Живи с молнией (джен)

Небольшие волны мягко набегали на желтый мелкий песок. Гарри быстро скинул обувь и, замешкавшись лишь на секунду, вошел в воду, чувствуя, как тяжелеет намокающая ткань брюк. Вдалеке на горизонте море сходилось с небом в одну линию, и Гарри казалось, что он всматривается в бездну. Под дуновением ветерка море вздрагивало и, покрываясь мелкой рябью, ослепительно ярко отражало солнце. Гарри жмурился, вглядываясь в это глубокое пространство между небом и морем, слушал плеск волн, взбегающих одна на другую, и, сделав еще пару шагов, медленно присел и опустил руку в воду, с удовольствием ощущая ее мягкую прохладу. В горячем воздухе стремительно проносились ласточки и, схватив на лету стрекозу или мошку, резко взлетали ввысь. А над самой поверхностью воды носились белые чайки.

Гарри вздохнул и лег на спину, раскинув руки в стороны. Волны размеренно набегали ему на ноги, и Гарри казалось, что море дышит. Хотелось остаться здесь навсегда. Вокруг была тишина, нарушаемая лишь тихим плеском волн, щебетанием ласточек да изредка — криками чаек. Нигде ни души. Удивительно хорошо! Пусть ищут, зовут… Гарри лежал на теплом песке, закрыв глаза, и старался ни о чем не думать, отодвигая все волнения, сомнения и тревоги в самые дальние уголки сознания.

Но когда он открывал глаза, упираясь взглядом в темный потолок своей спальни в доме Блэков, успокаивающий, убаюкивающий образ моря быстро таял, оставляя после себя лишь щемящее чувство пустоты и безысходности. Рядом на тумбочке громко зазвенел будильник, и Гарри, не глядя, протянул руку и выключил его. Он нашел этот старый маггловский будильник в комнате Сириуса, и вот уже второй год он верно будил его в шесть утра. Быстро приняв душ, сделав воду максимальной холодной, чтобы взбодриться, Гарри наспех пару раз глотнул чая и через камин отправился в Министерство. Аврорские курсы подходили к концу.

Шаги Гарри гулко раздавались в Атриуме, за спиной затихал мягкий свист камина. В такое раннее время Министерство было еще полупустым, но те немногие работники, что встречались Гарри на пути, здоровались с ним и провожали внимательными, напряженными взглядами. Сонный плохо выбритый охранник в переливчато-синей мантии, сидящий за столом возле золотых ворот, поднял глаза от «Ежедневного пророка», услышав шаги. Гарри вяло кивнул ему и, пройдя через золотые ворота, наверху которых крупными буквами было написано «Ignorantia juris neminem excusat»[1], зашел в один из лифтов и раздраженно стукнул по кнопке второго уровня. Решетчатые двери лифта с лязгом закрылись, и кабина с громким скрежетом резко дернулась. Гарри, уже привыкший к этим рывкам, просто прислонился к стенке и прикрыл глаза. Через несколько месяцев ему предстоит сдать сложные экзамены, получить должность аврора и продолжить защищать магический мир. Но какой он к дракклам аврор, если три недели назад нарушил одно из главных аврорских правил — не трогать неизвестные предметы голыми руками.

Гоблины сообщили о странной активности в одном из сейфов. В одном из сейфов на самом нижнем уровне, с самой серьезной защитой. Прибывшие авроры были ошарашены огромным количеством непонятных темных артефактов, обнаруженных в странном хранилище. Чье оно, гоблины не сказали, ссылаясь на то, что данные именно об этом хранилище каким-то неизвестным образом исчезли, на что позже Робардс заявил, что эти ушастые коротконогие шлюхи врут и просто предпочли спихнуть все на авроров, нежели разбираться самим. Для Гарри Робардс тоже придумал пару подходящих эпитетов, когда он вернулся в штаб-квартиру на следующий день после пристального осмотра в Мунго, и Гарри молча и глядя в пол слушал выговор начальства, понимая, что Робардс прав и надо быть полным придурком, чтобы схватить руками хоть что-нибудь в непонятно чьем сейфе, до потолка забитом опасными вещами, содержание в которых темной магии просто зашкаливает. Целители в Мунго ничего не нашли, несмотря на то, что Гарри после того, как поддался невидимому притяжению лежащего на черной подушечке золотого кулона и взял его в руку, дернулся от прострелившей в висках острейшей боли и рухнул без сознания. Целители сделали заключение, что он просто переутомился и небольшое воздействие темного артефакта окончательно забрало у него все силы. Но вот какое именно воздействие было, они определить не смогли. С того дня Гарри и стало почти каждую ночь сниться море...

Лифт остановился, золотые двери заскрипели, открываясь.

— Уровень второй, — заговорил прохладный женский голос. — Отдел обеспечения магического правопорядка...

Гарри вышел из лифта и не спеша двинулся по темному коридору, в пустынных стенах которого эхом разливался женский голос из лифта.

— ...штаб-квартиру авроров и административные службы...

В заколдованных окнах только начал заниматься рассвет. Гарри повернул за угол и толкнул массивную дубовую двустворчатую дверь, заходя в большой зал, встретивший его тишиной. Дежурившие авроры дремали: кто — забросив ноги на стол, кто — отъехав на стуле к самой ширме, отгораживающей рабочие места, и откинув на нее голову. Только из самого дальнего конца зала доносились тихие шепотки, туда Гарри и направлялся. В голове опять из глубины начала подниматься тупая пульсирующая боль, и он на ходу прижал три пальца к вискам.

— Можно под-думать, мне в Хогвартсе уроков было ма-ало, — услышал Гарри зевающего Рона.

— Хватит ныть, — раздраженно бросила Фэй. — Каждый раз одно и то же — когда приближаются экзамены, ты грозишься уйти из Аврората... Привет, Гарри.

— Привет, — глухо ответил он и, опустившись на свободный стул, прислонился плечом и головой к ширме.

— С тобой все в порядке? — спросил Дин. — Ты какой-то бледный.

Гарри не выносил эти сочувствующие взгляды и закрыл глаза.

— Все нормально, просто не выспался, — произнес он, сдерживая себя, чтобы не поморщиться от боли. Собственный голос набатом звучал в голове, чугунным шаром перекатываясь от одного виска к другому.

— О-о-о, — с понимаем протянул Рон, ехидно улыбаясь.

— Нет, не «О-о-о», — Гарри распахнул глаза, недовольно посмотрев на друга. В какую-то секунду ему показалось, что в шраме что-то кольнуло, и Гарри незаметно вздрогнул, чувствуя, как по всему телу пробежал холодок.

— Заткнись, Рон, — шикнула Фэй. — Вечно ты со своими дурацкими шуточками.

— Ты сегодня что-то рано, — сказал Гарри, глядя на Рона.

Тот сразу сник, а остальные издали веселые смешки.

— Робардс вчера в очередной раз ввалил ему за опоздания, — пояснил Симус. — Пока мы корпели над отчетом, он развлекался в кабинете главного.

— То еще развлечение, — буркнул Рон. — Ну зачем нам приходить на час раньше всех и сидеть здесь без дела? Я этот час лишний лучше посплю...

Гарри не слушал болтовню Рона, он прислонил ладонь к голове и незаметно ощупал пальцами шрам, отдернув руку, когда в шраме снова кольнуло. Внутренности сжались в ледяной ком. Вытерев вмиг вспотевшие ладони о форменные аврорские брюки, Гарри бросил короткий взгляд на все еще ноющего Рона. Тот уже высказывал ему свои мысли о том, что хочет бросить учебу в Аврорате, точно так же, как и Симус, и Невилл... Только Фэй твердо была уверена, что путь аврора — это именно то, что ей нужно. С наступившим наконец затишьем в магическом мире многие захотели спокойствия и сменили сферу деятельности. Гарри тоже посещали мысли об этом, но куда податься? К Гермионе в Отдел популяций, помогать защищать права домовых эльфов? Гарри мысленно фыркнул.

В какой-нибудь другой Отдел Министерства? Единственный, какой мог привлечь Гарри, — это Отдел Тайн, вот только Гарри их не привлекал. После погрома, который он с несколькими членами Армии Дамблдора там устроил, Невыразимцы до сих пор косо на него смотрели.

В Хогвартс, преподавать, к примеру, Защиту от темных искусств? Возможно, но...

Гарри почесал кончик носа.

Положа руку на сердце, ну какой из него преподаватель?

В Мунго? Так знаний в колдомедицине ноль целых ноль десятых. К тому же сейчас он сам нуждается в медицинской помощи, с этими головными болями и «морскими снами».

В Гринготтс? Гоблины его ждут так же, как и Невыразимцы.

Так куда? Единственное, что Гарри умеет, — бегать по лесам с палочкой наперевес да влипать во всякие неприятные истории. А в Аврорате таких — хоть ложкой ешь. Он знал, что Кингсли хочет в будущем заменить Робардса на Гарри, но Гарри хотелось такое будущее отодвинуть как можно дальше. Он чувствовал, что опять является марионеткой, кукловоды меняются, декорации меняются, а марионетка все та же.

Монотонное бурчание Рона сменилось тихим плеском волн...

Га-арри-и-и...

Гарри резко выпрямился, распахнув глаза.

— Ты уверен, что с тобой все нормально? — спросил Невилл.

Гарри глубоко вздохнул, глядя на взволнованные лица друзей. Он что, опять уснул? Не успел он ответить, как их позвал Робардс.

Га-арри-и-и...

Гарри споткнулся и схватился за спинку стула, чтобы не упасть. Он знал этот голос. Из миллиона узнал бы. Но почему он опять звучит в его голове?

Очередной сумасшедший денек начался.

* * *

— Переоценили мы парня, — Робардс удрученно покачал головой, сидя за столом в кабинете министра. — Переоценили.

— Надо дать ему еще время, — ответил Кингсли.

— Дело не во времени, — Робардс постучал палочкой по столу. — С ним явно что-то не то.

Скучающее выражение лица Кингсли тут же сменилось тревожным.

— Что ты имеешь в виду?

— Несколько дней назад он отпустил преступника. Я видел, как он его схватил. Но это же Гарри Поттер, я не думал, что мне надо следить за ним! — Робардс говорил все громче. — Я занимался другими неудачниками, а когда закончил, выяснилось, что Поттер отпустил одного из важных подозреваемых. На вопрос «почему?» он не смог внятно ответить. Сказал, что так надо. Кингсли, кто из нас, блять, глава Аврората?! Кто должен решать, кого отпускать, а кого нет? — Робардс уже почти кричал.

— Он мог просто ошибиться, — успокаивающе произнес Кингсли.

Робардс хмыкнул и откинулся на спинку стула.

— Вчера он напал на аврора.

Кингсли оторвался от изучения бумаг и резко вскинул голову.

— Что значит напал? — пробасил он. — Может, заклинание отрикошетило или еще что.

— Нет, он опять помешал задержанию преступника.

— Личные счеты с коллегой?

— С Лонгботтомом? — усмехнулся Робардс. — Нет, Кингсли, здесь что-то другое. Уверен, все серьезнее, чем ты думаешь. И если это просочится в прессу...

Он замолчал, услышав стук в дверь.

— Да! — рявкнул Кингсли, глянув на вздохнувшего Робардса.

В кабинет заглянула молоденькая ведьма — секретарь.

— Господин министр, — испуганно пролепетала она. — В холле ужас что творится. В «Пророке» статью напечатали про Гарри Поттера... — она положила на стол Кингсли газету и после его кивка быстро вышла из кабинета.

— О чем я и говорил, — произнес Робардс.

Кингсли качнул головой и развернул «Пророк». Половину страницы занимала фотография Гарри — он стоял в аврорской форме недалеко от дубовых дверей в Аврорат и, улыбаясь, о чем-то разговаривал с Невиллом.

— Уверено ли Министерство, что Гарри Поттер не опасен для волшебников? — Кингсли быстро пробегал глазами статью. — Подозрительная тяга к темномагическим артефактам... необоснованная агрессия... нападение на аврора и друга и пособничество опасным преступникам...

Кингсли отшвырнул газету.

— Скитер, — прорычал он глухо, откинувшись на высокую спинку кресла, но потом резко опять притянул к себе «Пророк». — Тяга к темномагическим артефактам?

— Эта сука как обычно знает больше всех, — раздраженно бросил Робардс. — В Гринготтсе три недели назад сейф один гоблинов напугал, помнишь? Вот там Поттер и цапнул какую-то херь... вещичку. Сто раз же сказал этому молодняку не трогать ничего руками!

— Потом что? — нетерпеливо спросил Кингсли.

— Что, в обморок сразу грохнулся. В Мунго осмотрели — все нормально, говорят, цел и невредим герой-спаситель. Да какое ж цел, когда явно крыша у него поехала?! — Робардс глянул на газету. — Все ведь поверят статейке. Уже поверили. Избранный Избранным, но раз самого могущественного темного мага грохнул, то где гарантия, что сам его место не займет? Ты же знаешь, все сразу вспомнят про общее благо и прочую хрень. Умники чертовы! Считают себя умнее профессионалов.

— Мы все знаем, что не займет, — строго сказал Кингсли.

— Мы, — фыркнул Робардс. — Нас мало, а еще пара таких статей в «Пророке», и Поттер из спасителя превратится во врага народа. Сила прессы та же, что и раньше.

Кингсли задумчиво потер подбородок.

— Скитер в Аврорат. Под любым предлогом, но ты должен продержать ее здесь, пока не выяснится, что с Гарри.

— И каким способом это выяснится?

— Отведи его к Невыразимцам, — вздохнул Кингсли.

— К Невыразимцам? Да они его на клочки разорвут за свой разгромленный Отдел, — возмутился Робардс.

— Вот заодно и найдут то, что им управляет, — тихо ответил Кингсли.

— Думаешь, им что-то управляет? Может, действительно парень решил переметнуться на другую сторону.

— Нет, — твердо сказал Бруствер. — Точно нет. Помочь ему надо.

— Помочь завоевать мир, — хмыкнул Робардс. — Я понял.

* * *

Гарри с самым мрачным видом смотрел на свою колдографию в «Пророке». Перед глазами четко мелькали картины из прошлого — его четвертый курс, такие же статейки Скитер и обозленные на него маги. Он исподлобья взглянул на кружащиеся вокруг него записки, вздохнул и съехал на самый краешек стула, положив голову на жесткую спинку. Почему до сих пор все так верят в лживые статьи? Почему опять виновником делают его? Гарри закрыл глаза. Да, он дал сбежать преступнику, дал. Почему? Он не мог вспомнить. Просто что-то внутри него подсказывало, что так надо сделать, что так правильно. И Гарри нравился этот тихий шепот в голове. Поначалу нравился. Пока он не понял, что происходит на самом деле. И на Невилла Гарри не хотел нападать. Некая сила, движущая им, оказалась намного мощнее Империуса и не позволяла собой управлять. С каждым днем она все сильнее подавляла сопротивление Гарри, и он едва успел дернуть палочку в сторону, когда понял, что его заклинание попадет в Невилла. За это он поплатился адской ночью — от сильнейшей головной боли не спасало ни одно зелье. Поэтому Гарри с радостью согласился отправиться в Отдел Тайн. Ему было просто страшно. Как никогда страшно. Влияние непонятной чужой темной сущности уже почти свело с ума.

Со стороны кабинета Робардса послышался грохот. Гарри приподнял голову, прислушиваясь, но больше никаких звуков не последовало. Главе Аврората сейчас, как и Гарри, приходилось несладко, да и Кингсли тоже. Их больше него засыпали гневными письмами — напуганные маги требовали убрать Гарри Поттера из Аврората. Робардс взрывал эти письма, а к особо настойчивым возмущающимся отправлял авроров. Но ничто уже не могло остановить эту запустившуюся адскую машину массовой паники. Народ, напуганный всего одной статейкой Скитер, был уверен, что поступает правильно, требуя избавиться от возможной угрозы сразу, не дожидаясь, пока Поттер наберет силу или начнет убивать. Конечно, Гарри и не ждал какого-то сочувствия или поддержки, но в который раз убедился, что народ всегда идет по пути меньшего сопротивления, считая, что поступает правильно, и жестоко расправляется с теми, кто думает иначе. Кем Гарри как раз и оказался...

— Да расслабься ты, — Фэй присела на краешек стола. — Про тебя с рождения в газетах пишут.

— Новым темным лордом меня еще не называли, — досадливо поморщился Гарри.

— Да пусть хоть самим чертом называют, — фыркнула Фэй. — Никто в эту чушь не верит.

— Ошибаешься, — медленно произнес Гарри, покосившись на стаю записок и писем. — Спасибо, что вопиллеры не присылают.

Фэй приподняла брови, удивленно рассматривая неожиданно большое количество гневных писем.

— Что за люди… — пробормотала она. — Стоит один раз споткнуться и все…

— Не один раз, Фэй, не один, — вздохнул Гарри.

— Ты знаешь, в чем причина? — тихо спросила она.

Гарри молча покачал головой, сдерживая порыв дотронуться до шрама. На самом деле он знал, в чем причина. Не был точно уверен, но догадывался. И буквально вчера Гермиона озвучила его догадку…

Авада не оставляет следов, создание крестража не оставляет следов. Чем же тогда является его шрам?

Правда, на вопрос Гермионы, беспокоит ли шрам его, Гаррм отрицательно покачал головой. Либо он наконец-то справится со всем этим сам, не вовлекая в очередное рискованное дело друзей, либо его прикончат его же коллеги, когда он окончательно съедет с катушек.

— Я знаю, в чем причина, — встрял неожиданно появившийся Рон, и Гарри напрягся. Реакция Рона могла быть очень бурной. — Отдохнуть тебе надо, вот и все, — продолжил он, и Гарри выдохнул.

— Не заслужили мы еще отдых, — сказала Фэй.

— Что говорит Симус? — спросил Гарри.

— Скорее его мамочка, чем он, — хмыкнул Рон, тоже вспомнив выходеу Финнигана на пятом курсе. — Ничего не говорит. Научен горьким опытом. Не накручивай себя, Гарри. Все уже в прошлом, а тебе действительно надо отдохнуть.

Гарри кивнул в ответ на похлопывание по плечу.

Гарри лежал на жесткой кушетке, глядя на странного вида лампы, нависающие над ним. Невыразимцы заставили его показать все воспоминания, связанные с Волдемортом.

— Почему ты уверен, что видел именно изуродованную часть души Волдеморта? — спросил один из работников Отдела Тайн, толстыми ремнями пристегивая руки Гарри к кушетке. — Почему не думаешь, что это была часть твоей души?

Гарри резко повернул голову, глядя в равнодушные серые глаза Невыразимца.

— Хороший подарочек тебе оставил тот маньяк, хороший. Робардс сказал вытащить из тебя эту дрянь. Значит, будем вытаскивать. Терпи...

Лампы вспыхнули ярче, и Гарри закрыл глаза.

Море дышало и улыбалось. Солнце отражалось на его рябой поверхности тысячами улыбок, все так же ослепляя. Этот свет проникал в душу, в каждый ее темный уголок, уничтожая темноту с тихим шорохом, шипением и болью.

Га-арри-и-и...

[1] в переводе с лат. «За незнание закона оправданий нет».