В магазинчике за углом (джен)

Слав­ный го­род, свет­лый го­род, го­род, где ис­полня­ют­ся лю­бые меч­ты — по-нас­то­яще­му лю­бые. Фин­ка­ун во всём сво­ём блес­тя­щем ве­лико­лепии по­ражал са­мое бо­гатое во­об­ра­жение, пог­ло­щал че­лове­ка, пол­ностью зав­ла­девая его мыс­ля­ми. Не­воз­можно бы­ло по­кинуть этот го­род — все, кто сю­да при­ез­жал, ос­та­вались здесь нав­сегда.

Но увы, за ос­ле­питель­ным блес­ком обёр­тки, свер­ка­ни­ем ши­кар­ных вит­рин ма­гази­нов на Гранд-лейн, шур­ша­ни­ем пыш­ных нак­рахма­лен­ных юбок до­рогих на­рядов мод­ниц скры­то кое-что дру­гое. На ниж­них уров­нях, там, где без кон­ца ши­пят па­ровые кот­лы, да­ющие энер­гию и теп­ло жи­вущим на­вер­ху, где уголь­ная пыль нас­толь­ко въ­елась в ко­жу лю­дей, что уже ни­ког­да не смо­ет­ся, где сол­нце в пос­ледний раз ви­дели око­ло сот­ни лет на­зад — там и про­ис­хо­дит на­ша ис­то­рия.

Быс­тро сту­ча каб­лу­ками по не­ров­но­му бу­лыж­ни­ку улиц, под дро­жащим све­том га­зовых фо­нарей бе­жала до­воль­но кра­сивая двад­ца­тилет­няя де­вуш­ка. Как и у всех жи­телей Ниж­них Уров­ней, её ли­цо бы­ло пе­репач­ка­но в уголь­ной пы­ли, на фо­не ко­торой осо­бен­но чёт­ко вы­деля­лись яс­ные, яр­ко-зе­лёные гла­за. Де­вуш­ка ос­та­нови­лась у од­но­го из ма­гази­нов — единс­твен­но­го на ули­це, чьи ок­на и две­ри не бы­ли наг­лу­хо за­коло­чены дос­ка­ми. Она ре­шитель­но тол­кну­ла дверь и вош­ла.

Её встре­тила кро­меш­ная тем­но­та. В нос уда­рил уже став­ший при­выч­ным рез­кий за­пах. Дёр­нув за шну­рок у две­ри, де­вуш­ка вклю­чила лам­пу, ос­ве­тив­шую при­земис­тый де­ревян­ный при­лавок и длин­ные стел­ла­жи вдоль стен, зас­тавлен­ные раз­но­мас­тны­ми бан­ка­ми, в каж­дой из ко­торых ед­ва-ед­ва теп­ли­лись огонь­ки — са­мых раз­ных цве­тов, от­тенков и да­же раз­ме­ров — ка­кие-то тя­нулись к ту­го за­тяну­тым крыш­кам, ка­кие-то — свер­ка­ли слов­но ма­лень­кие ис­корки.

— Уже приш­ла, Джесс? — ок­ликну­ли её со сто­роны под­собки. На свет вы­шел муж­чи­на, за­кутан­ный в клет­ча­тый плед тём­ных от­тенков. Как всег­да, его ли­ца де­вуш­ка рас­смот­реть не мог­ла. — Что же, го­товь ма­газин к от­кры­тию, — со вздо­хом про­из­нёс он. — Я по­ка за­варю чай.

— Хо­рошо, Мас­тер, — де­вуш­ка низ­ко пок­ло­нилась и на­чала свои уже став­шие обы­ден­ны­ми хло­поты. Под­вя­зав не­пос­лушные ры­жие куд­ри плат­ком и за­тянув по­туже вок­руг та­лии за­сален­ный фар­тук, она при­нялась на­водить по­рядок: под­ме­ла пол, про­тёр­ла с при­лав­ка пыль, на­копив­шу­юся за день, про­бежа­лась ме­тёлоч­кой по бан­кам, так­же сма­хивая с них пыль. Огонь­ки, слов­но чувс­твуя это, за­си­яли ещё рань­ше.

Вско­ре Джесс уже сто­яла за при­лав­ком — во­лосы соб­ра­ны в бо­лее стро­гую при­чёс­ку, рас­хрис­танное платье, сос­то­ящее в ос­новном из раз­но­мас­тных зап­ла­ток, сме­нилось стро­гим чёр­ным на­рядом в сти­ле мод­ниц Гранд-лейн. За пре­дела­ми ма­гази­на и внут­ри не­го это, ка­залось, бы­ли два сов­сем раз­ных че­лове­ка.

Звяк­нул ко­локоль­чик. Во­шед­шая ока­залась жен­щи­ной око­ло со­рока лет, с из­мождён­ным и ус­та­лым до­нель­зя ли­цом, в глу­боких мор­щи­нах ко­торо­го чер­не­ла уголь­ная пыль. Жид­кие свет­лые во­лосы сво­бод­но нис­па­дали на пле­чи, что вы­дава­ло в ней ра­бот­ни­цу шахт — ник­то боль­ше так не хо­дил.

— Доб­ро по­жало­вать, — ней­траль­ным то­ном про­из­несла Джесс, от­кры­вая пух­лую тет­радь, в ко­торой вёл­ся счёт до­ходам и рас­хо­дам. — Что при­вело вас сю­да?

— Я хо­чу… — жен­щи­на сглот­ну­ла, — я хо­чу уме­реть.

— Это, — как мож­но бо­лее веж­ли­во про­из­несла Джесс, — мне по­нят­но. Ка­кую имен­но вы же­ла­ете смерть?

Кли­ен­тка за­мялась. Джесс же ре­шила не те­рять вре­мени да­ром, и по ма­нове­нию её ру­ки у гла­за по­яви­лась лин­за — слож­ное ме­хани­чес­кое ус­трой­ство, на­поми­на­ющее пти­цу, рас­ки­нув­шую в по­лёте крылья. При­дир­чи­во раз­гля­дев по­купа­тель­ни­цу, де­вуш­ка уб­ра­ла ус­трой­ство в кар­ман платья и ог­ля­делось. Од­на из скля­нок зас­верка­ла го­лубо­вато-зе­леным све­том. Джесс взя­ла её в ру­ки и, за­мерев на па­ру мгно­вений, прик­рыв гла­за, спро­сила:

— А на­до ли это нас­толь­ко сроч­но? Вам ос­та­лось не так дол­го, гос­по­жа. Че­рез две не­дели в ва­шей шах­те взор­вётся ме­тан, и ник­то не вы­живет, в том чис­ле и вы.

— Я не хо­чу уми­рать в шах­те! Не хо­чу уми­рать в тем­но­те, я с детс­тва в этой чёр­то­вой тем­но­те! Я хо­чу… — жен­щи­на за­мялась, — я хо­чу уви­деть сол­нце. Хо­тя бы пе­ред смертью, — уже сов­сем ти­хо про­из­несла она.

— У ме­ня есть, что вам пред­ло­жить, — Джесс сня­ла с пол­ки ещё од­ну бан­ку, на этот раз — с ро­зова­тым огонь­ком внут­ри. — Бо­гач­ка, жи­вущая пря­мо на Гранд-лейн, тол­па слуг, лю­бимый муж и де­ти. Ум­рёт че­рез не­делю от сер­дечно­го прис­ту­па. Ти­хая и мир­ная смерть.

Жен­щи­на не ко­леба­лась ни се­кун­ды. Она бук­валь­но швыр­ну­ла на при­лавок ту­гой ме­шочек, на­битый, прав­да, в ос­новном ме­дяка­ми.

— Бе­ру!

За смерть не бы­ло еди­ной це­ны — кто сколь­ко мог, столь­ко и пла­тил. Ведь и бо­гач, и бед­няк мо­жет же­лать уме­реть. Этот по­рыв впол­не ес­тес­твен­нен, и ни­чего пос­тыдно­го в нём не бы­ло, нет и ни­ког­да не бу­дет.

Джесс ак­ку­рат­но вы­лови­ла ого­нёк из од­ной бан­ки с по­мощью си­теч­ка, и то же са­мое про­дела­ла с дру­гим. По­меняв их мес­та­ми, она вы­била чек на монс­тру­оз­ном кас­со­вом ап­па­рате.

— Го­тово, — про­из­несла де­вуш­ка. — Зав­тра вы уже прос­нё­тесь в сво­ём но­вом те­ле. Же­лаю вам лёг­кой смер­ти и по­коя.

Тра­дици­он­ное про­щание са­мо сор­ва­лось с язы­ка. Джесс при­вык­ла. Уже дав­но. Жен­щи­на, рас­кла­нива­ясь в бла­годар­ностях, спеш­но по­кину­ла ма­газин­чик, шур­ша пыш­ны­ми юб­ка­ми.

— Чай го­тов, Джесс, — про­из­нёс Мас­тер из под­собки ти­хим го­лосом.

* * *

— Как вы ду­ма­ете, Мас­тер, — за­вела раз­го­вор де­вуш­ка, опус­то­шив вто­рую чаш­ку чая, — по­чему ваш биз­нес так хо­рошо ра­бота­ет? По­чему лю­ди хо­тят смер­ти? По­чему они не мо­гут дож­дать­ся сво­его ча­са?

— Джес­си­ка-Джес­си­ка, — доб­ро­душ­но рас­сме­ял­ся муж­чи­на, — ты до сих пор не по­няла? Во­ис­ти­ну, ты в выс­шей ме­ре за­бав­ное су­щес­тво, Джесс. Я спас те­бя, дал часть сво­ей си­лы, фак­ти­чес­ки сде­лав рав­ной се­бе… Я от­дал те­бе эту лав­ку. И до сих пор не по­нима­ешь, глу­пень­кая?

— Но… Я дей­стви­тель­но не мо­гу по­нять… — Джесс по­мота­ла го­ловой. — Объ­яс­ни­те же, Мас­тер.

— Мир слиш­ком силь­но раз­де­лил­ся, де­воч­ка моя. На бед­ных и бо­гатых, на жи­вущих под сол­нцем и в све­те га­зовых фо­нарей, на без­дель­ни­ков, име­ющих всё с рож­де­ния и на вка­лыва­ющих в по­те ли­ца ра­ди кус­ка хле­ба и горс­тки уг­ля. И по­куда есть это не­равенс­тво — лю­ди хо­тят луч­шей жиз­ни. Но, воп­ло­тив свою меч­ту, свою идею-фикс в жизнь, они те­ря­ют сти­мул жить, по­нима­ешь? И им про­ще уме­реть. На­зывать нас "тор­говца­ми смертью" неп­ра­виль­но. Ско­рее, мы — "тор­говцы меч­та­ми".

— Но… кто по­жела­ет ку­пить смерть этой жен­щи­ны? Смерть в шах­те, во взры­ве, ког­да от те­ла не ос­та­нет­ся и пы­ли, и клоч­ка, что­бы по­хоро­нить по-че­лове­чес­ки?! — от воз­бужде­ния Джесс да­же вы­рони­ла чаш­ку, но Мас­тер вов­ре­мя под­хва­тил её и вод­ру­зил на шат­кий сто­лик.

— Бо­гатые, те са­мые ма­жоры с Гранд-лейн, всег­да склон­ны пре­уве­личи­вать. Они ви­дят в по­тере ка­кой-то час­ти сос­то­яния, ги­бели со­баки или ещё чём-то нез­на­читель­ном ко­нец све­та и же­ла­ют пос­ко­рее уме­реть. И здесь го­дят­ся смер­ти вро­де той. В ка­кой со­суд ты её по­ложи­ла?

— На сред­нее сох­ра­нение, — по при­выч­ке от­ра­пор­то­вала Джесс.

— Это пра­виль­но… — Мас­тер по­качал го­ловой и на­лил се­бе ещё чаю. — Слы­шал, в ми­ре под сол­нцем ско­ро сно­ва нач­нётся фи­нан­со­вый кри­зис, и та­кие смер­ти ста­нут по­пуляр­ны. По­меть её как-ни­будь и зав­тра при­ди по­рань­ше, от­бе­ри что-то вро­де это­го, хо­рошо?

— Обя­затель­но, — де­вуш­ка кив­ну­ла и взя­ла из та­рел­ки пе­ченье. — Но всё же… за­чем? Мы же, по­луча­ет­ся, об­ма­ныва­ем их! Вы же са­ми ска­зали, что эти проб­ле­мы — пшик, нич­то! Они же мо­гут пе­режить это, а мы уби­ва­ем их!

Но до­гово­рить и выс­лу­шать от­вет Мас­те­ра Джес­си­ке не дал звон ко­локоль­чи­ка. Оче­ред­ной от­ча­яв­ший­ся ра­бочий при­шёл в по­ис­ках луч­шей до­ли… нет, не для се­бя. Мас­тер ус­мехнул­ся — всё же ос­та­лись в этом ми­ре стран­ные лю­ди, хо­тя, как ему ка­залось, уже нес­коль­ко сто­летий всё, да­же люд­ское по­веде­ние под­чи­нялось ка­ким-то пра­вилам. Муж­чи­на про­сил сер­дечно­го прис­ту­па для сво­ей уми­ра­ющей от ту­бер­ку­лёза ма­тери. Бо­лезнь бы­ла в выс­шей сте­пени му­читель­на, и осо­бен­но — без не­об­хо­димых ле­карств, ко­торые на Ниж­них Уров­нях бы­ло не дос­тать. Из­бавле­ния ис­кал он для се­бя или для ма­тери?… Да­же древ­не­му как сам мир Мас­те­ру бы­ло не по­нять это­го.

А Джес­си­ка… В выс­шей ме­ре лю­бопыт­ное соз­да­ние. Рос­шая здесь, ни­ког­да не ви­дя сол­нечно­го све­та, она лю­била мир та­ким, ка­кой он был. Она ви­дела во всём что-то хо­рошее, ис­корку доб­ра, тлев­шую в каж­дом че­лове­ке. Та­ких лю­дей, как Джесс, быть мо­жет, и не хва­тало про­пах­ше­му де­шёвым га­зом и уг­лём ми­ру Ниж­них Уров­ней, что­бы стать хоть кап­лю счас­тли­вее.

Мас­тер из­влёк из-под по­лы пле­да не­боль­шую бан­ку. В ней тлел яр­ко-зе­лёный ого­нёк, тя­нув­ший­ся вверх и опа­ляв­ший низ крыш­ки. Про­ведя блед­ным паль­цем по хо­лод­но­му стек­лу, Мас­тер улыб­нулся про се­бя, в ду­ше, ведь его ли­цо ник­то и ни­ког­да не ви­дел. Этот ре­бёнок не ум­рёт, по­ка он сам не от­пустит её. И на то он дал ей си­лу веч­но ос­та­вать­ся мо­лодой и иг­рать с люд­ски­ми ду­шами. Спо­ры с ней бы­ли, ра­зуме­ет­ся, дос­той­ным раз­вле­чени­ем пос­ле поч­ти ты­сяче­лет­не­го оди­ночес­тва. Этот ре­бёнок — его иг­рушка.

И по­ка иг­ра не за­кон­чится, Джес­си­ка Ринг не ум­рёт.