Кодовое имя "Комар" (джен)

На центральной площади столицы маленького королевства проходила ярмарка. Все как положено: горластые торговцы, со всех сторон декламирующие преимущества именно их товаров; таинственные шатры гадалок, знахарей и прочих шарлатанов; небольшой помост для заезжих артистов в лице пары акробатов, жонглера и скрипача; и, неотъемлемый атрибут подобных сборищ, огромная разношёрстная толпа.

Не то, чтобы подобные мероприятия были редкостью для коренных горожан, коих на них бывало не так уж много. Скорее, наоборот. Но пройти, не задев кого-нибудь плечом или какой-нибудь другой частью тела, по узким тропкам-проходам между вплотную стоящих палаток с товарами было сложно — сельское население съехалось со всех концов небольшой страны, стараясь и поучаствовать в столичной жизни, и прикупить что-нибудь, ну или наоборот, продать.

Среднего роста, суховатый, но крепкий, мужчина преклонного возраста со спутанными, длинной до плеч, темно-русыми с проседью волосами и такой же короткой бородой случайно задел зазевавшуюся женщину. Судя по полноте и пышному парчовому платью, та если и не относилась к высшему сословью, в деньгах явно не нуждалась.

— Смотри куда прешь, оборванец! — баском возмутилась дама, с недовольством и брезгливостью посмотрев на того маленькими невыразительными глазами из-под кустистых бровей и отодвинулась подальше.

Тот и хотел бы что-то ответить, но дранная мешковатая одежда, покрытая таким слоем пыли и грязи, что становилось невозможным определить ее изначальный цвет, не позволяла этого сделать. Поэтому он лишь пробурчал что-то неразборчивое, отдаленно напоминающее извинения, и продолжил пробираться сквозь толпу.

Подойдя поближе к сцене, мужчина внимательно огляделся по сторонам, отчаянно пытаясь поверх голов всего окружающего плотного людского моря что-то рассмотреть. Найдя искомое, он уверенно, но старательно лавируя, что б никого не задеть, двинулся к небольшому темно-фиолетовому шатру, с нарисованной над входом желтой пятиконечной звездой.

Дойдя до своей цели и не обнаружив перед входом и намека на очередь, седоватый растерял всю свою уверенность. Но, потоптавшись на одном месте, как бы сомневаясь, все же вошел внутрь.

Внутреннее убранство, точнее его практически полное отсутствие (ну не брать же в расчет стол и лавку), а так же тяжелый мрак, разгоняемый только одной свечой, расположившейся возле входа, несколько смутили посетителя.

— Ну, проходи, коли пришел, — услышал он чей-то хрипловатый мужской голос, в нерешительности замерев у входа. Однако, проходить к покосившемуся старому столу из темного рассохшегося дерева и его компаньонке, короткой лавке в таком же плачевном состоянии, не спешил.

— Чего столбом встал? Проходи, кому говорю! — послышался тот же голос.

Теперь мужчина смог определить откуда раздавался голос — от стола. А именно, от дальней его половины, находившейся в тени благодаря скудному освещению.

На этот раз, оборванец не стал и далее испытывать терпение хозяина голоса и, в пару шагов преодолев расстояние до лавки, сел перед по-прежнему невидимым собеседником.

— Ну, и что тебе нужно, неуверенный? — со смешком поинтересовался тот.

— Мне… я хотел бы заключить сделку, — в начале предложения голос мужчины предательски дрогнул, но потом выровнялся.

— Какую еще сделку? — недоуменно поинтересовался голос.

Мужчина сердито посмотрел на столешницу, будто именно она была виновата в том, что собеседник мало того, что отказывался его понимать, так еще столь неуважительно «тыкал» ему. Сжав кулаки, он сквозь зубы, едва ли не по слогам от еле сдерживаемой злости, произнес:

— Вы знаете, о какой сделке речь. Я достаточно долго путешествовал по миру, ища того, кто смог бы мне помочь, чтобы быть наверняка уверенным, что обратился куда нужно. Я все о вас знаю.

— Действительно все? — с наигранным ужасом отозвался собеседник. Ответом ему послужил не очень уверенный кивок. Заметив это, обладатель заметно развеселился и продолжил: — И что же именно тебе известно?

— Вы появляетесь на всех ярмарках, которые проводятся шестого числа, вне зависимости от места, где они проходят, иногда, даже находитесь одновременно на нескольких. После посещения Вашего шатра люди либо бесследно исчезают, либо сильно меняются: кто обзаводится талантом, кто деньгами, кто красотой… Либо еще чем-нибудь, чего у них до этого не было. А спустя некоторое время умирают.

— Ну, и что в этом такого? Все когда-нибудь умирают. А что до приобретений… с чего ты взял, что я имею какое-либо отношение к этим обстоятельствам?

— Люди говорят.

— Ну, это только малая часть так говорит, — явно издеваясь, и даже не пытаясь это скрыть, протянул собеседник, — а большая часть считает, что я самый обычный шарлатан.

— Вы не шарлатан, — уверенно сказал мужчина, наконец поднимая взгляд от столешницы и пытаясь рассмотреть хотя бы очертания собеседника, но безуспешно.

— Допустим, но лишь на мгновение, что я действительно не обманщик. И что тогда?

— Я заключу с вами сделку.

— Вот как? И какова же ставка?

— Моя душа.

— Душа говоришь? А на кой она колдуну?

— Не знаю, но у остальных вы забирали именно ее.

Невидимый глазу собеседник замолчал, явно обдумывая предложение. Затем, словно сочтя цену если и не приемлемой, то весьма любопытной, тот щелкнул пальцами, зажигая этим незамысловатым движением десяток свечей позади себя.

Не сказать, что их пламя было ярким, но из-за резкой смены освещения оборванец на несколько секунд зажмурился. Когда же он осторожно открыл глаза, часто моргая, и все же смог разглядеть собеседника, то не смог сдержать разочарованного вздоха.

Перед ним, развалившись в резном кресле из черного дерева, стоявшем немного в отдалении от противоположного края стола, сидел молодой мужчина лет двадцати семи отроду. Черноволосый и чернобровый, со светло-карими, почти желтыми, глазами, он имел очень светлую кожу молочного оттенка, которая сильно контрастировала с винно-красным… чем? Седоватый не мог определить название одеяния мальчишки, как он про себя уже успел окрестить своего собеседника, так как никогда не видел подобной одежды. Однако, верхняя часть одеяния, не полностью прикрывающая нижнюю рубаху черного цвета (так же странного покроя, как и вся остальная одежда) с расстегнутым воротником, отдаленно напоминала кафтан, а нижняя — брюки. Материал же, из которого было сделано все это облачение, тоже казался мужчине абсолютно незнакомым.

— Ну, закончил меня рассматривать? — ухмыльнулся «мальчишка». — Правда, отличный костюм? Последняя коллекция, называется «Гранатовые реки». И не надо делать такое лицо! Можно подумать, ты у нас главный модник, — заметив скривившееся лицо мужчины, возмутился он. Следует заметить, весьма наиграно.

— Ну, не модник конечно… но этот шутовской наряд бы точно не надел, — хмуро сообщил седоватый, а в ответ услышал лишь громкий смех.

Смеялся молодой мужчина в странном костюме долго и со вкусом, иногда даже слегка ударяя ладонью по столу. Видимо, таких хороших шуток он давно не слышал.

Седовласый не очень понимал, что такого смешного он сказал, но терпеливо ждал, когда хозяин шатра отсмеется, думая стоит ли сказать поганцу, что нельзя так непочтительно со старшими разговаривать. В итоге, не столько поняв, сколько почувствовав, что этого человека лучше не злить, промолчал.

— Ха, шутовской наряд, ха, такое и не придумаешь нарочно, — вытирая слезы от смеха, и все еще немного посмеиваясь, наконец смог хоть что-то сказать уже видимый собеседник. — Эх, ты меня хорошо повеселил. Это теперь точно будет шуткой недели в аду. А чего это ты так на меня вылупился? Или ты правда думал, что обычному колдуну может понадобится чья-то душа? — поинтересовался «малец», все еще веселясь.

— Так вы…

Оборванец не закончил предложение — голос не захотел подчинятся испуганному хозяину. Вытаращив глаза и беззвучно шевеля губами, мужчина разрывался между желанием перекрестится и чувством самосохранения: оно отчаянно вопило, что этого лучше не делать.

— Я — кто?

Житель преисподней заинтересованно подался вперед, будто боясь пропустить ответ на свой вопрос.

— Вы — черт?

Казалось, для того что бы ответить, седоватый собрал все свои внутренние силы и теперь, когда ответ прозвучал, готов был упасть в обморок не то от страха, не то от бессилия.

— Черт говоришь? Хм, интересная теория. И почему же ты так решил? — заинтересованно, без капли злости, поинтересовался черноволосый, вновь откидываясь на спинку своего вычурного кресла.

Казалось, тот миролюбивый тон, с которым его спросили о такой важной вещи, успокоил мужчину.

— Вы сами сказали, что вы не человек. А кто еще может, кроме колдунов может попросить душу?

— Ну, не знаю. Может, их начальник?

— Сатана?

— Именно.

— Нет, вы не он.

— Почему же ты так решил?

После того, как прозвучал последний вопрос, оборванец неожиданно понял, что задан он был гораздо более искренне, чем остальные. Видимо, на этот раз, собеседнику было действительно интересно услышать ответ.

— Ну, вы уж не обижайтесь, но Сатана не стал бы каждый месяц выбираться на ярмарки. У него, поди, и других, более важных, забот много… грешников пытать, например. А вот посылать каждый раз своих слуг он вполне может. К тому же, это объясняет, почему, иногда, шатры есть сразу на нескольких ярмарках. Да и ваш внешний вид…

— А что с ним не так? — недоуменно поднял брови вопрошающий.

— Ну… в то что черт может сменить свой облик на человеческий, я еще могу поверить — надо же как-то в доверие людям входить…

— Погоди-погоди… а зачем менять то?

Как ни странно, оборванец не заметил ничего странного в этом вопросе.

— Ну, как? Люди же могут испугаться копыт, хвоста и пятака. А уж про рога, да, тем паче, шерсть, я и вовсе молчу. Эдак можно и передумать сделку заключать, — высказал свое мнение он.

— Хм, интересная мысль. Ну, а, допустим, если у Сатаны дел лишних нет, и захочется ему выбраться в люди, так сказать, что ему помешает… как ты там выразился… облик сменить?

В этом вопросе, мужчина, погрязший в своих теориях, тоже не углядел ничего необычного.

— Так как же? Кто ж ему позволит?

— Кто запретит?

— Ну так, известно кто — Бо… — чуть не ляпнул, войдя в раж, мужчина, но в последний момент себя одернул. — Я имею в виду… — и сопроводил свои слова пальцем, указывающим куда-то в пыльный купол шатра. Тот, в ком он распознал черта, посмотрел туда, куда он указывал, но не найдя там ничего, кроме залетной мухи, вновь рассмеялся.