Кодовое имя "Комар" (джен)

На центральной площади столицы маленького королевства проходила ярмарка. Все как положено: горластые торговцы, со всех сторон декламирующие преимущества именно их товаров; таинственные шатры гадалок, знахарей и прочих шарлатанов; небольшой помост для заезжих артистов в лице пары акробатов, жонглера и скрипача; и, неотъемлемый атрибут подобных сборищ, огромная разношёрстная толпа.

Не то, чтобы подобные мероприятия были редкостью для коренных горожан, коих на них бывало не так уж много. Скорее, наоборот. Но пройти, не задев кого-нибудь плечом или какой-нибудь другой частью тела, по узким тропкам-проходам между вплотную стоящих палаток с товарами было сложно — сельское население съехалось со всех концов небольшой страны, стараясь и поучаствовать в столичной жизни, и прикупить что-нибудь, ну или наоборот, продать.

Среднего роста, суховатый, но крепкий, мужчина преклонного возраста со спутанными, длинной до плеч, темно-русыми с проседью волосами и такой же короткой бородой случайно задел зазевавшуюся женщину. Судя по полноте и пышному парчовому платью, та если и не относилась к высшему сословью, в деньгах явно не нуждалась.

— Смотри куда прешь, оборванец! — баском возмутилась дама, с недовольством и брезгливостью посмотрев на того маленькими невыразительными глазами из-под кустистых бровей и отодвинулась подальше.

Тот и хотел бы что-то ответить, но дранная мешковатая одежда, покрытая таким слоем пыли и грязи, что становилось невозможным определить ее изначальный цвет, не позволяла этого сделать. Поэтому он лишь пробурчал что-то неразборчивое, отдаленно напоминающее извинения, и продолжил пробираться сквозь толпу.

Подойдя поближе к сцене, мужчина внимательно огляделся по сторонам, отчаянно пытаясь поверх голов всего окружающего плотного людского моря что-то рассмотреть. Найдя искомое, он уверенно, но старательно лавируя, что б никого не задеть, двинулся к небольшому темно-фиолетовому шатру, с нарисованной над входом желтой пятиконечной звездой.

Дойдя до своей цели и не обнаружив перед входом и намека на очередь, седоватый растерял всю свою уверенность. Но, потоптавшись на одном месте, как бы сомневаясь, все же вошел внутрь.

Внутреннее убранство, точнее его практически полное отсутствие (ну не брать же в расчет стол и лавку), а так же тяжелый мрак, разгоняемый только одной свечой, расположившейся возле входа, несколько смутили посетителя.

— Ну, проходи, коли пришел, — услышал он чей-то хрипловатый мужской голос, в нерешительности замерев у входа. Однако, проходить к покосившемуся старому столу из темного рассохшегося дерева и его компаньонке, короткой лавке в таком же плачевном состоянии, не спешил.

— Чего столбом встал? Проходи, кому говорю! — послышался тот же голос.

Теперь мужчина смог определить откуда раздавался голос — от стола. А именно, от дальней его половины, находившейся в тени благодаря скудному освещению.

На этот раз, оборванец не стал и далее испытывать терпение хозяина голоса и, в пару шагов преодолев расстояние до лавки, сел перед по-прежнему невидимым собеседником.

— Ну, и что тебе нужно, неуверенный? — со смешком поинтересовался тот.

— Мне… я хотел бы заключить сделку, — в начале предложения голос мужчины предательски дрогнул, но потом выровнялся.

— Какую еще сделку? — недоуменно поинтересовался голос.

Мужчина сердито посмотрел на столешницу, будто именно она была виновата в том, что собеседник мало того, что отказывался его понимать, так еще столь неуважительно «тыкал» ему. Сжав кулаки, он сквозь зубы, едва ли не по слогам от еле сдерживаемой злости, произнес:

— Вы знаете, о какой сделке речь. Я достаточно долго путешествовал по миру, ища того, кто смог бы мне помочь, чтобы быть наверняка уверенным, что обратился куда нужно. Я все о вас знаю.

— Действительно все? — с наигранным ужасом отозвался собеседник. Ответом ему послужил не очень уверенный кивок. Заметив это, обладатель заметно развеселился и продолжил: — И что же именно тебе известно?

— Вы появляетесь на всех ярмарках, которые проводятся шестого числа, вне зависимости от места, где они проходят, иногда, даже находитесь одновременно на нескольких. После посещения Вашего шатра люди либо бесследно исчезают, либо сильно меняются: кто обзаводится талантом, кто деньгами, кто красотой… Либо еще чем-нибудь, чего у них до этого не было. А спустя некоторое время умирают.

— Ну, и что в этом такого? Все когда-нибудь умирают. А что до приобретений… с чего ты взял, что я имею какое-либо отношение к этим обстоятельствам?

— Люди говорят.

— Ну, это только малая часть так говорит, — явно издеваясь, и даже не пытаясь это скрыть, протянул собеседник, — а большая часть считает, что я самый обычный шарлатан.

— Вы не шарлатан, — уверенно сказал мужчина, наконец поднимая взгляд от столешницы и пытаясь рассмотреть хотя бы очертания собеседника, но безуспешно.

— Допустим, но лишь на мгновение, что я действительно не обманщик. И что тогда?

— Я заключу с вами сделку.

— Вот как? И какова же ставка?

— Моя душа.

— Душа говоришь? А на кой она колдуну?

— Не знаю, но у остальных вы забирали именно ее.

Невидимый глазу собеседник замолчал, явно обдумывая предложение. Затем, словно сочтя цену если и не приемлемой, то весьма любопытной, тот щелкнул пальцами, зажигая этим незамысловатым движением десяток свечей позади себя.

Не сказать, что их пламя было ярким, но из-за резкой смены освещения оборванец на несколько секунд зажмурился. Когда же он осторожно открыл глаза, часто моргая, и все же смог разглядеть собеседника, то не смог сдержать разочарованного вздоха.

Перед ним, развалившись в резном кресле из черного дерева, стоявшем немного в отдалении от противоположного края стола, сидел молодой мужчина лет двадцати семи отроду. Черноволосый и чернобровый, со светло-карими, почти желтыми, глазами, он имел очень светлую кожу молочного оттенка, которая сильно контрастировала с винно-красным… чем? Седоватый не мог определить название одеяния мальчишки, как он про себя уже успел окрестить своего собеседника, так как никогда не видел подобной одежды. Однако, верхняя часть одеяния, не полностью прикрывающая нижнюю рубаху черного цвета (так же странного покроя, как и вся остальная одежда) с расстегнутым воротником, отдаленно напоминала кафтан, а нижняя — брюки. Материал же, из которого было сделано все это облачение, тоже казался мужчине абсолютно незнакомым.

— Ну, закончил меня рассматривать? — ухмыльнулся «мальчишка». — Правда, отличный костюм? Последняя коллекция, называется «Гранатовые реки». И не надо делать такое лицо! Можно подумать, ты у нас главный модник, — заметив скривившееся лицо мужчины, возмутился он. Следует заметить, весьма наиграно.

— Ну, не модник конечно… но этот шутовской наряд бы точно не надел, — хмуро сообщил седоватый, а в ответ услышал лишь громкий смех.

Смеялся молодой мужчина в странном костюме долго и со вкусом, иногда даже слегка ударяя ладонью по столу. Видимо, таких хороших шуток он давно не слышал.

Седовласый не очень понимал, что такого смешного он сказал, но терпеливо ждал, когда хозяин шатра отсмеется, думая стоит ли сказать поганцу, что нельзя так непочтительно со старшими разговаривать. В итоге, не столько поняв, сколько почувствовав, что этого человека лучше не злить, промолчал.

— Ха, шутовской наряд, ха, такое и не придумаешь нарочно, — вытирая слезы от смеха, и все еще немного посмеиваясь, наконец смог хоть что-то сказать уже видимый собеседник. — Эх, ты меня хорошо повеселил. Это теперь точно будет шуткой недели в аду. А чего это ты так на меня вылупился? Или ты правда думал, что обычному колдуну может понадобится чья-то душа? — поинтересовался «малец», все еще веселясь.

— Так вы…

Оборванец не закончил предложение — голос не захотел подчинятся испуганному хозяину. Вытаращив глаза и беззвучно шевеля губами, мужчина разрывался между желанием перекрестится и чувством самосохранения: оно отчаянно вопило, что этого лучше не делать.

— Я — кто?

Житель преисподней заинтересованно подался вперед, будто боясь пропустить ответ на свой вопрос.

— Вы — черт?

Казалось, для того что бы ответить, седоватый собрал все свои внутренние силы и теперь, когда ответ прозвучал, готов был упасть в обморок не то от страха, не то от бессилия.

— Черт говоришь? Хм, интересная теория. И почему же ты так решил? — заинтересованно, без капли злости, поинтересовался черноволосый, вновь откидываясь на спинку своего вычурного кресла.

Казалось, тот миролюбивый тон, с которым его спросили о такой важной вещи, успокоил мужчину.

— Вы сами сказали, что вы не человек. А кто еще может, кроме колдунов может попросить душу?

— Ну, не знаю. Может, их начальник?

— Сатана?

— Именно.

— Нет, вы не он.

— Почему же ты так решил?

После того, как прозвучал последний вопрос, оборванец неожиданно понял, что задан он был гораздо более искренне, чем остальные. Видимо, на этот раз, собеседнику было действительно интересно услышать ответ.

— Ну, вы уж не обижайтесь, но Сатана не стал бы каждый месяц выбираться на ярмарки. У него, поди, и других, более важных, забот много… грешников пытать, например. А вот посылать каждый раз своих слуг он вполне может. К тому же, это объясняет, почему, иногда, шатры есть сразу на нескольких ярмарках. Да и ваш внешний вид…

— А что с ним не так? — недоуменно поднял брови вопрошающий.

— Ну… в то что черт может сменить свой облик на человеческий, я еще могу поверить — надо же как-то в доверие людям входить…

— Погоди-погоди… а зачем менять то?

Как ни странно, оборванец не заметил ничего странного в этом вопросе.

— Ну, как? Люди же могут испугаться копыт, хвоста и пятака. А уж про рога, да, тем паче, шерсть, я и вовсе молчу. Эдак можно и передумать сделку заключать, — высказал свое мнение он.

— Хм, интересная мысль. Ну, а, допустим, если у Сатаны дел лишних нет, и захочется ему выбраться в люди, так сказать, что ему помешает… как ты там выразился… облик сменить?

В этом вопросе, мужчина, погрязший в своих теориях, тоже не углядел ничего необычного.

— Так как же? Кто ж ему позволит?

— Кто запретит?

— Ну так, известно кто — Бо… — чуть не ляпнул, войдя в раж, мужчина, но в последний момент себя одернул. — Я имею в виду… — и сопроводил свои слова пальцем, указывающим куда-то в пыльный купол шатра. Тот, в ком он распознал черта, посмотрел туда, куда он указывал, но не найдя там ничего, кроме залетной мухи, вновь рассмеялся.

Смеялся нечистый, как и в прошлый раз, долго и со вкусом. Кое-как отсмеявшись, он перевел взгляд на мужчину и спросил:

— С чего ты решил, что он, — тут служитель преисподней повторил жест мужчины, так же указав на муху, — не позволит Сатане менять облик? Почему он тогда чертям этого запретить не может?

— Так ясно же: черти — прислужники Сатаны, над ними у всевышнего власти нет. А Сатана — его слуга, хоть и бывший. Должна же была над ним сохранится хоть какая-то власть.

— Бывший… Хм, необычно ты рассуждаешь, комедиант. Мне это нравится. Так и быть, поделюсь с тобой небольшим секретом. Я не черт, я Сатанаэль или, как привыкли говорить люди, Сатана. Ну, ну, не переживай ты так, убивать я тебя не буду. И, если ты со мной еще немного поболтаешь, может даже помогу. За плату, разумеется.

Заметив, что седоватый испугался так, что не то, что слово вымолвить не может, а еще и скоро поседеет окончательно, нечестивый сжалился и поставил перед ним стакан с водой. Мужчина залпом, скорее автоматически, чем понимая что делает, тут же его осушил, но лучше ему явно не стало. Тогда Сатана еще раз наполнил стакан, до краёв. На этот раз, самогоном.

Это помогло. Оборванец, хоть и поперхнулся им поначалу, но, прокашлявшись, уже осознано выглушил стакан «успокоительного».

— Возможно, тебе интересно, почему я лично занимаюсь этим?

Дождавшись утвердительного кивка правитель преисподней продолжил:

— Видишь ли, чтобы ответить на этот вопрос, придется начать издалека. Моя работа и обязанности сильно отличаются от тех, которые описаны в вашей религии. Например, ключевая ошибка допущена еще в самом начале: я, мол, возгордился, поднял бунт и был изгнан.

Так вот, никакого бунта я не поднимал. Когда были сотворены люди, действительно произошел небольшой конфликт: люди были очень уж свободолюбивы и не желали подчинятся общепринятым в Эдеме правилам, что очень мешало всем другим жить. Но опять же, я никого не подбивал на протесты, просто у меня оказалось довольно много единомышленников, которые сами решили со всем разобраться, прикрываясь моим именем.

Тут все закончилось довольно мирно: мы предложили отцу сделку по которой он отменяет людям все правила и выставляем лишь одно, касательно плодов древа познания добра и зла. Помнишь, что было потом?

— Ева съела яблоко.

— Не совсем, но суть верна. Запрет был нарушен и… — заметив, что мужчина немного приоткрыл рот, пораженно смотря на него, будто хотел что-то сказать, но не решался, Сатанаэль прервался. — Говори.

— Ева съела не яблоко?

— Ну… на этот вопрос я ответить не смогу, он крайне некорректен, — заметив разочарование и непонимание на лице оппонента, дьявол решил пояснить. — Видишь ли, людей изначально было вовсе не двое, как сказано в Библии. Их было несколько сотен тысяч. Кстати, те люди сильно отличались от современных внешним видом и умом, причем в худшую сторону. Сразу говорю — никого из ребра не делали, создали изначально два пола.

На лице мужчины отразилось явное непонимание. У него возникло чувство, будто дьявол просто водит его за нос, вещая небылицы, ибо поверить в то, что женщины не продолжение мужчины, а равные ему существа, житель средневековья просто отказывался.

— Так вот. Кто первым его, плод то есть, съел, неизвестно. Но известен другой факт: для того чтобы его отведать собрали целый отряд из лучших воинов, на случай, если оно будет охраняться. И все, кто пришли нарушить правило, его съели. Причем, им по одному фрукту было мало и они все дерево ободрали, не оставив ни одного плода. А оно, да будет тебе известно, плодоносит всего раз в сто пятьдесят лет! В общем, запрет был нарушен, а для людей срочно подготовили новый дом — Землю.

После последнего предложения Сатанаэль замолчал и, приложив кончики указательного и среднего пальца правой руки к виску, о чем-то задумался, невидящим взглядом уставившись в стол.

О чем думал хозяин преисподней оборванец не ведал, да и задумываться об этом не хотел. Ему и так хватало информации, причем с избытком. У несчастного уже голова шла кругом от того, что сказал ему дьявол. К тому же, он мучительно пытался понять где правда, а где — вымысел. Но слишком долго пребывать в своих размышлениях ему не дали.

— Извини, срочный вызов от разработ… в смысле, от ученых, — спустя какое-то время, отнимая руку от виска и возвращая ее на подлокотник, произнес Сатанаэль.

— Мне не за что вас извинять, — вежливо ответил оборванец. И это было правдой: он решительно не понимал, что за ученые и, тем более, что такое «срочный вызов».

— Так, мы остановились на изгнании людей из Эдема. Насколько ты мог понять, и до этого, и после, я все еще был при высоком чине и не отлучен от Всевышнего. Так почему же мной так страшат? Обо всем по порядку.

Итак, люди были изгнаны. Все, без исключения. Так же, как и в Эдеме, они не хотели следовать никаким правилам и даже не особо пытались создать хоть какие-то общие законы, из-за чего вскоре разразился полнейший хаос. Несколько раз человечество даже оказывалось под угрозой вымирания.

Тогда, Всевышний решил, что за ними, то есть вами, надо присматривать, и определил Землю под опеку своего сына, Иисуса, дав ему в помощь треть ангелов.

Это принесло свои плоды: через какое-то время люди поддались коррекции, но возникла проблема — из-за того, что люди расселились практически по всему земному шару, они…

— Простите, господин Сатанаэль, — кажется, самогон благоприятно повлиял на организм, и теперь мужчина хоть и побаивался задавать вопросы, но все же решился уточнить: — так выходит, Земля — это шар?

— Ну, если упрощенно, то да, — дьявол, казалось, ничуть не огорчился, что его прервали вопросом. Даже наоборот, ему это немного понравилось: он любил поговорить, но постоянно работать в режиме монолога его огорчало. Особенно, когда собеседник не понимал его, но боялся уточнять. — Между прочим, первым из людей это понял еще грек Эратосфен пятнадцать веков назад. Только мы не об этом сейчас. Впрочем, если после этого разговора ты решишь сотрудничать со мной, у тебя будет возможность узнать обо всем интересующем тебя подробней.

Люди расселились по земному шару, но были крайне недружелюбны друг к другу и Иисус с ангелами решили, что в этом виновато то, что они совершенно забыли про Всевышнего. Это было правдой, на тот момент прошло много столетий с момента изгнания и из-за того, что у многих общин не было даже письменности (а те, у которых была, постоянно уничтожались другими, менее умными, но гораздо более воинственными) знание об этом было утрачено.

Тогда Иисус решил напомнить им о своем отце, вот только была еще одна проблема: у каждой общины было свое представление о правильном укладе в жизни, очень часто настолько разный, что невозможно было создать образ единого им покровителя. Выход был один — рассказать каждой общине о Всевышнем отдельно.

Но все, как один, приняли посланников Бога за Богов, как бы странно это не звучало. Именно так появились первые религии, которые вы сейчас называете языческими.

И это тоже было бы неплохо, но вот беда — все растолковали слова посланников как им удобнее. То есть, они, конечно, старались следовать законам, составленными ими на свое усмотрение со слов Иисуса, вот только у многих эти законы разнились. Однако, небольшой прогресс все же произошел — войн стало несколько меньше, да и люди стали немного прогрессировать.

Тогда Всевышний решил, что неплохо бы поддержать это начинание и создал новую должность, на которою и назначил меня. Должность называется «Ответственный за поддержание религий». В основном моя роль заключалась в том, чтобы вместе с сотней моих ближайших соратников отслеживать совсем уж ужасные проступки людей и карать их за это. А религии тем временем развивались, появлялись новые...

Ну чего ты опять затрясся? Расслабься, ты вполне хороший человек и проступков, за которые я мог бы тебя покарать, у тебя нет. Полегчало? Тогда продолжим…

— Простите, господин Сатанаэль, — не удержался от вопроса оборванец. — Так выходит, что карает людей не Б… не Ваш господин, а Вы?

— Ну, сейчас это немного упразднено. Я уже давно никого сам не караю. Ну, только в случае фатальных ошибок, способных повлечь смерть тысяч людей. И то редко: мои заместители успешно с этим справляются. А что в этом такого?

— А как вы с этим справляетесь? Я верю, что вы очень сильны, но как вы понимаете, когда пересечена черта?

— Есть два основных параметра — первое, это то, что я не человек и способен видеть больше вас, — этот вопрос пришелся Сатанаэлю не очень по вкусу, но он все же решил ответить: он слишком любил иногда пообщаться со смертными. Причем, исключительно, с адекватными, а это была большая редкость. — А второй — свод законов, составленный Всевышним, который определяет не только нарушения, но и наказания за них. Ему придерживаюсь и я, и все кто работает со мной.

— Вот как, — не то что бы этот ответ был предельно понятен седоватому, но суть он уловил. — Простите, что перебил Вас.

— Прощаю. К тому же, я ведь тебе все это объясняю, чтобы ты понял реальные мои задачи. А как ты поймешь, если не будешь понимать, о чем я тебе говорю?... — Немного задумчиво ответил Сатанаэль. — Так, карать. Так вот, сейчас моя главная задача — это ответственность за управление Адом. Ну, что бы наказания соблюдались, с работниками все было хорошо, ну, и что бы души вовремя уходили на перерождения.

Чего ты так глаза вылупил? На сову стал похож. Все верно, перерождение. И это касается всех душ. Только одни, те что были хорошими, дожидаются реинкарнации в хороших условиях. Вторые, что были умерены в своих поступках и желаниях, но которых нельзя причислить ни к плохим, ни к хорошим, отправляются сразу на перерождение, чтоб, так сказать, определились побыстрее. А вот третьи, плохие души, совершившие действительно дурные дела, сначала проходят «исправительные» работы, а потом только идут на перерождение. Это, к сожалению, не всегда помогает. На этот случай существуют особые правила для тех, кто не поддается корректировке и из жизни в жизнь совершает злодеяния, но тебе о них рано пока знать.

И вот теперь, наконец, я подошел к главной теме: что ты хочешь от меня? Не буду скрывать, я давно прочел твою судьбу в твоих глазах, но в мысли лезть не стал. Впрочем, все равно догадываюсь примерно, о чем будет твоя просьба. Но хочется, что бы ты самостоятельно озвучил свои мысли. Итак?

— Господин Сатанаэль, коль уж вы изволили прочесть мою судьбу, то вам известно, что я еще три года назад был старостой небольшой, но весьма процветающей деревни в соседнем королевстве. Однако, не смотря на все мои старания, деревня была разрушена за ночь и давно уж не существует. Ее уничтожили вампиры. Они высосали кровь из всех жителей, кроме одной девчонки, успевшей сбежать в лес, которая мне и поведала потом, что произошло. Я и сам-то уцелел чудом — задержался на ночь в соседней деревне, куда к племяннице ездил.

С кровососами и связана моя просьба: попросите вампиров, хоть я и не знаю, распространятся ли на них ваша, без сомнения, большая власть, больше не уничтожать целые поселения людей. Уж не знаю, зачем эти твари существуют, с какой целью и кем были созданы, но я никому не пожелаю своей участи… — в конце речи голос у оборванца стал совсем глухим от еле сдерживаемых эмоций. Он сомкнул руки перед собой и уставился в столешницу.

Ожидая ответа, мужчина глотал сухие слезы, вспоминая свою семью, друзей, да и просто всех тех, о ком заботился, как староста, и всех кого считал семьей. Молчание затягивалось. Седоватый нерешительно поднял взгляд на ангела, считавшегося в народе падшим, и увидел на его лице неподдельное удивление. Такой взгляд он видел до этого всего несколько раз, когда сообщал родовитым господам, что обучен грамоте. Но видеть такое выражение лица у подобного собеседника было очень странно.

— Так говоришь, попросить их не уничтожать целые селения? И за это ты готов отдать свою душу? — пораженным голосом спросил Сатанаэль.

— Так и есть, господин, — подтвердил тот, твердо смотря на собеседника, показывая этим взглядом, что не отступится от принятого решения.

— Что ж… Я должен об этом подумать, причем обстоятельно. Как тебя хоть зовут, удивительный ты человек?

— Фроуин, господин.

— Фроуин, посиди пока тут, я скоро вернусь.

С этими словами «Ответственный за поддержание религий» растворился в воздухе, оставив мужчину в одиночестве. Спустя мгновение, перед ним появился кувшин с разбавленным вином, стакан, и тарелка с кусками свежего хлеба и только что приготовленного мяса. Рассудив, что коль кроме него тут никого нет, Фроуин решил покушать. Тем более, что последние сутки он почти ничего и не ел.

Уже закончив трапезу и с удовольствием похлебывая маленькими глотками разбавленное вино, в такой пропорции к воде скорее напоминавшее виноградный сок, Фроуин в очередной раз задумался, правильно ли сделал, что пришел в этот шатер. По всем его рассуждением выходило, что это было верное решение, даже если дьявол наврал ему о настоящем положении дел. Ибо никто другой, кроме него, исключая, разве что, Бога-отца и Бога-сына, не смог бы ему помочь. А как попросить об этом божеств так, что б они наверняка услышали и исполнили его желание, он не знал. Пробовал, много раз, но то ли он неправильно молился, то ли вносил не достаточную плату в храм (много он дать не мог, когда сгорела его деревня, сгорело и все его имущество, а на работу брали только разнорабочим, где много не получишь), но это не помогало.

А тут вон оно как сложилось! Да если Сатанаэль выполнит его просьбу, он с радостью отдаст ему свою душу, даже если придется ради этого испытывать вечные муки в Аду. А если слова про перерождение правда, то они даже не будут вечными. А уж пострадать какое-то время он согласен. Настрадался уж вдоволь за последние годы, так и ничего, еще потерпит. Он силен духом.

За этими размышлениями он сразу и не заметил, как свечи, пылавшие за креслом хозяина шатра вдруг резко потухли, погружая во мрак, разогнать который безуспешно пыталась единственная оставшаяся гореть свеча при входе. Не успел Фроуин подивиться подобному и понять, что произошло, как ответ был получен.

«Фроуин, я сейчас занят, поэтому садись на мое место и прими гостя. Выслушай, что он желает и почему. Если решишь, что его желание глупо и не достойно выполнения, на твой взгляд, то прогони его, сказав, что подобной ерундой не занимаешься. Если желание будет благородное, вроде твоего, скажи, что б пришел к закату. То же самое скажи, если желание алчное, корыстное или злое. Все ясно?» — прозвучал у него в голове голос Сатанаэля. Мужчина так растерялся, что даже не подумал возражать, а лишь кивнул, надеясь, что ангел поймет его согласие.

«Вот и хорошо, приступай тут же», — велел голос, все так же звучавший в голове. — «Ах да, как уйдет, можешь вернуться на свое место. Я буду где-то через полчаса. Постарайся к моему возвращению все разрешить. Если вдруг посетитель буйный попадется, щелкни пальцами, от этого свечи позади зажгутся, они на этот звук настроены. Этот трюк всех впечатляет.»

Фроуин поспешил послушаться. Стараясь как можно быстрее оказаться на том конце стола, мужчина пролез под столешницей, больно ударившись о нее затылком. Сдавленно ойкнув, он приложил руку к голове, прикидывая, насколько сильным был удар, но тут же забыл о боли, поскольку полог шатра приоткрылся, являя его взору дородного мужчину, примерно одного с ним возраста. Бывший староста поспешил сесть в кресло.

Посетитель, в свою очередь, с недовольным видом оглядывал убогую обстановку, заметно брезгливо скривив нос, когда взгляд наткнулся на лавку для посетителей и стол (тут бывший староста с удивлением обнаружил, что посуда со стола куда-то пропала). Выглядел он явно не нуждающимся в средствах. Одних массивных перстней на его толстых пальцах насчитывалось три, и все золотые. «Купец, наверное», — подумал Фроуин.

— Есть кто? — спросил новоприбывший густым баском, по-прежнему держась у входа и не закрывая полог.

— Есть, есть, — подражая манере речи Сатанаэля, ответил бывший староста с ленцой. Он уж забыть успел, что кресла, на котором он сидит, а значит и его самого, не видно. — Проходи, коль пришел. И полог задерни, чудеса выпускаешь на волю, — от себя ляпнул он, беспокоясь, чтоб его не заметили.

Судя по лицу пришедшего, это хоть и не убедило его в приятности обстановки, но все же произвело некоторое впечатление, ибо тот поспешил задернуть полог.

Удивительное дело: хоть горела всего одна свеча, но из кресла, каким-то непостижимым образом, было все хорошо видно. Чего не скажешь о противоположной стороне: купец, пытаясь пройти в полумраке к скамейке, запнулся и в итоге не сел, а скорее рухнул на нее. Та под его внушительным весом противно заскрипела, по выдержала.

— Как у тебя темно, — недовольно пробасил посетитель, — эдак и убиться недолго!

— Это не у меня темно, это ты подслеповат к старости стал, — внутренне дрожа, но не давая отразиться волнению на голосе, спокойно ответил Фроуин. — Чуть лавку мне не сломал, а она от деда досталась, всю его силу впитала. Где б я еще такую раздобыл бы? — вовсю фантазировал он, решив, что с такими как торговцы, пусть и предполагаемые, лучшая защита — нападение.

— Ну есть немного, подслеповатым стал, что правда, то правда, — пошел на попятную тот, не желая ссорится с «могучим колдуном». В его голосе было слышно легкое уважение: он явно не догадывался, что про плохое зрение его собеседник просто угадал. И тут же перешел к делу: — Так что, поможешь?

— С чем тебе помочь-то?

— А то ты сам не видишь! Про зрение-то сразу сказал, значит и остальное знать должен.

— Думаешь, так легко судьбы по глазам читать? — вспомнил разговор с Сатанаэлем Фроуин. — В мысли и подавно лезть не люблю, иногда такое увидишь, что и не развидишь опосля. Ты мне лучше сам расскажи. А то растрачу силу почем зря, а на действительно серьезную волшбу ничего и не останется, — выкрутился он, слегка взмокнув. Хорошо хоть фантазия у него обширная была, всегда сказки детям своим рассказывал. До чего ж тем нравилось!

Воспоминания об умерших детях, так не вовремя всплывшие, едва не подкосили его уверенность, но его отвлек купец, которого ответ не очень удовлетворил:

— Так про глаза ты мои сразу увидел, а тут никак? Мож, ты угадал все это? — неприятно сощурился тот.

— Так ты здоровье и судьбу не путай! Судьба она длинная да запутанная, что пряжа, с которой кот поигрался. Ее чтобы распутать сил нужно немеряно, а времени еще больше! А здоровье — то все на тебе словно рисунками расписано, — как можно более серьезным голосом сказал Фроуин, пытаясь побыстрее вспомнить на что жаловался когда-то его старший брат, что был примерно таких же размеров, что и человек перед ним. — Дышать тебе тяжело. Ходить тоже, оттого что ноги болят. На пекле летнем находится не можешь. Да и спина тоже болит. В боку постоянно колет. Что, хочешь сказать, я и все это угадал?

Купец смущенно пробормотал извинения и начал рассказ.

— Я торговец потомственный. Вожу ткани с юга. Этим и брат мой старший собирается. Отец когда преставился, наказал нам с ним поделить его дело поровну. Ну, мы так и поступили. Сначала вроде все хорошо было, жили в достатке, а потом несчастье у брата приключилось: мы пока в отъезде были, у него дом загорелся и все домочадцы его в огне том сгинули, никто не выжил. Он тогда долго сокрушался, что, мол, не уберег. Но пережил. Повторно женится не захотел, больно уж свою жену любил. А крайний раз, когда за товарами ездили, он в одну девчонку местную влюбился. Хоть и не мальчик давно уж, а выкрал ее из отчего дома да к себе привез.

Но последних словах Фроуин понял, что что-то не сходится и внимательнее присмотрелся к посетителю. И тут же понял, что не так — определяя предполагаемый возраст он сильно промахнулся со своим ровесником, купец был значительно моложе него, лет на десять минимум. По лицу это становилось отчетливо видно: хоть на нем и были незначительные морщины, но в целом становилось ясно, что тот еще довольно молодой. Возраст же сильно добавляла его богато украшенная одежда со старомодным, не пользующимся популярностью вот уже лет десять, узором вышивки. Ну, еще, конечно, лишний вес.

— Неужто твой брат настолько тебя старше? — решил уточнить бывший староста. Под определение «не мальчик» у разных людей всегда попадали разные возраста.

— Да нет, всего на две зимы. В прошлом году 34 стукнуло.

— Ну так не старый еще, что ж в этом такого? Некоторые мужчины из высшего сословия в этом возрасте только женятся в первый раз. А на восточных землях и вовсе, говорят, законом прописано после вдовства обязательно женится.

— Так упертый он, как осел! Раз сказал — и данному слову до конца действует! — эмоции из торговца били через край. — А он мне сам клялся, что больше не женится, очень уж жену свою покойную любил. А тут — раз! — и вдруг какая-то девка нищая, уж видел я ее дом да семью, вдруг вырисовывается. Что странно: он ее два дня подряд на базаре видел и внимания не обращал, а на третий день, как воды ему она поднесла, вдруг жить без нее не смог. Подозрительно это, сам понимаешь, я сразу тогда заподозрил, что тут что-то не так. А вернулись, он и вовсе странным стал — еду и питье только из ее рук берет, никуда почти не ходит, со мной не разговаривает. Даже дела не ведет!

Так вот, думается мне, что эта девка его околдовала. Ведьма она, как есть ведьма. Вот и пришел я у вас помощи просить: авось поможете чем, али чары с него снимите? А то он уж завтра женится на ней вздумал. В могилу она его сведет, ей богу сведет!

— А чем я помогу-то? Вдруг сделаю что, а девушка эта ни при чем? Доказательств то у тебя нет никаких, что она ведьма. А если и ведьма, то может так оказаться, что он просто в нее влюблен, бывает такое.

— Так он же похудел! От него одни кожа да кости остались, вся одежда старая с него падает, того и гляди ветром унесет. Я даже слыхал, сам не видал, эта девка к нему и близко не подпускает, что он уж в голодные обмороки падать начал. Разве любящая жена, пусть еще и не совсем законная, довела бы своего мужа до подобного состояния?

— А вот это уже и правда странно, — пробормотал Фроуин, задумчиво поглаживая бороду.

Посему выходило, что варианта два: либо эта девушка и правда ведьма и околдовала брата купца (правда, почему тот сразу не обратился к церковь, с требованием покарать ведьму, становилось не понятно), либо та вообще не причем, просто ее будущий муженек подцепил какую-то болезнь, что из него все соки высасывает.

— Брат твой человек богатый?

— Конечно, мы успешные торговцы.

«А вот и мотив: болезнь или колдовство, а если на ней успеет женится, все имущество ей перепадет в случае смерти», — думалось бывшему старосте. Однако, в слух он произнес другое:

— Чего ж тогда себе одежду новую не купит, коль старая большой стала?

— Так женка будущая не дает. Говорит, зачем деньги тратить, скоро опять на моей еде поправишься, мала же станет. Так поможете?

— Погодь, подумать надо. — Фроуин и правда задумался. Правда, не над решением проблемы купца, а над тем, стоит его к Сатанаэлю на прием посылать или нет. Поколебавшись, он все же принял решение. — Вот что, проблема у тебя не однозначная. Тут быстро решение принимать не стоит. Давай так договоримся: придешь ко мне на закате, тогда уж и скажу решение.

— А как с оплатой? — торговец не был бы собой, если б не задал этот вопрос.

— С оплатой тоже договоримся тогда же. А теперь ступай. Да занавесь поплотнее задерни, мне с духами посоветоваться нужно будет.

Торговец тут же закивал головой, соглашаясь. А потом его силуэт поплыл, словно туманная дымка над гладью озера утром, и перед озадаченным Фроуином оказался Сатанаэль собственной персоной, все в том же «шутовском наряде».

Тот щелкнул пальцами, зажигая все свечи. И в этот же момент они поменялись местами: Фроуин оказался на лавке для посетителей, а ангел — в кресле.

Бывший староста удивленно вздрогнул. Он решительно ничего не понимал.

— Так, как же, все это время… я общался с вами? — пораженно произнес он.

— Со мной, — подтвердил Сатанаэль, мягко улыбаясь. — Ты молодец, хорошо держался. И смекалка у тебя отличная, даже немного удивил меня.

— Но зачем?...

— Проверка это была, последняя. Я сначала решил твои проступки повнимательнее изучить, но не нашел за тобой никаких, хотя бы немного, серьезных нарушений. Но, согласись, хороших людей судят не только по отсутствию у них плохих дел, но и по тому, как они ведут себя в обычной жизни. Я, конечно, мог узнать сразу все о тебе по своим каналам, но заняло бы это слишком много времени. К тому же не позволило бы мне узнать, что у тебя действительно неплохая фантазия и пытливый ум.

— И в чем же заключалась эта проверка?

— В том, правильно ли ты поступишь. Сможешь ли сострадать незнакомому человеку и не побоишься ли отправить ко мне, если проблема не будет такой уж глобальной. И ты ее прошел, — улыбнулся Сатанаэль. — Кстати, я скопировал внешность и историю у одного из своих посетителей.

Фроуин плохо понимал, что происходит, но догадался, что «проверка» это «испытание», и он справился. Это его обрадовало — значит, ему помогут. А потом на смену радости, в кои-то веки заставившей его улыбнуться, пришло любопытство: если история реальна, значит у нее есть продолжение и конец.

— Интересно, что тогда произошло? — угадал его мысли Сатанаэль. Бывший староста кивнул. — Тот купец пытался отравить своего брата, чтобы присвоить его бизнес, то есть его имущество и все дело. И похудел тот именно из-за этого: когда старший брат решил женится повторно, младший понял, что ему ничего не перепадет, вот и решил избавиться, — с лица ангела ушла доброжелательная улыбка, а в взгляд стал до того серьезным и холодным, что, казалось, увидь он еще раз того мерзавца, убил бы на месте. — Он же и заказал, до этого, поджег дома брата со всеми его домашними. А тут появилась конкуренция. Вот только девочка не простая оказалась, у нее и в прям был небольшой колдовской талант, целительский. Только благодаря нему старший брат и выжил. И она же поняла, что его пытаются отравить, вот и заставила какое-то время посидеть дома и пить и есть только из ее рук.

Закончилось все тем, что я сказал младшему брату, что ничем не могу ему помочь, а потом просто забрал его душу в Ад. Он и в предыдущих жизнях натворил немало, так что и судьба его дальнейшая весьма неприятная. Ты ведь не предполагал такое развитие событий, верно?

Фроуин через силу кивнул: говорить он не мог, к горлу подкатила тошнота. Такого он, своим добрым сердцем, даже предположить не мог. Максимум, что он предполагал, это то, что в деле могли быть замешаны конкуренты, но никак не родной брат.

— Но не волнуйся, для старшего брата в итоге все закончилось хорошо, — закончил Сатанаэль, заметно расслабившись и вернув лицу непринужденное выражение.

— А семья младшего?

— У него не было семьи. Люди, чьим душам дан последний или предпоследний шанс на исправление, не могут иметь собственных детей. Да и супруг таким людям редко выпадает. Им требуется больше времени на исправление совершенных ошибок. К сожалению, некоторые это воспринимают исключительно как дополнительное время для злодеяний, — недовольно вздохнул Сатанаэль. — Ну да забудем об этом. Итак, как ты понял, ты прошел испытание. Более того, я готов тебе помочь. Но у меня есть условие: я заберу твою душу и ты пойдешь со мной в Ад. Отбывать наказание тебе не зачем, сам понимаешь. Поэтому, предлагаю тебе поработать на меня. С грешными душами твоя деятельность связана не будет, обещаю тебе. Ты будешь работать в отделе разработок. Сейчас тебе это ничего не говорит, но, поверь, тебе должно понравиться. Это что-то вроде сочинения сказок, чтоб тебе понятнее было. Но не просто сказок, а которые, вполне возможно, потом будут воплощены в жизнь. Срок, на который я тебя нанимаю, стандартный — 400 лет, по истечении которых ты сам будешь волен выбрать из предложенных вариантов, чем займешься далее. Ну как, согласен?

— Согласен, — с готовностью кивнул Фроуин и замялся: — Вот только, вампиры точно не будут больше уничтожать целые поселения?

— Не будут, не волнуйся. Но с ними будет связано твое первое задание на работе: вместе с теми, кого я назначу тебе в помощь, ты должен будешь придумать, как добывать кровь без помощи вампиров. И прекращай так сильно удивляться, ей богу, у тебя так глаза из орбит когда-нибудь вылезут! Ты что, думал, что вампиры созданы просто так? Да ничего не создается просто так, всегда преследуются цели.

Они добывают кровь, которая, в свою очередь, является необходимым топливом для поддержания работы Ада. Ну, это как дрова нужны, что бы костер горел. Вот только с момента создания люди прогрессировали, а вампиры наоборот деградировали… — заметив отсутствие отклика в глазах собеседника, Сатанаэль исправился: — … в смысле, люди стали лучше, с момента как их сотворили, а вот вампиры — наоборот, хуже. Сначала они действительно просто, в небольшом количестве добывали кровь из грешников и для грешников, как бы это странно не звучало, в чем и было их предназначение. Но потом, уж не знаю почему, они стали становиться все более и более агрессивными, и добывать кровь в очень больших количествах, причем в Ад отдавали лишь малую ее часть, которую и требовалось добывать. И с веками все больше и больше становились жадными до крови.

Мы стараемся контролировать их нападки и численность, но это, как ты понял, получается не всегда. И, к сожалению, просто уничтожить их тоже не получится — они нужны. А когда ты придумаешь новые методы добычи «дров», мы сделаем так, что они не смогут размножаться и сами собой со временем исчезнут, а до тех пор мы будем за ними тщательно следить — уже скомплектована группа, отвечающая за это.

Ну так что, порукам? — ангел протянул руку бездомному ладонью вверх, предлагая взять за нее.

Тот в ответ лишь кивнул и пожал протянутую руку.

В глазах Фроуина тут же потемнело, а затем, наоборот, мимо пронесся водоворот бликов всех оттенков алого. Ему казалось, что он попал в костер, на котором казнили, и преступники, испытавшие все на себе, видели тоже самое. Вот только он находился в куда более выигрышном положении — он не чувствовал никакой боли. Даже наоборот, та незаметная боль, знакомая многим людям испытывающим проблемы со здоровьем, которую и не чувствуешь почти, потому как привык, тоже отступила. И слабость, от частого недоедания, и даже само тело словно помолодело — такой легкости он давно не чувствовал.

А затем все так же стремительно прекратилось. Новый сотрудник Ада обнаружил, что обстановка видоизменилась: вместо пыльной ткани вокруг были вполне настоящие стены, покрытые полированными панелями из ореха. Пространство тоже стало значительно больше, раз в пять точно.

Он осмотрелся внимательнее. Высокие, до потолка, полки с книгами и какими-то бумагами, непривычно белыми и тонкими; полированные стол и кресло у огромного окна с видом на цветущий сад; четыре крупных, размером с булыжник, прозрачных шара под высоким потолком в углах комнаты; большой однотонный ковер вишневого цвета. И четыре стула с высокой спинкой, недалеко от стола, видимо, для посетителей. На стенах, где пространство не было захвачено полками, висело несколько морских пейзажей и большой портрет Сатанаэля в золоченой оправе. На нем ангел представал во всей красе, сидящим с независимым видом на чем-то с невысокой спинкой, покрытым белой тканью. Сам он был в сияющим серебром нагруднике с прикрепленным к нему алым плащом и таком же шлеме без забрала с какой-то непонятной щеткой, как окрестил это приспособление непонятного назначения Фроуин, все того же цвета, на макушке. На боку виднелся эфес меча.

— Ну, как тебе мой кабинет? — раздался голос хозяина кабинета из кресла у окна, в котором тот расположился со свойственной ему расслабленностью.

— Очень красивый, господин, — восхищенно произнес Фроуин, отвлекаясь от созерцания обстановки и поворачиваясь к нему. — А где это мы?

— В Аду, — спокойно ответил Сатанаэль, с удовольствием наблюдая за вытянувшимся лицом собеседника. Теперь, когда его душа была оторвана от тела, тот стал выглядеть значительно моложе, как очень молодой парень с едва начавшей пробиваться щетиной, а потому удивленное выражение выглядело теперь еще забавнее.

— Как так? — недоверчиво спросил он, смотря в окно на цветущий сад.

— Видишь ли, то что ты видишь в этом месте, зависит исключительно от того, какой ты человек. Если хороший, то и душа у тебя светлая, и, соответственно, видишь ты только истинное положение дел, то есть хорошее. А вот если ты плохой, да душа твоя прогнила, то есть представляешь большинство местного населения, то и видеть ты будешь исключительно плохое, искаженное твоей душой до ужасов, которое твое воображение только представить может. Это как в жизни: хорошие думают на незнакомцев, что они такие же, как и они, а плохие, соответственно, что все плохие. Понимаешь, о чем я?

— Ну, не знаю, — неуверенно покачал головой Фроуин. — Вот мой племянник хорошим человеком был, однако все равно старался обо всех плохо думать.

— Прям так и старался? — ухмыльнулся ангел. — И как, получалось у него это?

— Не очень, — со смущением припомнил бывший староста, признавая правоту ангела.

— Вот видишь, — хмыкнул ангел. — Ну да ладно, побеседуем на отвлеченные темы в следующий раз, мне пора возвращаться в шатер. Азазэль!

В комнату вошел привлекательный блондин, отдаленно чем-то похожий на своего начальника, наверное, из-за таких же глаз, и в похожем «шутовском наряде», только, на этот раз, темно-синего цвета. В руках он держал какую-то книгу, на ходу читая.

— Здравствуйте, Фроуин, — уважительно произнес ангел, отвлекаясь от книги. — Я теперь являюсь вашим непосредственным начальником. Разрешите представиться, Азазэль. Глава центральной службы по разработке и внедрению новых технологий. Пройдемте со мной, я ознакомлю вас с тем, что вам нужно будет делать, а так же познакомлю с вашей группой, в составе которой вы будете работать и куратором проекта.

— Конечно. До свидания, гос…— обернулся было попрощаться с Сатанаэлем новый сотрудник службы разработки, но кресло пустовало.

— Не огорчайтесь, просто по шестым числам он очень занят. Вы обязательно с ним пообщаетесь в ближайшее время. Прошу, — открыл перед Фроуином дверь ангел.

— Спасибо.

* * *

Прошло 3 месяца

— Господин Сатанаэль, здравствуйте! — поздоровался молодой человек в мягких брюках и свитере синего цвета, войдя в кабинет «Ответственного за поддержание религий».

— И тебе привет, Фроуин, — тот приветливо махнул рукой посетителю, показывая, чтоб садился поближе. — Ну, как тебе новая жизнь? Гляжу, к местной одежде ты уже привык.

— Очень хорошо. Правда, к внешнему виду и состоянию пришлось заново привыкать, еще не до конца освоился. Столько времени был старым, что уж и забыл, как это, когда все тело работает как надо. А тут еще и встречаешь грешника, а он от тебя всегда обязательно открещивается и убегает. Иногда даже интересно становится, что ж они видят? Невольно задумываешься, может и правда что-то не так, — немного смущенно, но с улыбкой произнес тот.

— Ничего, привыкнешь со временем. Первое время даже мне от этого не по себе становилось. Что еще интересного?

— В библиотеку вашу хожу, очень уж интересно, что да как. Столько всего нового открывается! Раньше все на волю всевышнего списывал, а сейчас понимаю, что все гораздо сложнее устроено. И как только раньше не понимал, что все контролировать нереально, а на то свои объяснения есть…

— Да уж наслышан я, что ты в ней все свободное время проводишь. Тебе туда кушетку поставить, ты и вовсе выходить не будешь, — со смешком ответил Сатанаэль, не давая совсем уж отвлечься подчиненному. В прочем, с нескрываемым одобрением. — Ну да ладно, рад, что у тебя все хорошо. Знаешь, зачем вызывал?

— Конечно, — кивнул Фроуин. — Чтобы отчет о предварительной работе представить, да получить инструкции, в каком направлении разработку по проекту продолжать.

— Верно. Быстро ты разбираться в терминах начал, — с довольным видом кивнул Сатанаэль. — Итак, какие есть направления на данный момент?

— Два основных. Первое — идейное.

— Это как? — приподнял брови Сатанаэль.

— Я устройство тело человеческого перво-наперво изучать в библиотеке начал, мне тогда как раз объяснили, что от того, как мое тело захоронят наверху и по каким обычаям, мое состояние здесь не зависит. А из-за того, что тогда я не разбирался вообще ни в каких науках, схватил первую попавшуюся книгу, которой оказался медицинский справочник. Там я прочел, что есть такой метод лечения как «переливание крови», когда разным больным после потери крови вливают чужую. Но, что бы эту кровь перелить, нужно ее сначала где-то взять, следовательно, у других людей. Так вот, если внедрить это знание и идею, то можно будет часть от собранной крови забирать на работу Ада, — пояснил Фроуин. — Правда, тут загвоздка есть: нужно будет как-то мудрено это проворачивать, да много времени на внедрение уйдет. Зато и пустых жертв быть не должно, наоборот, жизни только спасаться будут.

— Хм, идея хороша, как перспективная, — почесав подбородок согласился Сатанаэль. — Ее вполне можно оставить, но как второстепенную. То есть, мы ее будем дальше разрабатывать, но постепенно. Думаю, где-то через пять сотен лет можно будет начать ее продвигать.

Но для основной совершенно не годится, слишком долго ее осуществления ждать придется. Сам рассуди: сначала ждать, пока появится благодатная почва для самой идеи, потом подобрать нужного человека, которому ее можно будет внушить и который почти наверняка сможет ее хоть немного укоренить, но не факт, что правильно ее воплотит. Потом еще не известно сколько ждать, когда люди поймут, что идея хорошая, доработают и начнут использовать. И еще придется подождать, пока она станет повсеместной и пока начнут добровольно сдавать кровь. Ибо что бы откуда-то брать, нужно что бы кто-то отдавал. И это еще не учитывая, что нужно будет разработать оборудование, причем здесь, которое, скажем, от каждых ста миллилитров отправляло бы нам хотя бы пару. Так что эту идею, как бы хороша она не была, надо пока «заморозить». Ну а что со вторым направлением?

— Второе направление — живые существа, — несколько огорченно, от того, что первая идея оказалась не такой продуктивной, как он рассчитывал, ответил Фроуин.

— У нас уже есть живые существа, и ты в курсе, чем все это закончилось, — попытался было отмахнуться Сатанаэль.

— Так то оно так, вот только я предлагаю не создавать новые, взамен тех, над которыми утрачен контроль, а, как это… — задумался парень, вспоминая нужное слово. Он откровенно жалел, что не смог прихватить с собой никаких документов — Азазэль запретил, мотивируя тем, что глава Ада не любит в них разбираться и предпочитает устные отчеты. — О, вспомнил! Модифицировать. То есть, использовать уже существующие существа, немного их изменив.

— Это какие же, например? — удивился ангел. — Что-то я не припоминаю никаких кровососущих существ, кроме вампиров.

— Ну, сейчас таких нет. Но ведь есть много насекомых, способных кусать человека. Если сделать так, что б они еще и кровь могли взять, так вообще замечательно будет.

— Но насекомые ведь неразумные существа.

— Так в этом вся и прелесть. Рассудите сами: вампиры от крови подурели и растеряли почти весь разум, а если терять нечего, то и риска нет, — позволил себе улыбнуться Фроуин. Хоть эта идея и не так нравилась ему, как первая, но ее тоже придумал он самостоятельно, чем не без основания гордился.

— Хм, а в этом есть смысл. И какие же насекомые для этих целей ты предлагаешь выбрать? Ос?

— Нет, господин, от ос слишком много жертв может быть, у многих на них слишком сильная реакция. Да и неудобно это: они в как укусят, так сразу умирают. А вот если к этому делу клопов подключить, пиявок там…

— То есть много разовых предлагаешь? — не дал до конца договорить Сатанаэль. — А что делать с инфекциями? Они же могут их от больных к здоровым передавать.

— Инфекции? — притих Фроуин. Слово было знакомое, но точное значение от него ускользало: слишком многое ему пришлось запомнить за короткое время, вот память периодически и сбоила.

— Ну, болезни всякие.

— Так это в любое существо может делать. Риск есть, но гораздо меньший, чем если вампир решит до суха выпить, — согласился он.

— Так то да, с этим трудно поспорить. А вообще, можно еще и к старым, которые ты назвал и новых добавить… — задумался ангел. — Вот что, поступим так: будем развивать второе направление пока. Вот только с модификацией ты погорячился — изменять всегда сложнее, чем создавать. Да и дольше. Так что вот тебя задание: разработать новое насекомое, которое бы могло сосать кровь и доставлять ее в пункты приема. Срок выполнения задачи год. С тебя и твоей команды — создание визуального прототипа и технического описания с характеристиками, с меня — создание опытного образца. Ну а после полевых испытаний, если все успешно будет, можно и серийное производство запустить, уже с функцией размножения.

— Будет выполнено, — кивнул Фроуин. Он уже начинал прикидывать, как такое насекомое выглядеть должно. Фантазия тут же подкинула идею про длинный «носорот», как он его для себя пометил. Что-то подобное он в книге про животных видел. Кажется, называлось то существо «муравьед». — Только, господин Сатанаэль, а какое название этому проекту дать?

— Щас посмотрим, — сказал ангел, беря в руки какую-то книгу с полки рядом с собой и открывая ее. — Тебе какая буква больше нравиться?

— «К», — ответил тот и пояснил свой выбор: — У моей жены имя на эту букву начиналось.

— Ну «К», значит «К», — согласился тот и наугад ткнул пальцем в первую попавшуюся строку. — О, «корам»! Хотя нет, как-то не звучит. Давай лучше, пусть «комар» будет. Оно же не занято?...нет, все в порядке, свободно.

Ангел закрыл книгу. На корешке значилось: «Незанятые названия и свободные термины. Н.Е. Нужный».

— Ну что ж, тогда жду тебя через год с отчетом, — улыбнулся ангел и добавил: — Впрочем, я буду не против, если ты справишься быстрее.

* * *

Прошло полгода

— Нет, с размером явно беда, эти твари уже за дня месячную норму выполнили, но так и людей до суха выпили. Причем всех, что встретили! — недовольно высказал свое мнение Азазэль, присутствующий на все очередной планерке по проекту «Комар». На ней, по мимо него, было всего трое — Сатанаэль, Фроуин и Иван, правая рука последнего, главной задачей которого была как раз-таки разработка технических характеристик и расчет эксплуатации.

То есть очевидный косяк, на который указал глава отдела разработок, был «заслугой» именно его, Ивана. Тот покраснел до корней волос, лицом явно выражал крайнюю степень раскаяния и, казалось, вот-вот готов был расплакаться от осознания собственной оплошности. В купе с бородой до пояса, ростом под два метра и примерно таким же размахом плеч, выглядело это очень комично. Особенно в сочетании с модным, в этом сезоне, в Аду, легким вязанным кардиганом цвета индиго и обтягивающими лиловыми джинсами. Азазэль поспешил отвести от него взгляд, дабы не растерять всю свою серьезность.

— Ну а ты что скажешь, Сатанаэль?

— Внушительная штука вышла, — безэмоционально произнес глава Ада, пораженным взглядом рассматривая существо посреди своего кабинета.

А посмотреть там было на что: размером с осла, четырехкрылое, издающее ужасный дребезжащий звук чудовище, сплошь покрытое толстенной шерстью, которую и не всякое оружие пробить может, с десятью лапами и тонким, но крепким, ртом-хоботом… Тут даже привычного к больным мозгам грешником Сатанаэля пробрало. Хорошо хоть еще, что это было в клетке.

— Ну… — дал петуха голос ответственного за поддержание религий. Мысленно ругнувшись из-за проявленного непрофессионализма, тот все же высказался: — Пожалуй, стоит исправить все недочеты.

«А в следующий раз непременно буду сначала здесь создавать, оглядывать результат, а потом только на Землю выпускать», — закончил он, великолепно понимая, что его вины тут больше, чем Фроуина и Ивана. Это все-таки их первый проект был, они всего-то меньше года в Аду, откуда ж им знать, как лучше. А вот он бы и по описанию, а не только по наглядной демонстрации мог бы догадаться, что да как.

Азазэль фыркнул и закатил глаза. Ему, конечно, было что сказать, но распинать начальство в разгильдяйстве в присутствии подчиненных, какими бы друзьями они не были, он не мог.

— Пойду истреблю этих монстров, — сказал он, решив выпустить пар и, заодно, и исправить проблему. И тут же исчез.

— Ну, что сказать, ребята… вы потрудились на славу, — наконец начал приходить в себя сказал Сатанаэль. — А теперь давайте побыстрее решим, как это все исправить. Какие предложения?

— Разрешите сказать, — подал голос Иван, неуверенно, с опущенной головой, выйдя вперед. Несмотря на то, что говорил он тихо, его густой, как и его борода, голос, легко можно было расслышать. — Вы простите, я в размерами накосячил на чертеже. Я это только сейчас заметил.

— И сильно?

— В два раза, — смущенно проговорил тот.

— Тогда это особого значения не играет. Почему эта хрень вообще такая здоровая?

— Мы придумать не смогли, даже всей командой, как сделать так, что б его, как он присосется, не убивали. Вот и сделали большим. Ну и шерстью снабдили, что бы покрепче был, — так же смущенно, как и его зам, ответил Фроуин.

— Так. А почему мне сразу не сказали? — удивился Сатанаэль и, не удержавшись, залез к ним в мысли. И у одного, и у второго, тут же всплыло «не смогли вовремя поймать на месте». Вздохнув, ангел всучил Ивану блокнот и, велев записывать, начал диктовать: — Значит так. Первое, размером пусть не превышает сантиметра, максимум, полутора. Второе, шерсть убрать. Третье, лапы оставить четыре. А, хотя, нет, пусть будет 6, раз уж он под моим ведомством проходит. Четвертое, число крыльев сократить до двух. И, пятое, пока последнее: придумать им маленькое количество яда, которое было бы относительно безопасно для других живых существ, но которое бы позволяло на время поглощения крови притупить чувствительность. Все ясно? А теперь бегите исправлять, — вытолкал их из кабинета ангел. — Вот ведь, ерунда какая! — восхищенно воскликнул он, еще раз возвращаясь взглядом к клетке с первым экспериментальным образцом.

Ухмыльнувшись, Сатанаэль решил, что такому чудовищу самое место в музее «неудавшихся видов», где-нибудь рядом с динозаврами. И тут же его туда переместил.