хоть ло­патой грес­ти при же­лании, они ра­зош­лись из Аке­руса по все­му Азе­роту, прим­кну­ли кто к Ор­де, кто к Аль­ян­су, вер­ну­лись ту­да, где и бы­ли при жиз­ни. Толь­ко вот сто­ило ли? Лич­но он ис­крен­не счи­тал, что не сто­ило, и луч­ше все­го им ос­та­вать­ся са­мим по се­бе, но воз­ра­жать ко­ман­ди­рам ор­де­на бы­ло се­бе до­роже, им неп­ре­мен­но хо­телось по­казать, что Ры­цари Чёр­но­го Клин­ка — сов­сем не то же са­мое, что ры­цари смер­ти Ко­роля-Ли­ча. Зал­на­ри счи­тал эти на­деж­ды бре­дом, осо­бых ил­лю­зий он не пи­тал, и знал, что для боль­шинс­тва жи­вых су­ществ Азе­рота они нав­сегда ос­та­нут­ся от­родь­ями Пле­ти, но со­об­ра­жения бла­гора­зум­но дер­жал при се­бе.

Он оч­нулся от вос­по­мина­ний и сно­ва пос­мотрел на мо­гилы. Ма­ма, сес­тра, брат, отец — вот они, все ле­жат здесь, под скром­ны­ми оди­нако­выми над­гро­би­ями. Они по­лучи­ли по­кой. А ему те­перь странс­тво­вать, вы­пол­няя чу­жие рас­по­ряже­ния и при­казы до тех пор, по­ка его те­ло не рас­сыплет­ся от вре­мени, или по­ка его не нач­нут под­во­дить ра­зум и па­мять, и он не прев­ра­тит­ся окон­ча­тель­но в без­моз­гло­го зом­би.

Зал­на­ри скри­вил гу­бы в злой ус­мешке. Не дож­дутся! Хва­тит с не­го и без­воль­но­го под­чи­нения Ко­ролю-Ли­чу. И членс­тво в Ор­де­не и власть Ко­роле­вы-бан­ши или Ор­ды — он не бу­дет с этим спо­рить, он не круг­лый иди­от, бун­то­вать в от­кры­тую. Но что он бу­дет сам по се­бе от­ве­дён­ное ему судь­бой вре­мя, он ре­шил ещё по до­роге сю­да. И бу­дет де­лать всё, что­бы ник­то не пов­то­рил его судь­бу.

Ры­царь ещё раз не­доб­ро ус­мехнул­ся, кив­нул ка­ким-то сво­им мыс­лям и быс­трым ша­гом нап­ра­вил­ся к клад­би­щен­ским во­ротам, где ос­та­вил сво­его вет­рокры­ла.