Немного тепла (джен)

Сколько Мефистофель себя помнил, он всегда мёрз в мире людей. Для тепла ему мало было жарко греющего огня или длинного облачения из шерсти тварей, выдерживающих холод адских глубин. Чтобы согреться, Мефистофелю требовалось тепло человеческих душ. Оттого этим вечером он, приняв облик смертного, брёл по улице, улавливая мысли спешащих по делам людей.

Прохожие нет-нет, да и поглядывали в сторону человека в чёрном плаще, опирающегося на трость. Те же, кто встречался с ним взглядом, мгновенно отводили глаза и старались поскорее удалиться по своим делам. Мефистофеля это не трогало, он лишь пониже надвинул широкополую шляпу и без спешки продолжил свой путь.

Полноватая женщина, прошедшая мимо него, проворчала под нос что-то о «чёртовых аристократах». Голова же её была забита мыслями о том, что в последнее время торговцы стали завышать цены даже на лежалый товар и вскоре ей придётся брать работу на дом, чтобы прокормить троих детей.

— Плодитесь и размножайтесь, — хмыкнул Мефистофель, провожая взглядом женщину, которая ещё не ведала о том, что носит в своём чреве дитя.

Став ближе к «тварям земным», демоны обрели способность к размножению. Правда, Создатель не удосужился разделить изгнанных с Небес мятежников на мужчин и женщин. Естественно, такому стечению обстоятельств было определённое объяснение, которое Мефистофель не принимал, а вот желание некоторых демонов обрести потомство он понимал, но не разделял.

Парень со взъерошенными волосами выскочил из книжной лавки и задел Мефистофеля плечом, но при этом даже не удосужился извиниться. Этот человек думал о своём недавнем открытии, которое могло принести пользу всей стране, и спешил поделиться им с наставником.

— Дурак, — тихо проговорил Мефистофель ему вслед.

Мальчишка был ослеплён верой в своего учителя и не подозревал, что тот присвоит его открытие себе. Вот только оно принесёт больше вреда, чем пользы. Зачастую люди забывали уроки истории и не учились на ошибках своих предков. Изобретения, изначально призванные служить на благо стран и их жителей, какой-нибудь умник обязательно превращал в орудия для очередной войны.

Послышался отвратительный гул, и по дороге проехал автомобиль, чуть не сбив по пути перепуганного «невиданным зверем» бродячего пса, а заодно обляпав плащ и брюки Мефистофеля грязью. То один из чиновников спешил на важную встречу. Один из бывших чиновников, потому что ездить на чуде техники не научился.

Мефистофель редко вмешивался в дела людей — все беды на свои головы рано или поздно они находили сами. Но отчего же не приблизить закономерный конец, к которому человек так стремился, что не замечал ничего и никого на своём пути?

Камазен — стольный град, где обитает множество людей, но лишь у единиц души источали настоящее тепло. Даже лучи багрово-красного солнечного диска не уберегали Мефистофеля от холода. Впрочем, за тысячелетнее существование он к этому привык. Почти.

— Самые свежие новости! — резкий, уже ломающийся мальчишеский голос перекрывал гул толпы. — Возвращение Свистуна-Потрошителя! Только в этом номере все подробности о новом нападении!

Мефистофель отвлёкся от потока пустых человеческих мыслей и заинтересованно взглянул на парнишку, продающего газеты. После смерти Георика Забериска от рук Свистуна-Потрошителя нападения на женщин резко прекратились. Прошёл слух о том, что господин Георик тяжело ранил неуловимого убийцу, который подох в канаве, словно бешеный пёс. Право слово, в своё время какие только предположения о том, кто скрывается под личиной серийного убийцы, не выдвигали: врач, полицейский, бывший пират и даже женщина. Но никто не заподозрил болезненного и немного эксцентричного королевского изобретателя, графа Сен-Жермена, в том, что именно он был Свистуном-Потрошителем. В отличие от своего «подопечного», Мефистофель не испытывал никаких чувств по поводу смерти этого рохли, но «второе пришествие» Свистуна могло привлечь внимание Михаэля.

— Купите газету, господин, — парнишка поравнялся с ним и без страха взглянул в глаза.

Не праведник, но и не заядлый грешник. Простой человек, старающийся выбраться из той грязи, куда жизнь уже успела макнуть его с головой. Мефистофель усмехнулся краешком рта, ощутив тепло, исходившее от этой души.

— И что, правду там пишут? Неуловимый убийца вернулся?

— Верить или нет, вам решать, господин, — парнишка улыбнулся, демонстрируя отсутствие пары передних зубов.

Мефистофель кинул ему монетку и мельком взглянул на статью в газете. Жертвами «Свистуна» стали одна пожилая баронесса и её служанка, задержавшиеся допоздна в лавке восточных диковинок.

— Себе оставь, — краем глаза Мефистофель заметил, как парень отсчитывает сдачу. — Сам-то что думаешь: правда это или домыслы?

— А вы вечерком прогуляйтесь в трущобах, господин, сами и узнаете. Хотя… — парень умолк и одарил его цепким взглядом карманника. — Свистун то или нет, но тому, кто на вашу «трость» напорется, точно не поздоровится.

— Проницательный, — одобрительно хмыкнул Мефистофель.

— Жизнь и не такому научит, — парень хитро прищурился и направился к пожилой паре.

Мефистофель с сожалением выдохнул, когда вновь ощутил холод. Он мог бы заполучить этого смертного со всеми потрохами, наслаждаться теплом его души, но уговор с Михаэлем был дороже, чем мимолётная слабость.

Виконт Михаэль Рамфет. Благородный рыцарь. Капитан королевской стражи. Верный друг. Добропорядочный гражданин и примерный христианин. Или, если коротко, земное воплощение архангела Михаила.

Так уж сложились обстоятельства, и Мефистофель некогда спас жизнь Михаэлю. Не по доброте душевной, естественно, но из корыстных побуждений. Увы, все его планы насчёт Михаэля были разрушены не вовремя пробудившимся архангелом. Но и в подобной ситуации были свои плюсы: в конце концов, Михаил не изгнал Мефистофеля обратно в Ад, а привязал к своему смертному воплощению. Сам Михаэль об этом ничего не помнил; архангел, причинив добро, как обычно, оставил разгребать последствия кому-нибудь другому.

Мефистофель знал: рано или поздно «нить», связывающая его с Михаэлем, ослабнет — тогда он сможет её разорвать и отправиться на поиски нового воплощения своего господина. Мефистофель не смирился, но привык к игре в «хранителя», воспринимая своё вынужденное нахождение рядом с виконтом Рамфетом как небольшой отдых…

Который омрачался тем, что Михаэль вечно нарывался на неприятности. Говорил, прежде чем обдумать свои слова; задирал наёмников, стремился защищать слабых и немощных, а изредка напивался со своими подчинёнными в таверне.

Мефистофель вновь взглянул на статью и свернул в безлюдный переулок, сбрасывая человеческое обличье. Он был уверен в том, что этот несносный во всех отношениях виконт обязательно попытается выследить «Свистуна». Ведь у благородных рыцарей во все века отсутствовал инстинкт самосохранения.

Тяжело вздохнув, скорее по привычке, а не по надобности, Мефистофель открыл проход и шагнул в кромешную тьму.